Итак, начнем!

Из дешёвых наушников, купленных за три доллара в каком-то задрипанном ларьке, что по внешнему виду стоял там от самого сотворения мира, изрыгалась когда-то божественная музыка. Первые пару часов Стайлз не прекращал тихо материться себе под нос, пытаясь свыкнуться с ужасным звучанием любимых треков и не выкинуть из окна в комнате Марии это орудие пыток. Конечно, спустя какое-то время Стайлз смог всё же уже спокойней относиться к порой излишне резким басам и каким-то неестественным голосам известных вокалистов. Точнее ему стало немного не до этого. От слова совсем, ведь активная переписка с двумя и ленивая, когда каждый из собеседников отвечает не чаще раза в пятнадцать минут, с третьим человеком совсем не располагает к самобичеванию своей неуклюжести и рукожопости. С момента конференции прошло всего два дня, а за сорок восемь часов в жизни Стайлза произошло больше, чем за весь прошлый год. Он смог восстановить общение с Денни, хотя по сути они и не прекращали общаться, просто когда Стайлз поделился тем, что его объект для симпатий оказался парнем, общих тем стало на порядок больше. Из, как выяснилось флирта, хакер перешел на чисто дружеское общение. Про флирт ему, кстати, пояснила Мария, что в какой-то момент решила подглядеть, что же там так усердно печатает её лучший друг. Девушка в тот момент поинтересовалась, когда это он умудрился очаровать неизвестного парня, на что сам Стилински лишь озадаченно похлопал ресницами. Это было незадолго до «того самого дня», почти накануне стайлзовой недодепрессии, когда парень не открывал почту в принципе, как и не пользовался техникой вообще. В какой-то момент пришла абсурдная идея включить мобильник, а зоркий глаз подруги, как и она вся, в принципе, уже была рядом. Она вообще старалась не отходить от приятеля, что так очевидно был подавлен. Денни был первым собеседником, с кем Стайлз в данный момент вёл переписку. Тот рассказывал про своего друга ещё со школы, что в итоге поступил с ним в один колледж. Только если хакер решил заняться фотографией, на этом моменте Стайлз отправил какой-то смешной видеоролик без звука, который Мария назвала гифкой, то его друг пошёл на туризм. И полностью в этом провалился. Ведь помимо непревзойдённого таланта в различных спортивных дисциплинах, особенно лакроссе, он имел лишь необъятное море сарказма, отвратный характер и сплошное ни-че-го. Способности может и были, но стервозная натура и убеждённость в том, что парню все и всё должны не давали даже возможности зародиться мысли о банальной подготовке к парам по тем предметам, где парень безбожно отставал. К чему это? Во время очередного самолюбования и проклинания окружающих, Денни присмотрелся к другу детства и решил, что почему бы и да? И вот уже почти неделю отчаянно пытался подгадать, как бы найти момент, чтобы поутешив приятеля, появилась возможность перевести их взаимоотношения на другую ступень. Горизонтальную. И мягкую. Хотя против столешницы хакер тоже ничего не имел против. Мария, на чьих коленях примостил голову Стайлз, тихо посмеивалась, периодически заглядывая в чужой телефон, чтобы прочитать сообщения от такого же неуёмного паренька, как и её лучший друг, некогда сожитель и в данный момент сосед по дому. До того как они вдвоём, по-семейному, уселись отдыхать на мягкий диван в комнате девушки, что моментально расслаблял всё тело, была проведена жутко изматывающая прогулка за новыми и относительно сносными, на крайняк просто работающими, наушниками. Тогда же случился так и не закрытый разговор о новых и, в общем-то, первых отношениях Стайлза, которые иначе как «всё сложно» охарактеризовать нельзя было. Это же он обсуждал и с другим собеседником. С ним переписка длилась вот уже второй день. Стайлз бы мог подумать, что человек, чей контакт был всё ещё не занесён, но уже выучен наизусть, отвечает нехотя, если бы не знал, что тот просто по уши в работе и личной жизни, где его