***
На следующий день они выдвинулись в Ниццу. Ехали поездом, дорога заняла не так много времени. Особенно в сравнении с тем, что они провели в Берлине в ожидании. Петр Миронов входил в роль приезжего медиума, благо особенно вживаться не нужно было. Штольман думал о том, что пройдет еще каких-то несколько недель, и он снова увидит Анну. Он искренне удивлялся зачем ему нужно будет ехать таким долгим путем обратно. Слежка? Возможно, но откуда? Просто для перестраховки? Тоже вероятно. Но не до такой степени осторожничает обычно Варфоломеев. Вероятнее всего, что по дороге нужно будет выполнить еще несколько незначительных поручений. В Ницце, как и планировалось, Штольман и Миронов провели три дня. Спиритический сеанс прошел с блеском. Штольман, будучи материалистом, не поверил во вселение духа Наполеона Бонапарта в Петра Ивановича, но актерскую игру соратника и друга отметил. На четвертый день по приезде в город оба мужчины уже его покидали. Петр Иванович отправлялся в Петербург через Польшу. Прибыть на место он должен через два дня. И еще через два – встретится с Варфоломеевым. Штольман в России окажется через две недели. Его путь сейчас лежал, согласно плану Варфоломеева, в Будапешт. Там ему надлежало поселиться в строго определенной гостинице под именем все того же Иоганна фон Дитриха. И ждать очередного письма с указаниями. Попрощавшись на вокзале, условившись извещать друг друга в случае необходимости, Петр Миронов и Яков Штольман расстались до следующей встречи, уже в России. Перед отъездом из Ниццы, Штольман получил еще одно послание от доктора Милца. Александр Францевич писал, что состояние Анны не меняется. Просил как можно быстрее изыскать возможность вернуться назад или, хотя бы, дать девушке знать о себе. «Вы, дорогой мой, «фон Дитрих», переходите границы разумного. Она переживает, впадает в состояние, близкое к тихой истерике. Уж лучше бы она плакала – так она могла бы выплеснуть все те эмоции, что скопились. Вы же знаете Анну Викторовну – она натура чувствительная и эмоциональная. И долго вот так сдерживаться ей несвойственно. Я искренне переживаю за нее. Как вы и просили, я ни словом не обмолвился никому в городе о нашей переписке.» - писал доктор. Яков Платонович и сам понимал, что чем скорее он прибудет в Затонск – тем лучше будет для всех. Но он должен выполнить задание, данное Варфоломеевым. Все это и ради безопасности девушки. Яков Платонович уже решил, что если барышня Миронова не простит его, он постарается выхлопотать у Варфоломеева разрешение продолжить службу в затонской полиции. Так сможет хотя бы изредка видеть ее. А там… А там как будет.***
По прибытие в Будапешт, Штольман взял извозчика до указанной гостиницы. При регистрации оказалось, что его там уже ждало письмо. Войдя к себе в номер, Яков Платонович первым делом вскрыл конверт. «Уважаемый Яков Платонович. Есть вам небольшое задание. Пять дней назад в Петербурге был замечен знакомый вам пан Гроховский собственной персоной. Он, как вы догадываетесь, приезжал не просто так. Не буду уточнять вам все подробности, скажу только, что ему проиграл в карты ни кто иной, как великий князь Павел Александрович. Проиграл по молодости лет и неопытности. Кроме денег, поставил на кон письмо, написанное ему одной из фрейлин. Вы прекрасно понимаете, что ввиду предстоящей женитьбы князя, появление подобных писем крайне нежелательно. А потому ваша задача найти Гроховского и договориться о стоимости выкупа письма. По моим сведениям, в ближайшие дни пан должен прибыть в Будапешт. О результатах переговоров прошу известить меня незамедлительно. Полковник Варфоломеев». «Вот оно что!» - мелькнуло в голове Штольмана. Значит времени на уговоры у него немного. Через две недели нужно быть в России. А за это время придется еще проехать через Польшу. Зачем тогда нужно было заезжать в Будапешт? Гроховский чаще всего бывает именно в Польше. Хотя, если переговоры затянутся. Ну, что же…. Придется еще раз встретится