Самое лучшее

Хоть конфликт и был исчерпан, за столом, где ужинали российские спортсмены, было тихо. Изредка лишь раздавался голос Никифорова, которому хотелось пообщаться, да недовольное бурчание Юрия, который мечтал, чтобы его оставили в покое. Яков, казалось, позабыл о существовании своих подопечных. Он тщательно пережевывал пищу, периодически запивая ее шампанским, и смотрел в одну точку, практически не мигая. Виктор быстро оставил попытки расшевелить бывшего тренера и полностью переключился на Юрия, пристав к нему с какой-то ерундой. Поначалу Плисецкий вполне успешно игнорировал надоедливого блондина, но Виктор не был бы Виктором, если бы в конечном итоге не разозлил и без того излишне вспыльчивого подростка. Юрий со стуком положил вилку на стол и, ненавидящим взглядом прожигая Никифорова, красочно и в малейших подробностях, насколько позволял весь запас нелитературных слов великого и могучего русского языка, указал путь, по которому последнему следовало отправиться. Выслушав эту наполовину географическую, наполовину анатомическую тираду, Виктор подивился тому, что его несчастные уши еще не свернулись в трубочку, и окончательно обиделся на подростка. Он насупился и, как и Яков, заказал себе шампанского. Он бы с удовольствием выпил пива (этого требовала его русская душа), но в прейскуранте ресторана отеля был указан весьма скудный запас алкогольных напитков, поэтому фигурист отдал предпочтение игристому вину. Юрий посмотрел на обоих наставников, отрешенно уставившихся в разные стороны, и понял, что их общество только хуже угнетает его. Быстро покончив с содержимым тарелки, он допил чай и поднялся на ноги. – Ты куда? – подал голос Виктор, заметив изменения в обстановке. – Гулять, – огрызнулся Плисецкий. – Чего?! Никифоров, глотнувший в тот момент шампанское, даже поперхнулся от неожиданности и закашлялся, насмешив подростка. – Шучу я, – ответил Юра. – Я устал за сегодня, глаза слипаются, так что я иду спать. – Посиди еще с нами, – попросил Виктор. – Нахрена? – удивился Юрий. – Вы сидите молча и предлагаете мне к вам присоединиться? Вот еще, делать мне больше нечего! Я спать хочу, сказал же! Спокойной ночи. Никифоров погрустнел, но кивнул. – Хорошо. Спокойной ночи, Юра. Яков оторвался от созерцания невидимой другим точки и перевел взгляд на Плисецкого. – Не опоздай к завтраку. И завтра важная репетиция, так что не повторяй свой сегодняшний подвиг и никуда не сбегай. Будь серьезнее. – Да, я знаю. – Юрий закатил глаза и развернулся. – Я ушел. – Спокойной ночи, – догнал его голос Фельцмана. "Как же они все меня раздражают, – думал Юра, шагая к своему номеру. – Яков с его вечными претензиями и требованиями, чрезмерно заботливый и болтливый Виктор, теперь еще и не в ту сторону озабоченный Кацуки. Неужели меня никто не может хоть ненадолго оставить в покое?" Войдя в номер, Плисецкий хлопнул дверью и плюхнулся на кровать. – Надоело, – вслух пробормотал он. Ему действительно очень хотелось спать после столь эмоционального дня, но мысль о дедушке, с которым может что-то случиться, не давала ему отключиться и уйти в мир снов, подальше от жуткой действительности. Плисецкий перевернулся на спину и уставился в потолок, лишь частично освещаемый уличными фонарями: Юра не потрудился включить свет и прошел в комнату прямо так. Такой полумрак позволял хоть немного расслабиться и более-менее привести в порядок то дикое количество мыслей, которые роились в голове у подростка. Было очень тихо, слышно было лишь дыхание недвижимо лежащего Юрия. Он лежал так очень долго, в какой-то момент он даже задремал, но настойчивый стук в дверь, неожиданно прорезавший вечерний полумрак и тишину, мгновенно привел его в чувства. – Какого черта? – вопросил в пустоту Юрий, резко садясь. Вместо этого послышался новый стук в дверь. Плисецкий бегло глянул на экран телефона – было начало одиннадцатого – и подошел к двери. – Кто? – спросил он. – Юра, открой, это я, – послышался в ответ голос Виктора. "Только этого мне еще не хватало для полного счастья", – подумал подросток. – Что тебе надо? Ты мешаешь мне уснуть. – Давай сегодня поспим вместе. – Нет, – категорически отрезал Юрий. – Ну почему-у-у? По голосу Никифорова было слышно, что он слегка нетрезв. Быть может, и не слегка, но точно это можно было определить, увидев его, а открывать дверь Юра не спешил. – Потому что я хочу отдохнуть в тишине и одиночестве, ясно? Твоя дверь находится рядом, сделай пару шагов в сторону и потрудись повернуть