Тобиас вместе с какой-то девушкой ведут нас по узкому тоннелю. Стены каменные, как и потолок. Тоннель плохо освещен, через большие промежутки висят тусклые лампы. Пока дойдешь от одного светлого участка до другого, можно легко заблудиться.
Впереди идущие люди начинают замедляться, а вскоре и вовсе останавливаются. Я тоже останавливаюсь, краем глаза замечаю Трис, которая врезалась в Эрудита, идущего перед ней. Пытаюсь протолкнуться вперед, и у меня получается. Впереди стоят Тобиас с девушкой и смотрят на толпу.
— Здесь мы разделимся, — говорит девушка. — Бесстрашные порождения — за мной.
Урожденные Бесстрашные отделяются от толпы и идут к девушке. Когда уже все собрались вокруг нее, она уходит, а неофиты следуют за ней. Смотрю на тех, кто остался. Нас осталось девять человек. Трое из Альтруизма, трое из Эрудиции и трое из Искренности, из Дружелюбия никого нет.
— Следующие несколько недель я ваш инструктор, — говорит Тобиас, — Меня зовут Четыре.
Значит Четыре. Мне сразу же хочется узнать причину, по которой его так зовут, но тут же понимаю, что он вряд ли мне скажет. Мне становится грустно, ибо только сейчас я поняла, как скучаю по своему другу, моему Тобиасу.
— Четыре? — слышу чей-то голос. Искренняя. — Как цифра?
— Что-то не так? — Тобиас бросил грозный взгляд на девушку. Не Тобиас, Четыре.
— Нет.
— Вот и хорошо. Сейчас мы пойдем в Яму, которую вы рано или поздно полюбите.
— Яма? Отличное название. — Прерывает его та же Искренняя.
Четыре подходит к ней и наклоняется к лицу, мгновение он просто смотрит на нее.
— Как тебя зовут? — тихо спрашивает он.
— Кристина.
— Значит так, Кристина, — шипит он, — вот первый урок: держи язык за зубами. Поняла?
Она кивает.
Четыре отходит, осматривает всех, на секунду задержав взгляд на мне, и уходит. Толпа следует за ним. В этот момент я убедилась, что он помнит меня. Он узнал меня, но показывать этого не собирается. Ну ладно, значит, и я его не знаю.
Четыре распахивает дверь и мы входим в помещение, которое называется Ямой.
«Яма» — это огромная подземная пещера. Каменные стены возвышаются на несколько этажей. В них высечены ниши, которые соединяются узкими тропинками и лестницами, вырезанными из камня. Перил, естественно, нет. Повсюду люди, все в черном, все кричат и разговаривают, оживленно жестикулируя.
— Идите за мной, — говорит Четыре, — я покажу вам пропасть.
Он манит нас вперед. Когда он поворачивается спиной, то я замечаю татуировку, выглядывающую из-под воротника футболки. Четыре ведет нас к правой стороне Ямы, вижу железное заграждение. Мы подходим к перилам, и становится слышно рев воды. Я смотрю вниз и вижу пенящуюся воду несколькими этажами ниже. Поток разбивается о стену и брызжет вверх.
Четыре идет дальше, к зияющей дыре в стене. Комната достаточно освещена, чтобы видеть обеденный зал, полный людей. Мы заходим, и все бесстрашные встают. Они аплодируют, топают ногами, кричат. Я улыбаюсь и смотрю на остальных, на их лицах тоже улыбки.
Я оказываюсь в компании Трис и Кристины, вместе мы ищем свободные места. Находим почти пустой стол на краю комнаты, и я оказываюсь прямо напротив Четыре. Вскоре, рядом со мной садится Скотт и его новый друг из эрудитов.
На столе стоит тарелка с кусками мяса. Альтруисты всегда ели более простую еду. Все начинают брать это мясо, даже Скотт. Трис с недоверием смотрит на пищу, и я ее понимаю.
— Ты что, никогда котлет не видела? — удивляется Кристина.
— Видела, конечно, но не ела. — Трис неловко улыбается.
— Сухари едят простую еду. — Говорит новый друг Скотта.
Я продолжаю смотреть на эти котлеты, которые не очень аппетитно выглядят, правда, остальные бы не согласились со мной. Понимаю, что я совсем не хочу есть. Даже дома я ела немного, а там была пища намного легче мяса, поэтому сейчас я просто сижу, надеясь, что никто не обратит на меня внимание. Но не тут-то было.
— А ты почему не ешь? — сразу понимаю, что обращаются ко мне.
Поднимаю глаза и замечаю, что теперь все смотрят на меня. Проклинаю того, кто задал этот вопрос. Четыре выжидающе глядит на меня, видимо, он и задал вопрос. Я ничего не говорю, просто вызывающе смотрю на него, мол, какое-то тебе дело.
