Атаниэль из Белого Леса

Проснулся я в холодном поту. Меня мутило — сказывалась бутылка коньяка, выпитая практически на голодный желудок. Но не это было самым поганым, а то, что я мгновенно вспомнил вчерашний разговор с Вадимом. До последнего надеялся, что мне всё это приснилось. Увы… Прижимавшийся ко мне на лестнице Анькин экс-бойфренд оказался суровой реальностью. Желудок был против меня, угрожая исторгнуть из себя несуществующее содержимое, а голова отчаянно трещала, требуя растворимого аспирина. Моё глубокое убеждение состоит в том, что не труд сделал из обезьяны человека, а водоснабжение и канализация, ибо лучшего средства от бодуна, чем контрастный душ, я не знаю. Пришлось сидеть на дне пустой ванны под струями минут сорок, чтобы хоть немного прийти в себя после такого «злого» пробуждения. Настроение мое было депрессивным, мир — рухнувшим и жестоким, а тело — слабым и измученным алкогольной интоксикацией. Но безжалостную Вселенную все это совершенно не волновало. Срать она хотела, эта Вселенная, с высокой колокольни на меня и мои страдания. Надо было собираться и ехать на работу, словом, делать все то, что делается каждый день, будто бы ничего и не произошло. Мозг вероломно предавал меня, подкидывая одну картинку за другой с участием меня и Вадика, и постоянно углублялся в болезненные размышления. Хотелось зарыться поглубже в квартире, никуда не вылезать, сидеть ныть, жалеть себя и есть чипсы, а может, и пиццу заказать. Эх, всё мечты! Но, кстати… При упоминании чипсов желудок не стал болезненно сжиматься, и я решил, что, возможно, это выход, и всё-таки удастся поесть перед работой. Задумчиво ощупывая щетину на подбородке, поймал себя на том, что с расстройства чертовски не хочется бриться. Не знаю, конечно, кому я этим выражу свой протест, но станок решительно был засунут обратно в стакан. Пошли все в задницу – не нравится моя двухдневная «небритость», не хрен пялиться. Продолжая жалеть себя, потянулся за полотенцем. Если б я мог поделиться этими событиями с Анькой, то она наверняка бы сказала, что ситуация эта похожа на мыльную оперу. Причем в ней был секс с согласия и без, страсти-мордасти, предательства и неизвестность — как раз то, что надо скучающей домохозяйке. Но Анька была, скорее всего, соучастницей «злодея», так что вряд ли с ней можно «делиться». Никогда у меня не получалось до конца доверять сестрице, и, видать, не зря. А с другой стороны, что, собственно, произошло? Меня испугал Вадик своей неожиданно вспыхнувшей страстью и излишней откровенностью, только и всего. Только и всего… Вылез и голышом отправился готовить завтрак. После душа, все еще пребывая в прострации, я стоял посреди кухни и насыпал себе уже третью или четвертую ложку кофе. Сколько до этого оказалось сахара в чашке, науке было неизвестно. Пачка чипсов валялась на столе открытая и нетронутая. Вдруг, среди всего этого «упадничества», совершенно отчетливо обрисовалась одна мысль — до возвращения Александра оставалось еще две недели, и если сейчас же не выяснить, в чем дело, то запросто можно свихнуться. В итоге я разозлился сам на себя. Выходит, что стоит кому-то оговорить моего эльфа и сестру, и я тут же охотно верю каждому его слову. Учитывая то, что сделал со мной Вадик, считать правдой слова этого изворотливого засранца было чем-то из ряда вон выходящим и нелогичным. Но сколько бы я не пытался воззвать к собственному голосу разума, зерно сомнения уже было посеяно. Оказалось, легко на слово верить своему насильнику, а с Алексом, с которым чуть ли не жил душа в душу, не желать разговаривать. Если разобраться, то — что я знал об Алексе? Лишь то, что он рассказывал о себе сам. Да и вместе мы прожили всего ничего. Еще кое-какое представление о нем имел со слов Аньки, правда, в ее рассказах не было и намека на то, что он — та самая, несчастная и первая ее любовь. Сестрица настойчиво и с восторгом мне его сватала, расписывая, какой он замечательный, этот Алекс, и как я давно ему нравлюсь. И, если честно, это было подозрительно с самого начала. Я дошел до того, что собственной сестре боялся звонить и задавать вопросы. Наверное, мне страшно было услышать правду. Во-первых, как раз потому, что слова Вадика могли оказаться правдой! Тогда вся моя стройная теория по поводу того, что он специально хочет рассорить меня с Алексом, рассыплется, как карточный домик. Во-вторых, я иррационально злился на всё и вся вокруг после этого происшествия. На Аньку — за то, что она связалась с Вадиком в свое время, хотя я самолично одобрил ее выбор и не был против переезда к нему. На Алекса — за то, что его не будет еще две недели, и он, сам того не зная, оставил меня один на один со всем этим дерьмом. На Вадика — за то, что заставил сомневаться в сестре и в Алексе, и