***
Юри внезапно понимает, что Хасецу слишком мал для того, кто однажды держал весь мир в своих ладонях. Зима укрывает город, и Юри по телевизору наблюдает за победами Никифорова в Пекине и Берне, за тем, как тот легко скользит на льду, чувствуя, как что-то уродливое внутри поднимает голову и медленно шипит, сжигая все изнутри ревностью и завистью. — Ты мог бы стоять там, — насмехается оно, — они могли бы скандировать твое имя, на твоей шее могло бы быть золото, но, конечно, ты снова облажался, ты слишком слаб, ты недостаточно хорош. Буквы сообщения Виктора, которое приходит чуть позже, ярко сияют в темноте, и Юри пытается затолкать это как можно глубже, но стыд все равно опаляет горло. Юри читает сообщение и не знает, что ответить. «после чемпионата мира», — в конце концов собирается с мыслями Юри. «ок». Снег то падает, то тает, и когда он наконец-то окончательно тает, Юри собирает свои вещи и целует маму на прощанье. Юри уезжает из Хасецу, как только приходит весна. (Хасецу не смог бы удержать его, не смог бы заменить мимолетную улыбку Никифорова и его белоснежные зубы). Юри едет в Токио. В конце апреля, сразу после того, как Виктор берет золото в Москве, врачи говорят, что его нога вернулась в прежнее состояние настолько, насколько это вообще возможно после травмы, и, взяв с Юри слово, что он будет осторожен, врачи его отпустили. Юри сомневается, что Никифоров знает, что такое осторожность (нет, он точно не знает).***
Виктор никому не говорит о том, что Кацуки скоро приедет. Он не знает, как это сделать, будто бы можно нормально сказать что-то вроде «хэй, парень, с которым я трахался на протяжении двух с половиной лет, мой самый серьезный соперник, которого ко всему прочему я безумно ненавижу, но, кажется, уже нет, скоро приедет». И в тоже время Виктор не хочет. Он не совсем понимает, что происходит между ними, но это принадлежит только им и больше никому. Мир видел слишком много из того, что Виктор предпочел бы никогда не показывать, но то, что происходит с Кацуки, он ни за что не отдаст. Так что, когда он едет на такси до аэропорта, приезд Кацуки все еще секрет, и из-за этого Виктора переполняет эйфория, даже если все, так или иначе, скоро обо всем узнают. По пути в аэропорт он продумывает множество сценариев того, что случится, и эйфория перемешивается с тянущим чувством паники и тысячей «а что если». На экране вибрирующего телефона появляется имя Кацуки. Виктор заносит палец над экраном.***
Никифоров отвечает на звонок. — Да? — говорит он, и в его голосе слышно лишь искренность и дружелюбие. Юри на секунду даже забывает, что хотел сказать — учитывая обстоятельства, по крайней мере, тревожно слышать такой тон голоса, который обычно искажен ядовитой насмешкой и презрением. — Я только что приземлился, — сообщает Юри, смотря из крошечного окна самолета на серые облака. — О, отлично! — отвечает Никифоров. — Я скоро буду там. Подождешь? Юри едва сдерживается, чтобы не засмеяться вслух, потому что все это до чертиков странно. Сейчас 2011 и он в Детройте, где собирается встретиться с Виктором, мать его, Никифоровым, и не имеет ни малейшего понятия, чего ожидать. — Конечно, — Юри вешает трубку. Весна. У Юри осталось два месяца и у него нет никаких планов. После того, как он столько лет провел, живя по четкому графику, два месяца кажутся бесконечностью.***
Как и следовало ожидать, их встреча начинается неловко. Они осторожно говорят по дороге в квартиру Виктора, намеренно избегая все болезненные темы — травма Кацуки, Гран-при, да и все фигурное катание в целом, из-за чего их разговор практически сходит на нет. Виктор пытается рассказать о переезде в Детройт, но для этого нужно рассказать обо всем, что он бросил в России, поэтому Виктор быстро затихает. Еще не время для этого (слишком рано: в прямом и переносном смыслах). Кацуки рассказывает о своей семье, и Виктор вспоминает о Лилии и Якове и о сообщении, которого он так старательно избегал уже пару месяцев, и ему становится дурно. В конце концов, они оба сдаются и замолкают. Виктор платит водителю. Кацуки пытается протестовать, но Виктор лишь широко улыбается и отказывается обсуждать это. — Так, насколько ты тут? — наконец, спрашивает Виктор, когда они поднимаются по ступенькам в квартиру. Кацуки молчит. — Не знаю, — все же отзывается парень, когда они стоят у дверей квартиры. Виктор играет с ключами в ладони. Кажется, Кацуки думает, что проиграл. — Что ж, тогда ты это еще выяснишь. — Виктор открывает дверь. (Он надеется, что Кацуки не врет).***
