Больница на Небесах не оказалась напичкана ультрасовременной техникой и прочими навороченными штуками. Как ни странно (хотя чего уж тут удивляться), это были все те же длинные коридоры с белой плиткой и светлого оттенка стенами, правда, тут не было дребезжащих ламп, горящих круглые сутки, – их заменяли огромные незастекленные окна, дающие свет почти круглосуточно (на Небесах ночи фактически и не было – темнело совсем немного. Эдакие «белые» ночи по-ангельски).
Сейя сидел в коридоре в удобном кресле и рассматривал табличку на самой обычной белой двери: «Сецуна Мейо. Лекарь». Пока они с Харукой шли сюда, он также узнал, что в больнице существуют маги-ангелы по каким-либо особенным частям тела: рукам, ногам, сердцам, нимбам, крыльям – и прочему, а Сецуна – она, со слов Харуки, гений, который одинаково хорошо смыслит во всем.
– Да не виновата я, что они на меня напали, – возмутилась Харука за дверью. – Это ж черти, у них мозгов нет – выглянули из темного переулка и затащили меня сначала в свою компанию, потом на свой вулкан – в лаве искупаться. Мне-то чхать с высокой колокольни на город, мне неохота свои штуки показывать. А ночной Токио – это тебе не тихая деревушка в Англии, где уже после десяти часов вечера ни души и дерись, сколько угодно.
– Тебе срочно надо отдохнуть на Нулевом Небе, – ответила Сецуна. У нее был очень сдержанный и даже в меру равнодушный ко всему голос. За десять минут громкого разговора (кого было стесняться, если других клиентов не наблюдалось и прийти они не должны были (все по записи)?) Сейя пару раз услышал (или же всего лишь захотел) в голосе Сецуны совсем слабые нотки нравоучений, но тут же разубедил себя – Харука бы не стала обращаться к человеку, который смотрит на что-то в ней сквозь пальцы или с высоты – была гордой. И ее знакомые ее всё равно уважали, какой бы она ни была. Харука отвечала им тем же. Это Сейя понял, наблюдая за тем, что и так не скрывалось от его глаз и ушей.
– В этом ленивом Аду?! – на миг эмоциональный (со стороны Харуки) разговор погрузился в неловкое какое-то молчание – Сейя вроде бы и удивлялся, что так хорошо через преграду чувствует картинку, и уже не очень обращал на это пристальное внимание. – Извини. Больше про границу не упоминаю, но там... действительно не очень. Лежишь, тебя все опекают. Это здорово, но если очень редко, а мне там постоянно отдых прописывают.
– Так пройди тайком, без направления – погуляешь по берегу Райского Моря и никто не будет бегать за тобой с опахалом, – резонно возразила Сецуна.
– Если только на денек... меня уже будут исцелять или как?..
– Ложись-ложись.
Харука вышла из кабинета Сецуны через двадцать минут, поправляя взятую с собой в качестве второго варианта светлого оттенка зеленого футболку. Дело было в том, что полученные ею во время драки с чертями раны не очень-то блокировались кучей пластырей со всех сторон (когда Сейя пришел в аптеку, что была недалеко от его дома, и попросил двадцать упаковок пластырей, на него смотрели не удивленно, а уже действительно в крайней степени шокировано – зачем столько за раз?), и нормальная белая блузка пачкалась пятнами крови. Кое-как очухавшись, Харука решила не утруждать Сецуну во время рабочего дня и отправилась с Сейей на Небеса – сразу по адресу.
– Паразиты, – выругалась она, садясь в соседнее кресло, рядом с Сейей. – Что б я без Сецуны делала? Из Нулевого Неба бы не вылазила, хотя... кто бы меня туда послал, если я не после миссии, а в бегах? Старейшина – он очень правильный. «Нулевое Небо не резиновое, если за тобой охотятся черти по вине моей жадности, то это твои проблемы», – говоря, Харука не пыталась спародировать.
– А почему они не могут угомониться? – спросил Сейя. – Раньше же ты... – он помолчал, решая назвать работу Харуки так, как выражалась про нее она сама, – заимствовала навечно у них всякие амулеты и камни, а здесь прямо как с цепи сорвались. Что-то особенное было?
– Я не знаю, – Харука скривилась. – Может, этот... Рубин Забвения что сперла – вот им и не понравилось. Кажется, это любимая драгоценность Короля Рубеуса. У них там знаешь все как удобно устроено? Буквальная командная система: Рубеус орет: «Где моя главная ценность?» – на какого-нибудь там начальника, а тот приходит в плохом настроении и кричит на Зю, а тот уже на своих подчиненных. И в итоге все злятся на меня, хотя я-то тут причем?..
Харука с улыбкой развела руками.
– Зачем ангелам Рубин Забвения? Ведь его магическую силу отражает название?
