***
За спиной короля неподвижно, точно два белых изваяния, стояли Престон Гринфилд и Барристан Селми, пока его величество со стены Красного замка смотрел вслед отъезжающему отряду Джона Аррена. Тому стоило величайшего труда уговорить короля остаться в столице, предоставляя возможность созвать знамена другим. Это означало для Роберта так ненавистное ему бездействие. Выслушав всю информацию, что собрал Тирион о смерти королевы, Роберт, Джон и Станнис сделали вывод, что отравленное вино явно предназначалось для самого десницы. Следуя логике «ищите, кому выгодно», они решили, что это было подстроено лордами Долины с целью сместить власть Аррена, поэтому Джон отправился домой не только собирать армию для короля в грядущей войне, но и улаживать дела со своими вассалами. Роберт в свою очередь пообещал беречь его сына как зеницу ока, и поставил у покоев маленького Роберта Аррена белого рыцаря Мендона Мура. Роберт тяжело вздохнул, ощущая неясную тоску. Сегодняшнее поведение и слова Джоффри нарушили его внутреннее равновесие, и в голову стали лезть совсем уж непривычные мысли. Он вспомнил своих бастардов: маленькую Барру у груди шестнадцатилетней дурочки, что влюбилась в него по уши, Мию, оставшуюся в Долине, Джендри у наковальни. Сколько еще их было рассеяно по стране? «Я старею, иначе с чего бы мне вспоминать о моих детях? Мне с роду не было до них дела». Но как бы Роберт не хотел выкинуть из головы сентиментальность, перед его глазами снова всплыл очередной черноволосый ребенок. На этот раз Эдрик Шторм- единственный его бастард, которого он официально признал. Ему просто пришлось это сделать, ведь его мать, Делена Флорент, была знатного рода. Мальчик боготворил его и, когда Роберт приезжал в Штормовой предел, всюду таскался за ним. «Чертовы женщины, все рожают и рожают, когда их не просят». К нему незаметно подошел Ренли, уже готовый к отбытию в Штормовые земли, и король тут же завистливо отвел от него взгляд. Его брат был восьмилетним мальчишкой, когда он взошел на престол, но теперь Ренли вырос и сделался настолько похожим на брата, что Роберту не раз хотелось прибить его за это чем-нибудь тяжелым. Кому приятно смотреть на свою ходячую копию, молодую и красивую? — Мы отправили ворона лорду Тайвину с приказом выдать Цареубийцу, как ты приказал. А я сейчас же выезжаю домой. — В этом? — Роберт недовольно окинул брата взглядом. На Ренли был расшитый оленями темно синий бархатный дублет под цвет глаз и короткий плащ из серебряной парчи, удерживаемый на плече сапфировой брошью- Клянусь богами, ты тратишь на одежду больше, чем половина дворцовых дам! Да и кто отправляется в дорогу в таком?! Ренли хихикнул: — Я расходую то, что экономит Станнис, и никто не в убытке. Король махнул рукой, сегодня он был в каком-то подавленном настроении и не имел желания спорить: — Не задерживайся, Тайвин ждать не будет. — Государь, разве я могу позволить вам голодать в осаде? «Он даже улыбается как я в молодости, осел!». — Знаешь, что?!.. Привези-ка мне сюда заодно Эдрика Шторма…***
Не успел король проводить брата, как его отыскал капитан городской стражи. Янос Слинт поклонился ему, сжимая в куре большой сверток: — Ваше величество, в порт зашли пять тирошийских кораблей с полными трюмами оружия. Мы осмотрели их. Капитан просит вашей аудиенции, говорит, что, узнав о… вашем непростом положении, он поменял курс и вместо Летних островов сразу же направился сюда- он развернул ткань и продемонстрировал королю мощный обоюдноострый топор. Роберт взвесил его в руке и со свистом рассек им воздух. Янос Слинт в страхе отшатнулся, и король добродушно рассмеялся, постепенно приходя в хорошее настроение: — Ах, славные норвосские топоры. Такому купцу я всегда рад. Пришли его ко мне сейчас же.***
Как и было предсказано, Тайвин подошел к Королевской гавани гораздо быстрее, чем того хотелось бы Баратеону и с огромной армией. Оставалось только гадать, как он сумел в столь сжатые сроки собрать такое число людей и вооружить их. Они расположились под самыми стенами города, беспечно болтая и забавляясь со шлюхами, тем самым открыто насмехаясь над защитниками столицы. Не стоило также забывать о флоте, что полностью перекрыл выход из залива. Королевская гавань была в ловушке. Король решил лично оценить масштабы осады и поднялся на стену. Он стоял широко расставив ноги, скрестив руки на мощной груди и уткнув подбородок в воротник, и наблюдая, как внизу Тайвин и Джейме сидят около своей палатки на свежем воздухе и лакомятся бужениной, запивая