то ли партнёрша, то ли партнёр, регулярно устраивает сцены ревности. Кореец старался избегать в своей речи указания пола любимого человека, просто периодически проскальзывало, что несмотря на то, что это первые серьезные отношения спустя долгое время, ему уже вынесли мозг раз дцать. Ли СынГыль отвечал нечасто, но его сообщениям позавидовали бы предки, что отправляли рукописные письма почтой и чьи поэмы составляли приличные такие сочинения. И если сначала парень отвечал довольно сухо и зажато, обычно что-то нравственно-высокое, то уже сегодня в каждом сообщении можно было обнаружить, что имя Стайлза уже приравнивалось к пабо, а Дереку было обещано при встрече с корейским фигуристом летящий в голову конёк. Парень искренне считал, что, если уж Стайлз нравился журналисту, то так грязно поступать все эти годы было непростительно. И теперь уговаривал подростка требовать расплаты. Стайлз откровенно веселился с этих двоих: СынГыля и Денни. За столь короткое общение, он уже научился понимать, когда те говорили серьёзно, а когда в шутку, то ли от характера, то ли от временной злости, подкреплённой своими проблемами. Он знал, что те тоже улыбались, когда Стайлз коротко отвечал сообщениями изобилующими смайликами и неудачными фотками с Машей, что на любое предложение о глупом селфи всегда была «за». И если сообщения этих двоих вызывали интерес у девушки, то сообщения от третьего собеседника она не читала. Не потому, что плохо к тому относила, злясь на что-то, как это делал кореец. Нет, просто это были слишком личные письма. Такие, при прочтении которых невольно краснеешь, видя скрытый подтекст в той или иной реплике, что по сути не был особо-то и скрыт. Нет, в тех сообщениях не было открытой пошлости, важна была реакция Стайлза на них. Стоило прозвучать сигналу о пришедшем смс, как парень тут же смотрел на имя отправившего. Если там был кто-то не «Хмуроволк», то оно быстро открывалось и быстро отвечалось, но если у отправителя значилось то самое заветное имя, то сначала Стайлз обратно блокировал смартфон, смущенно и счастливо улыбался как идиот, затем еще более смущенно прятал лицо в раскрытых ладонях. Спустя несколько секунд, когда сердце переставало с бешеной скоростью биться, парень всё же открывал сообщение, чтобы прочитав его, заглушить в себе непонятные звуки ликования, счастья или даже возмущения. С покрасневшим лицом и приподнятыми в доброй улыбке уголками губ, он печатал ответ, чтобы потом изменить текст еще раза три точно, и, критино перечитав его, всё же отправить, а потом опять, в секунды прибытия смс, в моменты вибрации устройства, звучания короткого гудка, проверить от кого пришло новое сообщение. Общение было ни о чем: кто что ел на завтрак, обед, ужин, на ночной жор, кто каких исполнителей любит слушать, какие фильмы предпочитает. Всё это приправлялось многозначительными уточнениями. Такими как: если Стайлз любит ванильное мороженое, значит ли это, что он предпочитает ванильные отношения. И если сначала Стайлз не понял о чём это вообще, то стоило ему спросить у Марии, он понял по её офигевшему и покрасневшему лицу, что это всё же стоило спросить не у близкого человека, а гугла. Запрос ответил нечто возмутительно-пошлое. А Стайлз отправил, что он ничего против различных топпингов не имеет, если употреблять подобную сладость он будет с кем-то вроде Дерека. И желательно наедине. Для Стайлза это общение было чем-то вроде отдушины. Мысли о неопределённости этих отношений медленно сводили парня с ума. Обмен многозначительными взглядами мог быть как обычным флиртом, так и чем-то намного большим. Постоянное общение онлайн вроде означало, что они стали близки духовно. Во всяком случае стали теснее общаться, чем до этого, когда все контакты ограничивалось ежегодным интервью. С другой стороны, Дерек ни разу не упомянул кто они друг для друга, если не считать все те шуточки с налётом пошлости. Закончив писать ответ Дереку, про