Юри в ужасе. Квартира Никифорова — сплошной беспорядок. Тут есть нелепая вычурная мебель, которая занимает пустое пространство, будто бы боясь занять лишний сантиметр, и очень белые и голые стены. Кто-то (скорее всего Никифоров) попытался собрать разбросанную по всей квартире одежду и собрать ее в одном месте, но где-то на половине пути решил оставить все как есть. Повсюду стоят пустые бутылки, точно ждут, что их кто-то заберет, и, кажется, никто не мыл окна годами. В целом вся квартира напоминает незаконченную картину в стиле сюрреалистической живописи. — И это твоя квартира, — невольно срывается с языка у Юри. Никифоров, широко распахнув глаза, оборачивается. — Да? — он пытается. — И как ты живешь здесь? — Юри не может не спросить. — По большей части, я здесь не живу, — признается Виктор. Слова отдают какой-то горечью, и вместе с ними приходит та самая уязвимость, которая ассоциируется у Юри с потерянными вечерами и другим человеком рядом. Вместо ответа Юри ставит сумку на пол и оглядывается. Оглядевшись второй раз Юри понимает, что с первого взгляда все казалось не настолько ужасным. Он проигрывал в голове множество сценариев того, как все могло пройти, но почему-то никогда не думал, что проведет первый вечер с Никифоровым, убираясь в его кошмарной квартире. (Как ни странно, он доволен. Живое напоминание того, что Никифоров так же, как и он, сломлен, утешает).***
Вечер Виктор проводит, сидя на диване, и в абсолютном шоке наблюдает за тем, как Кацуки ходит по кухне. Они вынесли весь мусор и сходили в магазин, чтобы купить настоящей еды, спорили из-за марок моющих средств, мыли окна, и сейчас Кацуки готовит ужин. «Неужели это взаправду», — думает Виктор, захлопывая рот, чтобы не выглядеть как сумасшедший. В конце концов, Кацуки ставит перед Виктором тарелку с чем-то горячим и дымящимся. Виктор немного подозрительно смотрит на тарелку, в то время как Кацуки расстроенно наблюдает за ним, и говорит: «Теперь-то я не собираюсь тебя травить». Виктор, полностью осознав смысл сказанного, закашливается, на что Кацуки только закатывает глаза и садится рядом. - Это… это и правда вкусно, — недоумевает Виктор, пытаясь распробовать еду. Когда в глазах Кацуки читается только желание убить, Виктор не может сдержать смех из-за того, что все в мгновение ока стало не просто странным, а абсурдным, и не понятно, что с этим делать. - Господи, Никифоров, у тебя потрясающе получается напомнить мне, почему я ненавижу те... И Виктор затыкает его поцелуем. Кацуки возмущенно мычит, а потом жадно целует в ответ, и Виктор понимает, что не может остановиться.***
Юри никогда бы не подумал, что что-то, связанное с ним и Никифоровым, можно будет описать словом «домашний», но теперь стало понятно, что он ошибался. На следующее утро он просыпается в странной кровати и паникует (и это уже стало рутиной, да?), не сразу поняв, где он. Юри встает и идет на кухню, где сталкивается с Никифоровым, который в причудливом халате готовит кофе. Юри пялится. - Пойдешь со мной на тренировку? — спрашивает Никифоров, когда они садятся за стол. - Наверное, — Юри задумчиво смотрится в свою кружку и старается не думать о том, кого он там увидит. На тренировку они все же идут. Разумеется, люди на катке узнают его, кто-то удивленно открывает рот и показывает на него пальцами, кто-то осмеливается подойти к нему и попросить фото или автограф. Юри уже готов сказать нет, когда ловит на себе очень выразительный взгляд Никифорова. Юри переводит взгляд на девочку не старше двенадцати, пытается улыбнуться и сказать да, на что девочка широко улыбается и начинает очень взволнованно тараторить. Сначала Юри пытается ее слушать, но у него ничего не получается, так что он просто улыбается на камеру в нужный момент. Девочка очень трогательно его благодарит и уходит. Другие идут за