***
— Так, погоди-ка. У меня уши заложило, или мне показалось, ты сказала, что наорала на Адриана Агреста, — Алья демонстративно поковыряла розовеньким пальчиком в ухе, ловя на себе пристальный взгляд Маринетт. — Ладненько. — Сезер придвинулась ближе. — Повторишь снова? Наполнив легкие до отказа воздухом, Маринетт, пытаясь успокоиться, выдохнула полной грудью. Пекарня закрылась в шесть часов, время, когда большинство нормальных людей предпочитают перекусам здоровый ужин, и только за полчаса до закрытия Маринетт наконец смогла сесть, вытянув уставшие ноги. — Это было унизительно, — сказала она. — Я всю ночь не могла уснуть, прокручивала в голове наихудшие варианты событий, типа, а что, если он не вернется? Что, если он хотел узнать моё имя только для того, чтобы объявить меня сумасшедшей и предостеречь людей от покупок в пекарне? Что, если мы потеряем наших посетителей и нам придется закрыться лишь потому, что я не могу и двух секунд продержаться рядом с Адрианом, не превращаясь при этом в полную идиотку? Алья закатила глаза. За всё время их дружбы еще со школы она уже привыкла уже к излишнему драматизму подруги, который особенно проявлялся, когда она влюблялась. — Даже если он так и поступит, я подключу все свои журналистские связи, чтобы выставить его хулиганом и восстановить твоё честное имя. — Ты просто лучшая. — Будто бы я этого не знала, — Сезер отпила немного кофе. — Хотя… Если пекарня и закроется, на пути к твоей мечте больше преград не будет. Рутинная работа настолько поглотила её, что Маринетт делала всё уже практически на автопилоте. Когда же она не раскатывала тесто и не готовила фруктовую начинку, она шила. Рисовала. Извлекала невообразимые цвета из своих мечт и снов и воплощала их в самой разнообразной одежде. Рабочий стол был завален скетчбуками, образцами тканей, ошметками ластика и вырезками из журналов мод. Девушка еще со старшей школы подрабатывала тем, что шила наряды для шарнирных кукол. Маринетт накопила достаточно, чтобы завести свою куклу — малышку, названную Тикки, — которую выставляла на витрину пекарни каждый раз, когда та обзаводилась обновкой. За исключением случайных подарков и цветастых фартуков булочной, единственным человеком, для которого не шила одежду Маринетт, была она сама. — Мы обе знаем, что не пекарня меня удерживает, — она улыбнулась Алье. В голове сразу всплыло воспоминание о прошедшей ночи, об имэйле, посланном Коту Нуару перед сном. Посоветовать ему решиться рискнуть — о, большей лицемерки вы во всем Париже не найдете. Почти каждый день в её пекарню заглядывал сын её любимейшего дизайнера, и что же тогда её останавливало? Почему она не могла показать свои работы? Ну, начнем с банальной неспособности и двух слов связать перед тем, как утонуть в его глазах. — Мне тут птичка на хвосте принесла кое-что, — протянула Алья. — Слушок, что Габриэль Агрест, скорее всего, в конце года проведет конкурс дизайнеров. Очевидно, что еще ничего не утверждено, но… — Cезер в надежде сжала руку Маринетт, — Если конкурс будет, обещаешь подумать об участии? — Если его сын не предъявит мне запретительный приказ [1], то — да, конечно. — Боже мой! — простонала Алья, проверив телефон и отскочив от прилавка: — Мне срочно нужно идти. Кто-то анонимно сообщил, что Джаггед Стоун сейчас в городе, и мне хочется проверить, смогу ли уломать его на беседу о его втором прощальном туре, — Сезер у самого выхода резко обернулась и пригрозила подруге указующим перстом, — Подумай об этом! — Хорошо, — и Маринетт помахала ей на прощание. Как будто бы она никогда не думала о том, чтобы принять участие в этом конкурсе. Даже могла себе представить, как сядет за стол с бокалом вина в предвкушении мозгового штурма, который всё равно бы к полуночи плавно перетёк в комканье листов бумаги и одновременно в рыдания с опрокидыванием в себя оставшегося в бутылке алкоголя. Мысли снова устремились к Коту Нуару в ожидании ухода последнего клиента. Раньше, пока в пекарне было относительное затишье, она ответила ему, сказав, что его стих заставил лорда Байрона в гробу перевернуться. Серьезно, этот парень… Всё чаще её посещали мысли, что она хотела бы вернуть то время, когда сообщения Кота