то, где он и чем планирует заняться в свободный выходной, Стайлз шумно выдыхает, накрывая лицо руками, при этом продолжая сжимать в правой смартфон. — Что-то произошло? — Как бы невзначай произносит девушка, но при этом, не моргая, пытается высмотреть эмоции, что обязательно отразятся если не на лице, что спрятано в ладонях, то хоть в движениях друга. — Я так боюсь сломаться, — дрожащий голос не может скрыть зреющую в сердце панику. Парень зарывается пальцами в волосы, и уже не скрывая взгляда, щедро дарит янтарный страх, что почти скрыт за расширившемся зрачком. По тому как быстро оказывается произнесена эта фраза, становится ясно, что если не паническая атака, так банальная истерика начинает маячить где-то на горизонте. — Стайлз, что ты такое говоришь? С чего бы тебе вдруг ломаться? Ты вынес первую статью от твоего уже обожаемого Дерека, а потом и целый скоп, более унизительных, от всяких придурков, что не разбирались в том что такое такт и банальное соблюдение дистанции с чужой личной жизнью. Ты не устраивал прилюдные истерики и агрессивные выпады, когда тренера, чисто из-за контракта, оставляли тебя из года в год. Ты не впал в депрессию, когда один за другим из жизни уходили любимые тобой люди. Так почему ты считаешь, что тебя может сломить что-то типа первых отношений? Будь они прекрасными и на всю жизнь, или недолгими и оставляющие неприятный осадок после себя, всё это не столь важно. Ты пережил то, что многие не в силах вынести даже на десятую часть, так что, что уж говорить о подобном? Не каждая девчонка готова, крича о несчастной любви, реально вскрыться. Ей не позволит страх, тебе же гордость. Я не верю, что ты сделаешь подобную глупость, так как успела узнать тебя. Так что если что-то пойдёт не так, сломаешься не ты, а твой старик. Или его тачка. — Не просто тачка, а шикарная чёрная Chevrolet Camaro, — вырвался почти истерический смешок. Слова подруги не то что успокоили, скорее немного утихомирили скакнувшие эмоции. Парень решает отложить телефон, что продолжает оповещать о приходящих с коротким интервалом сообщениях. Он поднимает голову с колен подруги и принимает сидячее положение, ведь так легче посмотреть в чужие глаза, чтобы потом безмолвно обнять хрупкие плечи, в поисках поддержки. Его тело ощутимо расслабляется лишь почувствовав ответное прикосновение тёплых ладоней на спине, что ощущаются даже сквозь плотную ткань старой черной футболки с принтом знака в виде летучей мыши или, что более узнаваемо — бэтмена. — Ну и что мне с тобой делать? — устало выдохнув в довольно худое, но всё же крепкое мужское плечо, девушка вдумчиво посмотрела в окно, где виднелось яркое дневное небо, без единого облачка. — Маш, — ломанное произношение имени развеселило девушку, и она спрятала лицо в чужих волосах, сдавленно смеясь, — сегодня Дерек приезжает. — Тело девушки ощутимо напряглось, а смех прекратился, однако лица она не подняла и не стала перебивать парня, давая тому договорить новости до конца. — Он спросил свободен ли я сегодня и не против ли встретиться с ним, — не дождавшись шумных и возмущенных криков, фигурист более уверенно продолжил, — Его дядя приехал с ним и двумя его сестрами на какое-то музыкальное мероприятие. Вроде как Питер Хейл, это его дядюшка, возьмёт интервью, а старшая сестра будет работать на камере, заодно обучая младшую. Я же тебе говорил, что издательство у них семейное, — почувствовав кивок, Стайлз снова заговорил. — А Дерек их вроде как сопровождает, помогает таскать технику и вообще приехал в качестве какого-то наказания. Он предложил встретиться, так как в течении дня он нужен семье не будет. Мероприятие продлится весь день и закончат они только под ночь. — Продолжай, — почти обречённо, с ощутимой улыбкой в голосе, тихо проговорила биатлонистка. — Я согласился, — севшим от смущения голосом пробормотал юноша. Он ожидал совсем не ту реакцию от девушки, которую получил в итоге. Она резко отодвинула