Самое лучшее

Плисецкий стоял неподалеку от касс зоопарка, нетерпеливо посматривая по сторонам. Его, конечно, интересовало, о чем же хотел поговорить с ним японский фигурист (причем непременно наедине!), но все-таки больше всего ему хотелось подойти к вольерам с крупными кошками, которых он обожал больше всего на свете. – Юрий Плисецкий? – окликнули его со спины. Подросток резко обернулся и увидел перед собой молодого мужчину, спрятавшего половину лица за медицинской маской. Глаза выдавали его азиатское происхождение. – Вы Юри Кацуки? – на всякий случай решил уточнить Юрий. – Да. – Наконец-то! – запоздало возмутился русский фигурист. – Я уже заждался. Кацуки издал короткий смешок. – Ты стоишь тут минут пять, не больше. Я был в очереди за билетами и видел, когда ты пришел. Юрий почувствовал, что его щеки покрываются позорным румянцем, и порадовался тому, что обмотал лицо шарфом. – Ну что, идем? – спросил Юри, показывая билеты. – Да! – Плисецкий не смог сдержать детской радости, хоть и старался. Он рассмотрел у входа карту зоопарка и целенаправленно пошел в сторону вольеров с хищниками, не обращая внимания на прочих зверей и птиц. Юри шел за ним, не стремясь начинать разговор, потому что понимал, что в настоящий момент Юрию не до того, а беседа предстояла серьезная. Растолкав кучку детей, Плисецкий прилип к стеклу, с восторгом глядя на вальяжно развалившегося на камнях тигра, благосклонно взиравшего на посетителей через полуприкрытые веки. "Ребенок, – подумал Кацуки. – Восторженный ребенок". Он с удивлением и даже некоторым удовлетворением отметил для себя, каким разным может быть Юрий: во время своего выступления он казался женственным и нежным; на тренировке вел себя по-хулигански; а сейчас вообще почти ничем не отличался от ребятни лет десяти и ниже, среди которой находился. "Хочу узнать тебя больше". Юри равнодушно смотрел на запертых животных, концентрируя свое внимание на Плисецком. Он изучал взглядом развевающиеся на ветру светлые волосы, красивую шею, мелькавшую между прядей, гордо отведенные назад плечи, худую фигуру и стройные ноги, обтянутые джинсами. Кацуки засматривался на казавшиеся хрупкими кисти Юрия, когда тот делал какое-нибудь движение руками. В один прекрасный момент он поймал себя на мысли: "Хочу посадить его на цепь, запереть подальше от чужих глаз и давать минимум еды, чтобы он ослаб и никогда не смог сбежать от меня". Представив обнаженного Юрия, скованного цепями, Кацуки начал возбуждаться и постарался прогнать от себя потрясающие и развратные картины, которые охотно рисовало его богатое и извращенное воображение. – Как же я хочу подчинить тебя... – пробормотал себе под нос японец на своем родном языке. – Что? – обернулся к нему подросток. – Ничего. Мне просто нравится это место. – Мне тоже! После тигра Плисецкий долго крутился у вольера со львами, где расшалились двое котят. Подросток жадно наблюдал за их игрой горящими от удовольствия глазами. Когда же львята выкидывали особенно милый трюк, он неосознанно хватал Юри за руку и что-то восклицал, оборачиваясь к нему. От этих мимолетных прикосновений Кацуки бросало в жар, его пульс учащался, а дыхание сбивалось. Он молил небо, чтобы Юрий унял свое возбуждение от встречи с любимыми животными, иначе мог не сдержаться и, позабыв обо всем, дать волю рвущимся наружу инстинктам, напав на фигуриста посреди шумной и разношерстной толпы. Наконец, Плисецкий с явным сожалением отошел от вольера со львами, и японец облегченно вздохнул. Вытерпел. Сдержался. Остальные животные были удостоены гораздо меньшего внимания, хоть Юра и прошелся добросовестно по всем направлениям, чтобы хоть краем глаза увидеть каждого обитателя звериного царства. Наконец, светящийся от счастья он повернулся к Кацуки. – Спасибо! – с искренним чувством выдохнул он и попытался принять более-менее серьезный вид. – Ты вроде хотел со мной поговорить? Извини, я увлекся животными. В английском не было различий между местоимениями "ты" и "вы", но Юри тем не менее по интонации подростка понял, что тот от официального тона перешел к более близкому и доверительному. – Хотел, – кивнул японец. – Тебе не за что извиняться, я же сам предложил пойти в любое привлекающее тебя место. А разговор предстоит серьезный, так что отложим его на конец прогулки. – Я уже увидел всех, кого хотел, – заявил Юрий. – Так что теперь можем переходить к тому, из-за чего, собственно, мы вообще встретились. – Хорошо. Тогда зайдем в кафе? – Кацуки кивком указал на небольшое заведение на территории зоопарка. – Ну давай. Фигуристы заняли самый отдаленный столик, чтобы можно было