на долю секунды вызвал во мне… что? Признаваться самому себе в том, что я получил болезненное удовольствие от его прикосновений, было смерти подобно. Вот это вызывало просто-напросто панику. Что-то раньше я не замечал за собой таких извращений. Нет! Это случайность, необъяснимая хрень! Просто у меня две недели не было секса. И… Вот и всё! А может, все дело в том, что, окажись рассказ Вадика правдой, буду чувствовать себя преданным, а прощать я не умею? О чем я? Есть вещи, которые нельзя прощать. Поэтому я не люблю людей. Допивая кофе, вспомнил кое-что — Алекс говорил, что Люда все еще не съехала с его квартиры, и поэтому он останется у меня на время. Конечно, это не было столь существенной деталью, но все же… Можно проверить его «версию». Натягивая рабочий костюм, включил наконец телефон, который буквально взбесился, принимая сообщения о пропущенных звонках и новых непрочитанных эсэмэсках. В конце списка я не без удовольствия увидел сообщения от Аньки. Это мне было как раз на руку. После второго гудка она сняла трубку. — Ну наконец-то! — почти прокричала сестрица, вынуждая поморщиться и отставить телефон в сторону от больной головы. — Ты куда пропал? У тебя все в порядке? — Привет, — наиграно бодро ответил я. В принципе, актер из меня был неплохой, и даже головная боль меня не остановит. — Да все нормально. Чего ты так переполошилась? — Да я звонила тебе сто тысяч раз! — возмутилась Анька. — Хм… Вряд ли сто тысяч, — отшутился я. — Не юли, Дим. Ты ничего не хочешь мне рассказать? — Ээээ… Ань, я вот от твоих этих заявлений даже как-то теряюсь. И можно как-нибудь потише? Умоляю! У меня голова сейчас лопнет. — Что у вас с Алексом? — не вытерпела она. — А что у нас? — откровенно валял я дурака. — Димуль, ну что ты такой! Я всего лишь за вас волнуюсь. Он мне в ночи звонит, говорит, ты пропал, не отвечаешь. Спрашивал, не у нас ли ты. Я давай тебе перезванивать, а ты — «абонент не абонент»! — О боже, — протянул я, — столько шуму на ровном месте! Подумаешь, на звонок не ответил. Сестра на том конце хмыкнула: — Что-то я тебе не верю. А что у тебя с головой? — вдруг вспомнила она мой жалобный стон. — Ань, ты как маленькая! Да пил я, пил! Не ищи ты «интригу» на ровном месте. У меня трубка села! Я со своими вчера встретился, перебрал чутка и валялся в отключке. Вот только сейчас телефон зарядил и перезваниваю всем, кто меня «потерял». Развели, тоже мне, панику… — Честно? — с недоверием поинтересовалась она. — Честно, — соврал, уже совсем освоившись с новой ролью. — Алекс обычный перестраховщик. — Да он без ума от тебя, поэтому волнуется, — с улыбкой в голосе произнесла Анька уже не так громко, и я стиснул в руке трубку до белых костяшек. Главное — держаться и не торопиться. Выводы делать буду потом. Убить всех тоже успею. — Да, вполне возможно, что и без ума, — легко рассмеялся, представляя, что будет, когда я докопаюсь до истины. Кровавое месиво в голове резко контрастировало с мягкостью и непринужденностью моего голоса. — И почему мне кажется, что вы оба против меня сговорились? Ты ему сливаешь ценную информацию о своем любимом брате? — Конечно! Из вас чудесная пара, — защебетала ничего не подозревающая о моих черных мыслях Анька, — и я, вообще-то, на твоей стороне. С ним ты стал чаще улыбаться! — авторитетно заявила она, а я в очередной раз чуть не раздавил трубку в руках, но, нужно отдать должное моим актерским способностям, тон мой не изменился. Чувствовал я себя притаившейся коброй. — Все с тобой понятно, — как можно естественнее ответил я. — Слушай, тут такое дело. Ты можешь узнать, когда Люды дома не будет? Ты ж вроде ее знаешь. Меня Алекс попросил забрать кое-что из его квартиры, не хочу с ней нос к носу столкнуться. Я бы перед работкой заскочил… — А при чем тут Люда? — с недоумением спросила Анька. — Она ж съехала от Алекса сто лет назад, зимой ещё. Он что, не говорил? — Ой, пардон, туплю. Точно! Вспомнил. Говорил! Что-то после загула туго соображаю, — не давая ей опомниться от вопроса, я продолжил ломать комедию. — Слушай, ты Александру Владимировичу-то не проболтайся на эту тему, а то он скажет, что вот так я хреново его слушаю. Он и так будет беситься из-за вчерашнего. Я ж не предупредил его о тусе! Слово «туса» я люто ненавидел. От него отдавало низким уровнем интеллекта и переизбытком половых гормонов, но Аньке мой заговорщицкий тон и дурашливость пришлись по душе. — Ха-ха-ха, Димочка теперь «верная женушка»? — откровенно развеселившись, спросила она. Хорошо, что в этот момент сестра не видела моего лица. — Скорее неверная, — полушутя-полусерьезно ответил я, — но нервировать моего эльфа лишний раз не надо! Анька снова рассмеялась: — О, как ты его уже — «Мой эльф»! Мой ЭЭЭЭЛЬФ! Да, ладно. Не бойся, не сдам