ней по пятам, из-за чего Юри чувствует себя диковиной зверушкой в зоопарке, о чем и говорит Никифорову. - Ничего, ты скоро им наскучишь. По крайней мере, так случилось со мной, — пожимая плечами отвечает Никифоров. Юри кажется, что его завуалировано оскорбили. Никифоров едва заметно ухмыляется. Когда они выходят на лед и встречаются с Челестино Чальдини, все становится очень неловким. Тренер Никифорова шокирован тем, что Юри приехал в Детройт и прогуливается с его, так называемым, вечным соперником. Несмотря ни на что, Юри просто обменивается несколькими вежливыми фразами с тренером и потом продолжает кататься, чертя на льду базовые фигуры и шаги, чтобы успокоиться. Так проходит день. Они берут еду на вынос в китайском ресторане неподалеку, и Никифоров ведет Юри в балетную студию, где Юри понимает, что даже после перерыва у него получается гораздо лучше, чем у Никифорова, но тот старается изо всех сил, а после в раздевалке грубо целует, прикусывая губы. Вернувшись в квартиру, Юри начинает готовить, а Никифоров гуглит достопримечательности Детройта, потому что, прожив здесь уже больше года, он понятия не имеет, куда можно сводить Юри. Он смеется над Никифоровым и, когда тот начинает возмущаться, Юри слизывает с его губ все возмущения. Все происходящее кажется странным, но по чуть-чуть становится лучше.***
Виктор не понимает, что происходит. Он просыпается каждый день, рядом с ним спит Кацуки, который, как оказалось, отвратительно просыпается по утрам, но в целом ничего не меняется. Они завтракают, одеваются и идут на каток, где Виктор, наблюдая за тем, как Кацуки будто заново учится кататься, ставит себе новые программы для следующего сезона. После обеда они гуляют по городу, и Виктор заново влюбляется в Детройт. Усталые и счастливые, они возвращаются вечером в квартиру. Конечно, они ссорятся, — спорят из марки кукурузных хлопьев, которые Виктор продолжает покупать, несмотря на то, что у Кацуки, кажется, есть личная неприязнь к этой марке, Кацуки ругается на него за то, что он специально оставляет грязную посуду в раковине (и он абсолютно прав), Виктор злится, когда из-за того, что Кацуки убирается в квартире, ничего невозможно найти, Кацуки грозится, что вернется в Японию, Виктор берет его на слабо, а потом они занимаются невероятным жестким сексом. Им абсолютно все равно, даже когда соседи стучат в стену. Так проходят дни.***
Юри учится любить утро. Они просыпаются до рассвета (это дается тяжело, но Юри быстро учится), как только начинает светлеть, они приходят на каток, где есть только Юри, Никифоров, приятная тишина и первые лучи солнца, которые осторожно выискивают парней. Юри до сих пор катается аккуратно и неуверенно, потому что время, которое он провел вне льда, дает о себе знать. Когда он вдобавок ко всему все же падает во время тройного акселя, Никифоров не говорит ничего по типу «ты в порядке?», «ты уверен, что стоит этим заниматься?», или «будь аккуратней». Юри поднимается и начинает бездумно чертить на льду фигуры, прокручивая в голове падение, размышляя, что же оно могло означать. — Юри! — зовет Никифоров. Юри удивленно поворачивается на голос, потому что они еще не переходили эту черту. Никифоров тоже удивлен. — Да? — Хочешь совет? — немного смущенно спрашивает Никифоров. Юри заинтригован. — Конечно. — Ты вообще не двигаешь левую ногу, не знаю, может, это потому что она все еще болит, но из-за этого тебе сложно удержать равновесие. Юри смотрит на свои ноги и понимает, что Никифоров прав. Пока что Юри не может разобраться, что его больше удивило: то, что Никифоров оказался прав, или то, что он пытался помочь. — Спасибо, — выдавливает из себя Юри. Виктор кивает и продолжает кататься. Юри какое-то время стоит на месте. Когда Юри прыгает в следующий раз, он не падает.***
«Кацуки» будто само собой превращается в «Юри». Кацуки - это соперник («недостаточно хорош», высокомерный и язвительный даже в ярко-красных царапинах на его спине). Юри же не может сам проснуться до девяти утра, ненавидит Fruit Loops [1] и улыбается каждый раз, когда Виктор восхищается его кацудоном (Виктору даже не нужно притворяться). Юри впервые называет его по имени, когда они занимаются любовью в квартире. Сердце Виктора в этот момент замирает. Лето уже не за горами.***
