Раскаяние одинокой мыши.

Чип мерил шагами низкую комнату на втором этаже пристройки нового штаба, которую они называли комнатой связи. Собственно, этот новый дом уже не был штабом в полном смысле слова. Это было новое двухэтажное здание на окраине, отлично укрытое от посторонних человеческих глаз и имевшее соответствующую маскировку развалин, условно разделённое на две части. Так уж повелось. В одной части жил Толстопуз с семьёй, в другой – команда грызунов-Спасателей. Кот после вступления в команду, развернул активную работу. Именно новый дом и был его творением архитектуры. Для оперативной работы кот годился мало из-за комплекции и пониженной мобильности, его не поднимал самолёт, но это его не смущало. Гайка специально сделала Толстопузу высокоскоростной вездеход. Являлся он на место несколько позже, чем ребята по воздуху, но был особо полезен в качестве дипломатической и силовой поддержки, последнее признавал даже Рокфор, хотя он и не любил об этом говорить, немного ревнуя к старым временам. А ещё он был прекрасным стратегом и аналитиком. На этой почве они очень тесно сошлись с Чипом, который остался традиционным командиром группы. Впрочем, вопросы в команде всегда решались по большей части совместно. Теперь оба «сухаря-сыщика», как их иногда шутя называла жена Толстопуза Ребекка, торчали в разных комнатах пристройки и молча хмуро пытались загнать вглубь памяти события последних дней. Надо было работать, но моральные ресурсы обоих были на исходе. В доме имелась более высокая пристройка с площадкой для посадки самолёта. Под несущими конструкциями площадки притулилась та самая комната связи, она же диспетчерская и малый зал совещаний, пол которой сейчас нещадно топтал лапами Чип. Он пытался сосредоточиться на работе. Дело было откровенно скверным. В разных местах города периодически пропадали дети. Это случалось всегда, но в последнее время наметилась система. Во-первых, дети не находились. Никак! Ни живые, ни мёртвые. Во-вторых, исчезновения... Лучше сказать, «похищения», - подумал бурундук, были регулярными, с чёткими промежутками времени. В-третьих, зверята пропадали по большей части из районов, которые непосредственно располагались на стратегических объектах города или возле домов людей, имевших особое влияние на жизнь города. Последний случай в доме начальника аварийно-спасательной службы. Старый судья – Филин Дредд уже весь загривок Чипу проел с этим делом. А тут грянул гром и в их собственном доме. Думать получалось плохо. После того ужасного дня, когда погиб их с Дейлом отец Дикс, а Толстопуз едва не погубил свою собственную семью под воздействием какого-то препарата, анализом сейчас занимались Гайка и Тамми, подсунутого этой проклятой Александрой. Чип посерел, осунулся, стал сильно замыкаться в себе. Дейл переживал эту утрату более эмоционально, и непонятно, кому из них было легче. Что касается кота, то Толстопуз почти не вылезал из служебных помещений пристройки. Ребекка всерьёз стала опасаться его. Кота это больно задевало, но он понимал причины и не хотел лишний раз лезть с извинениями. Только постарался до поры, до времени поменьше попадаться на глаза. Чип попытался сосредоточиться на работе, но мысли путались. В голове неотступно вертелись слова, которые орал в припадке Толстопуз. Слова о том, что Гайка, их добрая честная Гаечка, приставала к отцу Чипа и Дейла... А кот, будь возможность, сам не против был бы понежиться с ней. Эти слова будто прожигали огнём все мысли бурундука. От Толстопуза ничего не добиться, он плохо помнил, что говорил. Оставалось надеяться, что это не действительность, не его тайные мечты, а просто последствия отравления. Но отец! Он не мог! А теперь даже некому опровергнуть эти жуткие подозрения. Когда после убийства Дикса они нагнали Александру, Чип в ярости чуть было не прикончил её сразу. Вжик пытался