POV Куроко.
Мне казалось, что я проваливаюсь во что-то бездонное. Что-то, что никогда не кончится - в омут агонии; и темнота вокруг меня никогда не рассеется. Я хочу пошевелиться, но что-то сдерживает меня, опаляя кожу, будто языками пламени, отдавая острой резью прямо в мозг. Я хочу закричать, но путы на шее мешают мне и выходят слабые хрипы. Или не выходит ничего; я не могу понять, где я и почему мне так больно. Казалось, это томление никогда не кончатся и бурлящая в венах кровь не усмирится. Все тело будто пропустили через мясорубку и оставили меня с этим самому разбираться. Мне хотелось позвать на помощь брата, отца или мать, но сколько бы я не пытался - голос предавал меня, будто намекая, что в этой непроглядной мгле остался я один и никто не протянет мне руку помощи. Что-то холодное коснулось моего лба, прогоняя страшный морок, позволяя получить крупицы облегчения. - Он горит! - донесся до моего слуха испуганный голос Акаши. Чего он боится? - Сынок, - услышал я голос матери, будто через толщу воды, - быстро набери номер доктора, он в столешнице в зале. Рука исчезла, а вместе с ней и желанная прохлада, возвращая на ее место тупую боль в висках. Мне казалось, что прошла вечность прежде, чем я снова получил такую нужную мне прохладу. На фоне слышались голоса, слова, но я никак не мог сложить их в предложения; будто они говорили на незнакомом мне языке. Боль не уходила, но знание, что я не один помогало мне отвлечься. Я слышал возню в комнате и собственное быстрое сердцебиение. Прохлада, дарующая мне облегчение, переместилась со лба на виски́, оттуда продолжила свой путь по линии скул к подбородку, плавно переходя на шею, ниже - к ключицам. Я чувствовал, как боль, окутывающая меня, постепенно отступает, давая возможность насладиться приятным томлением в мышцах. - Тецу, - тихо нашептывал мне Акаши, будто самую сокровенную тайну, - все будет хорошо, - было непонятно, кого он пытается успокоить: себя или меня. - Врач сказал, что у тебя лихорадка. Ничего серьезного пока нет, но ты должен выпить это. Давай, Тецуя, - не смотря на легкую дрожь в его голосе, все равно было понятно, что это не обсуждается. Я попытался открыть глаза, но невероятная тяжесть, давящая мне на веки, не позволяла сделать этого. Я почувствовал, как моего затылка коснулась маленькая, но уже сильная ладонь, помогая мне приподнять затылок. Моих губ коснулась прохлада - ,ложка, - подумал я. Разомкнув губы, я ощутил горько-сладкую жидкость, обещавшую мне в скором времени долгожданное облегчение. - Молодец, - я почувствовал улыбку брата, - скоро станет легче. Ты должен отдохнуть. Я почувствовал, что прохладная рука Акаши покинула меня, и я испугался, что он уйдет. Я хотел позвать его и попросить остаться, не оставлять меня одного; повторная попытка разлепить веки увенчалась успехом и я увидел размытый силуэт брата. Мне хотелось сказать, что нахмуренные брови ему не идут так же, как и та тревога, что отчетливо читается в его взгляде. Я хотел поднять руку и коснуться его, чтобы дать понять, что со мной все нормально, но мое тело все еще было покрыто свинцом, а боль сковывала движения. Я попытался улыбнуться, на что получил ответную улыбку. Переживающий Акаши, не частое явление, - хмыкнул я про себя. Но брат никуда не собирался уходить, он смочил маленькое полотенце в ведре с водой, стоящее рядом с моей кроватью, и положил кусочек ткани мне на лоб. Приятная влага отдалась истомой по всему телу. Еще раз попытав удачу, я попробовал поднять руку и коснуться ей Акаши. Мне это удалось, но на пути к алой макушке, моя кисть была перехвачена мягкой ладонью брата; он нежно сжал ее, после чего поднес к своим губам и оставил на костяшках легкий поцелуй. Этот жест отозвался щемящим чувством в районе сердца, а странный блеск в глазах Сейджуро заставил рой мурашек проложить путь от поясницы до макушки вдоль позвонков. Я не знаю, какое выражение лица было у меня в тот момент и что он увидел, но он быстро отвернулся, а рука, обхватившая мою, быстро сжалась и в тот же момент расслабилась. Я хотел спросить, что случилось, но он быстро встал, после чего аккуратно примостился подле меня на кровати, бережно поправив одеяло и перекинув через меня руку в произвольном объятии. - Ты можешь простудиться, Акаши-кун, - прохрипел я, устраиваясь поудобнее. - Ничего страшного. Будем болеть вместе, - ответил тот, как само собой разумеющееся. - Закрывай глаза, Тецуя, и засыпай. Возражать сил у меня не было,как и желания. Лекарство начинало действовать; боль постепенно уходила, уступая место усталости. Веки тяжелели, а объятия брата дарили чувство уюта и защищенности. Окутанный родным теплом, я постепенно погрузился в царство Морфея. Меня разбудил жар, окутавший мое тело; разлепив глаза, я наткнулся на спину брата. Одеяло, в котором я был укутан с пяток до подбородка, не давало мне вздохнуть полной грудью. Аккуратно высвободился из него, чтобы не разбудить Акаши. Воспоминания о произошедших событиях, заставило мое лицо пылать, на этот раз, румянец никак не был связан с простудой. Поддавшись необъяснимому порыву, я осторожно наклонился и оставил на щеке брата ответный поцелуй; нежный, чтобы не потревожить. Потом я так же аккуратно лег обратно и укрыл одеялом нас обоих; легкий румянец на щеках Акаши меня насторожил. Что, если он простудился?***
Проснулся я с неприятно ломотой в теле и пульсирующей болью в висках. Давно мне не снились сны о детстве, - отстраненно подумал я, направляясь в душ, чтобы привести себя в приличный вид перед выходом. Бросив косой взгляд на телефон, я начал собираться; в последнее время ловлю себя на желании связаться с Акаши. Не могу объяснить с чем связан этот порыв, но жить мне это не мешает, а значит можно отложить эту проблему в дальний ящик. Собравшись с мыслями, я вышел из дома навстречу вечерней суете. Сборы у Кагами по вечерам в последнее время стали традицией, не смотря на то, что мы и так почти все время вместе. Приятная прохлада обдувала лицо. К сожалению, головную боль это не уменьшило ни на йоту. Шагая по многолюдным переулком и лавируя между людьми, я задумался о сне и чувствах, испытанных при этом. За мыслями я не заметил, как добрался до метро, где люди, не оборачиваясь по сторонам, разбегались по своим делам; вагоны были забиты битком - комар не пролетит. Успев запрыгнуть в последний поезд, я повернулся к толпе спиной, желая мысленно абстрагироваться от, дышащих в затылок, людей. Боль в голове усилилась, а равномерное покачивание вагона усыпляло. Стараясь отвлечься, я достал книгу, которую на неделе одолжил в библиотеке. Ровным счетом это не принесло никакого результата; текст перед глазами расплывался, на плечи навалилась непонятно откуда взявшаяся усталость. Почувствовав, как тело постепенно начал охватывать жар, я недоуменно подумал, где же успел простыть. Люди сзади меня оживились и начали суетиться. Некто облокотился на руки по обе стороны от моей головы, опираясь на дверь. Не успев среагировать, я почувствовал, что мой затылок опалило жаркое дыхание. - Тецуя, - послышался до дрожи знакомы баритон.