тебя! — Договорились! Ну, ладно, пока, Ань, а то мне на работу уже вылетать… — соврал я в очередной раз и нажал отбой. По результатам этой беседы у меня осталось двоякое впечатление. Безусловно, Алекс лгал насчет того, что Люда все еще в его квартире. Он поставил меня перед фактом, что будет жить у меня, а про Люду добавил для красного словца, вроде как юмор такой. Значит, в тот раз на работе, когда его мадам поливала меня кофе и устраивала разгром, они рассорились окончательно, и злой, как собака, Алекс не врал, что ссора из-за меня. Вероятнее всего, тогда же она и покинула его квартиру. Одно «но» — вся эта их ссора из-за моего блокнота с «порнушными» изображениями Алекса — случайность. Случайность, никак эльфом не запланированная. И замначальник мой выглядел расстроенным, а не радостным от того, что избавился от якобы надоевшей подружки. Могло ли быть такое, что Александр Владимирович был обыкновенным приспособленцем? Вдруг я бы устроил его в качестве любовника параллельно с «официальной» девушкой? Похоже, иное развитие событий стало не только для меня неожиданностью, но и для него самого. Я же не восторженный идиот и не романтичная барышня, понимал, что к чему. Вот поэтому и не хотелось изначально с ним связываться. Но он, сука, был красивый и умел уговаривать. Теперь я проклинал себя за слабость. Конечно, Александр не ангел. Это я знал и без Вадима. Меня больше интересовал вопрос, лжет ли эльф в самом главном — в своем отношении ко мне, ибо это шло пунктом номер один в обвинении, выдвинутом Вадиком. Нужно было как-то узнать, был ли эльф с моей сестрой — тот ли это засранец, что разбил ей сердце? Если тот, то почему Анька мне об этом забыла рассказать? Ничего лучшего, чем поинтересоваться напрямую, мне в голову пока что не приходило. Правда, ежели Вадик не лжет, и моя сестрица с Алексом намерено умалчивали этот факт, то им ничего не стоило умалчивать его и дальше. И я могу спрашивать хоть миллион раз — ответ будет «нет». Надо было что-то придумать. По части придумывать — я мастер! Отзвонившись на работу, сказал, что опоздаю на пару часов, и, пока ехал в метро, мысленно все время возвращался к словам Вадима. Крутил их в голове и так и эдак, и все не мог найти изъяна в его «версии» событий. Конечно, он мог со зла все это придумать, но точно так же со зла мог ведь и рассказать мне правду. Если честно, то «детишки» начали меня утомлять своими играми. Я чувствовал себя подростком, а не взрослым дяденькой. Давненько мне не приходилось так морально уставать, как за последние пару месяцев. Остро ощущалась пятилетняя разница в возрасте между мной и Анькиной «компанией». Казалось, это были не пять лет, а все десять. Я не любил «игры». Золотая молодежь в лице Алекса и Вадима всегда и всё имела, а за спиной у Аньки стоял я, больше напоминая ответственного папашку, а не старшего брата. Поэтому на наличие у сестры мозга я даже не рассчитывал. Ирэн была единственной, кто был со мной в одной, что называется, «весовой категории» и по возрасту, и по образу мыслей, и в некотором роде мне было жаль, что она стала встречаться с моей сестрицей. В ней Ирка не найдет отдушины. К тому же это делало невозможным обсуждение с Джим сложившейся ситуации. «Главное — не пороть горячку», — в сотый раз решил про себя и набрал эльфу эсэмеску: «Трубка разрядилась, после работы созвонимся». Немного подумав, в конце добавил лживо-спокойное «целУю». Этого должно было хватить до вечера, а там я что-нибудь уже решу. На работу я действительно припоздал и в итоге вообще пожалел, что пришел. Там была какая-то жуткая «запара». Выяснилось, что в одном тираже редакторы накосячили, и то ли пустили в печать старую непроверенную версию, то ли так «хорошо» проверяли, что заказчик разорвал контракт на всю серию и потребовал компенсацию. Менеджеры, отвечавшие за контракт, рвали на попе волосы, бухгалтерия хладнокровно делала возврат, пресекая всякие попытки выбить из них лишнюю копейку, а юрист уговаривал расстаться полюбовно и повременить с подачей в суд. Заказчик даже не соглашался на «все исправить за наш счет», и из-за этого работники издательства носились, как ужаленные, пытаясь найти выход из ситуации. Поэтому, когда ко мне подошла менеджер и сунула распечатку по каким-то левым проектам, до меня не сразу дошел смысл ее слов: — Вы ознакомьтесь и передайте Александру Владимировичу, когда он вернется из отпуска. Афанасьева перебросили на тот проблемный проект, он умеет уговаривать, а эти передали вам. Геннадий Сергееич успел только пометки сделать, в общих чертах. Там сами прикинете сроки и примерную стоимость. Заказчики еще хотели какой-то нестандартный размер. Ну, вы, Дмитрий, там у них уточните сами уже… — Лера… — неуверенно позвал я девушку. — М? — А разве Коперин не в