его вразумить, что надо отправить её на суд, но командир не слушал. Чип знал, что Филин Дредд неравнодушен к красивым девушкам, даже, порой, в ущерб работе и справедливости, вот уж воистину «седина в перья - бес в ребро». Чип не хотел вести её к Дредду. Он ударил мышь в спину, отчего та потеряла сознание, а потом сорвал с неё одежду. Если бы кто-то спросил его тогда, зачем, Чип вряд ли смог бы ответить. Понимание пришло позже. Он хотел убить её, но не хотел из-за этого расставаться с командой. Уходить пришлось бы: как потом доказать, что ты Спасатель, если сам вершишь своё правосудие на уровне бандитов. А так, замёрзнет тихо, на дворе зима. Ребята будут молчать, они не скажут Гайке, но от себя не уйдёшь. «А только ли из-за отца я сделал это? - в который раз спросил себя бурундук, - Нет! Не только». Она говорила о чём-то с Толстопузом, а потом он в припадке проорал те страшные слова о Диксе и Гаечке. А что сказала эта тварь потом, когда, выжив, пришла к ним? Что она сказала о Гайке, когда та попыталась уговорить Рокфора оставить её в доме из-за начинающейся метели? Чип тогда наговорил Гайке грубостей, потом спохватился и долго извинялся перед мышкой. А эта Александра, поняв, что ей здесь не помогут, со слезами воскликнула: «Даже Гайка смогла меня понять!» «Потому что она – ангел,» - возразил он ей тогда. А Александра, всхлипнув, вдруг злорадно взглянула на Чипа и «выстрелила» ему в лицо эту полную желчи фразу: «Много ли ты знаешь о своей Гайке»? И теперь Чип уже в который раз прокручивал в своей памяти эти слова. Что эта тварь имела в виду? Неужели Толстопуз говорил правду?! Нет!!! Этого просто не может быть! Или может? ... Но Чип никогда бы не решился спросить Гаечку о её тайнах. Надо найти Александру, если она ещё жива, и всё выяснить! Бурундук сорвался с места и кинулся вниз по лестнице, выходящей в гостиную. Спустившись, он остановился, услышав голос Рокфора. Тот с кем-то говорил по телефону. Динамик был достаточно мощным, так что от лестницы Чип слышал собеседника австралийца. Он понял, что это был Мепс. Тощий кот не вписался в команду Спасателей и официально не состоял в ней, однако он по-прежнему был близок Толстопузу, по привычке называя его шефом. С остальными Спасателями Мепс держался ровно, без особой привязанности, но вполне дружелюбно. И никогда не отказывал в помощи. В тот жуткий день ему тоже немало досталось. Именно он принёс ту злополучную кружку с кофе Толстопузу. Позже, когда он и остальные удерживали разбушевавшегося толстяка, тот вопил, что Мепс пытается занять его место с помощью отравления. Да и непонятно, где было теперь это место, впрочем, вопли Толстопуза вообще не блистали логикой, разум его затмевала спровоцированная подмешанным в кофе веществом немотивированная дикая ярость и подозрительность. Такого удара Мепс не ожидал. Он всецело был предан своему боссу и от таких слов просто впал в ступор. В результате досталось не только его самолюбию и преданности, но и его шкуре. Толстяк швырнул его на дверь, и тощий кот сильно ударился головой. К счастью, сотрясения не было и сознания он не потерял, но голова болела сильно. После того, как Толстопуз поостыл, Тамми осмотрела Мепса сразу после Ребекки и детей, а потом велела ему побольше лежать. В штабе Спасателей он не остался, и Рокфор довёз его на вездеходе Толстопуза до дома, где Мепс заперся, страдая от ран телесных и душевных. На похороны Дикса он не пришёл, но никто его в этом не винил. Разговор Рокфора, как понял его Чип, вертелся вокруг того вещества, которое сделала из вспыльчивого, но вполне надёжного кота машину разрушения. Рокфор заметил бурундука, кивнул, чтобы тот подошёл, а затем продолжил разговор с котом. - Да, Мепс. Тамми и Гайка провели анализ. Там много всяких веществ. Девочки говорят, что это настойка из нескольких трав. - Там была валериана... - голос кота