Итак, начнем!

Почти пустое помещение, где можно обнаружить, помимо более-менее оборудованной кухни, лишь диван, что являлся чьим-то дизайнерским шедевром. Купленный под влиянием момента, он стоил почти столько же, сколько могла бы стоить вся остальная мебель в квартире-студии, если бы после покупки этого предмета интерьера остались хотя бы какие-то деньги. Белые стены, пол и потолок. Кто-то мог бы пошутить про психушку, но проблема состояла в том, что дизайн палат в подобных заведениях обычно не предполагал благородный мрамор, что отличался лишь на несколько тонов, дабы оттенить одно от другого. На стенах можно заметить небольшие вкрапления яшмы и чёрного агата. Купленная у разорившегося дизайнера, за сущие копейки для такой отделки, квартира вышла в весьма кругленькую сумму. Но Стайлз оставался непреклонным. Он хотел себе жильё в том же если не доме, то хотя бы районе, что и у единственных близких, но неродных ему по крови людей. И на предложение в риэлторской конторе он согласился не раздумывая, только лишь узнав свой будущий адрес проживания. Его не интересовало как выглядит квартира и её размеры, а на цену он обратил внимание, только когда остался наедине с пустующим помещением в двадцать пять квадратов, где обустроены были лишь санузел, да место под кухню, но даже там не хватало того же стола со стульями. Благодаря своим нулевым знаниям в экономии и планировании бюджета, единственное, что пришло в голову парню — это то, что диван прекрасный предмет интерьера, где можно и посидеть, и поспать. Однако на расценки взглянуть он опять же не удосужился, догадавшись лишь просто забить в поисковик лучших столяров-мебельщиков города. Так в его квартиру спустя каких-то пару часов прибыл диван за три тысячи долларов, что только-только прилетел с выставки из Польши. И с одной стороны, вот оно счастье, своя собственная жилплощадь, а с другой, на руках осталось триста долларов, а мать ещё даже не в курсе, на что потратил её сын, деньги, что по закону прилагались ему по завещанию отца, но лишь после его совершеннолетия. А оно наступит только через полтора года, так что в случае чего и квартира переходит по праву к матери. Непонятно, как вообще она отреагирует, когда узнает, что Стайлз обманом приобрёл жильё на её имя и прописал там себя. Контракт заканчивает своё действие за две недели до окончания гран-при, а мать как оказалось не была намерена с ним шутить, как и сказала в их прошлую встречу. Если в прошлые разы, едва до окончания контракта оставались месяца два-три, к нему уже начинал захаживать семейный юрист, что потихоньку, да понемногу вызнавал, какие пункты следовало исключить из бумаг, а какие добавить. Но вот второй месяц подходил к концу, а знакомого пожилого мужчины всё не было видно на горизонте. Так выходило, что оставшиеся деньги можно было бы и спустить в первый же месяц проживания отдельно, но никто не обещал, что после этого его не выселят за неуплату коммуналки. Решив пока не думать особо наперёд, Стайлз достал смартфон и настрочил сообщение Марии, что была в тот момент онлайн. Спустя минут дцать, после того как парню надоело рассматривать причудливые рисунки на стенах, что создавала необычная горная порода, в дверь начали звонить, стучать и кричать что-то неразборчивое одновременно. — Открывай, придурошный!!! Я знаю что ты там, меня оправдают, а родаки докажут, что я была в состоянии аффекта! — Ты знаешь, что я здесь, только потому что я сам тебе об этом написал, и ломать для этого дверь и мой хребет вовсе не обязательно, — весело проговорил фигурист, с улыбкой открывая дверь перед близкой подругой. — Почему ты ничего не сказал о покупке квартиры? Тебе мама купила? Как ты её уговорил? Или ты все же её снимаешь? Как давно ты планировал это сделать?! — Слишком много вопросов… Я решил и купил её вчера. Как только прилетел самолетом, забежал в риэлторское агентство и начал оформлять документы, так как у меня был почти час до встречи с твоим папой и… — Ой, придурок, ой, идиот… И как угораздило ещё с таким подружиться? Что не так я сделала в прошлой жизни? — Наверное, ты всё же права, но уже ничего не изменишь. Разве что мама, если узнает, что я обманом получил эту квартиру, может разорвать контракт. Хотя знаешь, жизнь просто создана для риска, не так ли? — улыбнувшись, он прошёл на кухонку, где порывшись в стоящих на полу пакетах из какого-то крупного гипермаркета, достал пять разных по рисунку, но схожих по стилистике кружки со смешным принтом, что состоял из мультяшек, которые тем или иным способом кончали с собой. — Ты сейчас серьёзно? Клавдия не в курсе?! Но как… Ты же несовершеннолетний! — девушка в шоке уставилась на парня, что с энтузиазмом намыливал две чашки. Она, за