Игры памяти

      Служебный автомобиль сотрудников охраны, предназначенный для поимки сбежавших преступников, был весьма комфортабельным – было видно, что пользовались им крайне редко и то скорее по личным нуждам. Сбежать из закрытого госпиталя было не так-то просто. Только если вы не криминальный консультант, заручившийся поддержкой бывшего военного снайпера, который искренне заинтересован помочь вам и вытащить вас из этого места. За время работы с Шерлоком, полковник Моран был вправду честным компаньоном и хорошим помощником, но не мог не уделить должного внимания планировке здания больницы, входам и выходам из нее, расположению подземной стоянки с несколькими автомобилями, принадлежащими госпиталю, а также тому, каким образом один из них можно будет угнать в экстренной ситуации. Он не верил в возможность пробуждения Джеймса Мориарти, предпочитая огонек надежды сухим фактам и законам вероятности – а все они твердили в один голос, синхронно и безжалостно: эй, дружок, оставь надежды, всяк входящий в эту палату, босс не очнется, придется выкручиваться самостоятельно. Себастьян смирился с этим довольно быстро, позволив себе небольшой эмоциональный истеричный всплеск только в самое первое посещение Джима, далее боль осознания затупилась, принятие пришло быстро. Ведь военный снайпер не может позволить себе лишние надежды и слезы по товарищам в бою – так недолго наплакать на целое море, в котором будет легко утопиться от тоски и скорби. Полковник запоминал возможный маршрут бегства для того, чтобы если братец Холмса-младшего, еще более холодная и умная скотина, решится-таки поймать его и упрятать куда подальше – у Себастьяна был хотя бы шанс сбежать, воспользовавшись брешами в протоколе безопасности. Естественно, что он продумывал все свои маршруты из палаты Мориарти – там они находились чаще всего с Шерлоком. Этот сумасшедший мог часами смотреть на лежащего без сознания Джеймса, вглядываться в расслабленное и почти мертвое лицо, трогать руки, сжимать ладони. Ничто не могло его отвлечь. Моран же, как простой ценитель редких моментов относительного спокойствия, тишины и безопасности (ведь рядом с Холмсом ему ничего не угрожало, а тот по своей воле редко когда отрывался от чрезвычайно интересного разглядывания показаний приборов) – мог читать скучные больничные журналы и брошюры о профилактике тех или иных болезней, перекусывать больничными бутербродами или просто спать, свернувшись в кресле, чутко ловя каждое изменение в обстановке комнаты.       У него было несколько планов на разные случаи и обстоятельства, но тот факт, что босс умудрился очнуться в самый наиблагоприятнейший из возможных момент, невольно заставляло задуматься, а не организовал ли он каким-то неведомым образом свое пробуждение из комы именно сейчас.       Автомобиль довольно быстро прогрелся, его бензобак был полон до отказа, а заднее сидение занято Джеймсом Мориарти в форме охранника больницы. Глаза его были усталыми, тело слушалось довольно скверно – хоть ему и проводился плановый массаж, чтобы затекшие мышцы слушались в случае прихода в сознание, он все равно не мог заменить полноценную физическую нагрузку, и Джим двигался сносно и не слишком подозрительно – хоть и чересчур медленно, - только благодаря железной воле, собранной в кулак. Мужчина, носивший форму охранника до него, в данный момент лежал без сознания в койке Джима, с трубками и датчиками, в той же позе. Это был прекрасный в своей простоте побег – выдать себя за охранника, пройти все возможные запрещенные КПП с помощью его пропуска, да еще и в воскресенье, когда больница была особенно уязвима для инцидентов. Себастьяна знали все, кто имел хоть какую-то возможность задержать их, остановить или хотя бы проявить подозрение – он был здесь уже практически свой, курящий на улице с охраной, шутящий и травящий байки, парень-весельчак, бегающий вместе с Холмсом-младшим по поручению Холмса-старшего – именно так он выглядел для них всех, именно поэтому у него получалось отвлечь каждого, чтобы не проскользнуло и тени подозрения, чтобы Мориарти мог спокойно пройти на нижний уровень, туда, где находится автостоянка.       