ключ в замке. – Не хочу, – упрямо ответил Виктор. "Твою мать, как ты меня заебал!" Плисецкому очень хотелось произнести это вслух, но он понимал, чем это чревато: Никифоров начнет мучительный монолог своим ноющим нетрезвым голосом, и эта речь может затянуться очень надолго. Так надолго, что Юрий не успеет вовремя прийти к Кацуки, и тогда... – И тогда с дедушкой что-то случится... – побелевшими вмиг губами произнес Юра. – Что? – мгновенно отозвался Виктор. – Уходи, говорю! Я не хочу ни видеть, ни слышать тебя, тем более когда ты пьян. – Я не пьян! – возмутился Никифоров. – Я пил только шампанское! – И сколько же ты его вылакал, интересно? – хмыкнул Плисецкий. За дверью раздалось тихое сопение Виктора. Либо он пытался подсчитать количество выпитых бокалов, либо раздумывал, какое число лучше назвать, чтобы оно было более-менее похоже на правду. – Не так уж много, – наконец выдал мужчина. "Видимо, попытка посчитать окончилась провалом". – Уходи, – повторил Юра. – Никуда я не уйду. – Виктор! – потерял тут терпение Плисецкий. – Между прочим, я приехал сюда не отдыхать, как некоторые, а отстаивать честь нашей страны, или ты забыл об этом? Соревнование могут устроить в любой день, а мои программы все еще не идеальны, и мне нужно их постоянно откатывать, доводя до совершенства. Чтобы на тренировке я чувствовал себя уверенно и твердо стоял на коньках, мне нужно высыпаться. Встаю я очень рано, а за день устаю как собака. Прихожу к себе в номер с единственной мыслью о предстоящем долгожданном сне, и тут заявляешься ты, поднимая меня с кровати и заявляя, что тебе резко приспичило спать вместе! Поверь, в настоящий момент мне хочется вздернуть тебя нахер на ближайшем дереве. И я это сделаю, если ты немедленно не оставишь меня в покое! Юрий замолчал, переводя дух. Из-за двери не доносилось ни звука, даже сопение прекратилось. Видимо, Виктор никак не ожидал такого бурного взрыва эмоций у Плисецкого и теперь по крупицам пытался собрать воедино свой вмиг рухнувший мир. – Извини, – тихо сказал Никифоров. Теперь его голос казался абсолютно трезвым. – Мне, правда, очень жаль. Я повел себя эгоистично, не подумал о том, что у тебя сейчас тяжелые дни перед предстоящим финалом. Если честно, я об этом совершенно позабыл. Я-то в этом году нигде не участвую. Прости меня. Спокойной ночи. – Тебе того же, – примирительно ответил Юрий вслед удаляющимся шагам. "Неужели свершилось чудо?" Звук захлопнувшейся двери и наступившая после этого тишина, ясно дали подростку понять, что чудо действительно свершилось, и путь теперь свободен. Юра не верил своей удаче. Он прислонился затылком к двери и тихо выдохнул. Но взглянув на часы, он охнул, в голос выругался, схватил куртку и выскочил в коридор. "Гребаный Виктор, из-за него я потерял кучу времени! – в панике думал Плисецкий, впопыхах закрывая дверь. – Уже почти одиннадцать! У меня остался всего-навсего час!" Выбежав на улицу, Юра вытащил из кармана листок с адресом, который вручил ему Кацуки. "Я должен успеть. Я успею, черт бы вас всех побрал!" Все финалисты расселились по отелям в относительной близости от временного катка, и Юри не был исключением, чему в сложившейся ситуации не мог не радоваться подросток. Немного поплутав по ночным улицам незнакомого города, Юрий увидел яркую вывеску крутого отеля, где и поселился Кацуки. "Пижон", – мысленно прокомментировал сей факт подросток, входя внутрь. Юри обитал на седьмом этаже, и тащиться туда пешком Плисецкому было лень. Да и так он мог потерять много времени, которое теперь было для него на вес золота. Поэтому Юра подошел к лифту и нажал на кнопку. Как назло, железная кабина ползла вниз очень долго. Плисецкий уже слышал, как в его голове ведется обратный отсчет оставшихся минут, и нетерпеливо пританцовывал перед закрытыми дверьми. Со стороны это выглядело весьма подозрительно и комично, но подростку было плевать. Он не мог думать ни о чем. Наконец, лифт звякнул, оповещая о своем прибытии, и открыл двери. Юрий влетел внутрь, с размаху ударив по кнопке с номером нужного этажа. Такое отношение лифту явно не понравилось, поэтому он вначале долго не закрывал двери, а затем мучительно долго тащился вверх. За это время подросток успел проклясть все и вся, проматериться на обоих известных ему языках и поправить перед зеркалом растрепавшиеся от быстрого бега волосы. Лифт прибыл на нужный этаж, и Плисецкий поспешил наружу, не дожидаясь полного открытия дверей. В номер Кацуки он постучался ровно в полночь.