— Правда, Герда, поешь. — Мягко просит Скотт.
— Он прав. Тебе понадобятся силы, — кивает Четыре.
Чувствую злость, кипящую внутри. Не знаю почему, и на кого именно я злюсь. Гнев толкает людей на необдуманные поступки, и, кажется, я собираюсь сделать что-то глупое. Я кладу руки на стол и, немного привстав, подтягиваюсь к Четыре.
— Я не хочу. — Отделяя каждое слово, говорю я.
Все за столом замерли. Не слышно, чтобы кто ел, жевал или даже дышал. Они ждут его реакции. Четыре оказался в замешательстве, даже сам перестал жевать. Он смотрит на меня в упор, а в глазах можно заметить опасный блеск. Вдруг он будто отмирает, берет свою кружку, отпивает немного и снова смотрит на меня.
— Осторожнее. — Это все, что он говорит.
Тут к нему кто-то подходит, и они начинают о чем-то шептаться. Я не обращаю внимания на него, а смотрю на остальных. Они приходили в себя чуть дольше, чем Четыре. Очнувшись, они начинают тихо переговариваться.
— Ты, подружка, с огнем играешь, — говорит Кристина.
— Он был лучшим в своей группе, — информирует эрудит.
Тут двери в столовую открываются, все умолкают. Мы оборачиваемся и видим, молодого мужчину, чье лицо сплошь покрыто пирсингом, а волосы длинные темные и сальные. Его ледяной взгляд косит по комнате.
— Кто это? — спрашиваю я.
— Его зовут Эрик, — отвечает Четыре. — Он лидер Бесстрашия.
— Но он так молод. — Удивляется Скотт.
— Возраст здесь не главное. — Мрачно говорит Четыре.
Он заинтриговал всех. Теперь каждый хотел спросить: «Что же тогда главное?» Но тут мы увидели, что Эрик идет к нашему столу и плюхается рядом с Четыре. Он не с кем не здоровается, поэтому мы тоже молчим. Я осматриваю его внимательным взглядом, пока остальные специально отвели глаза. Замечаю татуировки на руках и на шее.
— Ну что, представишь меня? — Поднимаю глаза, он смотрит на Трис с Кристиной.
— Это Трис и Кристина. — Произносит Четыре.
— Ого, Сухарь, — ухмыляется Эрик. — Посмотрим, долго ли ты протянешь.
Мне становится обидно. Хоть он говорил не обо мне, но имел в виду всех Альтруистов. Сама того не замечая, я фыркаю и сразу понимаю, что меня все прекрасно слышали. Я снова смотрю на Эрика, в надежде на то, что он не слышал, но, увы. Он смотрит на меня, без ухмылки или злости, а скорее заинтересованно.
— А это кто? — он кивает на меня.
Я хотела сама ответить, но Четыре опередил меня, будто специально, чтобы не дать мне открыть рот.
— Герда.
— Тоже Сухарь, — протягивает он, задумчиво осматривая меня. — Нет, не похожа.
Я снова хочу фыркнуть, но вовремя сдерживаю себя. Можно ли это считать комплиментом? Тем не менее, из его уст это звучит как оскорбление. К моему удивлению, Четыре соглашается с ним.
— Есть такое.
Эрик переводит свой взгляд на Четыре и начинает барабанить пальцами по столу.
— Макс говорит, что пытается встретиться с тобой, а ты не показываешься, — произносит Эрик. — Он просил узнать, что с тобой происходит.
— Скажи ему, что я вполне доволен своим местом.
— Что ж. Тогда давай надеяться, что до него дойдет.
Он хлопает Четыре по плечу и встает. Когда он уходит, все за столом облегченно выдыхают.
— Вы друзья? — Спрашивает Трис.
— Мы были в одном классе неофитов, — отвечает он. — Он перешел из Эрудиции.
— Так ты тоже был переходником? — сразу же спрашивает Трис.
Он немного напрягается и смотрит на меня. Я слегка улыбаюсь, ожидая продолжения. Четыре качает головой.
— Я вроде говорил держать язык за зубами, — холодно говорит он.
Четыре смотрит на Трис, но она не отводит взгляд. Я улыбаюсь, больше не в силах сдерживаться. Кажется, я подаю плохой пример. Он снова качает головой и бросает гневный взгляд на меня.
***
После ужина Четыре исчезает, не проронив ни слова. Эрик ведет нас по нескончаемым коридорам, не объясняя, куда мы идем. Почему с нами возиться лидер Бесстрашия? А кто его знает, но думаю, это только один раз.
Эрик останавливается перед деревянной дверью и складывает руки на груди. Все собираются вокруг него.
— Если кто не в курсе, меня зовут Эрик, — сообщает он. — Я один из пяти лидеров Бесстрашия. Мы здесь очень серьезно относимся к инициации, поэтому я буду следить за большей частью вашего обучения.