Они удалялись от госпиталя прочь как можно дальше, быстро и незаметно, их ведь никто ни в чем не заподозрил, и тревогу поднимут наверняка не так уж и скоро, это было просто невозможно – но оно получилось, все получилось идеально, импровизация на высшем уровне. Внезапный обморок от шока и боли у Шерлока был также как нельзя кстати – тот не стал мешать или как-либо препятствовать Мориарти сбежать из больницы. Неизвестно, хотел бы он помешать, но однозначно отнял бы время, а в таком деликатном вопросе, как побег из-под носа Майкрофта Холмса, время – это самый важный фактор.       Мориарти не сказал пока ни слова, слепо отдавшись воле Морана, который вырубил охрану, заставил переодеться, объяснил маршрут и велел идти следом через две минуты – время, за которое он точно уводил охранников от мониторов, отвлекая на себя. Мориарти был слаб, плохо двигался, но яростный сумасшедший огонь все еще горел в его глазах, а взгляд был твердым и лишал воли, когда это было нужно. Босс все тот же, и ликование вместе с ярким громким радостным смехом силились вырваться из груди, но Себастьян держал себя в узде, дав волю своим эмоциям только лишь в автомобиле на пути прочь от госпиталя.       - Это просто нереально, невозможно! Уау! – Моран кричал на весь салон, стуча по рулю руками, откидываясь головой на сиденье, ведя себя совершенно вне рамок приличия. Эмоции переполняли его, и было тяжело контролировать собственные действия, но машину он вел ровно, не выделяясь в потоке других автомобилей. Ликование витало в салоне.       - Я мог бы поддержать твою радость, вот только думаю, что вот-вот сдохну снова от переутомления, - Джим снял фуражку, которая хоть и была частью формы охраны, чаще всего игнорировалась служащими, но которая несомненно помогла скрыться. Он помнил последнюю встречу с Шерлоком, помнил сладкий будоражащий поцелуй, и было это хоть и в последнем его воспоминании – по ощущениям, произошло так давно, так далеко, что он невольно задумался о том, сколько прошло времени и что произошло за это время. Фуражка отправилась под ноги, а пальцы прошлись легко по месту, куда, по его воспоминаниям, угодила пуля, боясь невольно, что наткнутся они на открытую рану, сочащуюся кровью и мозгами, но с противоречивыми чувствами нащупал лишь титановую вставку на месте скола кости, кожу, давно прижившуюся на месте операции, но где не росли волосы. – Себ, у меня теперь лысина! Да лучше бы я умер, - лицо привычно театрально кривится, язык оглаживает пересохшие губы – Моран, замечая, роется в бардачке, находит бутылку с водой и передает боссу на заднее сидение, - взгляд цепляется за детали проносящихся мимо зданий и улиц, за погоду, за детали самого полковника. Парочка новых шрамов, затянувшихся, старых, многомесячных, улица снаружи рассказывает, что время года то же самое, что было в последнем воспоминании – ранняя осень, но хотя может быть чуть позже, поздняя осень скорее, да, именно, а складывая два и два, можно слегка удивиться тому, что пролежал целый долбаный год на койке в непонятном госпитале. – И как же ты без меня все эти месяцы, дорогой? Как же нашел меня, как спас, как смог находиться рядом именно в тот момент, когда я очнулся? И не поделишься ли подробностями, что делал там Шерлок? – Мориарти, задавая вопросы, с трудом откручивает крышку у бутылки и с жадностью пьет, издавая стоны удовольствия настолько откровенные, что полковник расплывается в еще большей улыбке – эти самые игры и шутки на сексуальную тематику были особой отличительной чертой Джеймса, и так чертовски здорово было от того, что он снова в сознании и добром здравии.       Моран сжимает ладони на руле еще сильнее и погружается в рассказ, настолько невозможный и фантастический, что ждет с затаенным любопытством реакцию Джима на всю историю. На рассказ о том, как полковник, не в состоянии управлять такой мощной и серьезной организацией, решается помочь уничтожить ее Холмсу-младшему, которого брат заставил заняться этим делом. О том, как личные птички Морана рассказывали ему, что Шерлок погряз от горя в кокаине, что каждую свободную минуту любовно стоял у постели опаснейшего преступника, что умудрился украсть морфин у одного пациента, а увязнув в наркотическом бреду, повторять бессознательно имя вышеупомянутого злодея. Поглядывая в стекло заднего вида, Себастьян видит, насколько Джеймс рад и удивлен подобной информации. История продолжается – история о том, как Моран караулил Холмса в аэропорту Парижа, прикидывая, как бы так подойти к