не состояли из одного только высокопарного слога, ужаснейших каламбуров и драматичных признаний в любви. Переписка с ним началась с банальной ошибки. Маринетт хотела всего лишь отослать имэйл постоянному посетителю с адресом chatnoir1588, чтобы подтвердить, что с ней можно встретиться завтра. Дюпен-Чэн даже и не подозревала, что написала человеку с ником chatnoir1589. Даже и говорить не нужно, что chatnoir1589 был обескуражен, но все же он вежливо ответил, что письмо пришло не по нужному адресу. Раздосадованная Маринетт напечатала краткое сухое извинение… и прежде чем нажать «Отослать», потонула в сомнениях. Надо сказать, что в тот день она явно была не в себе, особенно когда за плечами было взаимное-но-еще-не-полюбовное решение разорвать отношения несколькими месяцами ранее. И вместо того, чтобы планировать собственную свадьбу, Маринетт теперь пыталась, хоть и безуспешно, свыкнуться с тем, что она теперь одна. Чёрт возьми, она была достаточно женщиной, чтобы признать, что одной из причин, по которой она взяла на себя управление пекарней, была попытка отвлечься от терзавшей её боли отказа. И вот, прямо сейчас, в её дверь стучала Возможность. Аноним. Целый новый человек, который не знал её и не мог одарить её жалостливым взглядом (бедняжка Маринетт, такая миленькая, и всё же бросили!). Кто-то, у кого и мысли не может возникнуть, что она, двадцати-с-чем-то-летняя, пряталась дома, залечивая разбитое сердце. Что вообще можно было отписать этому незнакомцу? Пристальное изучение имэйла зацепило её взгляд на никнейме. Кот Нуар. Точно не настоящее имя, псевдоним, по которому нельзя было судить — у неё самой был ник «Ледибаг», детское прозвище, данное родителями ей, как символу их удачи. Задумавшись на мгновение, девушка добавила еще строчку под словами извинений: «P.S. Что значит «Кот Нуар»?» Меньше чем через полчаса последовал ответ: «А что означает «Ледибаг»?» «Я спросила тебя первой», - написала Маринетт. И через пять минут: «Секретная личность ;’) » И как-то вот так у неё и появился друг. Друг, о котором никто не знал: ни её родители, ни Манон, ни даже Алья. Кот Нуар принадлежал только Маринетт, и, хотя он и превратился из загадочного незнакомца в вечно флиртующего балбеса, она была всегда рада увидеть его письма в папке «Входящие». Звук дверного колокольчика развеял вмиг все грёзы. На витрине уже практически не было ничего к этому часу. Родители уже давно прикинули, сколько десертов нужно заготовить на каждый день, а вот судьба остатков не была такой определённой. Маринетт любила после ужина приватизировать самое развалившееся пирожное, хлеб же на следующий день продавался за полцены, а пирожки и прочие сласти она жертвовала местному приюту для бездомных. Девушка вышла из-за прилавка и прошла к выходу из пекарни. Парижане определенно наслаждались прекрасным летним вечером. Солнце, хоть и клонилось к горизонту, точно не зашло бы раньше половины девятого. Будь у неё желание, то она могла бы зайти в какой-нибудь ресторанчик поужинать, насладиться плодом чьих-то трудов в кои-то веки. Если уж она призвала Кота Нуара взять перерыв от рутины, то почему бы и ей не сделать то же самое? Нехватки ресторанов в Париже явно не ощущалось. Девушка перевернула табличку с надписью «Открыто», затем притворила дверь и улыбнулась самой себе. Вот и ладненько. Как только остатки заберут волонтёры из приюта, она уйдет. Три шага от двери, и она услышала лёгкое постукивание по стеклу. Тук-тук-тук. Маринетт обернулась. Человек в чёрной толстовке, в капюшоне и солнцезащитных очках, буравил её пристальным взглядом. По крайней мере, она догадывалась, что пристальным. Очки были зеркальными, так что всё, что она могла в них увидеть — это мозаику из самой себя. Она не стала открывать дверь из предосторожности, лишь повысила голос, чтобы её было слышно: — Простите, сэр, мы закрыты. Парень оглянулся по сторонам и прильнул к стеклу еще сильнее. — Маринетт, — ответил он, — Это я. И приспустил с переносицы очки. Зелёный. Прекрасный зелёный. Восхитительный зелёный, словно райский луг. Пульс Маринетт ракетой устремился ввысь. Супермодель Адриан Агрест, явно нервничающий, стоял инкогнито перед её дверью. — Можно мне