Юри влюбляется во вторник. День лениво тянется. Юри лежит на диване в квартире Виктора, думает о прыжках, вращениях и шагах, а Виктор на кухне, напевает себе под нос какую-то знакомую песню. Это немного отвлекает, но у Юри все под контролем (даже забавно понимать, что великий Виктор Никифоров поет так, будто бы ему медведь на ухо наступил). За окном шумит улица, в то время как закат обагряет небо. Юри слышит приближающиеся шаги и открывает глаза и видит Виктора, стоящего с двумя чашками, от которых идет пар. — Я сделал чай, — Виктора забавляет, как Юри удивленно моргает. Губы Виктора расплываются в улыбке, и сердце Юри внезапно начинает биться слишком быстро, и что-что рождается прямо под ребрами. Юри боится, что не сможет сдержать это, потому что оно становится все больше и больше, но не может сейчас это отпустить, потому что оно совсем крохотное и нежное, наверное, даже не сможет выжить в пустоте… И тогда Юри все понимает.***
Виктор не может сказать, когда это произошло. Однажды Виктор просыпается рядом с теплым Юри, чувствуя, как что-то глубоко внутри пульсирует, расползается по всему телу, наполняя его до кончиков пальцев теплом, светом и нежностью. Виктор думает: «Ух ты». Так вот как это происходит. Возможно, спустя какое-то время Виктор поймет, что это было внутри него уже очень давно.***
Вот, что забавно: Юри знает, что это ненадолго. Ему двадцать один, но он знает, что в конечном счете за все придется платить. Бесплатный сыр только в мышеловке, — у всего есть цена. Юри знает, какова цена (забавно, просто до ужаса забавно, что Юри все время знал, что, когда он уедет, потрясающая улыбка Виктора будет натянутой, когда Юри украдет у него еще одну золотую медаль, и как сердце Юри будет разбиваться на мелкие кусочки, когда Виктор будет проходить мимо него по коридору, притворяясь, что не знает его до мозга кости. Юри всегда это знал, но не остановился) (и все же влюбился).***
Вот, что забавно: Виктор хочет счастливую концовку. Ему двадцать два, и любой бы сказал, что он слишком взрослый для сказок, но Виктор все еще мечтает выбраться из леса, о поцелуе истинной любви и жить долго и счастливо. Наверное, однажды это случится (забавно, просто до ужаса забавно, как он вообще имеет наглость о таком думать, ведь он был драконом для стольких людей, Бабой Ягой, злой сводной сестрой и одновременно троллем. Виктор знает, у поверженных чудовищ нет вечности, а злая сводная сестра должна замерзнуть насмерть) (и все же он надеется).***
«Весна закончилась», — думает Юри. Ему стоит вернуться в Японию, к своей программе, к тренеру. Юри общается с тренером по телефону, но не всё они могут так обговорить. (Когда губы Виктора расплываются в широкой и счастливой улыбке, Юри становится очень сложно уехать).***
— Мы идем гулять! — как-то объявляет Виктор, когда они лениво валяются в квартире. Юри читал, а Виктор не находил себе места от волнения, которое въелось в кости (лето уже рядом, лето уже рядом, Юри исчезнет вместе с ним, но Виктор не может его отпустить). — Неужели? — переспрашивает Юри, замечая, как взбудоражен Виктор, и переворачивает страницу. Виктор не теряется. — Да. Будет весело, — уверяет он. — Не думаю, что ты когда-либо был в подобном месте. Юри, чуть нахмурившись, слушает. (Виктор не может дождаться).***
В итоге, Виктор оказывается прав. Они приходят в шумный, темный бар, где очень жарко. Юри не слышит свои мысли, так что даже не пытается. Вместо этого они танцуют (Виктор будто пылает, они так близко, трогают друг друга. Виктор целует Юри в шею, пробуя его на вкус. Юри дрожит, забывая обо всем, кроме Виктора и бесконечного бита. Юри двигается). После, вспотевшие и со сбившимся дыханием, они идут к одному из столиков, потому что Виктор потащил Юри туда. Виктор приносит шоты каких-то сумасшедших цветов и уговаривает Юри попробовать. Уже после первого Юри решает, что они отвратительны, и Виктор, смеясь, выпивает остальные, пока клуб пульсирует ритмами битов песен, неизвестных Юри. — Юри, — начинает Виктор. Его глаза важно блестят, когда он хватает Юри за плечо