избавиться от скрывающих лица повязок и спокойно насладиться едой. Конечно, Кацуки привык к более дорогой и вкусной еде, но, за неимением лучшего, пересилил себя и даже заказал что-то помимо зеленого чая, вкус которого оставлял желать лучшего. "Больше никогда не зайду в подобную забегаловку", – с отвращением подумал Юри. Плисецкий в этом отношении был полной его противоположностью и с удовольствием уплетал за обе щеки какой-то салат. – Так о чем все-таки ты хотел поговорить? – спросил он, когда его голод был частично утолен и уже не мешал нормально жить. Кацуки помолчал, размышляя, с чего бы начать разговор. – Я видел по телевизору твое выступление на промежуточных соревнованиях и, скажу тебе честно, был потрясен. – Ты для этого позвал меня? – хмыкнул подросток. – Нет. Я как раз веду к главному. Если говорить совсем коротко, то я хочу, чтобы ты стал моим любовником. – Что?! – Юрий ушам своим не поверил и чуть не поперхнулся своей порцией чая. – Ты совсем с ума сошел? Чертов гомик! – добавил он с презрением. – У тебя нет выбора, – невозмутимо сказал Кацуки, холодно улыбаясь и поднимая глаза, и Юрий поежился, встретившись с ним взглядом. – Почему это? – с вызовом спросил он. – Ты ведь любишь своего дедушку, не так ли? – Что ты с ним сделал?! – вскричал подросток и, поймав недоуменные взгляды остальных посетителей, понизил голос. – Что ты сделал с дедулей? – яростно прошипел он. – Давай-ка продолжим разговор в другом месте, а то после твоего эмоционального вопля мы привлекаем излишнее внимание, – сказал японец, поднимаясь на ноги. – Пока что ничего с твоим дедушкой не случилось, – сказал Юри, когда оба фигуриста расположились на скамейке в отдалении от гуляющих людей. – Но если ты не будешь меня слушаться, то что-нибудь обязательно произойдет. От добродушия на лице Кацуки не осталось и следа. Теперь оно ожесточилось и источало власть и силу, практически полностью демонстрируя темную сущность Юри. Плисецкий с ненавистью смотрел на него, понимая, что выбора у него действительно нет. Он слишком сильно любил дедушку, чтобы позволить себе подвергнуть его хоть малейшей опасности. – Если я стану твоей подстилкой, то с ним ничего не будет? – Именно так. Смотри-ка, ты даже сразу определил наши роли, – издевательски хмыкнул японец, еще больше распаляя собеседника. – Хотя "подстилка" звучит как-то грубо. Но если тебе нравится так думать, то я не против. – Ты можешь предложить другое определение? – Сколько угодно. Любовник, раб, игрушка... Можно подобрать еще кучу слов. – Гениально, – ядовито сказал Плисецкий. – Так, стало быть, ты согласен? – Ты же сам сказал, что выбора у меня нет. – Знаю. Но я хочу услышать это из твоих уст. Юрий гневно сверкнул глазами. – Я согласен играть по твоим правилам. – Отлично. – На лице Кацуки появилась легкая самодовольная улыбка. – Тогда продолжим. – Как, это еще не все? – Нет, конечно. Пока что я только сообщил тебе о твоем ближайшем будущем, не вдаваясь в подробности. Мы еще не договорились о сроках. Я не тиран... – Да что ты говоришь! – с сарказмом вставил Юрий. – ...поэтому хочу предложить тебе выгодные условия, – продолжил Юри, пропустив реплику подростка мимо ушей. – Если ты завоюешь золото в финале, я отпущу тебя. Если же ты не сможешь меня обойти, останешься со мной насовсем и уедешь со мной в Японию. – Если выиграю, ты оставишь меня в покое? – переспросил Плисецкий. Кацуки кивнул. – Даю слово. А свои обещания я всегда держу. До финала же будешь каждый вечер приходить по этому адресу. – С этими словами Юри передал подростку сложенный вчетверо лист бумаги. – Это отель, где я остановился. Мне все равно, каким образом ты будешь сбегать из-под конвоя в лице твоего тренера и Виктора, который, по всей видимости, до окончания финала отсюда не уедет. Пропустишь хоть один вечер – о последствиях догадаться несложно. – Гребаный ублюдок, – практически выплюнул Юрий. Японец недобро улыбнулся. – Просто я всегда получаю то, что хочу. В этот раз я положил глаз именно на тебя. – Сегодня я тоже должен прийти? – Конечно, а ты как думал? Но запомни: не позднее полуночи по местному времени. Теперь я сказал тебе все, что хотел, так что можем закончить нашу беседу и распрощаться до вечера. Или тебе понравилось? Во время прогулки ты выглядел очень счастливым. Плисецкий скрипнул зубами от злости, схватил свои вещи и, не прощаясь, практически бегом бросился к выходу, не забыв сунуть в карман бумагу с адресом. Юри проводил его взглядом и рассмеялся. "Русская Фея попала в ловушку. Теперь-то мы с тобой в полной мере сможем насладиться долгой и, я уверен, увлекательной игрой".