неимением стульев, облокотилась на встроенный духовой шкаф и постаралась не совсем уж в наглую оглядеть квартиру. Помещение было красивым, даже не так, оно было шикарным! Но полное отсутствие какой-либо мебели, помимо одинокого диванчика, на который были свалены спортивные сумки и часть вещей, что совсем недавно носил на себе Стайлз, делали эту квартиру… чудной. Как и сам её нынешний владелец, в общем-то. Такой шикарный и волшебный снаружи и, одновременно с этим, фриковатый внутри. — Я не хотел её беспокоить, — покрасневшая пятнами шея, вмиг взлохмаченная причёска всё ещё намыленной рукой тут же выдали паренька. — Так ты испугался, — почему-то облегчённо выдохнула девушка, улыбнувшись другу. — Да, — он попытался скрыть немного подрагивающие руки, наливая воду из-под крана в какую-то кастрюльку. «Наверное, как всегда до последнего момента помнил о чайнике, а потом увидел рекламу игрушек к хеппи милу…» вмиг весело проскользнула мысль в голове Марии. Увлечённость подростка поистине детскими вещами была свойственна им двоим, только вот, если девочка могла контролировать свои порывы, то Стайлз однажды опоздал на рейс в Манхеттен, так как совсем рядом с метро, где была нужная остановка, чтобы добраться до ждущего его тренера, был кинотеатр. У входа в «Cinema Star» были аниматоры в костюмах диснеевских принцесс, что рекламировали видимо новенькую среди них, фильм про которую вот-вот должен был выйти на экраны. Так спустя два часа после вылета самолёта, явился Стайлз. Злой до невозможности Марсинес наблюдал милейшую картину: к нему медленно и неуверенно подошёл мальчишка с шариком в руке, гриме в виде крыльев феечек на лице и целыми горами сладостей по пакетам, само же дитя объясняло своё отсутствие азартом от побед. И не важно, что выигрывал он все эти сласти у пяти и одиннадцатилетних девочек. Что тогда, что сейчас ситуация, скорее всего, была очень схожей. Стайлза вообще было очень легко увлечь, хотя почти всегда и не на долго, уж очень быстро он уставал от чего-то нового. Наверняка паренёк, как и тогда, увидел что-то поистине чудное для него, по типу контактного зоопарка или рекламы шоколадных хлопушек по гигантскому экрану в самом магазине. Какой уж тут чайник, когда медовый мишка с две минуты гуляет по кукурузным полям и поёт весёлую и очень прилипчивую песенку. Запах заваренного цикория распространился по помещению. — Цикорий? — разочарованно простонала девушка, рассматривая тёмную жидкость в весёлой кружке, что демонстрировала затягивающего на своей шее петлю зайчонка. — А мне нравится, к тому же ничего другого я ещё не успел прикупить, — юноша тоже решил прислониться к какому-то элементу кухни, и выбор пал на столешницу. Любовь к этому напитку к нему пришла с третьим тренером. Он тогда только-только пошёл в школу, но из-за нескончаемых тренировок и недостатка сна, пристрастился к кофе. На тот момент его учителем была женщина, народная спортсменка с Кавказа, что подавала в юном возрасте огромные надежды в большом спорте, выигрывала золото почти на всех своих соревнованиях. Ей даже предсказывали золото на следующей олимпиаде, но произошла сильнейшая авария, в результате которой у неё начались серьёзные проблемы со зрением. Сильные физические нагрузки стали под запретом и в большом спорте Грузии появился самый молодой в истории для страны тренер. Она учила тогда ещё молодого Стайлза, когда тот и не догадывался о коварствах внешнего мира, а его отец ещё был жив. Она заваривала ему сначала привычное американо, затем посоветовала добавлять нечто новое, и к чайной ложке молотой арабики присыпала щепотку цикория. А потом начала давать ему выбор. Так Стайлз открыл для себя что-то новое. Она вообще только и делала, что увеличивала кругозор ребёнка. Возможно, это было от того, что она видела в нём себя, возможно от того, что не могла иметь детей сама, возможно от того что… Стайлз не знал причин и никогда бы уже не смог узнать их. Когда она выходила на лёд, её движения были неловки, она неуклюже переставляла ноги, а порой даже падала, и поэтому почти всё объясняла на более «тёплой» поверхности. Но когда она одевала коньки, её губы озаряла улыбка, жутко глупая, некрасивая по сравнению с улыбками всех тех красоток из телека, но такая искренняя, что малыш Стайлз каждый раз чувствовал себя смущённым, когда видел своего тренера такой. Она была такой беспомощной, такой доверчивой и… глупой! Так часто думал Стайлз в уже взрослом возрасте. Он видел как сцена убила ту, что так мечтала быть к ней ближе всего, как те, кому полагалось восхищаться её искренностью на льду смешали человека с дерьмом и как этот человек сломался. Однажды тренировки просто прекратились, ребёнку никто не решил