командировке? — Ну вы, Дмитрий, даете, — удивилась она, — не знаете, где ваше собственное начальство? Я вообще-то к нему шла. Секретарша сказала, что ваш Александр Владимирович в отпуске. Так что с правками Астафьева? Брать будете? Или вам самим проще заново? Я вам сам текст тогда по корпоративной почте скину. — А? Да, конечно, — неловко подхватывая папку, рассеяно отозвался в ответ. Никак не мог привыкнуть, что я больше не рядовой невидимый сотрудник, а помощник Его Величества эльфа. В следующие полчаса от секретарши Алекса, которая поглядывала на меня косо, узнал, что у него действительно взят отпуск на две недели. По предварительной договоренности с главным, скорее всего, он отчитался дистанционно и остался проводить свой честно заслуженный отдых в Европе. Основная командировка, которая все-таки имела место быть, заняла от силы неделю, а дальше господин Коперин «гулять-с свой отпуск изволили-с не отходя от кассы». Глаза мои медленно расширялись и ползли на лоб, и мне стоило великого труда не высказать всё, что я по этому поводу думаю, тем более, что секретарша бы меня не поняла. Разве что только отдельные слова, преимущественно матерные. Вот это сюрприз! В моей копилке подозрений за последние пару дней прибыло — еще один говняный «подарок судьбы» и еще одна ложь с большой буквы, которой меня вскармливал чертов «эльф». Выходит, в реальности я понятия не имею, что он за человек, где он и чем так занят, что вынужден врать мне, что работает, хотя сам в это время «гуляет». Я не верная женушка. Уж мне-то можно было сказать правду, мол, останусь там, Европа — все дела, зачем сто раз туда-сюда мотаться, когда можно одним выстрелом убить двух зайцев. Я бы понял. Но это… К концу рабочего дня весь задерганный, тем не менее я уже представлял себе, о чем в нашей вечерней беседе пойдет речь. От меня требовалось лишь умело подвести Алекса к интересующему меня вопросу, а потом огорошить. При стратегически внезапном вопросе люди могут случайно проговориться. Поэтому, когда замелькала на экране зеленая трубка и послышались характерные «скайповские» позывные, натянул милейшую улыбку и принял звонок. — Привет, Сон, — неуверенно улыбнулся мне Алекс. — Привет, — лучезарно улыбаясь, ответил я. Первая часть беседы «ни о чем» прошла, как во сне. Даже спустя пять минут я бы не смог сказать, что мы обсуждали. По-моему, я даже умудрился переключить его внимание на то, что на работе нам отдали проект Астафьева, а самого его бросили грудью на амбразуру. Впрочем, Гене не впервой. Алекс немного рассеяно кивал головой. С ужасом я понял, что несмотря ни на что, рад его видеть. Прошло всего сорок восемь часов с тех пор, как мы разговаривали в последний раз, а после всех этих событий мне казалось, что прошла вечность. Что-то изменилось. И мне было ужасно жаль себя глупого и несчастного, и грустно смотреть на его красивое выразительное лицо. Слишком красивое и слишком выразительное! Во-первых, мужчины с такими лицами по определению себялюбивые эгоисты, и мне плевать, что рассуждаю я, как старая дева. Во-вторых, слишком хороши для того, чтобы быть исключительно натуралами. Они так сильно привыкают к всеобщему обожанию и восхищению, что могут запросто потерять чувство реальности. Правда, обычно красивым мужикам это ничем не грозило, если на них был спрос или у них у самих водились деньги. У Алекса, судя по всему, было и то, и другое. Я прекрасно видел, с каким немым обожанием на него смотрит его же собственная секретарша и вообще вся женская половина нашего штатного персонала, вне зависимости от возраста. И я, дурак, точно так же попался, как все эти тетки из издательства. Черт, а вот от осознания этого факта становилось обидно! — Точно? — услышал я будто издалека голос Алекса. — Что? Прости, отвлекся, — поспешил ответить. Я действительно отвлекался на свои невеселые мысли, и часто терял нить разговора. Видимо, это отразилось и на лице. — Я говорю, у тебя точно все в порядке? Ты как-то выглядишь… странно, — обеспокоенно спросил Алекс. Вот блин! Либо я слишком плохо скрываю свое состояние, либо у него в заднице радар — никак не меньше. От образа радара в заднице мне стало дико смешно, и я, как глупенький, неудачно и не вовремя хихикнул. — Господи, конечно, я странно выгляжу! Но это уже нормально. Видел бы ты меня с утра! — я мечтательно закатил глаза. — И что было с утра? — с подозрением спросил он. — Бриться не хотелось, хотелось чипсов, — отшутился в ответ. — Мы вчера слегка перебрали. — Уверен, что слегка? — нахмурил брови эльф. На экране он выглядел, как какая-нибудь модель из журнала. Но я на самом деле пялился не на него, а жадно всматривался в стены позади, только они мне ни о чем не говорили — ни об отеле, в котором живет Коперин, ни уж точно о том, зачем