с паном. А значит придется применить небольшую хитрость. Отправившись немного погодя в ресторацию отужинать, Яков Платонович как бы невзначай оговорился официанту, что был бы не прочь сыграть партейку-другую с достойным противником. И обмолвился также, что слышал какой есть в Польше игрок – некто Гроховский. Вот с ним бы можно было потягаться силами. Яков Платонович прекрасно знал как работает Гроховский. У него везде есть свои "уши". И уж если он едет в Будапешт, то сначала его люди соберут полную информацию по возможным «соперникам в игре». Оставалось ждать пока люди Гроховского выйдут на него. Время есть – подождем. Штольман пребывал в городе уже четвертый день. «Неужели ошибся?» - все чаще думалось ему. Судя по слухам, Гроховский в городе уже второй день. А на связь так и не вышел. На пятый день пребывания Якова Платоновича в городе, ему, наконец, принесли записочку с указанием адреса, где его будет ждать интересующие его человек и времени, когда надлежало туда прибыть. Штольман прибыл в указанное место точно как было указано. Его встретили у входа и провели в небольшую комнату. - Здравствуйте, пан Штольман, - Гроховский поднялся навстречу Якову Платоновичу. - Здравствуйте, пан Гроховский. - Что это вы в гостинице подписываетесь чужим именем? В бегах? – насмешливо спросил шулер. - На службе. Как и всегда. Полагаю, вы понимаете зачем я хотел с вами встретиться. - Да уж, играть со мной вы явно не желаете. Помнится, в последний раз уточнили, что завязали с игрой. Или передумали? - Нет, решению своему я верен. - Значит все дело в том письме, что мне посчастливилось не так давно выиграть. А знаете ли вы, что мне за него уже предлагали деньги? Кто именно – говорить не стану. Не те, кого я ждал. А ждал я кого-то вроде вас. Присаживайтесь, разговор не пяти минут, - Гроховский указал на стул напротив себя. Сел и сам и, взяв в руки колоду карт, начал машинально ее перетасовывать. - Ждали? С чего бы? - Ну как же? Стало интересно сколько предложит заинтересованная в неразглашении сторона. - И много вам уже предлагали? - Достаточно. Не знаю, предложите ли вы мне столько же. - Я бы хотел для начала услышать или ваше пожелание или хотя бы обозначенную уже сумму. - Что же мы все о делах-то? Вы сами-то как, Яков Платонович? Слышал я, в розыск вас подавали. Да потом отменили распоряжение, и дело быстренько замяли, - резко перевел тему разговора шулер. - Так если вы уже слышали, есть ли смысл мне что-то рассказывать? - Всегда есть доля неправды в том, что люди говорят. Так было такое? - Было. - А дама ваша как? Все с ней в порядке после той истории? - Если вы о фрейлине Ее Императорского Величества госпоже Нежинской, то да. Полагаю, с ней все хорошо. - При чем тут пани Нежинская? – искренне засмеялся Гроховский, - я о той милой панночке говорю, что людей моих попугала своими рассказами об умерших братьях, да песни на польском пела. - Анна Викторовна? А с чего вы ею интересуетесь? – напрягся Штольман. - Яков Платонович, Яков Платонович. Мне немало лет. Я кое-что повидал в жизни. Так как ваша червовая дама? - Спасибо, неплохо. - Это хорошо. Вы, господин Штольман, по старой-то памяти не обижайтесь. Скажу вам кое-что. Сентиментальным я никогда не был. Но вот что. Вы бы девушку далеко не отпускали, да надолго не оставляли. Сейчас веяние новое. Сатанисты, тьфу их. Так вот. Ею уже интересовались. Да вы и сами знаете. И еще интересоваться могут. Не говорю, что будут, но могут. Понимаете? – Гроховский выразительно посмотрел на сыщика. - Вполне. - Вот и хорошо. А панночка - девушка добрая. Мне мои ребятки говорили. Тогда в вашем этом Затонске она могла пострадать из-за вас, но вы сделали все, чтобы ее спасти. Мне бы не очень хотелось, чтобы такая милая панночка пострадала от глупости других людей. За вас она ответить могла. За чужую глупость – несправедливо. - А не многовато ли людей тогда за меня отвечать должны были? И Анна Викторовна, и Нежинская. - Нежинская отвечала за