Мне не кажется это хорошей новость, ибо он мне не нравится. Нет, он меня не пугает, а именно не нравится. Нельзя было привязать к нам другого лидера, более приятного.
— Несколько основных правил, — продолжает он. — Вы должны приходить в учебный класс к восьми утра каждый день. Обучение ведется без выходных с восьми до шести, с перерывом на обед. После шести вы вольны делать все, что хотите. У вас также будет немного свободного времени между ступенями инициации.
Не смотря на то, что свободного времени не очень много, но в Альтруизме у меня его вообще не было. Точнее было, но заниматься собой нельзя, это же эгоизм. Да почти все считается эгоизмом. Даже в зеркало смотреть нельзя, а тут все ходят с татуировками и пирсингами. Я решила для себя, что в свободное время обязательно сделаю тату.
— Покидать лагерь разрешается только в сопровождении бесстрашных, — добавляет Эрик. — За этой дверью комната, где вы будете спать следующие несколько недель.
Общая спальня для всех. Звучит весело, но опасно. Вдруг кто-то ночью решит убить меня.
— На первой ступени инициации мы держим переходников и неофитов-бесстрышных порознь, но это не значит, что вас и оценивать будут по-разному. В конце инициации ваши ранги будут определяться в сравнении с рангами неофитов-бесстрашных. А они уже выше, чем ваши.
— Ранги? — переспрашивает рыжеволосая эрудитка. — Но зачем нас ранжировать?
— Ранжирование преследует две цели, — поясняет Эрик. — Первая — определение порядка, в котором вы будете выбирать работу после инициации. Есть всего несколько по-настоящему хороших мест.
Он делает паузу и осматривает всех неофитов, задерживая свой взгляд на Трис и на мне. Я не отвожу глаз, как это делает Трис, и просто продолжаю выжидающе смотреть на него.
— Вторая цель, — улыбается Эрик, — состоит в том, что только лучшие десять неофитов будут приняты в члены фракции.
Кажется, что время остановилось. Все перестали дышать, я уж точно. Я, конечно, была уверенна в себе, но не настолько.
— Что?! — слышу возмущенный голос Кристины.
— Неофитов-бесстрашных — одиннадцать, вас — девять, — продолжает Эрик. — Четырех неофитов отсеют в конце первой ступени. Остальных — после заключительного испытания.
— Что мы будем делать, если нас отсеют? — спрашивает искренний.
— Покинете Бесстрашие, — равно душно отвечает Эрик, — и станете Изгоями.
Рыжеволосая девушка прижимает ладонь ко рту, подавляя всхлип. Я смотрю на нее с жалостью, но сама не собираюсь плакать, ибо знаю, что не покину Бесстрашие. Тест показал Бесстрашие, значит, я буду в Бесстрашии.
Эрик толкает дверь в спальню.
— Вы выбрали нас, — говорит он. — Теперь наша очередь выбирать.
***
Я лежу на кровати, не в силах заснуть. Рядом со мной Трис, и это, почему-то, успокаивает меня. Слышу, как она вертится, кажется, тоже не спит. Переворачиваюсь на спину и смотрю в серый потолок. Столько всего произошло всего за один день. Я ушла из своей фракции, покинула семью, встретила старого друга, который, видимо, не хочет больше знать меня, от этого я злюсь. Каждый раз, когда Тобиас игнорирует меня, не замечает, мне хочется просто подойти и врезать ему в лицо. Я шла в эту фракцию, надеясь, что начну новую жизнь, но не факт, что у меня получится. Если я не наберу достаточный ранг, то могу просто вылететь и стать Изгоем.
Я слышу тихий всхлип, который доносится со стороны Трис. Тихо переворачиваюсь, чтобы увидеть ее. Голова девушки накрыта подушкой, видимо, чтобы заглушить всхлипы. Мне становится жалко ее. Она такая маленькая и хрупкая, что может сломаться сразу же, но через секунду понимаю, что, наверное, я выгляжу точно так же. Вспоминаю слова Эрика о том, что я не похожа на Сухаря. Я улыбаюсь. Мне не нравится, что именно он это сказал, но ведь Тобиас согласился с ним.
Я всегда знала, что не похожа на Альтруистку, ни внешне, ни внутри. Вот сейчас, Трис лежит и всхлипывает, а я даже не думаю о том, чтобы поплакать. Да, я скучаю по маме и папе, а особенно по своей маленькой сестренке, но я отпустила их. Сейчас я в Бесстрашии именно для того, чтобы начать сначала, чтобы измениться. Для себя я решаю, что буду бороться за место в Бесстрашие до последней капли крови, до последнего вздоха. Живой я отсюда, уж точно не уйду.
Это последняя мысль, что проносится у меня в голове. Я засыпаю.
