Игры памяти

      Проснувшись после беспокойного сна, первым делом я надеваю свой костюм и спешно бросаю халат, заляпанный моей спермой, в стиральную машинку в ванной комнате. Умываюсь, чищу зубы. Из зеркала на меня смотрит уставшее бледное лицо. Головная боль снова дает о себе знать радужными вспышками перед глазами, яркой темнотой, чернотой глаз. Вздыхаю тяжело.       - Я тут подумал, Холмс, - Моран встречает меня на кухне китайской едой из ближайшего ресторана, запахом кофе из турки на плите, желанной пачкой сигарет. – Раз уж мы с тобой теперь в одной лодке, и я тебе помогаю в твоих начинаниях, ты не мог бы взять меня с собой в Лондон? Я бы хотел проведать Мориарти.       - Не помню, чтобы говорил тебе о том, что лечу в Лондон, - сажусь напротив, открываю одну из коробок. Убийственный запах заставляет скривиться и отодвинуть лапшу подальше от себя. Закуриваю.       - Мой человек в больнице очень хорошо осведомлен, - змеиная улыбка трогает губы полковника, весь его вид выражает самодовольство. – И я также знаю, что твой брат не знает о существовании ближайшего помощника криминального консультанта. Можешь представить меня своим старым знакомым, который встретился тебе во Франции и жаждет помочь в твоих начинаниях?       - Как ты себе это представляешь? Это по меньшей мере подозрительно, а Майкрофт далеко не идиот. – К большому моему несчастью. Проблем было бы куда меньше, если бы не нос персонифицированного Британского правительства во всех моих делах. Он обеспечивал защиту и помощь, но помощь сия была как раз от тех проблем, которые брат создавал мне своим существованием. Палка о двух концах, за которую я должен быть смиренно благодарен и счастлив. О, Майкрофт.       - Тогда скажи правду! Что я один из помощников Джеймса, который перешел на твою сторону, в чьей лояльности ты уверен, как ни в ком другом, и что я теперь сопровождаю тебя и помогаю с твоей значимой миссией, - Себастьян тушит сигарету, встает, подходит к плите и наливает кофе в две чашки, стоящих рядом с плитой. Забавно, мистер Моран действует в соответствии со своим привычным укладом жизни, не особенно задумываясь, что я не мальчик, которому нужна нянька – а значит, видит во мне словно бы второго Мориарти. Питание, жизнеобеспечение и физическое здоровье которого были, по всей видимости, полностью на полковнике. Интересное наблюдение – Джим, который плевать хотел на все условности и запреты, похоже, не особенно задумывался о бытовых сторонах своего существования, найдя себе такую гувернантку, которая может и приготовить поесть, и дотащить на себе до постели в особенно сложные дни, и убить неугодных по одному лишь желанию. Джим умеет подбирать кадры, определенно.       Интересно, что мы оба – и я, и Себастьян, - видели друг в друге словно бы замену Джеймсу Мориарти. Кого-то, кто напоминал о нем, кто напоминал, что он все еще жив. Калеки, поддерживающие друг в друге надежду на светлый исход, на его пробуждение.       Сентиментальные глупости.       - Это настолько нагло, что мне определенно нравится эта идея, - ухмыляюсь, принимая чашку с черным дымящимся кофе. – Я свяжусь с братом, он организует нам два билета на самолет без всяких задержек и проблем.       - Но он может отказать тебе, сделав так, чтобы меня не пустили в самолет, а то и задержали, ведь он не может быть уверен в моей лояльности, и ему будет спокойнее, если меня схватят, допросят и не выпустят до тех пор, пока сеть Джеймса не будет уничтожена. А то и никогда не отпустят. – Полковник задумчиво проводит рукой по щетине, демонстративно смотря в сторону и изображая задумчивость. – Что же мы можем сделать, а, Холмс? Как жаль, что один из самых уважаемых кокаиновых дельцов Парижа не сидит сейчас в этой комнате, ведь он мог бы достать самолет до Лондона хоть сейчас, - красноречивый взгляд на меня.       - Ты пытаешься подражать собственному боссу, но получается у тебя определенно хуже. – Отвечаю холодно. Знакомые нотки и интонации скребли мысли, вызывая болезненные неприятные ощущения скорее психологического характера.       - О, я не нарочно. Когда живешь с человеком двадцать четыре часа в сутки, невольно забираешь у него какие-то отличительные черты.       Кажется, он понял мою недружелюбную реакцию правильно, не усмехаясь даже, а сочувствующе смотря на меня исподлобья. Слишком проницательный полковник. Слишком болезненная реакция.       - И почему ты думаешь, что Майкрофт не прикажет задержать тебя по прилету в Лондон? – Произношу я вопросительно, стряхивая пепел. Густой табачный дым витает по кухне.       - Я попробую рискнуть. Ведь в моем самолете мне не обязательно будет сдавать оружие. И я всегда смогу взять тебя в заложники, как ты доктора Ватсона, когда вы убегали от полиции. Интересная была игра, интересная…       Да, это была прекрасная Игра.       - Тогда мы можем лететь немедленно. Если у тебя все подготовлено, конечно.       - Разумеется, Холмс, разумеется. – Моран достает телефон и начинает обзванивать своих подчиненных. Я тоже достаю мобильный и пишу сообщение брату.       «Я возвращаюсь в больницу. Со мной друг. Тронешь его – и будешь сам разбираться с сетью Мориарти» - ШХ       «Держи вашего с Джеймсом прихвостня при себе, тогда ему ничего не будет угрожать» - МХ ***       В его палате новые шторы и новое оборудование – еще более современное и дорогое. Джим все тот же, все в той же позе, все в том же состоянии. Бледное лицо, растрепанные волосы, трубки и датчики. Тряпичная кукла, которую можно уничтожить, кукла, не имеющая ничего общего с Джимом, которого я помню. Которого знаю по фантазиям, бреду и воспоминаниям, что сопровождают меня каждую секунду. Кокаин, принятый мной в самолете под осуждающий взгляд полковника – «И вот нечего же тебе делать, Холмс», - принес усладу и наслаждение моим венам и моему мозгу, успокоившемуся на время, но не принес Джима, что удивительно. Ниточка в виде полковника Морана, связывающая нас, была также словно засовом, плотиной, не пускающей его в мои галлюцинации. Я не разозлился и не расстроился – ведь летел в больницу, чтобы навестить его. Тебя.       Майкрофт был холоден и показательно вежлив со мной и моим спутником, а количество охранников в больнице к нашему прилету было удвоено. Какая щедрость, какое радушие. Когда на входе нас аккуратно стали прощупывать на наличие оружия и других запрещенных к проносу предметов, брат отвел меня в сторону:       - Я знаю, кто это, не пытайся меня обмануть. Ты ставишь меня в неловкое положение, приводя лично в руки одного из самых разыскиваемых преступников и вынуждая не трогать его, - Майкрофт еле сдерживает злость, сжимая мое предплечье, проводя жесткой ладонью по россыпи моих звезд. Случайно ли? – Пока он с тобой, я не задержу его, но, если увижу в одиночестве где-либо на территории Лондона – пусть пеняет на себя. Я предупредил.       Рука разжимается, вырывая у меня невольный вздох чуть более громкий, чем следовало бы. Брат закрывает глаза, дыша медленно и глубоко, затем начинает задирать рукав моего пиджака. Пытаюсь вырваться, но безуспешно, в конце концов расслабляясь и позволяя ему делать все, что ему угодно – выглядит все это по меньшей мере глупо, словно я провинившийся мальчик, представший не в лучшем свете перед большим и взрослым старшим братом.       Звезды черные, в синих переливах от неудачных попыток ввести иглу, разорвавших вену в некоторых местах. Самая новая, что появилась во время полета до Лондона, в кровавом алом тумане от неаккуратных действий Майкрофта. Он в ярости и бешенстве.       - Идиот!       Отпускает руку и уходит в здание в спешке, боясь показаться излишне эмоциональным перед своими подчиненными. С каменным выражением лица я иду следом, задерживаясь рядом с Мораном, который ждет меня внутри рядом с выходом, скрестив руки на груди и скалясь.       - Милые семейные разборки, прелесть, одно удовольствие наблюдать за вами, - он отходит от стены и следует за мной в палату к Мориарти.       Руки Джима все также холодны. Ладонь привычно ложится в руки, Себастьян сохраняет молчание, наблюдая за моими действиями. Он до сих пор не посмотрел Джеймсу в лицо.       - Не думал, что это будет так сложно, - Себастьян проводит рукой по волосам, неуверенно смотря мне в глаза.       - Он жив и обязательно очнется в скором времени, посмотри на него и убедись, - пальцы скользят к запястью, прощупывая пульс. – Пульс есть и вполне нормальный для его состояния…- наблюдаю на мониторах реакцию на мое появление, тщательно скрытый восторг ускользает от внимания полковника. И хорошо, ни к чему ему это.       Моран решается. Смотрит долго, молча, не мигая даже, рассматривает своего босса, самого сильного и умного человека, самого безумного, которого не могли поймать или уничтожить на протяжении многих лет. Великого человека, прикованного к больничной койке, подающего слабые признаки жизни. Молчит долго, молчит тяжело, не может смириться, не может принять. Я тоже не могу. Но это временно и скоро пройдет.       - Подожду… в коридоре.       Полковник почти что выбегает из палаты, забирая с собой отчаяние и безысходность. Выхожу следом через некоторое время, сжав напоследок холодные пальцы.       Он сидит на стуле напротив комнаты, сжав руками голову и смотря в пол:       - Я все эти месяцы виню себя как последний идиот, - негромко произносит Моран, глухо, все еще не поднимая головы. – Мне все кажется, что я не доглядел, не досмотрел, что допустил эту дурацкую ошибку. И тебя виню, Холмс, мудак ты сраный, если бы не ваши брачные игры идиотов – не было бы этого всего, не было. Но нет, нет, не ты, ты лишь следствие, рано или поздно это могло случиться и не обязательно с тобой, но я был рядом все время, он передавал мне всю информацию по своему бизнесу, а я даже не понял этого, тупой ублюдок, а ведь мог бы додуматься! – Он вскакивает, достает сигареты, пытается прикурить, но зажигалка не поддается. Матерится на весь коридор. После некоторого количества попыток закуривает наконец. Сурового вида охранника, угрожающего направившегося к нам со словами, что здесь курить запрещено, он вырубает ловким ударом в солнечное сплетение, а затем стряхивает на его корчащееся тело пепел.       - Ты виноват, - мой ровный голос заставляет его обратить на меня внимание. – Если бы ты пользовался своим мозгом и научился думать, то мог бы предотвратить это. Или понял, что он хочет сотворить, и попытался бы помешать. Но ты идиот, и это твоя проблема. И в этом твоя вина.       Себастьян курит молча, сидя на корточках над стонущим охранником. Затем встает, проходит по коридору из стороны в сторону, бросает окурок в горшок с цветами на подоконнике, смотрит в окно.       - Как же вы блядь похожи, даже страшно. Одинаковые до последнего слова.