In the stained sadness

Willis Earl Beal – Too Dry To Cry Bishop – River (нахождение Дазая в штабе) LaFee – Ich Bin Ich (начинается с гитарных партий, вк не сразу выдает)

      Склады с товаром — самое удобное место для выяснения отношений между организациями, проверки этого самого товара, передачи незаконного и, конечно же, убийств. Пытать здесь, к счастью, вряд ли удобно, но вот прострелить пару-тройку безмозглых голов — самое то. Сколько Осаму себя и свою работу помнил, мог с уверенностью сказать, что склады — самое удобное и наиболее используемое место для выяснения любого рода отношений.       В таких местах просто море охранников, которые в итоге оказываются бесполезными бойцами на поле боя. На настоящей войне они совсем ничего не стоят. Их тела — пушечное мясо, которое можно легко начинить свинцовыми пулями. Навряд ли они могут защитить. Максимум — оттянуть время до прибытия более профессиональных в этом деле людей. Каким же нужно быть идиотом, чтобы так раскидываться своими людьми — неясно.       Вот и в это туманное утро он находился где-то у черты города в одноэтажном здании из белого кирпича. И это явно не то место, где ему хотелось бы быть. Наиболее желанными сейчас были крепкий кофе, теплая кровать и матерящий все на чем свет стоит Накахара, потому что этажом ниже слишком рано проснулся ребенок и разбудил его. Дазай, в принципе, давно предлагал от них избавиться. Какие идиоты вообще живут в высотке с ребенком на седьмом этаже? Проще было бы их вынудить переехать самостоятельно. На ехидное предложение иным способом подсказать несмышленым людям, что стены в этом доме несколько тоньше, чем хотелось бы, Чуя лишь раздраженно фыркал и удалялся на кухню, чтобы заварить и себе бодрящего напитка.       Буквально в паре миллиметров от лица Осаму пролетает пуля, и шатен с тихим вздохом приоткрывает темные глаза, с сожалением возвращаясь в реальность. Свист и тяжелые удары железа становятся громче, несчастных противников напротив — все меньше. Мафиози следил за каждым падающим напротив телом, которым не помогало даже укрытие в виде бетонной перекладины и массивного автомобиля, походящего на внедорожник.       – Оставить ли кого-то в живых? – мужчина в черном, стоящий по правую руку от парня, чуть склоняется к нему, чтобы услышать ответ. Вместе с этим он успевал выстреливать время от времени и, как заметил Дазай, даже попал три раза из пяти.       – Уничтожить всех.       Все люди, что до этого тихо-спокойно работали на этом складе, мертвыми мешками валялись вокруг: у стен, на огромных ящиках, растягивались на полу, получая пулю в затылок при попытке сбежать. Никаких свидетелей. В живых не останется ни один побывавший здесь. Не важно по какой причине все эти люди оказались в этом злополучном месте, они в любом случае вляпались в самое большое дерьмо в своей жалкой жизни.       Подошва ботинок Осаму в крови, как и весь бетонный пол здесь. На носках также остались темные разводы, и парень думает о том, что было бы неплохо сдать их в чистку, иначе Чуя собственноручно его в отбеливателе утопит за грязь в квартире.       Кровь все лилась бесконечной рекой, а эти ребята продолжали делать вид, что верят в свою победу. В действительности они не были даже уверены, что хотя бы выберутся отсюда живыми. Потому что этого не будет.       Портовая мафия — та ужасающая всех организация, у которой вымаливали защиту и покровительство. Возможно, для многих это и не было очень выгодно, однако это стоило того, когда люди понимали, что никто не сможет их так обезопасить как мафия. У них были свои порядки, однако она, мафия, не была подпольной шайкой хулиганов. Ее территории — самые внушительные по размеру, владению и порядку во всей Йокогаме.       На губах темноволосого появляется легкий оттенок усмешки. Это безнадежно. Смириться со своим концом всегда труднее всего, когда его совершенно точно не избежать, не обмануть, не схитрить, даже не отсрочить на пару мгновений. Принять судьбу того, чью жизнь заберут уже вот-вот, еще тяжелее. Противники буквально чувствовали, как сжимаются на их шеях руки мафиози, как они стискивают все сильнее дыхательные пути, перекрывая кислород.       Они все здесь вдыхали воздух, пропитанный кровью, потом и криками. Криками о помощи, безумными криками угроз о расправе, заканчивающимися в итоге еле слышными предсмертными стонами. И Дазай улавливал каждый звук, отсчитывая оставшееся время на все это нелепое представление.       Все в нем будто бы клокотало под эту музыку боли и поражения. Темноволосый был похож на самого Люцифера, к которому привели на казнь предателей. На его губах отражались все оттенки безумия: начиная легкой смешинкой и заканчивая оскалом одержимости. Он воплощал собою вселенский ужас и адскую кару. Он собственными тощими перемотанными бинтами руками тащил их под землю, приковывая души цепями и обрекая на вечность в чистилище. Глаза его, темного отлива виски и кофе, смеялись и плакали, нечисть внутри устраивала шабаш, а на поверхности зрачка отражались все новые и новые всплески крови.       В какой-то момент все резко прекращается. Уши перестают тиранить громкие выстрелы, глухие удары падающих тел, крики с обеих сторон и отдача приказов своим людям. Осаму даже не сразу может услышать загнанное дыхание позади себя, собственные шаги, пока он медленно направляется к автомобилю вражеской организации. Чуть позже, спустя секунды, уже подходя к изрешеченной машине, он слышит позади себя тихие шаги. Его люди всегда готовы прикрыть спину даже в такие, казалось бы, бесполезные моменты, когда враг сдался.       