он меня обманывал. — Ну… — я непринужденно улыбнулся. — Мне не нравится, когда ты пьешь где-то и без меня, — заявил он, и в голосе мне почудились ревнивые нотки. Я, улыбаясь, смотрел на него, ожидая, что это шутка, но он выглядел хмуро. — Я помню, каким ты становишься, когда выпьешь, — посчитал нужным пояснить свой «собственнический припадок» Алекс, — ты… — он запнулся. Я вопросительно поднял бровь, ехидно улыбаясь. Нервно откинув назад пряди со лба двумя пальцами, эльф порывисто вздохнул: — Когда ты нетрезв, у тебя нет тормозов. — Кто бы говорил, — зло усмехнулся я, и тут же пожалел, что не удержался. — Прости, я не то имел в виду. Наверное, плохо справляюсь с тем, что ты не рядом… — он опустил глаза, и на его лице отразилось глубочайшее сожаление. Алекс не играл или играл настолько хорошо, что ему впору было «Оскар» выдавать. — Если бы я тебя не знал, то решил бы, что это приступ ревности, — заметил я задумчиво. — А это он и есть, — усмехнулся в ответ эльф, — я чуть с ума не сошел, когда ты перестал брать трубку! Я невольно закусил губу. Не читает же он мысли в конце концов. О, представляю себе, что бы было, если б он узнал про вчерашний «визит» Вадима! Версия с радаром в заднице становилась все более правдоподобной. — Господи, ах вот чего ты так напрягся, — картинно закатил я глаза, — а я-то думал, что это из-за того, что мне Анька рассказала. — Что рассказала? — непонятливо захлопал глазами эльф. «Ну, поехали», — про себя решил я, а вслух сказал: — Да про вас! Что вы встречались, — выдал я с самым невинным видом, на какой только был способен. — Как рассказала? — поперхнулся Алекс. — Ну, как-как — словами. Как обычно сестра брату рассказывает о своих «секретиках». Я внимательно смотрел на него и улыбался, и в какой-то момент он отвел глаза. Вот и все. Сердце ухнуло куда-то вниз. Мне стало больно от осознания того, что Вадим был единственным, кто мне не соврал. По-моему, эльф чуть ли не посерел. Я видел, как он упорно пытается взять себя в руки и выдавить в ответ такую же непринужденную улыбку, как у меня. — Я абсолютно не понимаю, зачем… — невнятно пробормотал он севшим голосом. Как интересно! Выходит, Алекс был уверен, что история эта в прошлом, и от Аньки раскрытия великой тайны не ожидал, а я не спешил ему сообщить, что тайну мне поведал Вадик. Причем, не одну. — Да что ты так напрягся, Алекс? — с иезуитской улыбочкой поинтересовался я. — Все это было давно, — растерянно отозвался он, будто я спрашивал с него оправдания. — Да, знаю, — покивал я головой, — еще в школе, в последних классах. Но ведь всё уже в прошлом, да? Еще бы мне не знать, какая депрессия накрыла мою сестру после этой дурацкой влюбленности. Да и на крыше она стояла, как выясняется, из-за Коперина, и слезла с нее только благодаря Вадиму. Я-то, наивный, полагал, что она банально напилась с горя, но оказывается, что пьянство стало альтернативой лепёшке на асфальте. Может, сама Анька и узнала, «эльф» посмотрел на нее лишь потому, что Вадик при нем имел неосторожность признаться в симпатии к Аньке? А что бы было, если б Вадик не сказал, что одноклассница Александра ему нравится? Прямо сейчас я Коперина почти ненавидел, и его растерянный печальный вид меня не обманет. Он печален от того, что попался. Правда, он все еще не знает, насколько. — Да, всё в прошлом, — как-то неуверенно ответил Алекс. — Ну и прекрасно! — соврал я. Эльф глянул на свой сотовый, не вовремя разразившийся громким звонком, и сказал: — Слушай, прости, важный звонок. Тут по работе. — Мне казалось, ты в отпуске, или я что-то спутал? Алекс кинул на меня буквально испепеляющий взгляд и процедил сквозь зубы: — Потом поговорим. Я должен ответить. Он принял звонок на сотовом и отрубил скайп. Я смотрел на пустой экран минуты две, а затем расхохотался. Такого выражения лица у него я никогда не видел, как не припоминал и того, чтобы он со мной так разговаривал прежде. Откуда только что берется? Этот раздосадованный повелительный тон. Такого Алекса я не знал. Не похоже, чтобы он собирался оправдываться, он просто взбесился от того, что я уличил его во лжи. Я нервно покусал кончик языка, глубоко вдохнул, выдохнул и встал. За окном давно стемнело. Пройтись на сон грядущий не получится. В нашем «Кукуево» на ночь глядя и в расстроенных чувствах лучше не гулять. Почему-то вдруг мне жутко расхотелось с Алексом говорить «потом» или ждать, когда он перезвонит. Я почти физически ощущал нежелание слышать его голос. Эка меня шарахало из огня да в полымя! То рад ему, то хочется кишки выпустить. Спать не хотелось, и я понял, что меня ожидает увлекательное заполнение картинками очередного блокнота. Быстро нашелся карандаш, и вот страницы начали заполняться портретами на скорую руку. Почему-то от одного рисунка