ее сладким дорнийским вином. От такой наглости у Роберта потемнело в глазах, а руки сами собой сжались в сокрушительных размеров кулаки. Через какое-то время к нему присоединился мрачный Станнис, со взглядом, резавшим точно синий лед: — Лорд Тайвин требует выдать Джона Аррена. — Требует?! — Именно. Он прислал сира Кивана для переговоров. — Где он? Я хочу открутить ему голову! — Именно поэтому я взял на себя обязанность дать ответ без твоего участия. Я потребовал от твоего имени выдать Цареубийцу и немедленно распустить армию, в противном случае мы начнем убивать заложников- Роберт внимательно посмотрел на младшего брата. Они со Станнисом никогда не были в теплым отношениях, сказывались диаметрально противоположные характеры, но уж в чем в чем, а в его преданности он никогда не сомневался- Лорд Тайвин предложил открыть ворота и впустить их в город для переговоров. Роберт невесело фыркнул: — Я что, похож на Эйериса Таргариена? — Я ответил в таком же духе- Станнис посмотрел со стены вниз и не разжимая губ добавил- Это ненадолго. Джон и Ренли приведут войска самое позднее через месяц. — Вряд ли они помогут нам на воде. — Город в состоянии выдержать осаду со стороны залива. Роберт заскрежетал зубами от бессильной ярости. «Зря я послушал Джона и остался здесь. Я точно загнанный зверь в этом треклятом городе. Но я не добыча, я- охотник и не могу бездействовать». — Роберт, что с тобой? Король посмотрел себе под ноги и увидел кровавые капельки. — Кровь носом пошла, тоже мне трагедия. Станнис внимательно всмотрелся в его лицо и нахмурился: — Вчера несколько золотых плащей тоже мучились с носом, и я видел Бороса Блаунта с кровавым платком. Роберт закатил глаза, утер кровь кулаком и отвернулся от брата. Однако через пару мгновений пожал плечами и сказал: — Ну пошли к Пицелю что ли.***
Серая чума. Крайне заразная болезнь, известная в Вестеросе и Эссосе. Считается, что она родственна другой распространенной болезни, серой хвори, но протекает быстрее и смертоноснее. Эту болезнь разносят крысы, и чаще всего она возникает в портовых городах, куда часто приходят иностранные корабли. Эпидемия серой чумы вспыхнула в Королевской гавани внезапно, примерно через неделю после осады города. Каждый третий среди знатных жителей и каждый второй среди бедняков были заражены этой страшной болезнью. Поначалу улицы города опустели, затем, по мере распространения болезни, они превратились в настоящие свалки из трупов, лохмотий и прочих нечистот, испускавших заразный смрад, смешивающийся с запахом гниющей плоти. Роберт приказал сжечь все корабли, стоящие в заливе, и убивать каждого, кто попытается нарушить карантин Королевской гавани. Осаждающие уже не выглядели такими веселыми, какими были в начале, никто не горел желанием штурмовать заразный город. Народ призывал проклятия на голову Тайвина Ланнистера, ибо обвинял его в том, что он запустил болезнь, дабы легко взять город. Колокола септы Бейлора не прекращая звонили по усопшим, сводя с ума этим трезвоном еще дышащих.***
Мизинец почувствовал на своей груди что-то тяжелое и с трудом разлепил запекщиеся от крови глаза. В свете одинокой свечи блеснули золотисто-рыжие волосы, и его посетило стойкое ощущение-дежавю. «Тогда, шестнадцать лет назад, я тоже умирал, и моя любимая Кейтилин пришла, чтобы спасти меня». — О, мой бедный Петир! Сквозь лихорадку он различил заплаканное лицо Лизы. Воистину все было как в прошлый раз. — Чего тебе? — еле ворочая разбухшим языком спросил он. — Мне так жаль, так жаль! Я так виновата перед тобой. Это я вовремя не сумела отравить Джона. А теперь ты лежишь и болеешь- она разразилась слезами и принялась целовать его воспаленное мертвенное лицо и сухие горячие губы. У Мизинца не было сил оттолкнуть ее. Он с горечью подумал о всех своих грандиозных планах, которым не суждено уже было сбыться. «Вот ведь тоже думал: обломаю дел много, не умру, куда! Задача есть, ведь я гигант! А теперь вся моя задача- это умереть поприличнее». О том, что он поправится не было и речи. — Милый мой, я так люблю тебя! Бейлиш закрыл глаза и с великим трудом вздохнул: — Передай Кет, что я всегда любил только ее.***