Наигранно-удивленное «О!» он выдыхает в тот момент, когда на него наводит пистолет «живой труп». Мужчина средних лет с простреленным плечом и животом, в полу-сидячем положении располагался у самого колеса автомобиля. Еле дышащий, он действительно питал надежду убить главаря, быть может, самого босса. В действительности он понятия не имел, кто стоял напротив него. Слабого и умирающего.       – Вот как, значит, поступает Портовая Мафия? – хрипит он, усмехаясь. Мафиози смотрит на него серьезно, словно ему передают величайший секрет. – Что не подкупно, то уничтожае...       Он не успевает договорить, ровно как и выстрелить, что, наверняка, собирался сделать, закончив свою фразу. Промеж глаз несчастного всадил пулю тот самый человек в черном, что собирался прикрывать Дазаю спину. «Работу выполняют, да только мозгов не хватает для полноты картины», — думает он, обращая взгляд на мужчину возле него.       В глазах мафиози немой вопрос «Какого черта, твою мать?», на лице мужчины же тупой ужас. Это совершенно точно была не та реакция, которой он ожидал. Дазай предполагает, что он просто новичок и не в курсе, что ему, их боссу, помощь к черту не сдалась. Выполнять нужно лишь ту работу, которую им дали, никакой самовольности.       Осаму склоняется в бок, разглядывая подошедших ближе мафиози. Он вылавливает взглядом того подчиненного, что пару минут назад стоял по правую его руку и выполнял свою работу куда более приемлемо, нежели этот выскочка. Он смотрит на босса, ожидая приказа или каких-либо слов. Дазай же растягивает губы в раздраженно-приторной улыбке.       – Научи этого идиота, как нужно работать, – он огибает онемевшего мужчину, направляясь к выходу. – Иначе в следующий раз пулю всадят ему.       «Я позабочусь об этом», — уже тише произносит он, досадно вздыхая, словно учитель, ученик которого уже раз в сотый делает одну и ту же ошибку в задании. Порой таких кретинов только поискать еще нужно.       Он идет к дверям размеренным шагом, не слыша позади себя ровным счетом ничего. Но стоит закрыться двери за его спиной, как низкие мужские голоса загудели, начиная бурно что-то обсуждать. Может, они делились впечатлениями об очередной перестрелке. Или о странности Осаму, который зачастую совершенно непонятен им? Хотя это давно для всех привычные элементы рабочего дня. Может быть, вообще решали, куда пойти отметить этим вечером удачное дело, в котором не пострадали их задницы. И многих из них не сильно волновало, что они потерпели убытки даже со стороны своих людей, которые также валялись среди убитых.       Дазай направляется к машине, в которой его ждет тот же парень, который не так давно, всего каких-то пару дней назад, отвозил его в больницу с Накахарой. Мафиози ужасно хочется закурить, но из-за того, что с утра он проспал, он просто-напросто забыл пачку с отравой дома. В данный момент в его голове крутилась лишь одна надоедающая фраза, из-за которой Осаму был чернее ночи.       – «Вот как, значит, поступает Портовая Мафия?» – все тот же хриплый, надрывающийся в бессилии голос медленно умирающего мужчины повторяет слова. И этот голос был полон безысходной насмешки, разочарования, скорби. – «Что не подкупно, то уничтожае...»       Раздается ирреальный выстрел, и фраза снова обрывается на том же самом месте, когда его пристрелил тот недоумок. Осаму раздраженно хмурит брови, захлопывая за собой дверь. На водителя он не обращает никакого внимания, чему тот только и радуется, ощущая весьма напряженную, угрожающую ауру парня. «Что не подкупно, то уничтожается», — заканчивает он мысленно слова живого мертвеца, подпирая подбородок ладонью и облокотившись на дверцу автомобиля.       Дазай бы очень хотел «не совсем понимать, о чем толковал тот человек», однако в голове уже и ранее имелись мысли по этому поводу. Ему оставалось лишь складывать два и два, чтобы получить, в конце концов, треклятую четверку*. Сложение простых чисел, чтобы в сумме получить смерть. Мафиози долгое время лишь наблюдал за тем, как это легкое сложение цифр производят вновь и вновь, хотя и считал это самой нелепой и даже нетерпеливой стратегией за все его время в Мафии. Однако в момент, когда и его попытались втянуть в эту игру, сделать своей пешкой, Осаму решил изменить одно слагаемое.       Он никогда не играл за чью-то сторону. Дазай всегда был только за себя. Более того, будучи еретиком, он еще и умудрялся придумывать новые правила, которым были вынуждены следовать его оппоненты. То, как ему удавалось всех обставлять, зачастую не мог понять даже его партнер.       Конечно, он понимал, к чему все шло. И прекрасно знал, что в один особенно отвратительный день ему придется точно так же быть втянутым в эту идиотскую игру. Честное слово, он ненавидел числа и шахматы, особенно когда все подвластные ему фигуры — пешки, нули и единицы. Мори жульничал и давал знать об этом Осаму в открытую, который подловил его на первом же ходе. Чуть позже Дазай начал якобы играть по его правилам, покрывая тем самым настоящее положение дел и запасные фигуры. И он действительно пытался вывести из игры ферзя и слона*, однако этот маневр не удался, и план пришлось перестраивать на ходу.       