и не отпускает. — Да? — они настолько близко, что Юри чувствует резкое кислое дыхание Виктора после такого количества алкоголя. — Давай я украду тебя на лето, — предлагает он. — Давай убежим вместе. Слова начинают смешиваться в одно, Юри знает, что это ужасная идея, ему надо вернуться, сезон начинается через пару месяцев, ему надо тренироваться, надо по кусочкам собрать себя заново, да и Виктор пьян, наверняка, даже не вспомнит об этом утром… А потом Виктор прижимается к сухим, потрескавшимся и горящим губам, и Юри приоткрывает рот. Виктор выдыхает горячее и влажное «пожалуйста». Юри бормочет «да», снова и снова, снова и снова, пока не начинает задыхаться. Виктор выпивает все, отчаянно желая большего.***
Виктор влюбляется. (Он не хочет останавливаться).***
Вот, что будет: Юри влюбится (уже). Виктор не мешает ему, улыбаясь белоснежной улыбкой. Его зубы белые, как кости. У них будет лето и оно будет длиться вечно. Но (однажды они попрощаются). (И встретятся снова на льду, где Юри увидит на шее Виктора золото, и внутри что-то скиснет, а Виктор будет смотреть, как Юри стоит на ступеньку выше, и в голубых глазах будет плескаться лишь пустота. Виктор победитель, так же, как и Юри, но никто не готов награждать двумя золотыми медалями). (Где-то между Юри будет неловко пересекаться с ним, притворяясь, что не знает, как стонет Виктор, когда кончает) (Это правда неизбежно, потому что никто из них сейчас не может открыться миру, это бы их сломало). Они пойдут разными дорогами. (Однажды Юри увидит лицо Виктора и ничего не почувствует). Но вы должны знать: Юри скорее сначала сам себе разобьет сердце (он всегда так делал).***
Помните: эта история о любви.***
(Во-первых, у них есть это лето, и Виктор не упустит его). — Куда бы ты хотел пойти, Юри? — спрашивает Виктор утром. Юри задумывается. Юри вспоминает пляж в Хасецу, и как он, когда был младше, наблюдал за птицами, которые взлетали все выше и выше. — На море, — просто отвечает он. И они едут на море. (Юри берет им в аренду простенькую хонду, и они едут на побережье. Они останавливаются в дешевых мотелях, занимаются любовью на простынях, на которых спала сотня человек, покупают сочный виноград в палатках на обочинах. Когда Юри ест виноград, липкий и сладкий виноградный сок стекает по его пальцам, и Виктор, усмехнувшись, наклоняется вперед и слизывает его). Америка проглатывает их, как кит Иона. Они не сопротивляются. «Все еще лето, все еще лето», — каждую ночь, как молитву, повторяет Юри, прежде чем ночь поглощает его.***
— Вот и оно, — объявляет Виктор, когда они останавливаются. Сейчас раннее утро, небо еще определяется, в какой цвет оно сегодня окрасится. Виктор открывает дверь машины, вдыхая соленый, свежий запах моря. Все еще холодно, пока солнце осторожно поднимается над пустым пляжем. Они выходят из машины и идут по пляжу. Волны разбиваются о песок, снова и снова. Когда они подходят ближе, над головой Виктор пролетает чайка. Виктор удивленно подпрыгивает, а Юри, посмеиваясь, берет его за руку. Очень холодно, но в тоже время терпимо. Светает. Они наблюдают за чайками. (Виктор не думает о Санкт-Петербурге. Ни капли).***
Позже, когда они сидят на песке, смотря на небо, Юри решает спросить. — Расскажи мне о Ванкувере, — мягко требует Юри, специально не смотря на Виктора. Виктор смотрит на такие далекие и холодные звезды. — Что ты хочешь услышать, Юри? — тихо отзывается Виктор. — Хочешь, чтобы я сказал, что мне жаль? — он затихает. — Ты же знаешь, что мне жаль. Становится намного холоднее, потому что дневное тепло улетучивается, и Юри немного начинает знобить. — Я хочу знать, зачем ты это сделал, — уточняет Юри, протягивая руку куда-то в пустоту. Виктор смотрит на длинную, худощавую и бледную руку Юри. — Дело в том, Юри, что они по сути тебя не спрашивают, — вяло, лениво начинает Виктор, пытаясь скрыть отчаяние в голосе. — Они приходят, смотрят на тебя, потом решают, что почему-то ты недостаточно хорош, недостаточно хорош для них, для своей собственной страны. Виктор замолкает, чтобы взять себя в руки, слава Богу, Юри не смотрит на него. — Они правда так и поступают. А хуже всего знаешь, что, Юри? — Виктор не