Роберт лежал на кровати под мерный похоронный звон колокола и бездумно теребил себя за бороду, выдергивая целые клоки волос и бросая их на пол. «Хоть бриться не надо». Уже пару дней он не вставал с постели, периодически впадая в беспамятство. Ему не хотелось ни есть, ни пить, ни думать. Он мог только смотреть в потолок и периодически вытирать кровь, сочащуюся из уголков глаз. По его подсчетам, он заболел одним из первых, поэтому вдвойне было удивительно, что он был еще жив. Мизинец, Пицель и леди Лиза не продержались и трех дней, Борос Блаунт и Мендон Мур пожили чуть подольше. Вчера одновременно скончались Джоффри и Томмен. Счет смертей среди простого населения давно перевалил за двести тысяч, что составляло чуть меньше половины города. В дверь постучали. Не дожидаясь приглашения в душную, пропахшую лечебными травами комнату, вошел Станнис. Вот кто был совершенно здоров, хоть и сильно вымотан. Покрасневшие от недосыпа глаза смотрели мрачно и жестко: — Как ты? — Сам как думаешь? — хмыкнул Роберт и вздрогнул, не узнав своего голоса, настолько безжизненно он звучал. — Войска Ланнистеров отходят. Тайвин решил снять осаду. — Вот как? Почему? — Может боится болезни, а может потому что Ренли и Аррен на подходе- Станнис пожал плечами и посмотрел на брата- Ты кошмарно выглядишь. Роберт улыбнулся кровавой улыбкой. Лучше бы он этого не делал: — Как-то глупо жизнь заканчивается. — Ты слишком здоровый боров, чтобы серая чума взяла тебя. — Я слышу попытку пошутить? Ты точно мой брат? — Думай, что хочешь, но ты всегда был воином, так борись. — Я всегда был силен… никто не мог выстоять передо мной. Никто. Но как бороться с тем, кого нельзя ударить? — в смятении король почесал свой живот и ужаснулся тому как сильно он похудел. Ночью Роберту резко стало хуже, и он больше не приходил в себя. Его лицо покрылось мокрыми язвами, которые нарывали до ломоты в зубах. От высокой температуры кровь запекалась во рту и носу, не давая нормально дышать. Король метался в лихорадке, завывая точно раненый зверь, никого не узнавая и не реагируя на холодные компрессы. Его разум и тело были в агонии. Ему мерещились демоны из Седьмого пекла с огнедышащими головами и раздвоенными змеиными языками. Они хватали его за руки и старались утащить в свою пламенную бездну. Грудь сдавливали стальные прутья и не было никакой возможности хоть немного вздохнуть свежего не пахнущего серой воздуха. Роберт рычал и бился, не собираясь сдаваться, и от него фонтаном разлетались брызги крови, на лету превращаясь в алые рубины. Рубины, покоящиеся на дне Трезубца… Из красного, серного тумана сначала возникло бледное лицо мертвеца, а затем и все его тело, закованное в ледяные доспехи. Грудь Рейгара была пробита и зияла страшной раной в обрамлении обломков ребер, его белые волосы были покрыты инеем, а глаза блестели холодной синевой: — Я за тобой- его слова зазвенели в воздухе, точно звуки арфы. Баратеон похолодел и взмахнул неизвестно откуда взявшимся мечом, отгоняя мертвеца: — Прочь! Я не боюсь тебя! Клинок Роберта сверкнул и зажегся белым пламенем. — Сдавайся. Узурпатору не место на Железном троне моих предков. — Я победил тебя один раз, убью и сейчас, с большой радостью- Роберт стал наступать, и с каждым его взмахом меч сиял все ярче. Рейгар тоже обнажил свой меч, холодный и прозрачный. Их клинки сошлись в воздухе, издавая почти человеческие стоны, отражавшиеся хрустальным эхом в пространстве. Роберт орудовал мечом со всей своей невероятной силой, но Таргариен был непоколебим: — Поздно, Баратеон. Ты снова опоздал, совсем как в прошлый раз. На короткое мгновение Роберт замешкался, но затем в его голове с необычайной яркостью вспыхнули все лучшие, счастливейшие минуты в его жизни, в особенности самое дальнее детство, когда его раздевали и клали в кроватку, и мама, убаюкивая, пела над ним. Он занес меч, который сиял теперь точно солнце, и призрак Рейгара исчез. От яркой вспышки Роберт зажмурился, а когда открыл глаза увидел, что стоит по колено в сочной густой траве. Впереди, насколько хватало глаз, не было ничего кроме этой травы. Над его головой высилось тяжелое свинцово-синее небо, вот-вот готовое разразиться бурей. Он совершенно не помнил, как очутился здесь, но это было и не важно. Он снова был молод, силен и свободен. Порывистый ветер трепал его черные кудри, и трава волновалась, словно вода. Пахло грозой и морем. Неожиданно впереди показалась хрупкая темноволосая фигурка, и у Роберта заколотилось сердце. — Лианна? — позвал он. Но это была не она. Женщина улыбалась ему, но чем старательнее он пытался разобрать ее черты, тем сильнее они ускользали от него. — Ты сильно устал? — Нет, я не устал. Побудь со мной немного, пожалуйста. Женщина ласково посмотрела на него снизу вверх и провела теплыми пальчиками по его гладкому подбородку. Роберт почувствовал умиротворение и закрыл глаза.