объяснить причину столь больших перемен. И тогда малыш Стайлз решил действовать сам и, как бы глупо это не звучало, причину он нашёл почти что сразу. Стоило лишь открыть браузер на отцовском компьютере в кабинете, как основным заголовком по всем сводкам газет было самоубийство бывшей фигуристки. Стайлз не был дураком ни в пять, ни в восемь, ни в шестнадцать лет и надеялся не стать им в дальнейшем. Глухим и слепым он тоже не был. Он помнил все смешки других спортсменов, когда тренер объясняла ему программу танца стоя на паркете, тогда как он прокатывал её на льду. Он помнил как на девушку, встававшую и так редко на лёд, порой показывали пальцем прохожие, которые приходили на арену, по каким-то совершенно иным причинам, нежели тренировкам, то есть и спортсменами они не были. Он не знал её всю жизнь, он видел её уже хорошенько избитой жестокой судьбой и наблюдал, как эти избиения продолжают уничтожать женщину. Он был лишь ребёнком, он не знал, как и что говорить. И он пожинал плоды своего бездействия. А потом, спустя лишь несколько недель, разбился отец. Просто он опять ехал не пристёгнутый, просто он опять превысил скорость, просто шёл холодный дождь, а на улице было начало декабря и первые заморозки. Он не справился с управлением, да ещё к тому же и перегрев мотора. Машина загорелась за секунды, а тело в последующие пять. Люди уходили из жизни Стайлза, а привычки оставались. Он любил запах дыма от табака (Отцу нравилось курить после обеда, выпивая любимый зелёный чай с листьями земляники), он любил диснеевскую Белоснежку (Мама часто говорила, что Стайлз чудно поёт, когда копирует её. Ему тогда было всего четыре или пять лет, точно он и вспомнить уже не может), а еще он обожал цикорий, что после тренировки предлагала распить Айша. Вдохнув пряный аромат, отдалённо схожий с кофе, он отхлебнул кипятка, под осуждающий взгляд младшей из Марсинесов. — Что планируешь делать дальше? Я не о том, что будешь делать сегодня, завтра или в ближайшую неделю… Что ты сделаешь, когда Клавдия узнает правду? Так просто ты не сможешь отделаться от последствий, придётся ответить за свои поступки. — Я знаю, просто сейчас, ну, я просто не хочу думать об этом наперёд. Я хотел личное пространство, хотел какой-то свободы, и я её получил. Я счастлив, хотя и испуган тем, что сделал, но всё же счастлив. И мне совершенно не хочется себя грузить мыслями о том, что мне теперь за это будет. — Ладно, я больше не буду тебя грузить мыслями об ответственности и прочем. Папа просил тебя вечером заглянуть на базу. Ты, кстати, его расстроил своим переездом, как ему планируешь объяснить эту аферу? Он мужик строгий, а я на себе помню, как болит задница после наказаний, если совсем уж нажал. А церемониться с тобой он теперь точно не будет, не в том ты положении, чтобы заслужить прощения обычным «прости». Девушка допила напиток из кружки и сполоснула её под краном, откуда попеременно шла ржавая вода. Смешинки в её глазах Стайлз с какой-то уязвлённостью проигнорировал, и, с упертостью барана, продолжал пытаться разглядеть в кружке секреты бытия. — Скажу, что мама мне её снимает и всё. — Он узнает рано или поздно, только хуже сделаешь. — Лучше потом, чем сейчас. В данный момент на него и так столько всего навалилось. Пабло только-только переделал программу, а у меня опять эти психи из-за волнений. — Кстати из-за того, что ты так и не подумал что-то как-то объяснить и извиниться перед папой, он отказался звонить тебе сам и попросил меня передать тебе информацию о том, что сегодня вечером приедет на базу его новый подопечный. Это вроде как довольно известный фигурист, а ещё он иностранец, остальное он мне не сказал. Короче, папа хочет, чтобы вы познакомились, так как ему порой придётся улаживать дела по документам, и вам придется заниматься вместе. Тот мужчина вроде как довольно опытный и многому может научить тебя, да и тому парню зачем-то нужно твое якобы влияние. Это мнение отца, если что, так что думай сам идти или нет. — Если не хочу, чтобы Пабло кинул меня в игнор, придётся идти. К тому же объясниться надо будет в ближайшее время, а то поссориться с собственным тренером аж до отборочных как-то глупо. — Глупо — это покупать обманом квартиру без мебели и прочего и продолжать делать вид, что так и надо. А ссориться с близкими это нормально, так что не накручивай себя! Просто пойди и извинись. Папа не столько зол, сколько боится за тебя. Он думает, что ты на что-то обиделся или типа того… — Тогда стоит перед тренировкой купить тортик? — Только учитывай, что он в пятидесяти процентах окажется на твоей голове. — Тогда куплю пирожных с кремом, причем разных. Будет шанс попробовать их все, даже, если с себя, — засмеялся подросток.