консультирующему детективу со своим нескромным предложением, не получив пулю в лоб, о том, что Холмс был натурально не в себе, выходя из самолета, о том, как искал приближенных Мориарти по определенным маркерам и знакам, как организовывал встречу, как говорил с ребятами в штаб-квартире – Моран знал их всех, знал, ведь Мориарти отбирал работников очень тщательно, также тщательно он организовывал прослушивание в каждом доме, используемом его сетью, - слушал и был в полном шоке и неверии от того, ЧТО вообще делает Шерлок, брат самого влиятельного человека в британском правительстве, брат законника, тот, за кем идет особая слежка. Он убил неугодных, оставив у власти другого человека, поменял структуру, раздал новые указания. Что один из шести оставшихся в живых, увидев Морана, кинулся к нему с жарким шепотом о том, что «Это натурально какой-то псих, он не в себе, никого не слушает, находится в каком-то трансе, его надо сдать копам, пока он нас не утащил за собой» - и получил пулю в лоб. Потому что это слишком соблазнительная возможность, слишком лакомый кусочек для Себастьяна – он хоть и не самый умный человек, но свою выгоду не упустит, юркий, как змея, умеющий чуять возможность за пару миль от нее. И он слышал от своего человека в больнице, что Шерлок вел себя довольно странно в один из дней, не реагируя, не отвечая на вопросы, смеясь невпопад, общаясь сам с собой – благо, что одним из своих людей в госпитале был лечащий врач Шерлока, посему эта информация не дошла до Майкрофта. Холмс-младший мог потерять память, действуя в разрез со своими изначальными чертами характера, словно подсознание брало верх над ним. А зная, что он страстно не хотел уничтожать бизнес Джима, Моран предположил, на что на самом деле направлены его действия, решил рискнуть – и не прогадал, о, далеко нет, наоборот, он сорвал большой жирный куш, сделав самый правильный выбор. Став тенью Шерлока, помощником, он выполнял просьбу Холмса, которую тот озвучил полковнику в бреду – «Держи меня от меня в тайне, Себастьян. Когда придет время, я сам себе расскажу, что происходит». Он повиновался. Отчего Холмс выбрал именно этот день для откровений – ведь Моран знал все эти дела, и про шантаж, и про убийство, и про отрезанную руку, - все знал, помогая с приготовлениями, молча, как и в работе с Мориарти. Не перечить, не мешать, делать все, что скажет босс, следить, чтобы шальная пуля его не задела. Молчать. О, Моран был самым безропотным помощников из всех. Как бы то ни было, Холмс отключался на время работы над сетью Джеймса, делая для Майкрофта вид, что уничтожает ее – делал ее еще более тайной, гибкой, с размахом меньшим, но несомненно без контроля правительством какой-либо страны, тем более Великобритании. Себастьян знал все обо всех, вел записи, записывал контакты и держал пальцы на пульсе, пока Шерлок вершил судьбы, разрушая и создавая заново. Теперь же информация по той части сети, которую трансформировал Шерлок, была в руках полковника – а значит и в руках Мориарти. И почему-то полковник был уверен в том, что Холмс счастлив этому. Что все это было сделано в надежде, что Джеймс откроет глаза и вновь вступит в Игру. Моран не верил в пробуждение Джима, но верил в Шерлока, и пустил всю историю на самотек, считая, что созданная сеть как-либо будет использована Холмсом в любом случае, а если уж Мориарти все-таки придет в сознание, то лучшего исхода и невозможно будет найти.       Джеймс, слушая монолог Себастьяна, оживал прямо на глазах, расцветая и приходя в себя. По окончанию рассказа, он залился истерическим смехом, безумным смехом, минут на десять, то останавливаясь, то заливаясь снова. Моран же вез машину за город, к самолёту, чтобы поскорее улететь из страны и перевести дух. Несмотря на свой длительный рассказ, он не отвлекался, пристально смотря по сторонам и оценивая обстановку, силясь поймать намек на погоню и слежку как можно раньше, чтобы не попасться в лапы Майкрофта снова – это было сейчас самой важной задачей.       - Себ, солнышко, я просто не знаю, что сказать, ты просто чудо, ты великолепен! – Он подается вперед и стучит меня рукой по плечу, затем откидывается снова на сиденье, продолжая посмеиваться, но уже не так безумно, как минуты назад. – Эта история просто невозможна, невероятна! Какое прекрасное продолжение игры, какая исключительная мощь мысли, интеллекта, какой же у него прекрасный больной мозг, боже, я готов кончить прямо здесь!       