его от себя, чтобы торжественно и как-то даже со странным фанатизмом, визжа, начать его поздравлять и раздавать не совсем понятные, а после разъяснения, и возмутительно-пошлые советы. Шум из комнаты был настолько сильным, что сначала их попытался успокоить Пабло, громко прикрикнув на разбушевавшихся детей и обозначаю грозящую им кару, если те не прекратят мешать ему смотреть передачу про пингвинов. Затем пришла супруга тренера — Евгения, что лишь взглянув на восклицающую младшую дочь и смущенного до предела почти что сына, раздала по подзатыльнику разбушевавшимся молодым спортсменам и была такова. — Что будете делать? — уже спокойно поинтересовалась биатлонистка. — Я не знаю. Наверное в кафе посидим, смотря как настроение будет. — А папарацци не боишься? — как бы невзначай, решила спросить девушка, прикрыв рукой глаза из-за яркого солнца, что мешало смотреть из окна на улицу, где соседский красавчик поливал из шланга машину, смывая обильную пену. День был непривычно жарким, хотя до этого ударяли регулярные морозы. Но девушка была благодарна всем ей известным и неизвестным богам за этот летний циклон, а также за то, что у этого латиноса были лишние деньги на тренажёрку. — Мне плевать, — даже не задумываясь ответил юноша. Ему и правда было всё равно, не плевать было на мнение близких, а вот на слова незнакомых ему людей было абсолютное всё равно. — Когда он приезжает? — не моргая и не поворачивая голову в сторону друга, бросила молодая девушка. — Через часа три, так что я скоро ухожу. Надо будет душ принять и выбрать, что не стыдно одеть, а то хрен его поймёшь: то ли в ресторан заглянем, то ли на распродажу в секонд-хенд… Они ещё немного пошутили про то, как Стайлз в смокинге будет выбирать себе пляжные шлёпки и рубашку сороковых годов, и про реакцию Дерека, который по десятибалльной шкале должен будет оценить насколько хорошо это сочетается с карими глазами парня. Затем Стайлз, получив уже голосовое сообщение Дерека о том, что он уже въехал в город со своей мозговыносящей роднёй, где в этот момент на заднем раздался женский боевой клич, а Дереку очевидно сделали больно, иначе тихие сдавленные матюки объяснить было нельзя, и после того, как он поможет установить всю технику, они могут встретиться. С этого момента у фигуриста начали сдавать нервы. Выбор из пяти гелей для душа был слишком маленьким. В итоге парень выбрал что-то с брутальным названием типа «Обжигающей холодом лавины», что на деле отдавала мятой, мускусом и персиками. Когда слабая щетина была подбрита, а солнцезащитный крем высох, пришла очередь одежды. Но и здесь всё было просто таки ужасно: все счастливые футболки и рубашки оказались либо в стирке, либо безбожно помяты, а утюг парень так и не догадался купить. Конечно, была возможность попросить Евгению помочь в этом нелёгком деле, но тогда женщина узнала бы о цели, ради которой эксплуатируют её труд. Парень ещё не понял, как женщина относится к когда-то ублюдочному репортёру, а теперь то ли парню, то ли просто ухажеру Стайлза. Так что, вот так резко посвящать женщину в таинства своей личной жизни, парень сто процентов не собирался. Натянув черные джинсы и клетчатую рубашку с простой белой футболкой без какого-либо рисунка, Стайлз с горькой обреченностью понял, что получше он всё равно не найдет. Стиральной машинки в доме не было, так что парень никак не разгребал кучи грязного белья и всё хорошо сидящие шмотки сейчас были крайне не пригодны для носки в приличном обществе, где не ценится ароматы пота и капли от кетчупа. Попробовав уложить отросшие волосы, парень быстро сдался, одев в итоге тонкую черную кепку и уже знакомую с недавней конференции маску для рта. Проверив на телефоне пришедшие сообщения, он отписался СынГылю и Денни. До встречи оставался час, а выезжать на центральную площадь, где они с Дереком договорились встретиться, было ещё рано, так что юноша решил перекусить яблоком, так как желудок