был похож на стон. - Да, но не только. Ещё какие-то пряности. Вроде бы, имбирь. - Имбирь?! - дворовый кот ошалел от ужаса, понимая, к чему клонит австралиец. - Ты чего? Что-то знаешь про имбирь? - Да мы его не выносим! Даже от запаха нервничаем. Жжётся. - Ясно. И ещё. Они говорили, что среди веществ было что-то, что есть в траве со странным названием. Мята. - Мята... - кот фыркнул, будто ему под нос сунули какую-то мерзость - А почему странное название? - Гаечка почему-то назвала эту траву кошачьей мятой. - Имбирь и кошачья мята?! - Мепс был ошеломлён - Ты уверен?. Да от этого зелья у любого кота «крышу снесёт»! - Так сказали девочки. Не сердись на него, он был не в себе. - Но потом… Ведь он сказал, что это я подлил ему в кофе какую-то мерзость. А я ничего… Даже не подозревал, ведь валериана забивала запах! Австралиец попытался заглушить отчаянный порыв "виновника": - Мепс, успокойся! Это Александра. Мы выяснили, когда догнали её, она сама говорила, что хотела показать Толстопузу небо из ведра для котят. Он всё понял, когда успокоился. Ему тоже тошно сейчас, он не знает, как извиниться перед семьёй, перед тобой. - Я понимаю, Рокфор. Я приду, но не сегодня. Устал, да и в голове шумит ещё. - Даа... Знатно тебя Толстопуз к двери приложил. Мы тут тоже новую шерсть отращиваем. Но ты уверен, что это именно от этой… Кошачьей мяты? - Да. Точно от неё. - продолжил Мепс немного сонным голосом, - Она и сама-то мозги набекрень сворачивает. А бывает, что от неё кот берсерком становится. А тут ещё имбирь… Понимаешь, мы его на запах-то не выносим, а уж на вкус – это же огонь живой! - Но как же он выпил кофе и не заметил? - Это из-за валерианы. Она притупляет восприятие. По голосу тощего кота было понятно, что тот находится далеко не в лучшем состоянии. Мепс был в смятении, положение его усугублялось скверным чувством тошноты, тяжестью в теле и затуманенным рассудком - травма давала о себе знать. Теперь, когда всё прояснилось, Мепс уже не обижался на Толстопуза за его слова о заговоре. Но свербящее чувство справедливости не отпускало его. Кот горестно вздохнул, пытаясь успокоиться. - Понятно. Ну ты это… Держись, выздоравливай! Мы тебя ждём. - Не сегодня - Мепс ещё раз протяжно вздохнул - Не сегодня... В динамике раздался щелчок, связь прервалась. Австралиец повесил микрофон на рычаг размыкателя линии и вытер пот. - Вот так, Чиппер. Теперь мы знаем причину помешательства нашего дипломата. Бедная Ребекка! Она до сих пор в себя прийти не может. - Рокки, эта Александра… Эта мерзавка… Она не только Толстопуза подставила, но и его семью чуть не погубила! Она… - Чип, успокойся! Я знаю, тебе больно, но Дикса этим не вернёшь. - Она о чём-то говорила Толстопузу. А потом… Ты помнишь, что он кричал об отце и… Нашей Гаечке? - Брось, это от помутнения. - Рокки, я не знаю! Я уже не знаю, чему верить. Хорошо, что Дейл не слышал, он бы не перенёс такого. - Это неправда, Чип! Так и знай – это неправда! - Я готов был убить её на месте, когда мы её нашли… - Брось, парень. Никто тебя не винит. Она должна была умереть там от холода. Чип почувствовал еще больше напряжение, услышав эти слова от старого доброго Рокфора, но продолжал: - Но она выжила! Я не знаю, как теперь смотреть в глаза Гаечке. - Не уверен, парень, что ей стоит знать, как всё было. - Но я должен знать… Всё! - Ты спросишь у неё? - удивился Рокки, смотря на совсем замкнувшегося командира. - Сдурел?! Если Дейл узнает… Да я и не смогу задать ей такого вопроса. Ни она, ни Дейл не были, когда… Толстопуз… Сказал… Им нельзя знать этих слов! Дейл и так весь на нервах, он и так уже ругался с Гаечкой из-за какой-то ерунды. - Он сорвался, Чип. - Я знаю. - Тебе тоже тяжело. Тебе надо успокоиться. Меня не проведёшь, парень, я такого немало повидал. - взгляд мыша на миг затуманился какими-то невесёлыми воспоминаниями - Хоть ты и