Его задницу нередко спасало то, что он был мастером импровизации, которая могла выйти итогом даже лучше, чем предполагал изначальный план. Игра всегда стоит свеч лишь тогда, когда рискующий всем попивает расслабленно шампанское, выходя победителем.       В тот момент, когда автомобиль затормозил на светофоре, темноволосый наткнулся взглядом на какую-то девушку с ярко-оранжевыми волосами, переходящими на кончиках в красный цвет. Что утром молодежь забывает на улицах — вопрос тот еще. Однако это яркое буйство красок заставило его вспомнить о своем партнере, который и без покраски волос мог прекрасно выделиться в толпе и которому, между прочим, он собирался позвонить после того как разберется со своим заданием, как вдруг и этим его планам помешали. Сказать, что это ему не нравилось — ничего не сказать.       Достав из кармана пальто сотовый телефон, Дазай быстрым набором нашел номер Накахары и нажал на кнопку вызова. После первых трех гудков машина двинулась с места, а Осаму потерял из вида девушку с ярко выкрашенными волосами. К пятому парень успел уже заскучать, лениво скользя взглядом по домам и людям, а после седьмого серьезно намеревался положить трубку, однако на том конце послышался какой-то грохот, шипение, глухие удары и только после всего этого разнообразия звуков раздался низковатый, грубовато-чувственный голос Чуи.       – Какого хрена тебе надо, Осаму?       – Ты что, совсем не скучал по мне? – шатен не может не растянуться в довольной ухмылке, слушая частое, прерывистое дыхание в трубку. Похоже, что он позвонил настолько вовремя, что Накахара еще только отдышаться пытается. – И не дыши так в трубку, а то я начну ревновать тебя к работе.       – Отсутствие твоих звонков осчастливило бы меня куда больше, – Чуя раздраженно фыркает, но Дазай был бы круглым идиотом, не знай он, что на самом деле эта бестия с большим трудом сейчас сдерживает самодовольную ухмылку.       Накахара терпеть не мог его звонки только если это мешало его, Чуи, работе. Просто потому что Дазай умел выбирать время и звонить где-нибудь в середине перестрелки или на невероятно важном допросе. Или еще что-нибудь в этом духе. В любом случае, шатен всегда оставался настолько виноватым, что только и мог, что довольно ухмыляться, смотря на надломленные в яростном исступлении брови и слушая гневные тирады.       – Так что тебе нужно? – все-таки задает он вопрос, вздыхая. Дыхание его уже несколько выровнялось, сам же он понял, что пока Дазай не узнает интересующие его вещи — от него он так просто не отделается.       – Всего лишь хотел спросить, как у тебя дела.       – Ты серьезно?       – За кого ты меня принимаешь?       – За того, кем ты являешься, кретин.       Дазай хмыкает и резко переводит взгляд на лобовое зеркало, в котором ловит заинтересованный взгляд водителя. Брюнет, спохватившись, в ту же секунду отвозит взгляд и смотрит на дорогу, смущенно поджав губы. Парнишка нервничает, но стоически пытается сделать вид, что это была чистая случайность.       – Ну, так что? – повторяет мафиози, все так же смотря на водителя. – Ты скажешь мне это, Чу-уя?       Имя своего партнера он тянет сладкой нотой, от чего рядом сидящий вспыхивает, и это заставляет Осаму тихо посмеяться, но все же отвернуться, давая парню передохнуть. Если Чуя бесился с морального давления и всех этих игр на нервах, то люди вроде этого несчастного чаще всего превращались в обыкновенную жертву, которую загнали в тупик. Она не знала, что делать. Она терялась. Она сдавалась моментально. И Дазай терял всякий интерес.       – Тебе действительно интересно знать, что я перебил толпу людей и потерял, в принципе, толпу, но порядком меньше?       – Конечно.       – Тогда это все.       – Неужели ничего интересного?       – Совсем ничего.       – А где ты?       – В районе Минатомираи*.       – Ого, крупная рыбка была? – шатен присвистнул.       Накахара на том конце шикает, кому-то что-то говорит, прикрыв при этом динамик телефона ладонью, чтобы это не было хорошо слышно Осаму. Но он может понять, о чем все-таки речь: партнер дает распоряжение своим подчиненным о том, чтобы всех «своих» они забрали, обзвонили родственников и решили вопрос по поводу захоронения. Конечно, Чуя терпеть не может потерю людей. Особенно в средних и, уже о чем не говорить, больших количествах.       Район Минатомираи был весьма популярным в своих кругах, так как там по большей части плавала вся крупная рыба Йокогамы, будучи деловым центром города. Помимо различных деловых офисов и супер дорогих отелей для богачей из того же Токио, там была куча развлечений вроде кафе, музеев искусств и всего того, что не позволит заскучать.       Осаму, разглядывая сверкающую в лучах утреннего солнца воду за мостом, по которому они ехали, мельком кинул взгляд на дисплей телефона, где отображалось время. Ровно восемь утра. Рабочий день начался около получаса-часа назад. Возможно, фирма была не такой уж большой или важной. Чуя справился достаточно быстро, будучи на месте ровно в семь. Он знал, потому что выходили они вместе. Вероятнее всего, Мори использовал метод исключения, желая устранить кого-то конкретно, уничтожив всех подчистую. И, конечно, быстрее и тише всех это мог сделать только Накахара Чуя.       – У меня больше нет времени на разговоры с тобой, – слышит Дазай уже после и более четко.       – В таком случае, удачного переутомления, – прощается он и нажимает сброс вызова, слыша еле различимое перед этим «Ублюдок!».       Они минуют мост и выезжают на главное шоссе, по которому было удобнее всего добраться до центра Йокогамы, где и располагается штаб-квартира мафии. Сначала Дазай на самом деле очень надеялся, что отправится в один из четырех офисных знаний, предполагая, что Хигучи сегодня мотается по поручениям. Однако еще вчера он выяснил, что Огай ее конкретно посадил «на цепь» к работе с документами и не намерен в ближайшее время отпустить «погулять». А желания иметь хотя бы пятьдесят процентов вероятности встречи с Боссом у него не было. По крайней мере, не в этот раз.       – Перестройся, пожалуйста, правее, – произносит внезапно мафиози.       – Для чего? – тихо задает вопрос водитель, однако указание выполняет.       – Просто ты не тот человек, с которым бы я хотел умереть.       Дазай хмыкает, смотря впереди себя на дорогу, пока парень с удивлением смотрит на своего непосредственного босса, совершенно не понимая, о чем, собственно, идет речь. Однако спустя пару-тройку секунд мимо него буквально пролетает грузовик на высокой скорости, вылетевший на встречную полосу. Брюнет шокировано обернулся, а после благодаря зеркалу заднего вида стал свидетелем того, как этот же самый грузовик сталкивает другую легковую машину и с ней же вылетает с проезжей части.       – Откуда вы?..       – Он пытался обогнать машины, выезжая на встречную полосу. Я всего лишь подстраховался. Ты бы не додумался с похмелья обезопасить свою жизнь, – Осаму чуть приоткрывает окно, нажав кнопку на панели между сидениями.       – Почему вы...       – О, было бы странно не заметить, – уже не удивляясь поведению парня, который без задней мысли задавал ему вопросы и искренне веселил своей реакцией, он все с той же легкой улыбочкой перебил его, отвечая на очевидный вопрос. – Твоя реакция замедленная, движения вялые, а под глазами заметные темные круги, да и отек ты порядочно. Не отоспался как следует, правда? А еще я чувствую запах, никакие жвачки и освежители не спасут, я знаю одного любителя выпить, у которого еще и проблемы со сном. Но у него хватает ума не маячить перед своими подчиненными и боссом в таком состоянии, конечно же.       – Прошу прощения... – подчиненный виновато опустил голову, пристыженный словами одного из пятерки главарей.       – Я ничего не скажу боссу, – шатен смеется на это, но этот смех совсем не был похож на тот, который обычно бывает у беззаботных людей. Это не был тот легкий смех, который бы располагал немного расслабиться. Напротив, водителя он только больше напряг, словно говоря этим: «Это большое одолжение с моей стороны». – В конце концов, в твоем понимании это отчасти его вина, так ведь?       – С чего вы взяли?       – Ты беспардонный и совсем не видишь разницу между рядовыми бойцами и главой группировок, не говоря уже о более высоких чинах, – он замолкает на пару секунд, пока они разворачиваются, чтобы заехать на стоянку возле штаб-квартиры, до которой они доехали достаточно быстро ввиду отсутствия пробок. – Поэтому тебя понизили, и в итоге ты занимаешься такими мелкими поручениями, словно мальчик на побегушках. А ты не выглядишь особо радостным, потому что понимаешь, что однажды тебя пустят на пушечное мясо в каком-нибудь сражении. Но топя себя в алкоголе, ты приближаешь этот момент. Поверь, есть множество людей, которые еще не хотят на тот свет, а вот за рулем место с удовольствием займут.       Пораженный словами старшего по положению человека, парень остановился прямо перед дверьми в высотное здание, верхушку которого невозможно было разглядеть, стоя на земле. Как только автомобиль затормозил, водитель повернулся лицом к Дазаю и единственное, что читалось в его глазах, — неподдельное непонимание. Он не понимал, как его так легко прочитали за какие-то пары минут, которые длился их диалог.       – Что ж, тебе решать, – Осаму хмыкает, и в этом его действии не было ни насмешки, ни презрения, ни жалости. В нем, казалось, вообще ничего не было. И все это лишь по одной причине: на самом деле ему плевать. – Удачи.       Молодой мафиози быстрым движением открывает дверцу и выходит из автомобиля, оставляя позади себя оцепеневшего паренька, а после тихо хлопает дверцей. Он устало потягивается, словно на часах уже поздний вечер и он, уставший, собирался отправиться домой. И Дазай рад бы так поступить, но дела не ждут, и у него еще есть важные планы на этот день, как и ответы, которые ему необходимо найти на важные вопросы.       Словно последний мученик вздохнув, Осаму засовывает руки в карманы черных классических штанов и направляется к парадным дверям. Внутри, прямо около этих самых дверей, его встречают бесстрастные лица охранников, которые лишь проводили шатена взглядом. Они были похожи на восковые фигуры, которым вставили человеческие глаза. И они же время от времени даже двигаются, что незнающему человеку покажется весьма жутким.       Полы в этом месте были из белого мрамора, потолки — зеркальные, подними лицо кверху и увидишь слабое отражение себя. Слабое лишь потому, что в потолок были вкраплены большие лампы, слепящие глаза. Стены же первого этажа совершенно стеклянные с изъянами-колоннами, однако они затонированы, благодаря чему без освещения огромных ламп с потолка здесь было бы достаточно темно все-таки.       