– Вроде бы. Но вот зачем он кому-то – этого совсем не знаю. Я, понимаешь ли, не интересуюсь, как потом циркулируют по чьим-то рукам штуки, если я их Старейшине вручаю, – сделав паузу, Харука внезапно заявила. – Хоть это и странно, но я люблю больницу – тут тоже никто ни за кем не следит и можно говорить про кого угодно гадости пока не надоест. Странно, однако лишь бы действовало. Кстати, у нас ведь встреча.
– С кем?
– С «мойрой», – сказала Харука, подрываясь с места и за считанную секунду успевая схватить Сейю за руку, чтобы он не отставал. Секунды через три она руку выпустила из своей ладони, убедившись, что ей не придется никого ждать. – Эта там не то, чтобы совсем главная, но поважнее некоторых. Я ей однажды сперла зеркальце одно, теперь она меня любит. Обещала ведь я тебе показать тебе Хрустальный Дворец – держу слово.
Выскочив из больницы со скоростью пули, Харука тут же поднялась в воздух, набрав высоту так, чтобы двигаться на уровне второго этажа зданий, где ангелов было меньше всего – большинство предпочитало держаться ближе к асфальту, представляющему землю. Сейя догнал ее, не прикладывая столь же существенных усилий, что и раньше: после того, как они позавчера сиганули с крыши, ему показалось, что он научился летать окончательно.
– Можно было порталом, – сказала ему Харука минут через десять целенаправленного полета, – ибо Хрустальный Дворец далековато, но я решила, что на крыльях лучше – поперемещаться ты уже успел, а там ничего нового нет, все такое же, как и между мирами.
Они летели еще сорок минут, поддерживая первоначальную заданную скорость. Минуте на тридцатой Харука резко остановилась, спикировала вниз и принесла из ближайшего под ней магазина пол-литровую бутылку газированной воды, благодаря которой они вдвоем и утолили жажду, после чего Харука своим привычным тоном заявила:
– И я не так уж хотела пить, – Сейя проигнорировал этот укол в свою сторону.
Хрустальный дворец оказался не просто красивой метафорой – здание, внушающее кое-какое благоговение своим видом и размерами, действительно было выполнено из сверкающего в лучах дневного света хрусталя. Он выглядел чуть-чуть синеватым, где-то – очень прозрачным или с голубым оттенком, а самыми «чистохрустальными» являлись верхушки башен. Единственным, пожалуй, недостатком дворца был факт того, что архитектор явно попался «рядовой» – башни были угловатыми, а само строение ничем бы не выделялось, если бы не было сделано из восхитительного материала.
Харука прошла через высотную арку из белого мрамора с золотыми прожилками и поднялась по небольшой лестнице ступенек в десять, приближаясь к двум очень хмурого вида охранникам: они были обряжены в короткие рясы и закрыты золотыми доспехами, их лица были спрятаны за масками из драгоценного металла, на головах красовались шлемы с небольшими крыльями по бокам. В руках охранники держали сверкающее золотое оружие – копье и щит. Их вид был грозен, однако Сейя отчего-то в них усомнился. Многое на Небесах казалось слегка... дутым, что мешало и им быть просто внушительными на пустой основе?
– Мы к Берилл, – спокойно сказала Харука.
Охранники не реагировали секунд десять, будто до них медленно что-то доходило. Затем они практически сорвались с мест, к которым приросли, постучали своими копьями по полу под собой – и огромные серые двери, щедро украшенные разноцветными драгоценными камнями, открылись.
– Вам на пятый этаж, восточное крыло, последняя дверь, – басом прогудел один из охранников, возвращаясь на свое место.
Пройдя внутрь дворца, Харука наклонилась к уху Сейи и шепнула:
– У нас важность определяется количеством дорогих побрякушек, не обращай особого внимания.
– Я привык.
Каждый этаж в высоту был примерно как два этажа стандартного здания – об этом говорили очень высокие потолки, щедро покрытые барельефами, изображающими безликого Мессию во всяких позах с самых разных ракурсов, поэтому на лифте они поднимались очень долго. Все это время (около десяти минут – шутка ведь для пяти этажей) Сейя думал о «мойре», которая ждала их... его, получается, ведь Харука была бессмертной.
– Ну что, – спросила Харука, когда двери лифта отворились и они двинулись вдоль по большому коридору с разнообразными цветными фресками на стенах. Здесь больше изображались те самые «мойры», разумеется, с крыльями и нимбами, как полагалось, – идем узнавать про твою судьбу?
– Я не пойду.
– Да брось... – Харука легкомысленно отмахнулась. – Пошли. Что там может быть страшного? Ты всё равно пожелал меня, то есть ангела – хоть мой срок и заканчивается через полторы недели, еще минимум пять лет за тобой будут наблюдать и в жизни твоей ничего ужасного не случится.
– Я не хочу, – четче и увереннее повторил Сейя. – Иди без меня. Я подожду.
На миг ему показалось, что в Харуке опять что-то переключилось: она взяла его за руку, вынуждая посмотреть на себя, и лицо ее стало не нахальным, не веселым. Глаза будто сузились, показались светлее и... проникновеннее, глубже и серьезнее. Последнее от Харуки оказалось для Сейи абсолютным шоком – она меньше всего походила на действительно мудрого ангела, у которого за плечами больше двух веков.