себя. Ее вина была в обмане. А ваша Анна отвечала за вас. Вы это и сами знаете, зачем спрашивать? Я давно живу, много вижу. И я знаю, из-за кого вы так занервничали, что деньги искать начали, что на игру согласились. Всегда есть слабое место у человека. У вас его раньше не было. Теперь есть. И помните еще вот что. Знаю я – могут знать и другие. Это вам просто для информации. Поэтому мой вам совет. Держите ее поближе к себе. Одну поменьше оставляйте. От судьбы, Яков Платонович, не уйдешь. Но и искушать ее не стоит. - Я вас услышал. Теперь давайте вернемся к нашему делу? - Рад, что услышали. Итак, о деле. Мне предложили пять тысяч рублей ассигнациями. Я сказал, что подумаю. Знаю, вам время нужно. Так вот. Через четыре дня я буду в Варшаве. Встретимся там, и вы дадите мне ответ. Если он меня устроит – письмо отдам там же. Вам это подходит? - Вполне. А если обозначенная сумма не подойдет вам? Не хотите назвать свое пожелание? - Нет, так интереснее. Не подойдет – поторгуемся. - Что ж, тогда я, пожалуй, пойду. Последнее. Как я вас найду? - Не переживайте. Я сам вас найду, пан фон Дитрих, - усмехнулся шулер. - Тогда до встречи в Варшаве. - Всего вам хорошего, скоро встретимся, пан Штольман. Выйдя от Гроховского, Яков Платонович сразу же пошел отправить телеграмму Варфоломееву. Гроховский намекнул на весьма крупную сумму. Нет, факт того, что ему уже предлагали продать письмо явно имел место быть. Но вот сумма…. Телеграфировав полковнику, Штольман отправился в гостиницу. Можно было немного отдохнуть. Через четыре дня он будет в Варшаве. Ответ Варфоломеева мог прийти и туда.***
В назначенный день Яков Штольман прибыл в польский город. Ответ от полковника Варфоломеева он получил еще третьего дня. Гроховскому нужно было предложить десять тысяч рублей ассигнациями. Деньги были высланы в Варшаву на имя Иоганна фон Дитриха. Их Штольман мог получить сразу, как только назначится время встречи с шулером. Яков Платонович отдыхал в своем номере когда к нему постучали. Штольман открыл запертую дверь. - А вот и я, пан Штольман. Решил сам к вам зайти, - в номер вошел пан Гроховский в сопровождении двух головорезов из своей шайки. - Пан Гроховский, не ожидал вашего визита. - Да, вот решил в этот раз сам вас посетить. Итак, что вы можете мне предложить? – на этих словах Гроховский еле заметно кивнул своим молодчикам, и они тут же вышли за дверь. - Десять тысяч ассигнациями. Но мне надо деньги получить. Хотел по пути к вам заехать за ними. - Это ничего. Десять тысяч? Интересное предложение. Пожалуй, я соглашусь. Но есть у меня условие еще одно. - Десяти тысяч мало? - Условие мое не материального характера. Есть у меня мальчишка один. Ванко Кромски. Семнадцать лет. Его в розыск по Российской Империи объявили. Якобы он кого-то там убил. Не убивал он никого. Я точно знаю. Мальчик талантливый карманник. Руки ему пачкать не нужно. И портить их оружием тоже. Так вот моя просьба. Вы когда в Петербург вернетесь, возьмите это дело под свой контроль. Найдите, кто убил на самом деле. Если докажете, что это Ванко – я вам его выдам. Не положено карманнику руки кровью пачкать. Пусть тогда отвечает. Но я вас лично прошу. Расследование возьмите под свое начало. - А если я не вернусь в Петербург? - Вернетесь. Рано или поздно вернетесь. Я думаю, вы сможете узнать, кто на самом деле это сделал. По рукам? - Хорошо, сделаю, что смогу. Но это только в том случае, если я вернусь в Петербург. - Хорошо. Езжайте за деньгами. Я вас тут подожду. Спустя два часа Штольман, благополучно получивший присланные деньги, осуществил обмен, а точнее выкуп письма за обозначенную сумму. Удостоверившись, что письмо именно то, что Павел Александрович проиграл, Яков Платонович отправил сообщение Варфоломееву. Ответ не заставил себя ждать. Он, Яков Платонович, мог выдвигаться в сторону дома. По пути в Затонск уже были обозначены все остановки. В городке, что значился первым пунктом остановки, ему следовало быть через четыре дня.