Самое лучшее

Плисецкий ничком упал на широкую кровать и раскинул руки в стороны, глядя прямо в потолок. Из ванной доносился приглушенный звук воды. "Интересно, каково это? – подумал Юрий, рассеянным взглядом окидывая освещенную только ночником комнату. – Наверное, больно. Хотя Юри говорит, что мне должно быть хорошо... Но я никак не могу представить, что он начнет совать в меня свой член!" Плисецкий фыркнул и тряхнул головой. "Забудь, – убеждал он сам себя. – Не думай ни о чем. Как будет, так и будет. Ты уже здесь, пути назад нет, так что все вот-вот случится. Паниковать и представлять процесс, о котором практически ничего не знаешь, бессмысленно. Остается только ждать и испытать все на деле". Отсутствовал Юри недолго – Юра приметил по часам, что прошло не больше десяти минут. Когда Кацуки вошел в спальню, щеки у Плисецкого порозовели, и он отвел взгляд в сторону. Вокруг бедер Юри обмотал небольшое полотенце, а вторым вытирал влажные волосы. Заметив реакцию подростка, он усмехнулся. – Было бы чему смущаться. Неужели ни разу в общественную баню не ходил? – Ходил, – буркнул подросток. – Тогда почему такая реакция на меня? – Да как представлю, чем мы сейчас займемся, сразу не по себе становится. Кацуки хмыкнул, отбросил в сторону полотенце, которым вытирал волосы, и сел на край кровати, в упор глядя на подростка. – А ты постарайся не думать, – сказал он, но в ответ услышал саркастический смешок. – Пока тебя тут не было, я еще мог игнорировать эти мысли. Но сейчас-то ты прямо передо мной, и думать о чем-то другом у меня больше не получается. – Я польщен, – улыбнулся Юри. – Приятно знать, что человек, с которым ты вот-вот впервые займешься любовью, в настоящий момент не думает ни о ком, кроме тебя. Юрий почувствовал, как его щеки все больше наливаются краской, и отвернулся. Но крепкая рука вернула его в первоначальное положение. Лицо Кацуки оказалось слишком близко, и Юра услышал бешеный стук своего сердца о ребра. – Не отворачивайся. Смущение – абсолютно естественная реакция. Стыдиться тут нечего, прятаться – тем более. Прими все как должное, постарайся привыкнуть. Рано или поздно это пройдет. – Тебе легко говорить, – сказал подросток, не в силах отвести взгляд от черных глаз японца. – Конечно, ведь я намного опытнее тебя. – Кацуки слегка улыбнулся. – И поверь, в этом тебе повезло. Сексом впервые лучше заниматься с опытным человеком, а не с таким же новичком, как и ты сам. Твой партнер знает, что и как нужно делать, как доставить тебе меньше боли. Знает, как и чем отвлечь твои мысли, чтобы все произошло как можно лучше и приятнее для обоих. Кое-какие приготовления ты уже сделал, остальная же часть полностью лежит на мне. От тебя требуется только не оказывать мне сопротивление, но я уверен, что такого не случится, уж я позабочусь. Негромкий ровный голос Кацуки подействовал на Плисецкого, он успокоился и смотрел на Юри уже практически без страха и недоверия. Он даже не вздрогнул, когда японец прикоснулся пальцами к его щеке и еще больше приблизил лицо. Их губы сомкнулись в поцелуе нежно, осторожно. Полотенце на бедрах мешало Юри и сильно стесняло его движения, но он не спешил от него избавляться. Вначале нужно было довести Русскую Фею до нужного состояния, а потом уже переходить к самому важному и главному моменту этой ночи. От одной только мысли об этом у японца сладко заныло сердце, а по телу прокатилась волна возбуждения. Он с трудом сдерживал себя, но продолжал нежно целовать Юрия, не позволяя дикому желанию овладеть собой. Этот поцелуй разительно отличался от предыдущих – грубых, властных, сильных, – но как и они заставлял забыть обо всем на свете и отдаться невероятному наслаждению. От поцелуев с Юри действительно сносило крышу. Одних только их было достаточно, чтобы подросток возбудился до предела и уже сам постепенно начинал участвовать в происходящем, проявлять