выглядишь железным, но я же вижу, что ты тоже в любой момент сорваться можешь. Подумай о Тамми! - Я справлюсь, Рокки. Но я должен узнать правду! - Как ты это сделаешь? Вдруг ноющее чувство сменилось резкой, как молния, мыслью, стрельнувшей в голову: - Надо найти Александру! - Где? Ты видел, какая метель на улице? Но даже если найдёшь, что ты будешь… Чип! Стой! Куда ты?! Но было поздно. Бурундук рванулся в коридор, распахнул входную дверь и исчез в белой снежной пелене. В коридоре и гостиной засвистел ветер. Австралиец выглянул на улицу, пару раз крикнул, но был вынужден закрыть дверь. В коридор выглянула Гайка. - Рокки, что случилось? Чип что-то говорил? - Он ушёл... - Надо его хоть чаем напоить, а то сидят с Толстопузом как два затворника. - Гая, он на улицу рванул… - повторил мышь, поняв, что мышка его возможно и не услышала тогда. - А-а, ну хоть освежится… Что-о-о?! - мышка была в ужасе - Да там же буран начинается! Передали штормовое. У нас уже радиосвязь заглохла. И ты его отпустил?! - А он меня спросил? Он даже не оделся толком! - развёл австралиец руками. - РОККИ!!! Ты об этом так спокойно говоришь?! Да он же замёрзнет! - изобретательница была вне себя от ужаса. Мышка метнулась ко входной двери, распахнула её, но вынуждена была тут же закрыть, на таком ветру она мгновенно замёрзла. Кое-как Гайка накинула тёплую курточку, схватила куртку бурундука и снова рванулась к двери. Рокфор преградил ей путь. - Гая! Не надо! Я сам… - Что «сам»? Ты его не убедишь! Останься, помоги Тамми! - А? ... - не понял Рокки. - Она с Дейлом. Его нужно как-то успокоить, он совсем раскис. Чёрт! Я с этими анализами… Надо было мне с ним сидеть… Мышка досадливо тряхнула головой, опустила на глаза очки и выбежала в метель. У крыльца сильно мело, но дальше ветер просто сбивал с ног. Следы почти замело. К счастью, по такой метели Чипу не удалось далеко уйти. В конце концов, мышка догнала его. Кое-как отряхнув продрогшего бурундука от снега и заставив его надеть куртку, Гайка потащила его в направлении штаба. Чип попытался было сопротивляться, говорил о том, что необходимо найти Александру. Гайка подумала, что он всё-таки решил помочь мыши, но потом поняла, что дело не в этом. В любом случае, они теперь ничего не могли сделать, никаких следов не было видно. Они и свои-то следы еле находили. Пришлось возвращаться. Гайка не могла понять, зачем Чипу понадобилась Александра. Тот попытался объяснить, но получалось плохо: приходилось кричать, да ещё и не терять из виду своих следов. Ветер сбивал с ног. Пришлось замолчать и ждать, когда они зайдут за горку. Перед штабом ветер должен быть поменьше. Чип месил лапами снег и думал о странности ситуации. Почему именно Гайка? Давно ушли в прошлое те времена, когда они с братом враждовали, пытаясь завоевать расположение златовласой мышки. Оба уже были вполне счастливы в своих семьях, но какое-то неясное чувство сопричастности не позволяло Чипу воспринимать Гайку как просто жену брата. Слишком много событий и переживаний их связывало. Их команда была практически семьёй. Бурундук чувствовал настроение и состояние друзей почти физически. Он очень беспокоился за Дейла. Его грызла совесть за собственное безрассудство перед Тамми и Гайкой. Он должен им помочь. Всем. Он извинится, успокоит их. Но он ничего не скажет о том, почему он бросился в эту снежную круговерть. Пока… Пока не узнает всей правды. Душа бурундука ныла от боли потерь и страха перед новыми. И от ощущения невыполненного долга. Горестные события последних дней выбили команду из колеи. Никто не решился бы ставить им это в укор, но командир знал, что необходимо закончить начатое дело. Ведь оно касалось детей. Две залепленные снегом фигурки спускались с горки по направлению к штабу. Здание было почти не видно, но они знали, что идти уже не далеко. Ветер в низинке стал чуть слабее.