уже начал подавать тайные знаки своему хозяину, шумно запевая знакомую многим песню умирающих китов. Захватив вместе в зелёным плодом ещё бутылочку питьевого йогурта, чью рекламу постоянно крутили по местным каналам, и пару мюслевых батончиков, парень не спеша начал насыщаться. Погрузившись в свои мысли, он почти пропустил момент, когда пора бы уже рассовать по карманам смартфон, ключи, наушники и наличку с визитницей, где прячутся кредитки, записанные на мать. Захлопнув дверь, фигурист дважды прокрутил ключом в скважине. Чуть не запутавшись в ногах, он успевает за минуту добежать на ближайшую остановку, чтобы успеть уже на вот-вот отъезжающий автобус. Пара старичков шарахаются от его внешнего вида — всё же маска на лице не вызывает особого доверия. Через семь остановок парень выходит, чтобы, подойдя к огромному фонтану, смущённо встать, не зная как себя повести, ведь он оказался здесь первым, а вокруг полно детишек с родителями, парочек и шумных компаний состоящих из друзей. И это смущает. Простояв в постоянном разглядывании окружающих его деревьев и скамеек с пару минут, юноша, всё же немного успокоившись, решает присесть на бортик фонтана. Вибрация смартфона наконец привлекает внимание хозяина и он оказывается потерян для окружающих на долгие дцать минут в диалоге с молодым хакером. Прикосновение к плечу, заставляет с испуга дернуться и почти выронить телефон из рук. — Прости! Давно ждёшь? — знакомый голос с такой непривычной тёплой интонацией вводит парня в лёгкий ступор, из которого он быстро выходит, натолкнувшись на обеспокоенный взгляд тёмных глаз. — Да всё нормально, я с другом переписывался, так что совсем не заметил, как время пробежало. А чего ты припозднился так? В пробку попал или с дядюшкой накладка произошла какая-то? Парень заметил, как мужчина ещё не начав объяснить причину опоздания, пристыженно отвёл на мгновение взгляд в сторону, чтобы почти сразу вернуть его обратно и продолжить прямо смотреть в глаза Стайлзу, открыто и без секретов с его стороны. — Я не посмотрел сколько у меня осталось бензина и в итоге машина заглохла прямо на светофоре. Пришлось срочно ставить на аварийку и искать в гугл картах ближайшую заправку. Какая-то добрая женщина в итоге поделилась топливом и дала яблоко, назвав красавчиком, так что всё закончилось без особых потерь, если, конечно, ты не собираешься меня бросить из-за временной задержки, — тепло улыбнувшись, Дерек коснулся руки фигуриста, чтобы тут же её опустив, указать рукой в сторону аллеи с кустарниками, как бы приглашая пройтись до туда. Осознание того, что мужчина, наконец, указал на род их отношения, заставило сердце парня слегка сбиться с привычного ритма. Шагая в едином темпе, молодые люди комментировали ту или иную странную фигуру из кустарника, смеясь, совершено глупо шутили и почти невесомо касались друг друга. Стайлз попытался в открытую взять мужчину за руку, но тот ощутимо оттолкнул протянутую ладонь, виновато улыбнувшись. И Стайлз больше не пытался открыто проявлять симпатию, пытаясь задушить пожирающую изнутри обиду. — Тебе неуютно? — стараясь скрыть бушующие и в его душе чувства, решает уточнить интервьюер. Ему было неприятно видеть, как стоит отвлечься на что-то помимо разговора, юноша тут же замыкался в себе, кидая уязвлённые взгляды на брюнета. Решившись, парень уже открыл рот, как чей-то сорвавшийся с поводка золотистый ротвейлер, тут же рванув в его сторону, снёс юношу, придавливая своим весом к земле и восторженно вылизывая лицо. Конечно, пса тут же оторвали от законной и почти не сопротивляющейся добычи, и судя по лицу Стайлза, Дерек даже начал сомневаться, кто оказался больше рад этому событию пёс или парень. — Блин, теперь я весь в траве и пыли… — Только через минуту мечтательных и тоскливых переглядываний с чужим псом, заметил парень. — Однако, сильно расстроенным ты от этого не выглядишь, стоит заметить, — тепло улыбнувшись, потрепал по