к другому переходил один и тот же стойкий мотив, то Алекса я рисовал в виде козла, то в виде барана. И то, и другое меня успокаивало и помогало снять напряжение. В конце концов, художник из меня неплохой, а в остальном — вечно влипаю в какое-то дерьмо! Будто услышав мои проклятия ни на следующий день, ни на второй, ни на третий Александр не перезвонил. Ясное дело, что я тоже не спешил вступить с ним в виртуальный контакт. К пятому дню стало ясно, что это не случайность. Это до меня дошло, когда на работе ко мне подошла секретарша эльфа и заявила, что звонил де Александр Владимирович и велел мне начинать проект Астафьева без него, чтобы не тратить зря время. К тому моменту, как он приедет, макет и пробный экземпляр должен быть готов. Причем, я так и не понял, каким образом мне делать все это без второго дизайнера, потому что на вопрос о том, кто еще со мной на этом поприще будет трудиться, ответ был, что все работники заняты на других заказах. Я, откровенно говоря, прифигел сразу от двух вещей — от того, что засранец раскомандовался, не посчитав нужным со мной «потом поговорить» и откровенно демонстрируя мне свое типа «фи» и от того, какой объем работ он свалил на меня, как на дизайнера макетов. Учитывая капризы клиентуры, которые всенепременно возникнут, вариантов по договору должно было быть как минимум три. Я знал, сколько в том издании страниц, иллюстраций, вкладок и вшитых карт-раскладушек — за неделю одному мне подготовить эту работу нереально, даже если не буду спать по ночам и сидеть в офисе сутками! Он, видимо, издевается или решил таким образом поставить меня «на место». Хрен его знает, что у эльфа перемкнуло там в голове, но, похоже, я как раз-таки столкнулся с той самой прекрасной половиной его личности, которая оставалась для меня до сих пор загадкой. И о загадке этой поведал мне Вадим. Интересно, что будет, если я не сделаю всё вовремя? Он меня оштрафует? В общем, сказал секретарше, что, когда в следующий раз дражайший Александр Владимирович с ней свяжется, пусть она передаст ему, что за оставшееся время сделать это нереально, и пусть пересматривает сроки или ищет себе другого дизайнера, помощника и всех, кого ему вздумается. Конечно, я вспылил. Выдал всё, как на духу. И про то, что начальство не имеет ни малейшего представления о том, что реально, а что нет. И про то, что если бы не дебильное руководство, то сейчас все не бегали бы с жопой в мыле, и тогда Астафьев занимался бы этой ахинеей, а не спасал издательский зад от праведного гнева клиентуры. Удивлению секретарши не было предела. Учитывая, что прежде на работе даже не каждый знал, как меня зовут, и я считался местной «медузой», это стало для нее сюрпризом. Я почувствовал, что на сегодня моя тирада будет новостью номер один в офисе. В общем, я пожалел, что не сдержался. Секретарша ведь всего лишь передавала мне слова адского эльфа и ни в чем не была виновата, а я сорвался на ней. С другой стороны, раз такое дело и господин Коперин не желал общаться со мной лично, то пусть она сделает свою работу и передаст ему мое сообщение. Заодно и посмотрим, что он ответит. Я давно уже плюнул на то, уволят меня отсюда или нет. Домой ушел ровно в шесть часов, даже и не думая оставаться сверхурочно. На улице шел дождь, как из ведра, и, сражаясь с зонтом, я не сразу заметил темно-синюю «ауди», припаркованную у здания. Зонты я не любил за лишний вес в и без того тяжелой сумке, но иногда пользовался, когда в прогнозе синоптики обещали «армагедец» местного масштаба. Кто-то выскочил из машины, прикрывая голову журналом, и поспешно направился в мою сторону. Только этого говна мне не хватало — раскрыв наконец зонт, я узрел Вадима, выплывшего на тротуар рядом со мной. — Какого хуя тебе надо? — невежливо поинтересовался я. Настроения вести светские беседы с ним у меня не было никакого. — Да я… как-то, — смешался он. И, воспользовавшись этой заминкой, я обогнул Вадима и зашагал в сторону метро. — Черт! Дим! — окрикнул он меня, перескакивая через лужи в своих замшевых ботинках. — Дима, Дим, ну подожди! Видимо, Вадик тоже был только-только с работы (или куда там ходят сыночки богатых бизнесменов по будням). Он выскочил из тачки в расстегнутом пальто поверх костюма. Я почти автоматически отметил про себя, что надетый на нем «офисный прикид» стоит, как три моих зарплаты. В прошлый раз в моем подъезде со стенами, расписанными незатейливыми ругательствами, он выглядел менее презентабельно и более натурально, а сейчас передо мной был «идеальный мажор», с которым я привык видеть Анну под ручку. В такие годы на такие тачки честным трудом не зарабатывают, так что рука богатого папашки чувствовалась. В какой-то момент он попытался поймать меня за локоть. — Руки! — заорал я на пол-улицы