Машина приближается к одинокой взлетной полосе, на которой стоит самолёт. Он должен был увезти Морана и Шерлока завтра с утра по направлению, которое укажет Холмс. К счастью, самолёт был полностью готов к взлёту – полковник любезно открывает заднюю дверь машины, выпуская Мориарти на улицу. Джеймс с минуту стоит на месте с прикрытыми глазами, вдыхая полной грудью свежий воздух, затем поправляет на себе форму охранника, словно одет в шикарный дорогой костюм какой-нибудь жутко дорогой и престижной фирмы – «Папочка любит шмотки!», как он любит выражаться, таская Себастьяна по шикарным бутикам. Улыбка трогает губы, улыбка демона, улыбка искусителя, и губы расходятся, и глаза смотрят в небо, очередная идея безумца захватила мозг.       - Я улетаю в Париж, буду находиться в твоей основной квартире, ну, куда ты притащил этого психа после амнезии, - Джим поднимает руки вверх, к небу, к солнцу, скрытому тяжелыми тучами, и смотрит на него сквозь пальцы, чуть щурясь, затем проводит ладонями по голове, укладывая непослушные и давно лишенные внимания хорошего стилиста волосы, вздыхает мечтательно, направляется к самолёту. Полковник, не заботясь даже прикрыть дверь автомобиля, следует за ним, слушая дальнейшие указания на свой счет. – Этого шикарного психа! Но не об этом, спокойно, об этом потом, о, грязные-грязные мысли. Твоя задача вытащить его из закрытой больницы и привезти во Францию. Ко мне. Не уверен, что его братец догадается обо всем, ему недостаточно фактов, скорее обвинять во всем будут тебя и колоссальную слепоту детектива, так что будь готов к бою не на жизнь. Но ты ведь можешь использовать наших ребят в качестве поддержки? – Джим эффектно разворачивается на пятках, скользя туфлями по земле, и указывая указательным пальцем на полковника. Тот криво улыбается, скалится, он счастлив снова следовать указаниям Мориарти, но так не хочется оставлять его одного, все еще непривычно знать, что он очнулся, не хочется оставлять его самого по себе, ведь что-нибудь может случиться, что-то, что не будет под контролем Морана, и он опять из-за своей оплошности испортит все. – О, пожалуйста, мне нужна нянька только когда мне этого хочется, и сейчас явно не тот случай. Я прекрасно могу о себе позаботиться, тебе ли не знать, - он останавливается и смотрит долгим взглядом, немигающим, но не для того, чтобы запугать или убедить в своей правоте, нет, просто мозг работает на полную катушку, анализирует бесконечно все возможности, открытые вдруг, все детали, все эмоции, обуревавшие настойчиво – Шерлок Холмс, одержимый столь же сильно и горячо, как и сам Джеймс Мориарти, одержимость друг другом, потребность друг в друге, ярость и сумасшествие, - о, это давало столько возможностей развития событий, столько рычагов, столько поворотов, это восхитительно, это именно то, что было нужно. – Так вот, самолёт я велю пригнать обратно, сюда же, где-то к завтрашнему вечеру он точно будет в полной готовности. И, нет, все-таки не буду бросать тебя на это дело совсем без поддержки, мои мозги слегка заржавели и надо бы их срочно использовать в нужном русле, - он снова двигается, доходя до трапа, поворачивается ко мне и картинно останавливает ладонью, а затем слегка отталкивает, вынуждая меня отойти от самолёта. – Набросаю какой-нибудь план в дороге, скину тебе по телефону. В салоне ведь найдется телефон?       - Вы меня обижаете, - полковник утвердительно кивает.       - Чудно, чудесно, просто чудесно! – Всплеск руками, улыбка, огонь глаз, жар, пламя глаз, поедающее и уничтожающее. – Тогда затаись, будь наготове, я отправлю тебе СМС-ку, когда приземлимся. Чао, родной, выполнять!       Криминальный консультант, гений и безумец в одном флаконе – а разве бывает иначе? – галантно кланяется, а затем поднимается по трапу в салон, на ходу стягивая с себя пиджак и выбрасывая его на землю. Полковник провожает глазами его удаляющуюся фигуру, отдает указания по сотовому своим людям о том, что охранять и слушаться только что вошедшего в самолёт человека нужно еще сильнее, чем самого Морана. Затем садится в автомобиль, закрывает двери. Переводит дух, не в силах поверить, до сих пор не в силах осознать и поверить, что Джеймс Мориарти очнулся и снова в Игре.