пыльным волосам фигуриста Дерек, доставая кусочек от листа одуванчика из густой шевелюры тёмно-коричневых волос. — А чего из-за этого убиваться то? Я просто домой на такси заеду, переоденусь во что-нибудь, что не так жалко будет и приеду снова сюда, в ожидании новых объятий на травке, — не замечая шутливого тона, паренёк придирчиво отряхивал сзади джинсы. — Я так и знал, что ты желаешь просто затащить меня к себе в берлогу, грубый неотёсанный мужлан! — Откровенно веселясь, подтолкнул мужчина шатена в плечо, строя из себя оскорбленную особу. Весьма наигранно, стоит отметить. Слегка улыбнувшись одними уголками губ, юноша начал оглядывать в поисках чего-то. Обнаружив то, что ему было нужно, он бодро зашагал обратно, и остановившись в пяти метрах от фонтана, свернул в сторону дороги. Парень не пытался оборачиваться, ведь судя по издающимся за спиной театральным монологам, мужчина и не думал от него отставать. Встав около идеально начищенной машины, он всё же обернулся, чтобы весело произнести: — Не соизволите ли Вы, милая мадемуазель, проследовать в мои апартаменты и заодно и меня подкинуть? — В шутливом поклоне, стараясь не смеяться, быстро проговорил он. — Только если пообещаете, что не будете держать свои руки при себе! — Активно подыгрывая, кинул в ответ интервьюер, делая книксен. — А Вы ничего не перепутали, может наоборот, всё же леди наверняка желает не столь быстро сближаться? — Если я вернусь не облапанной, боюсь моя матушка и добрый дядюшка ещё с месяц будут припоминать мне это, считая, что издевательства над одним из членов семьи — прекрасная тема для тихого воскресного вечера. Сев в машину, Стайлз расслабленно откинулся на пассажирском переднем сидении, словно растекаясь по нему. Зоркий глаз тут же отметил отточенные движения водителя, то как при прокрутки ключа завелась машина и включилось радио с приятной негромкой музыкой, как быстрыми пальцами устанавливается температура на кондиционере и регулируются зеркала. — Питер последние километры до города ехал, у меня голова немного закружилась, и что он зеркалами сделал не знаю, но мне с того момента нихрена не видно, — с лёгкой улыбкой пояснил мужчина, на вопросительно поднятые брови спортсмена. Он хотел продолжить что-то объяснять, но тут его взгляд слегка поменялся, став с каким-то оттенком недовольства. Приподнявшись, он потянулся к парню, Стайлз в предвкушении замер, но ожидания не оправдались и всё что он получил, это щелчок от ремня безопасности, что неплотно прилегал к телу подростка теперь. Шумно и горестно вздыхая, фигурист подсказывал куда ехать, стараясь не реагировать на ехидные взгляды и ухмылки от парня на соседнем сидении. Он знал, что тот заметил предвкушающий взгляд и понимал, что сам спровоцировал ту ситуацию, в которой мужчину винить нельзя. Но обида оставалась, как и неприятный осадок. Его обламывали сегодня целый день. То, что они действительно стали парой оказалось ничем иным, как просто слова. Хоть Стайлз и старался это никому не демонстрировать, но ему хотелось нежностей, объятий или просто держаться за руки на виду у всех. Он не видел причин, чтобы скрываться, ведь хуже того, что о нём уже написали, написать уже нельзя. — Видишь тот трехэтажный жилой дом? Останови там, — на ходу отстёгиваясь пробормотал подросток, всячески игнорируя грозные взгляды водителя из-за его поступка. Стоило войти в железную дверь, вбив четырёхзначный код на сенсорной панели, как юноша, не желая слушать больше никаких протестов, уверено взял за руку мужчину, перед этим сняв ужасно мешающую маску с лица. Но почувствовав, что его не стараются отстранить, он заулыбался и потянул мужчину к лестнице, размахивая рукой, в которой находилась чужая ладонь. Быстрые шаги раздаются громкими звуками. Преодолев один лестничный пролёт, Стайлз тянет дальше и сильней. Он почти пробегает соседскую дверь, чтобы никто из семьи тренера не смог открыть её и застать его таким: держащим за