так, что редкие пешеходы с зонтиками аж обернулись. — Сука, тронешь меня еще раз, пальцы переломаю и ментам на хрен сдам! Скажу, что так и было! — Я не трогаю, не трогаю, — не обращая внимания на слово «сука», угрозу с ломанием пальцев и ментами, Вадим поднял руки в жесте «сдаюсь», очевидно, лишь от того, что я так гаркнул и привлек публику, — всего лишь поговорить хотел… Просто поговорить! — От разговоров с тобой у меня несварение желудка каждый раз случается! Блевать тянет, — я развернулся и продолжил свой путь по «морю», образовавшемуся к тому моменту на тротуаре, но «мажор» оказался на редкость настойчивым. Он уже плюнул на свои ботинки, перепрыгивания через лужи, и на попытки закрыть голову вымокшим насквозь журналом, и лишь старался не отставать от меня. — Дим, выслушай! — наступая в очередное «болото», увещевал меня на ходу Вадик. — Я извиниться хотел. Правда. — Ты, блядь, уже извинялся! — я был рассержен, напуган и взбешен. — Я чуть инфаркт не получил в подъезде. Хватит! — Я всё понимаю, Дим, ты видеть меня не хочешь… но я был не в себе, это не я. Под наркотой ничего не соображаешь! Я так резко остановился, что он чуть не влетел мне в спину. — Бля, пиздец, Вадик! Да! Конечно! Хули, теперь-то мне всё-о-о понятно. Нет проблем! Ты «закинутым» меня выебал, а так, по «трезвяку», ты парень-то хороший, сука, правильный! Ни капли в рот, ни сантиметра в жопу! Всё, блядь, прояснилось наконец-то! Так перед своим папашей и ментами в будущем и будешь оправдываться, когда трахнешь еще кого без согласия. Так и скажешь, что ты ни при чем. Что это все наркота! Ты действительно такой дебил или прикидываешься?! О, теперь я орал так, что люди не оборачивались, а отскакивали в сторону. Вадик стоял со страдальческим лицом передо мной, будто это я агрессор и преследователь, а он — пострадавший агнец божий: в стильных очёчках с тонкой титановой оправой, совершенно запотевших, со слипшимися от дождя волосами, облепившими лоб, мокрый насквозь (ливень хлестал, что надо) и в безнадежно испорченных замшевых ботинках. — Прости меня, — безжизненным голосом сказал он, опуская глаза. — В жопу засунь себе свое «прости», — резонно присоветовал я, — ты меня заебал! У тебя талант, Вадик. О, я Аньку теперь прекрасно понимаю. Ты всегда такой нудный? Кто меня тянул за язык — неизвестно. Неразумно провоцировать того, кто опасен, но, как обычно, когда планочка у меня опускалась, я не соизмерял возможности своего тела и духа. Дух у меня был крепкий вроде бы и тело сильным, но невысоким и легким. — Ну, хочешь, врежь мне! — опрометчиво предложил Вадик. — А вот хочу, ты даже не представляешь, как. Подержи-ка… Сунул опешившему Вадику раскрытый зонт, который ненавидел как раз за то, что он занимает руки в самый ответственный момент, и со всего размаху, вкладывая в удар всю душу, так засветил «мажору» в лицо, что он охнул и отшатнулся, зажимая нос руками. Очки я ему сломал — сто процентов. Оправа без одной линзы и со второй треснувшей неслышно стукнулась об асфальт, точно в замедленной съемке. Зонт, конечно же, из его рук вылетел и пошел гулять по дороге меж машин, которые бешено гудели, притормаживали, потому что он подлетал от порывистого ветра и метался перед лобовыми стеклами. В итоге кто-то его раздавил на радость всем автомобилистам. Странный способ покончить с ненавистной вещью… Про себя я улыбнулся этой мысли, отвлёкшись и от того, что делаю, и от того, как отреагирует Вадик. В конце концов, он сам предложил, а я впал в состояние аффекта. — Ммм… — болезненно простонал он, пытаясь выпрямиться. Выудил откуда-то из кармана платок и прижал к лицу, запрокидывая голову назад. Ткань быстро намокала, и кровь сочилась даже через пальцы. Похоже, я сломал ему нос. — Ты сломал мне нос, — прогундосил в платок Вадик, подтверждая мои подозрения, — и очки за штуку баксов. — Пришли мне счет, — огрызнулся я, — за вычетом зонта. — Не уходи, — Вадик косился на меня, а я на него, сомневаясь в его адекватности. После такого «контрольного» в голову он как минимум должен был меня грохнуть и прикопать под ближайшим кустом. — Ты успокоился? Я сглотнул, но тут же бодро ответил: — Я всегда, блядь, спокоен, как танк. Если, конечно, в меня член без спросу не засунуть. — Дима! — возмущенно-просяще простонал он. — Блин, ну хочешь, я на колени встану?! И тут что-то какой-то садо-мазохистический демон меня попутал. Сломанного носа и зонта мне показалось мало, как и вымокшего Вадика посреди улицы. — Хочу, — с мерзкой улыбочкой ответил я. Он даже перестал запрокидывать голову и посмотрел на меня прямо поверх платка, от крови ставшего темным. Интересно, ему тут не сплохеет? Даже в темноте я увидел, что Вадим побледнел. Он убрал руку от лица, и я мог теперь наблюдать результаты своих стараний