войти? Стремительный поток вопросов нахлынул на Маринетт, отправив в отключку весь её разум. Как бы то ни было, тело все ещё находилось на автопилоте, и даже открыло сначала дверь, прежде чем пропустило Адриана. Он сразу же ворвался в пекарню, наконец выдохнув, а Маринетт продолжила стоять на пороге, не придумав ничего лучше, как позволить отвиснуть челюсти и таращиться с глупым видом. — Огромное тебе спасибо. — сказал Адриан, и бросил взгляд через плечо. — Я — ах! Обернувшись, она увидела, как его телохранитель, Горилла, прогуливался по улице неподалёку от пекарни. Паника на лице парня тут же вывела Маринетт из состояния шока, заставив действовать. — Кухня! — скомандовала она, указав совершенно ненужным жестом очевидное направление. Пока Адриан незаметно ускользал в «безопасное» место, девушка задёргивала шторы на всех окнах. Что вообще происходило сейчас? На этот вопрос у неё ответа не было. В голове бешеным ураганом крутились паника и смущение. Наконец Горилла остановился напротив входной двери. Дюпен-Чэн просияла дружелюбной улыбкой, указала на знак «Закрыто» и продолжила зашторивать стекла. Спустя несколько секунд она выглянула и увидела, как загромоздивший весь тротуар телохранитель удалялся от пекарни всё дальше. — Он ушёл! — крикнула Маринетт. Адриан, высунувшись из-за двери, не шевелился до тех пор, пока последняя занавеска не была задёрнута. Затем он наконец покинул своё убежище, попутно снимая капюшон, кепку под ним, очки. Его светлые волосы были прекрасным образом растрёпаны, и от такого зрелища у Маринетт непременно бы подкосились колени, если бы она не была до сих пор в полном замешательстве. Что Адриан Агрест делал в её булочной во вторник, да еще и после закрытия — кроме того, что он прятался от своего охранника? — Я очень признателен,— сказал парень. Его лицо залилось краской, и Маринетт наконец осознала, что ему должно было быть очень жарко в такой плотной толстовке в разгар лета. И затем их взгляды пересеклись: самые зелёные из всех зелёных встретились с её собственными глазами, и девушка потеряла всякую способность что-либо осознавать. — Э-э-э, — Адриан неловким жестом потёр шею, — это, наверное, очень странно для тебя. В ответ лишь ошеломлённый кивок. — И очень странно для меня. Я обычно не… уф, не сбегаю из своего дома. Не то что бы я не вынужден был сбегать из своего собственного дома. То есть, что я и сделал? Но это звучит не совсем так. Я очень хочу вернуться. Я лишь, — Адриан вздохнул, — очень хочу что-нибудь съесть. И тут Маринетт уставилась на него. Адриан провёл рукой по своим взъерошенным волосам: — Погоди, звучит так, будто бы я с голода умираю. — Ты хотел чего-то сладкого, — предложила девушка, и теперь настала очередь Агреста-младшего тупо пялиться на неё, пораженного, что она наконец произнесла целое предложение без единой запинки. — Да, я хотел чего-то сладкого, — его взгляд метнулся к одному из столиков, — и раз уж я здесь, могу ли задержаться на несколько минут? Маринетт уловила в его голосе след сильного, страстного желания, что заставило её сердце затрепетать. И, хотя её разум все ещё был в полном разладе из-за его присутствия — из-за осознания того, что он пришёл именно сюда, чтобы спрятаться от всего мира, что из всех мест он выбрал именно её пекарню — она собралась с мыслями и улыбнулась. — Присаживайся,— пригласила она перед тем, как скрыться за прилавком. Дрожащими руками взяла тарелку, прошла к витрине, чтобы посмотреть, осталось ли хоть что-нибудь. Один кусок малинового чизкейка, уже не годившийся на продажу, два слоёных пирожка, парочка лимонных макарон и большущее печенье с шоколадной крошкой. Маринетт выбрала чизкейк. Адриан занял своё привычное место, и девушка поставила перед ним тарелку, чистую десертную ложечку и две салфетки. Потянувшись за бумажником, Адриан спросил: — Сколько с меня? Она помотала головой: — За счёт заведения, — затем развернулась и бодро промаршировала до кухни на максимальной скорости. Так. Так. Это было довольно интересным открытием. Сделав полный круг по кухне, Дюпен-Чэн, не удержавшись, остановилась у двери и подсмотрела за Адрианом, державшим в одной руке полную ложку чизкейка, а во второй