руку мужчину, что успел порядком попортить ему жизнь, запыхавшимся, хотя для парня нормальны жесткие тренировки и он не знает что такое одышка от короткого бега с семи лет и счастливо-смущенным от новых для него душевных и приятных переживаний. Он с трудом проворачивает ключ четыре, потому что ещё не успел привыкнуть к новой железной навороченной двери в свою уже любимую берлогу, как до этого выразился Хейл. — Проходи, милый, — приторно протягивает фразу паренёк, не прекращая их самопроизвольной игры. Студия освещена приятными цветами первых сумерек осеннего неба. Загадочные сиреневые оттенки отражаются от обилия белого в комнате, создавая особую волшебную атмосферу. Стайлзу больше не хочется смеяться, стоит лишь ощутить прикосновение тёплой руки к своей вспотевшей спине, что была под футболкой с рубашкой. Он не может выдохнуть, замирая в предвкушении и сдаётся, опираясь правой рукой о стену в так называемом коридоре, ощущая ожигающие губы на задней стороне шеи. Он царапает ногтями стены и шумно выдыхает, когда рука мужчины плавно переходит на пресс, приобнимая юношу и поглаживая поджатый худой живот, нажимая сильными пальцами на кожу рядом с тазовыми косточками. Дневная щетина проходит по вспотевшей и холодной нежной коже шеи, и Стайлз давит в себе смех от щекотки. Он отодвигает от себя мужчину, пройдя на один шаг вперёд и повернувшись к тому лицом. — Может лучше до дивана дойдём? — прикусывает губу, в надежде повторить это с чужими, не такими сухими как его губами. Глаза в глаза. Он видит лишь, словно в дымке, тёмный взгляд и быстро дёрнувшийся от сглатывания быстро скапливающейся слюны кадык, как будто желание мужчины это самый обычный животный голод. Будто тело юноши вызывает не желание плоти пониже живота, а лишь желание сожрать целиком, со всеми потрохами и греховными последствиями. — Может лучше что-то помягче? — поистине волшебно дёргает бровью, и у Стайлза закрадываются мысли, что мимика парня, когда он активно пользуется этой растительностью на лице до невозможности театрально-прекрасна, и многие близкие мужчины наверняка считают также. — Типа кровати, — брюнет с интересом впервые оглядывает квартиру, чтобы с изумлением обнаружить почти девственную пустоту. — Могу предложить столешницу, раковину и два стула, если тебе нравится экстрим, — прыснул в кулак фигурист, внимательно отслеживая смену эмоций на лице интервьюера. Журналист смотрит в чужие яркие и даже как-то странно загоревшиеся необычным оттенком от поразительно расширившегося зрачка, словно под дозой, глаза. — Диван? А мне нравится, — тянет, усаживаясь сам на мягкую поверхность, и усаживает Стайлза к себе на колени, заставив обхватить его своими ногами свои бедра. Не разрывая зрительного контакта, тянется к чужой щеке, а парень словно голодный до ласки кот, сам подставляется потираясь о горячую ладонь с лёгкими мозолями от постоянной работы за печатью текста, — Определённо диваны входят в мой личный топ любимой мебели для рейтинга, — заворожённо следит за чужим лицом, не в силах даже моргнуть чтобы не спугнуть атмосферу. — Тогда, где же мой рейтинг, горячий парень? — усмехается, прикрыв от желания глаза, но не прекращая наслаждаться чужими поглаживаниями гладко выбритой кожи. — Не хочу спешить, — приближается резко, слегка прихватывая чужую губу, чтобы с пошлым звуком пройтись по уголку губ языком, отпустив ту. Последующий поцелуй выходит мокрым, Стайлз неловко пытается подыгрывать, но потом забивает и просто наслаждается процессом, иногда в ответ проходясь языком по языку, оглаживая странно шершавую поверхность. Дерек напирает, сложно вгрызаясь в чужой рот, придерживая голову парня одной рукой и приближая спину подростка другой, и нет и миллиметра между ними. Становится безумно жарко, но нет и желания, чтобы открыть форточку или включить старенький кондиционер, что отдал Пабло Стайлзу, когда тот начал жаловаться на плохую вентиляцию в квартире. Дерек