Осаму спокойно вышагивал своей дорогой, совершенно не обращая внимания на скопления людей вокруг. На часах уже доходила половина девятого. Хигучи должна быть на месте уже достаточно давно, чтобы проснуться и даже начать активно работать. В лучшем случае. В худшем — только начинала работать.       – Доброе утро, – раздается совсем рядом, когда Дазай заходит в пустующий лифт.       Он не заметил, как за ним увязалась маленькая девочка лет десяти. Малышка доброжелательно ему улыбалась, хотя Осаму прекрасно знал, что этот ребенок далеко не ангел. В этом здании есть только один человек, который считает ее таковой.       – Доброе, доброе, – Дазай улыбается в ответ.       Девочка перед ним была одета несколько иначе, нежели в обычные дни. Разнообразные яркие дорогие платья на этот раз сменил классический наряд, отчего Элиза, как ее звали, выглядела несколько старше своих лет. «Даже странно, что Мори это одобрил», — промелькнула мысль у шатена, который был осведомлен слабостью своего босса. На ней была белоснежная блузка с пышным бантом на груди, перекрывающим пуговицы. Миниатюрная талия же была подчеркнута благодаря черной юбке, что мягко обхватила ее, спускаясь до самого пола, скрывая от глаз ноги и даже обувь. Ее светлые волосы мягко струились по плечам объемными кудрями, обрамляя светлое личико, как и челка.       – Прекрасно выглядишь, – нажав на нужный себе этаж, он прислонился спиной к стеклянной стенке кабинки лифта. За спиной же земля начинала достаточно быстро отдаляться. – По какому поводу?       – К Ринтаро прилетают важные люди, – она тоже нажимает кнопку. Последний этаж. Малышка направлялась к Огаю. – Он хочет сделать все на высшем уровне.       – И во сколько ему обошлось твое согласие, чтобы изображать перед ними послушного ребенка?       – Мы поедем за границу на праздники, – она довольно улыбается, складывая при этом руки на груди, словно послушница на молитве.       – Мои поздравления!       – А куда ты направляешься?       Осаму поднимает глаза к таблице над металлической дверью, где отсчитываются этажи. Осталось всего пять этажей до того, что был необходим ему. Это всего лишь на семь ниже, чем тот, на который нужно попасть Элизе.       – У меня есть пара вопросов к Хигучи.       – Будь осторожен, – миниатюрная блондинка все с той же улыбкой отходит в сторону от двери, чтобы пропустить Дазая, которому осталось уже три этажа до выхода. – Она сейчас с Гин, у девочек свои секреты. Ты должен быть джентльменом и постучать.       – Непременно так и поступлю.       Раздается тихий звонок, оповещающий о прибытии на нужный этаж. Следом массивные железные дверцы разъезжаются, открывая за собой длинный коридор с множеством дверей и поворотов. Поклонившись в уважение маленькой девушке, мафиози обворожительно улыбается и направляется из кабинки, двери которой буквально через пару секунд закрываются за ним, пряча за собой ребенка и увозя ее дальше.       Помещение, в котором он оказался, представляло из себя длинный коридор, пол которого был устлан длинным красным ковром, отзвуки шагов в котором тонули. В воздухе пахло диковинными цветами, что были развешаны в подвесных подставках на стенах. Сами стены были покрыты плитами из черного дерева, висящие на них светильники были где-то веков девятнадцатых, как и картины. Длинный коридор казался бесконечным, однако, проходя вперед, становится понятно, что большинство выступов — не двери, а повороты в другие такие же коридоры с множеством дверей и очередных поворотов. Незнающий человек может с первого раза и потеряться в этом лабиринте. Дазай по большей части ориентировался по цветам и запаху, так как в каждом помещении они были разными.       Пройдя по коридору от лифта около шести дверей, Осаму завернул налево, прошел еще около трех точно таких же дверей и снова повернул, но уже направо. Четыре двери вперед, и необходимая ему замаячила перед носом. Все это время, что он шел до нее, парень свистел себе под нос незамысловатую мелодию. Как только он приблизился к кабинету, Дазай учтиво прочистил горло и аккуратно постучал по поверхности из красного дерева.       Через плотную дверь не было особо слышно, что происходило внутри, поэтому Осаму решил все же постоять и немного подождать. Парень прекрасно понимал, что попадет в очень неловкую для девушек ситуацию, если сейчас просто зайдет в кабинет, пока те были заняты «женскими секретами». Это весьма его забавляло, однако джентльменом он все же побыл, как и пообещал маленькой Элизе.       Спустя пару минут, за которые Осаму успел заскучать и засомневаться, что его вообще услышали, дверь приоткрылась, являя собою брюнетку невысокого роста. В этот раз на девушке не было маски, которая обычно скрывала ее лицо, хоть и одета она была в привычную для себя форму, а волосы цвета вороного крыла все так же были затянуты в высокий хвост.       – Прошу прощения, что помешал, – Дазай жмет плечами и чуть отходит, пропуская мимо себя молчаливо поклонившуюся ему в знак приветствия девушку.       – Все в порядке, – Хигучи встречает его в дверях. Ее светлые волосы распущены, и она, заметив взгляд босса, спохватывается и тут же собирает их на затылке, перевязывая черной резинкой, что вытаскивает на ходу из кармана пиджака. – Что-то случилось?       – Всего лишь хочу кое-что узнать, ничего серьезного.       – Снова по поводу той аварии? – интересуется девушка, усаживаясь за свободный рабочий стол, чтобы не мешать Дазаю. То, что помощь с работой ему не нужна, не было вопросом. Парень предпочитал делать все самостоятельно, без лишних, посторонних лиц. Он не любил свидетелей.       – Конечно, – уже сидя за компьютером и открывая необходимые папки с информацией, кивает он. – Чуя все никак не успокоится.       – Возможно, это действительно важно для него?       Осаму отрывает взгляд от экрана и поднимает его на сидящую за рабочим столом Ичие. Девушка, поймавшая взгляд босса, забито поджала губы, осознавая, что очень зря сейчас произнесла эти слова. Она лезла не в свое дело, и Дазай совершенно это не оценивал. По одному его не читаемому, но неумолимо холодному взгляду можно было понять это. И Хигучи тихо извинилась, утыкаясь в документы, над которыми ей предстояло работать весь день.       Вернувшись к монитору компьютера, Дазай методом проб и ошибок начал искать необходимую ему папку, которую, как оказалось спустя полчаса поисков, не так уж и прятали. На просмотр документов, которые в ней находились, у Осаму ушло еще около часа. К половине одиннадцатого к ним в кабинет стучатся. Хигучи выходит к тому, кто только дал о себе знать, но не прошел внутрь и даже голоса не подал. На протяжении двух часов девушки в кабинете не наблюдается, Дазай же успевает сходить за кофе и просмотреть еще пару документаций, которые, в сущности, совершенно его не интересовали, и от которых клонило невыносимо в сон. Так что в час дня шатен вновь отправился за кофе, по пути снова встретив Элизу, что разговаривала с каким-то мужчиной.       – Ты получил ответы на свои вопросы?       Это было первым, что спросила девочка, подойдя к Дазаю, что околачивался возле огромного окна. Попивая свой кофе, он думал о том, где конкретно может быть интересующий его документ. Осаму никогда не занимался бумажной стороной Портовой Мафии, поэтому то, сколько он обнаружил, действительно удивляло и забавляло юношу. Но, к сожалению, изрядно утомляло и усыпляло. Он никогда не любил бесконечные потоки совершенно ненужной информации. Большинство из прочитанного — заархивированная документация, которая в данный момент не представляла собой никакой ценности.       – Я на пути к своей цели, – уклончиво отвечает он, опуская взгляд на блондинку. – Почему ты здесь?       – Ринтаро занят, – она пожимает плечами.       – Он будет волноваться, когда обнаружит твою пропажу.       – Пускай. Это послужит ему хорошим уроком, – Элиза сердито хмурит свои тонкие светлые бровки, однако от Осаму не укрываются чуть приподнятые уголки губ и насмешка в глазах.       Маленькая девочка, что стояла рядом с ним сейчас, была единственной дочерью Мори Огая. Матери у нее не было, только отец. И никто, кроме этих двоих, не знал правды. Однако нельзя было сказать, что Элиза была воспитана только Мори, и весь ее характер, повадки и детские капризы из-за избалованности в каком-то роде — все это работа ее отца. На самом деле же, все это — работа Портовой Мафии в целом. Для этого ребенка вся мафия была семьей, она выросла и растет здесь, среди этих людей.       Кто и в каком положении в ее личной иерархии, мало кто знал, зато Дазай прекрасно был осведомлен, что с Накахарой у нее особо хорошие отношения. Он для нее был кем-то вроде дяди, который приходит нечасто, но у них при этом весьма располагающие отношения. Чуя называл ее «Маленькой леди», когда как Мори со своей стороны использовал слово «Юная». Каждый словно делал упор на конкретные факты, что весьма смешило Осаму, наблюдающего за всем этим со стороны. Потому что сам он был кем-то, кто всегда был рядом с «дядей», но в то же время мог вполне сойти за точно такого же дядюшку, с которым отношения у нее не так хорошо сложились. Впрочем, никто из них от этого особо не страдал.       Послонявшись по зданию еще полчаса, к двум он вернулся в кабинет. Документы, уже разложенные на столе, где сидела Хигучи, чуть ли не сияли, ибо до этого девушка все оставила в полном хаосе на столе. «Значит, возвращалась», — промелькнуло в голове Дазая и тут же исчезло. Где ее носит, ему было совершенно не интересно.       Вернувшись за компьютер, мафиози принялся за прежнее дело. Еще два утомляющих часа он потратил на просмотр документов, помечая все то, что было на пароле, чтобы после вернуться к этому. Следующие полчаса он начал подбирать пароли для документа, что был запечатан шифром. Прихватив в подмогу записи, что лежали в ящике стола, принадлежащие ушедшей восвояси Хигучи, Дазай начал существенно быстрее работать.       – Неужели, – устало выдохнул он, когда перед ним открылся необходимый список. Глянув на часы, Дазай с удивлением отметил там половину шестого вечера. То, что он провел здесь чуть ли не весь день, парня не особо-то и радовало. Но оно того стоило хотя бы.       Список, который был так интересен ему, — перечень организаций, с которыми Портовая Мафия заключала сделки или собирается заключить в ближайшем будущем. Список, наверняка, далеко не полный. Осаму понимает это уже только по тому, что некоторых организаций здесь попросту нет. Как, в принципе, и в действительности с некоторых пор. Уничтожены, расформированы, разорены.       Прокручивая листы вниз, Дазай натыкается на знакомое название. Именно от нее, организации с этим названием, он сегодня утром избавился, а наименование ее осталось сейчас в списках только благодаря Хигучи, что совершенно удачно куда-то исчезла. Парень вновь листает вниз, просматривая адреса тех, с кем у них еще нет никакого контракта. Одна из оставшихся оттуда организаций находится прямо в районе Минатомираи и, конечно, в данный момент там уже не находится никакой организации. Там пепелище и звенящая, мертвая тишина.       