какую-то незаметную инициативу. Но помимо губ Кацуки помогал себе и руками, которые блуждали по стройному телу Плисецкого, забираясь под махровое полотенце, в которое он по-прежнему был закутан, но которое норовило сползти прочь. Юрий подавался навстречу дарящим ласку рукам, выгибался и вздрагивал, когда пальцы Юри задевали какую-либо особо чувствительную точку. Жар, исходивший от ладоней Кацуки, распространялся по всему его телу. Юри оторвался от припухших губ Плисецкого и всмотрелся в его лицо с румянцем на щеках, прикрытыми подернутыми похотью изумрудными глазами и растрепавшимися удивительно мягкими волосами. Зрелище было умопомрачительным, но ниже лица находилось не менее потрясающее обнаженное тело. Практически обнаженное. Кацуки рывком сдернул с подростка полотенце и бросил его на пол. Юра инстинктивно попытался прикрыться руками, но Юри крепко схватил его за запястья и прижал их к кровати. – Не прикрывайся, – срывающимся голосом сказал он. – Ты даже представить себе не можешь, насколько ты прекрасен. – Не говори так, – прошептал Юрий, зажмурившись. – Я и без того чувствую себя слишком странно. – Ничего, ты к этому привыкнешь. А пока просто наслаждайся новыми ощущениями. Юри чуть приподнялся и окинул взглядом такое желанное тело, которое наконец сейчас полностью принадлежало ему. Под ним лежало невинное, неопытное, никем не тронутое ранее существо, и понимание этого делало Кацуки еще счастливее, хотя, казалось, дальше уже просто некуда. Юри поднял тонкие руки Плисецкого у того над головой и перехватил их одной рукой. Второй рукой он медленно провел по бледной полупрозрачной коже на груди и животе подростка и опустил ладонь ниже, туда, где находилось твердое, сочащееся смазкой самое сокровенное место на юношеском теле. Когда ладонь Юри сжалась на члене подростка, из груди Плисецкого вырвался полувсхлип-полустон, и он выгнулся дугой. Кацуки наклонился к нему и поцеловал его тонкую шею, после чего прихватил кожу зубами, но не сильно, чтобы не осталось следов. Так как руки подростка все еще были крепко прижаты к кровати, он мог лишь хвататься за простыню, собирая ее пальцами. Юри между тем медленно опускался ниже, целуя каждый участок гладкой кожи. Он ненадолго задержался на груди Плисецкого, языком поиграв сначала с одним, а потом и с другим соском, и стал двигаться дальше, к руке, ласкавшей твердый член. Наконец, он выпустил запястья подростка, потому что ему стало неудобно, да и уже не было необходимости удерживать расслабившегося от ласк Юрия. Плисецкий сразу воспользовался этим и уместил свои ладони на плечи партнера, поглаживая их. Из-под полуприкрытых век он наблюдал за Юри, завороженный его движениями. "Все-таки мне это нравится", – мелькнула в его голове короткая мысль. Кацуки добрался до живота подростка и языком провел по коже вокруг пупка. Плисецкий охнул и вжал в себя живот, но японец продолжал ласкать чувствительное место, каждым прикосновением вызывая у Юрия волну мелкой дрожи. – Хва... тит... – выдохнул, задыхаясь, Плисецкий. Юри метнул на его лицо быстрый взгляд и убрал руку от паха юноши, от чего тот еле слышно вздохнул. Кацуки хищно улыбнулся, опустил голову и осторожно поцеловал сочащуюся головку. – Ох!.. Что ты делаешь?! – воскликнул Плисецкий, рефлекторно сжав пальцы на плечах японца. – Просто доставляю тебе удовольствие, – ответил Юри и провел языком от головки по всей длине члена. Подросток прогнулся в спине, насколько было возможно, а свои пальцы запустил в волосы Юри, с силой сжав их. – Какой ты чувствительный, – выдохнул Кацуки. – Потрясающе. Только не вырывай мои волосы, они мне еще пригодятся. – Прости, – пробормотал юноша, ослабив хватку. Юри обхватил губами его член и стал ритмично двигать головой, не забывая языком проводить по его стволу, а руками водил по ногам и телу Плисецкого, заставляя его выгибаться от желания и наслаждения.