стукается зубами о зубы с поразительной частотой, когда слишком увлекается, а потом, закономерно посмеиваясь, пройдётся языком по нёбу. Его губы настойчивы, и выдыхает он шумно, не стесняясь показаться слишком охваченным похотью. Он не старается оголить парня, не хочет торопить, а тот и не замечает, погружаясь в желание всё сильней. Словно у пианиста, тонкие пальцы зарываются в густые чёрные волосы, чтобы плавными движениями начать поглаживать затылок нежными и лёгкими движениями, перебирая пальцами волоски. У мужчины вместе с фигуристом не выходит связной речи, только подобие полустонов-полуодышки. Другой ладонью стаскивает куртку. Неуклюже, нервно и дёрганно, так что Дерек смеясь сам снимает её, не отрываясь от чужих губ, переходя в частые и короткие поцелуи. Под кожанкой лишь майка и Стайлз говорит, что лечить придурка в костюме сексуальной медсестры он не собирается. Недовольный, что поцелуи пришлось прекратить, Дерек отвечает лишь то, что он не против, даже если парень придет и в обычном виде, и без одежды, и в костюме сексуального патологоанатома. Стайлз сам тянется за поцелуем, когда нечаянно оставляет царапину на чужом плече, неловким взмахом руки. Он шумно извиняется, когда слышит сдавленное шипение мужчины. Тот вроде и говорит, что всё нормально и до некой фантомной свадьбы всё заживёт. Только вот эти слова совсем не нравятся фигуристу. Частично из-за зажмуренных от боли глаз, частично из-за слова «свадьба». Это становится спусковым крючком. Мысли об этой некой свадьбе причиняет странную боль в душе, отдающей кислой горечью на корне языка. Стайлз резко дёргается вперёд сильно проходясь языком по царапине и кусая за кожу вокруг. Хейл, в ответ также, резко дёргает подростка от себя за волосы, чтобы опрокинуть того спиной на диван и придавить того своим весом, садясь сверху на чужие бёдра и ставя свободную руку в стороне от лица парня. Новый, но уже более агрессивный поцелуй, тревожит уже почти зажившие ранки на губах спортсмена и тот сдавленно тихо вскрикивает, чтобы тут же начать кусаться в ответ. Чужой толчок, плоть по плоти и даже ткань добавляет лишь более сильные ощущения. Имитируя всё новые толчки, проходясь снова и снова по бугорку на джинсах, мужчина старается сглатывать их общую слюну чисто на инстинктах, ведь в горле до странного пересохло, что хочется закашляться. Общая слюна медленно стекает по губам, щекам и шее фигуриста. «Как же блядово он выглядит» — проскальзывает совершенно привычная мысль и впервые она относиться не к воображению, а вполне реальному происшествию, где главные роли наконец находят своих исполнителей, прописанных сценарием мокрых снов журналиста. Паренёк под ним начинает дёргаться ответ в яростнее, всё чаще, чтобы с каким-то то ли всхлипом то ли смешком ослабнуть. — Я люблю тебя, — тихо, на грани слышимости шепчет на ухо фигуристу. И ощущения от этого неприятны. Почему-то вместо ответа хочется отвернуться. Не в силах понять и разобраться в своих чувствах Стайлз говорит, то что может ответить сейчас: — Я не знаю что мне говорить в ответ, какой тут правильный ответ, волчара? — голос непривычно хриплый, а мокрое бельё неприятно липнет к паху, и от этого желание сбежать становится лишь сильней. — Наверное, ты единственный человек, с которым, находясь в серьёзных отношениях, ответа я слышать не хочу. Просто знай, что для меня это серьёзно и я буду дорожить тем, что произойдёт с нами сейчас, завтра и даже когда всё это закончится. И не стоит меня переубеждать, каждая любовь имеет свой срок годности, — по лицу мужчины видно, как неприятно ему услышать тот ответ, которого он и ждал, но собственная убеждённость в каких-то правилах делают своё дело, — Я люблю тебя и от моих чувств ты страдать не будешь, во всяком случае из-за моего на то желания. Объятия приятно согревают. Неумелый поцелуй от Стайлза словно лечит, а рука на выпирающей ширинке, определённо, добавляет вечеру ещё плюс сто баллов.