Дазай вновь складывает два и два, получая предсказуемую четверку. Он складывает «Что не подкупно, то уничтожае...» и отсутствие пометки, гласящей о том, что у мафии с ними существует определенный контракт. Он складывает единственную организацию без контракта с Портовой Мафией, располагающуюся в районе Минатомираи, и утреннюю работу Накахары, которую тот, естественно, выполнил на высшем уровне.       Ему не нужно долго переваривать полученную информацию, чтобы начать понимать, к чему все идет. Осаму получает ответы, о существовании которых и так догадывался, но взамен им нашел новые вопросы. Всего пара вопросов, ответы на которые он сможет получить лишь от самого Огая. И желательно побыстрее, без фарса и цирка, словно они и не играют друг против друга.       Убирая записи Ичие, Дазай быстро закрывает все открытые папки и документы, выключает компьютер и поднимается со своего места. Пока что он еще не был особенно рад, что стал лучше понимать, в какую игру его втягивают, но и нельзя было сказать, что ему хотелось забыть эту информацию. В конце концов, ему как минимум нужно было обезопасить себя и свою королеву от ходов вражеских пешек.       Ближе к шести мафиози уже идет по коридору, освещенному лампами. На пути он встречает Хигучи, пропадавшую большую часть времени, что он находился в кабинете. Она выглядит радостной и даже словно замечтавшейся, поэтому когда между ними остается около метра, она неловко вздрагивает от внезапного высокого силуэта перед собой.       – Удалось найти что-то новое?       – Совершенно ничего, – Дазай разочарованно вздыхает, потирая шею, словно признавая тем самым свое поражение. – Зря только время потратил.       – Что ж, очень жаль.       Более их разговор не продолжается: мафиози друг другу кивнули в знак прощания и пошли своими дорогами, Хигучи в кабинет, Осаму — к лифту. На пути из штаба он не встретил Элизу в этот раз, чему был искренне рад. На улице же небо уже темнело и обещало вот-вот стать совсем черным. В Японии всегда рано темнеет, не зависимо от времени года.       Садясь в автомобиль, Осаму не обращает внимания на парня, что подвозит его. Не тот, с которым у них утром состоялся разговор, разве что. Юноша откидывается на спинку сидения, пристегивается, а сам смотрит на небо. Все его мысли крутятся вокруг одного. Дазай решает, что же ему делать дальше, какой ход с его стороны будет самым верным. И им оказывается именно тот, который ему хочется делать меньше всего.       В действительности ему до отчаянного не хочется делать этот шаг. Дазай понимал, что ему в таком случае все-таки придется втянуть в эту игру тех, кого он пытался из нее вывести. Ему придется раскрывать часть своих карт и пропустить ход. Это именно то, чего так хочет Огай, нужно быть глупцом, чтобы не понять этого.       Дазай догадывался о том, что творилось на самом деле. Но он никогда бы ранее не предположил, что Мори станет так рисковать, выбирая то, что гарантировало бы промах в меньшей степени. Мори прекрасный стратег, он в любом случае знает, что делает. И то, какой дорогой он идет, — все это итоги долгих подсчетов, вариантов и возможностей.       Автомобиль сворачивает с главного шоссе, проскальзывая в городские линии и исчезая в паутине дорог. В салоне играет какая-то джазовая музыка, ее еле слышно, но Осаму почему-то обращает на нее внимание. Ему кажется, словно он где-то слышал ее ранее, быть может, когда ехал с Чуей или еще в чьей-то машине. Однако же ему нравится это легкое чувство дежавю, оно отзывается в нем чем-то спокойным.       Когда автомобиль останавливается за пару домов от его собственного, Дазай отстегивает ремень безопасности и выходит из салона. По заученному маршруту он направляется по дороге быстрым шагом, желая скорее попасть домой. Позади разворачивается машина и вскоре уезжает обратно к главному штабу.       То, что его довозили конкретно до этого места, не было чем-то необычным. Шатен с некой ревностью относился к месту, где он живет, и совершенно точно не хотел, чтобы каждый человек знал о том, где конкретно свито его собственное «гнездышко». Не ему бояться внезапных нападений или покушений на жизнь, однако осознание того, что каждый третий в организации знал бы расположение его дома, совершенно не грело парня.       Район, где находился дом, был той частью Японии, где архитекторы возводили высотки, добавляли в культуру восточной страны больше европейского и нового. Йокогама, как и любой город в этой стране, обычно сильно поражала иностранцев, которые всякий раз восхищались, как умело японцы сочетают старую Японию и новую в архитектуре. Невозможно было найти, где так же гармонично бы все смотрелось, не отталкивало. Пожалуй, это было одной из тех отличительных черт, которой страна так гордилась.       Уже возле дома он задумался о том, что ему предстоит серьезный разговор, однако продумывать его у Дазая совершенно не было желания и сил. В данной ситуации проще было действовать методом импровизации, которой он владел, в принципе, мастерски. Для Осаму намного легче было словить настрой оппонента, подстроиться и ловко манипулировать им, дергая за ниточки, словно послушную куклу. В данном случае было несколько сложнее, поскольку Накахара давно научился видеть в нем все эти уловки.       