– Это тоже не трусость. Учитывая, кто ты сейчас, ничего этим не является.
И, сказав это, Харука без стука вошла в прозрачную хрустальную дверь, за которой, как ни странно, не было ничего видно. Сейя остался стоять у окна, любуясь с высоты одного из пиков Хрустального дворца Небесами.
«В жизни бы не подумал, что всё так обернется...»
***
Пройдя через жидкое магическое зеркало, находящееся в двух шагах от двери, Харука перешла в просторную комнату с чистыми хрустальными стенами. Кое-где по углам выросли плотные белые кристаллы – никем необъясненный, но красивый декор, а Берилл сидела за большим столом из стекла, заполняя что-то в тонкой папке.
– Привет, Харука.
– Здравствуй.
Берилл обладала несколько странной для обычного ангела внешностью: у нее были волосы даже не темные, а какого-то дымчатого серого оттенка, и глаза – такие же. Если первое воспринималось нормально, то цвет глаз у ангелов должен был быть светлым, допускались еще карие оттенки или очень живые, эдакие «влажные черные». Берилл мог оправдать лишь пост, который она занимала, и немного крови, унаследованной от тех, кто был до нее: талант «мойры» (ибо обязанности требовали определенной магии) считался особенным, его невозможно было изменить и умение это передавалось из тысячи в тысячу лет.
Закрыв папку, Берилл чуть неаккуратно взмахнула не самой красивой на Небесах рукой, и браслеты на запястье средней толщины (что считалось далеко не образцом) негромко звякнули, почти не сдвинувшись с места: сидели достаточно плотно.
Глянув на себя в зеркало, Харука разочарованно хмыкнула и скривилась: она ненавидела посещать Высших Ангелов и «мойр» из-за того, что это предполагало насильственное проявление уважения в виде длинной жаркой свободной рясы. Всякий раз у Харуки создавалось ощущение, что ее обрядили в земной наряд для психически больных. Или она просто не любила эту ангельскую униформу. Хотя бы тонкое платье нимфы, но не эта одежда.
– Вновь бумаги? – поинтересовалась Харука, садясь за стол.
Берилл кивнула.
– Да. Заполняла первичные судьбы новорожденных в Японии, ты же знаешь, я отвечаю за это государство. Тебе что-нибудь предсказать? – Берилл махнула рукой, и перед ней тут же появилось красивое двойное зеркало, вставленное в тонкую золотую раму.
Харука тихо рассмеялась:
– Как бы... что там по Сейе Коу? Сначала ты мне о нем рассказывала, а теперь я, как порядочный ангел-хранитель, обязана уточнить об изменениях в его судьбе благодаря моему присутствию. Давай что-нибудь: в ближайшие пять лет все будет у него отлично – польсти моей уснувшей совести за выполнение долга.
Пытаясь остаться серьезной (заклинание требовало концентрации), Берилл не сумела не улыбнуться совсем чуть-чуть, одними уголками губ. Зеркало под ее ладонью сразу с двух сторон покрылось конденсатом, а затем он весь расплылся, как мгновенно оттаял тонкий слой льда. Все несколько раз мигнуло черным и звонко треснуло, однако осталось неповрежденным.
– И? – попыталась уточнить Харука.
– У него сейчас нет никакой судьбы, – пояснила Берилл, убирая зеркало. – Сейя Коу витает в неопределенности и готовится исчезнуть.
Харука нахмурилась:
– Как-то это очень мрачно звучит, неправильно. Можно проще? Я не сведуща в вопросах судеб. Мне оно не надо, я, по сути, вечная.
– Что ты, – выделив местоимение акцентом, сказала Берилл, – с ним сделала?
– Я?
– Ты его ангел-хранитель, это изменение произошло из-за тебя.
– Нууу... – с очень удачно подстроенным выражением вины на лице, Харука опустила голову, продолжая вытягивать нудный звук. – Как бы точнее и проще сформулировать...
– Ты именно это сейчас и сделала, – Берилл улыбнулась. – Когда-нибудь тебе придет отдача – если не от Старейшины, которого прижмут, то прямиком от Высших Ангелов, и задержишься ты тут надолго.
Стоя на выходе, Харука обернулась и беззаботно подмигнула:
– Нет. Ты ведь помнишь, кто мой отец?..
***
Сейя ни о чем ее не спрашивал. Расставшись с ненавистной рясой, Харука довольно обтянула светло-зеленую футболку, осмотрела себя и растрепала волосы, чтобы убрать с них последние упоминания об «очень правильной прическе», которая являлась дополнением к ужасному наряду.
– В общем, – по своей воле сказала Харука, – у тебя всё будет хорошо. Ты начнешь сопротивляться – а оно всё равно будет, и никакие опасности тебе в ближайшие лет пять точно не грозят. Предсказания Берилл самые надежные. Так что готовься к зубодробительному счастью, – и, несмотря на вернувшуюся привычную долю насмешки, Сейя ничуть не испугался таких прогнозов.