во всей красе. Вадим шагнул ко мне, приблизившись вплотную, глядя сверху вниз и начал медленно опускаться вниз. Зрелище было еще то. Я мысленно к разбитым очкам приплюсовал стоимость брюк от его рабочего костюма «Dolce&Gabana», и наблюдал, как его колени, обтянутые драгоценной итальянской «одёжей» погружаются в мутный, грязный, бурлящий поток дождевой воды, несущейся по тротуару. Я даже забыл, как дышать. Очевидно, в прошлой жизни я был маркизом де Садом, никак не меньше, потому что смотреть на его бледное разбитое лицо, с горящими глазами, мокрыми от дождя волосами, сочащимися струйками крови из носа и стекавшими по подбородку на шею, доставляло мне почти что сексуальное удовольствие. — Вот и прекрасно, — фыркнул я, доставая из пачки полусырую сигарету. Согнувшись и сложив руки, кое-как прикурил от «Zippo» и глубоко затянулся, затем спрятал от ливня тлеющую сигарету в ладони. — Я никуда не спешу… Я курил, наверное, уже пятую сигарету, а Вадик все так же молча стоял передо мной на коленях. По большей части народ от нас шарахался, так как вечер и дождь лишь усиливали сюрреализм открывавшейся посреди улицы «картины». Пара человек поснимали все это дело на телефон, а кто-то спросил, что это за «перфоманс». Я ответил, что мы репетируем флэшмоб «Замерший город». Через сорок минут уже замерз даже я. Вадик все это время не сдвинулся с места, что лишний раз убедило меня в том, что он полный псих. — Ладно, достаточно, — буркнул, отшвыривая пустую измятую пачку в сторону. — Извинения приняты. Хотя, будут еще конструктивные идеи, обращайся. Я только «за», как ты понял… Я развернулся, чтобы уйти и услышал, как Вадик закашлялся, будто сейчас выплюнет собственные легкие. Он попытался что-то сказать, и с непривычки лишь захрипел. — Что?! Не слышно ни черта, — милостиво сообщил, наклоняясь к нему. — Поужинаешь со мной? — расслышал я, наконец, его хрип. Брови мои поползли на лоб. — Ты — придурок, — заключил я, — тебе в травмпункт надо! И так нос кривой будет. — Помоги встать… — Что? — не расслышал опять его слова. — Помоги встать! Ноги затекли. Чертыхаясь, я потянул Вадима вверх. Он вцепился ледяными пальцами мне в руку и еле поднялся с колен. Ноги никак не хотели распрямляться, он хромал и до кучи его шатало. Я примерно помнил, где стояла машина, и препроводил его туда. Когда мы добрались до места, он привалился спиной к «ауди» и пытался в кармане отыскать ключи. Был уже девятый час, значит, на наши разборки посреди улицы ушло часа полтора. Вадик наконец выудил брелок, и машина задорно пиликнула, снимаясь с сигнализации. — Водить умеешь? — спросил он. — А? Я на лету автоматически поймал ключи, а он уже залезал на пассажирское сиденье. — Я не могу вести. Перед глазами плывет всё. — Ну, «прекрасно»! — пришлось усесться за руль, а в качестве протеста шарахнуть как следует дверью. Впрочем, Вадик на это не обратил никакого внимания. — Я без линз, — будто оправдываясь, сообщил он, — надо купить. Очков запасных с собой тоже нет. Я что-то хотел ответить, но в этот момент он резко открыл дверь, и его вывернуло на асфальт. — Вот дерьмо! — выругался я, заводя мотор. — Пристегнись. Для острастки Вадим кашлянул еще два раза, захлопнул дверцу и полез в бардачок за салфетками. Удар у меня вышел хороший. Просто «кулак ярости» какой-то! Сам не ожидал, что так хорошо получится. Как говорится, дуракам везет, но не вовремя. Лучше б я ему так врезал до того, как он меня оприходует, а не после. — Смотри не сдохни, — посоветовал, выруливая на дорогу. — Ты ж хотел… — глупо хихикнув, выдал зеленый Вадик. Надо же, у «мажора» присутствовало чувство юмора, несмотря ни на что. — Я хотел без моего участия, — огрызнулся на его реплику, — а так меня твой папаша посадит. Класс, я за рулем тачки, а на сиденье пассажира труп ее владельца. Вадик слабо улыбнулся: — Я на «девятьсот пятого» знаю круглосуточную «травму». Давай туда, — он вбил в навигатор адрес. — Что, часто пользуешься? — не удержался я. — Не поверишь, сам — в первый раз. Я тактично промолчал, не спрашивая, кого же он туда возил так часто. Вадик выудил из внутреннего кармана карту и сунул мне. Я мельком увидел, что это Visa Infinity. — Восемнадцать ноль один, — сообщил он, снова откидывая голову назад и прикрывая глаза, — там платно. Пока будут меня чинить, разберись там с кассой. Я хмыкнул, переключая дворники на «помедленнее». Дождь постепенно стихал, и больше не было нужды бешено выскребать ими лобовое стекло. — То есть ты уже решил, что я у тебя слуга и водитель в одном флаконе? — поинтересовался недовольно. — Извини, — пробормотал Вадим, — мне даже говорить трудно. Мутит. — Похоже на сотрясение. — Похоже, — равнодушно согласился Вадим. — Хороший удар. — Идиот! — выругался я, паркуя машину у медцентра.