Открывая дверь квартиры, Осаму тихо проходит в коридор и так же тихо закрывает за собой. В квартире тишина, и ему даже кажется, что Чуи и вовсе дома нет. Хотя, конечно, он мог быть и на задании внеплановом, отправиться по личным делам. В конце концов, в данный момент где-нибудь мог ходить Акутагава, совершенно забивающий на такие вещи, как элементарное предупреждение в виде мелких записок. Хотя бы в стиле «Тело занято, приду не знаю когда». Дазай бы с удовольствием отследил таким образом периодичность смены личности.       Сняв ботинки, которые он, вообще-то, собирался сдать в чистку во избежание смерти от рук партнера, Дазай прошел по коридору, что выводил в гостиную, соединенную с кухней. Высокий черный торшер, что стоял неподалеку от двери на лоджию, был включен и освещал стоящий напротив широкий диван и кофейный столик. На последнем валялось множество бумаг, дверь на лоджию была распахнута, и по полу тянуло легкой прохладой, которая была как нельзя кстати под середину апреля.       Квартира, в которой они проживали, была выполнена в европейском стиле, квартира-студия. Просторная, совершенно отличающаяся от типичных японских квартир, где ценилась компактность помещений. Но ни Дазай, ни Чуя не любили тесниться в комнатушке, поэтому их выбор на подобной квартире сразу и остановился.       Большая гостиная и кухня были разделены барной стойкой, за которой Накахара любил сопеть по утрам, дожидаясь приготовления своего кофе. В нее, гостиную, можно было попасть через широкий, но короткий коридор, ведущий туда аркой и находящийся напротив двери на лоджию. И вдобавок ко всему, с противоположной стороны от кухни, ближе к левому углу, располагалась дверь, ведущая в спальню, из которой только уже можно было попасть в душ.       И вот, Дазай стоит посреди гостиной буквально минуту, а после подходит к столу, кидает черный плащ на спинку дивана и вытаскивает первый попавшийся на глаза листок размера А4. Листок этот оказывается распечаткой фотографии с места аварии, где побывал Атсуши, и Осаму на это лишь устало хмыкает. Конечно же, он и не рассчитывал, что Чуя вот так просто сдастся и бросит дело, даже несмотря на то, что оно безнадежно. К сожалению или же к счастью, но Накахара самостоятельно никогда бы не нашел того, кто это сделал.       Накахара появляется буквально спустя пару секунд. Он выходит с лоджии, видимо, закончив курить и заметив движение в квартире. Брови нахмурены, губы нервно искусаны в процессе долгих размышлений на свежем воздухе. На нем черные штаны и рубашка Дазая. Но на самом деле никакой романтики в этом не было. На столе также стоял бокал вина, а Чуя совсем бы не расстроился, запачкай он случайно рубашку своего партнера, нежели вот свою драгоценную. И Осаму не сдерживает легкой ухмылки при виде его.       – Еще только вечер, а ты уже пьешь, Чуя?       – Заткнись, – шикает рыжеволосый и подходит ближе, опуская взгляд на фото, которое в руках держал Дазай. И от него действительно пахнет сигаретами. – Я сделал всего пару глотков. Все это дерьмо ужасно напрягает, чтоб ты знал.       – И как тебе не надоело?       – Ты просто понятия не имеешь, что это такое, – Чуя потерянно поджимает губы, а после разворачивается к нему спиной и берет в руку бокал вина, чтобы сделать глоток алкоголя. – Ты не знаешь, что это такое, когда тебя ставят в тупик.       – Ты сам себя туда загнал.       Шатен комкает бумагу в руках и выбрасывает через плечо куда-то в сторону. Чуя ужасно напряжен, вдобавок, Дазай догадывается, у него наверняка голова раскалывается. И Осаму подходит ближе к нему, кладя руки на плечи. Накахара сначала ведет ими, тем самым говоря о том, чтобы тот убрал от него руки. Однако стоит начать пальцам чуть сжимать напряженные мышцы под собой, понемногу разминать плечи, как Чуя удовлетворенно и немного болезненно выдыхает. Это именно то, от чего он бы ни за что не отказался сейчас. Даже если это делает раздражающий Дазай.       – Просто свали уже в комнату и не мешай мне, – тихо произносит партнер и все-таки выпутывается из перебинтованных рук.       – Совсем не хочешь, чтобы я тебе помог сейчас?       – Чем ты мне поможешь? Вина подольешь?       – Грубиян, – Дазай фыркает и усаживается на кресло. – Вдруг я знаю, кто это сделал, м?       – Опять смеешься?       – Нет, я вполне серьезен.       Они перехватывают взгляды друг друга. Чуя нервно усмехается, Дазай же совершенно спокоен, скорее, даже расслаблен. Он всем своим видом дает понять, что ему совершенно наплевать на то, что он имеет в своей голове информацию, которая необходима Накахаре. «Бедный Чуя, это слишком сложно для тебя», — веселится он по обыкновению. Но в этот раз они оба молчат, выжидают чего-то запредельного. Того, кто сделает первый шаг.       – Чуя.       – Ну, что? – мафиози делает глоток алкогольного напитка и ставит бокал на столик. Складывая руки на груди, он смотрит на партнера сверху вниз, всем своим видом говоря, что слушает внимательно, но не факт, что поверит. Это же Дазай, о какой вере может идти речь.       – Я действительно знаю, кто это сделал.       – Серьезно что ли?       – Конечно, – Дазай кивает головой и расплывается в горькой усмешке, которая в данный момент более похожа на оскал. Самый обычный защитный механизм. – Я.