дает ему ответить, продолжает, отчаянно пытаясь найти ответ, — они даже не говорят тебе об этом. В итоге я сам спросил у Якова. На лице Юри нет никаких эмоций, его руки обессиленно опускается на песок. — Ты мог пойти в СМИ, — говорит Юри. Это даже не вопрос. — Я мог, должен был, — соглашается Виктор, — но, Юри, я так не сделал. Я не сказал ни слова и не горжусь этим, — слова лавиной слетают с языка, — наверное, это сломало меня, но если бы я заговорил, они бы забрали у меня лед, а я не уверен, что смог бы… Голос Виктора обрывается. — Если бы ты знал, — дрожащим голосом спрашивает Юри, — если бы ты правда знал, ты бы снова поступил так же? Виктор смотрит на Юри со слезами на глазах. Он не знает ответ.***
После все рушится. Юри рассказывает ему про то, как ненавидит себя, как думает, что недостаточно хорош, о сломанных костях, о голосе в голове, а Виктор говорит о пустых пространствах, разрушенных семьях и лживых божествах. Виктор рисует свои секреты на коже Юри, а Юри шепчет свои на ухо. Когда они ночью прижимаются к друг другу, Юри отчаянно пытается не забыть, что все это исчезнет вместе с летом, но происходящее кажется настолько реальным, что он хочет, так сильно хочет быть рядом еще подольше… Они едут обратно, пока есть время.***
Виктор словно заново родился (говорят, что так на тебя влияет Америка, но он знает правду) Вот что происходит: они едут обратно, Виктор выбирает музыку, и они слушают AC/DC, Никки Минаж и Дэвида Боуи и невероятно раздражающий русский дуэт. Юри запрещает ему включать еще какие-то странные песни, но Виктор игнорирует его и поет, громко и фальшиво. (Вот что происходит: у Виктора никогда не было настоящего друга или возлюбленного, и он не знает, как себя вести, но в то же время он хочет научиться). Сейчас лето и Виктор влюблен. Виктор все еще плохой человек, но впервые за вечность, он думает, что мог бы стать лучше.***
Когда темнеет, они заселяются в очередной мотель. В памяти Юри вся дешевая мебель и тусклые люстры перемешались, но Юри пытается все запомнить, потому в конечном итоге у него останутся только воспоминания. Юри лежит на кровати, когда слышит, как Виктор тихо что-то напевает. Виктор, улыбаясь, слушает Рэя Чарльза на айподе. — Можно? — спрашивает Виктор, протягивая руку. Юри берет его за руку. Они танцуют, медленно качаясь под нежную мелодию, Виктор целует Юри в шею, шепча слова песни на ухо. Когда он слышит слова, сердце еще сильнее надламывается. — Я буду любить тебя, как никто не любил тебя, будь то дождь, или солнце, — обещает Виктор, а Юри дрожит, притворяясь, что не видит, как горит Рим.***
Они почти вернулись. Виктор смотрит на Юри, который уже почти уснул, и думает о будущем (они подходят к концовке, драконы уже повержены, Виктор и Юри в полной безопасности, а до хорошей концовки рукой подать. Скоро Виктор спросит, хочет ли Юри остаться, или хочет, чтобы Виктор поехал с ним. У Виктора перехватывает дыхание, когда он размышляет, что может ответить Юри).***
Юри не помнит последнюю ночь, Юри мечтает. (Вместе с Виктором так легко мечтать, с ослепительно ярким, высоким Виктором, который беззаботно смеется в лицо всему миру, прикусывает губы, чтобы не закричать, с Виктором, который с заходом солнца притворяется, что завтра не существует для них, с Виктором, который сладко лжет и хитро улыбается). (Юри видит сны, когда в его крови еще есть алкоголь, ему снятся звезды, которые падают с неба и умирают, снится, что он уснул в безопасном месте, во сне он слышит, как волны разбиваются о скалы, снятся украденные поцелуи в темноте и ноги в синяках, запутанные в простынях, что-то пурпурное, красное и черное на белом, и он падает, падает, падает вниз, лишь бы кто-то поймал). Юри снятся сны, и он просыпается, словно вынырнув, жадно хватает ртом воздух. Отчаяние обжигает горечью язык, когда Юри думает: «Почему»..***
В тот день, когда Виктор приезжает домой, он сталкивается с Юри в дверях, видит собранные вещи и по его взгляду понимает, что все кончено. — Юри, что… — Виктор смотрит по сторонам и запинается, ничего не понимая. Юри заставляет себя посмотреть на Виктора. — Прежде, чем я уеду, — говорит Юри, — давай покончим со всем.