телефон; и затем прислонилась спиной к стене. О Господи. Ладно. Она просто должна держать себя в руках, прекрасно это зная. Вести себя естественно. И что теперь? Да, нужно оставить его одного. Он пришёл ради спокойствия. Да, хорошо, просто отлично. Но разве это не было странно — представлять, что его здесь нет? Она должна срочно кому-нибудь позвонить. Манон, может? Не-е-ет, она обязательно найдет способ сделать всё хуже. Алье? Нет. Репортёр. Плохая идея. Маме? Который час сейчас вообще в Китае? Она могла бы отправить имэйл Коту Нуару, но, уже немного зная его, понимала, что он горы свернёт, если нужно будет найти её и прогнать Адриана из пекарни. Снаружи пару раз просигналил автомобильный гудок, и сердце Маринетт чуть из груди не выпрыгнуло. А, волонтёры приюта для бездомных. Ворвавшись в зал, она увидела почти сорвавшегося с места Агреста: — О, нет! Ах — они не войдут сюда! — выпалила она, — всё хорошо. Подхватив большую белоснежную коробку, девушка стала заполнять её оставшимися пирожными: — Они из приюта для бездомных, которому мы безвозмездно отдаём нашу нераспроданную выпечку. Не жертвовать – как-то расточительно, согласен? Всем нужна еда, так почему бы не помочь голодным, если это в наших силах? Маринетт знала, что начинает нести какой-то бред, но остановиться уже не могла: — Не о чем беспокоиться. Просто садись, и — ух, расслабься! Она даже не стала оценивать его реакцию, лишь отнесла коробку с пирожными на кухню и открыла заднюю дверь. Только после того, как выпечка была отдана, а волонтёры неловко помахали на прощание, девушка наконец смогла свободно вздохнуть. Никаких посетителей сегодня точно не ожидалось, по крайней мере, до тех пор, пока мэру Буржуа смеха ради не придёт в голову устроить в пекарне парад. Что, собственно, и оставляло её один на один с дилеммой — сейчас Адриан Агрест находился в соседнем зале, и у Маринетт не было ни единой мысли, что нужно со всем этим делать. Если перед ней стояла цель «вести себя естественно», то нужно было сделать уборку, вымыть посуду. Подмести тротуар перед витриной и входной дверью, протереть стойку, выбросить остатки из кофемашины, восполнить запасы стаканчиков и крышек к ним. Наверное, стоит начать с этого. Адриан уже прикончил половину чизкейка, когда рядом возникла Маринетт с мокрой тряпкой. — Очень круто, что вы жертвуете бездомным, — сказал он. Глаза девушки округлились — она даже не рассчитывала, что Агрест-младший будет с ней разговаривать: — Мой отец настоял на этом,— ответила она, сконцентрировав всё своё внимание на протирании стойки, — обычно у нас больше выпечки остаётся, да и мы втроём не можем всё съесть, что уж говорить обо мне одной. — Тяжело управлять булочной в одиночку? Тут у Дюпен-Чэн было два варианта ответа: либо она приукрасит правду, либо скажет всё, как есть. — Мне очень помогают мои работники, но у меня всё еще не остаётся достаточно времени на себя. Каждое утро я встаю в четыре часа утра, чтобы подготовить всё к открытию в семь, работаю до шести часов вечера, ужинаю, потом, быть может, немного смотрю телевизор перед тем, как рано лечь спать, чтобы повторить всё на следующий день… — Маринетт со страхом взглянула на собеседника, — надеюсь, что это не звучит так, как будто я жалуюсь! Всё не так плохо, на самом-то деле. Но так или иначе, правда произвела на парня впечатление. Адриан вознаградил её откровение широко распахнутыми глазами: — Вау. Я столько лет поднимаюсь в шесть утра, но раньше восьми соображать нормально вообще не могу. Маринетт издала чересчур громкий смешок. Адриан Агрест делится со мной чем-то личным. — Ох, никогда бы не подумала. Ты обычно выглядишь таким оживляющим —оживлённым, когда приходишь. Я имела в виду «оживлённым». Парень опустил взгляд на свой телефон: — Наверное, у меня хорошо получается поддерживать такую видимость, — ответил Адриан в таком тоне, словно он не был этому рад, и отломил еще кусочек чизкейка. — Ты уверена, что я не должен платить? Это просто невероятно. — Я… Я рада, что тебе понравилось, — Маринетт почувствовала, как щеки залила краска. — Это всего лишь констатация факта. Я бы каждый день заглядывал сюда, если бы только мог. Дюпен-Чэн незаметно ущипнула себя. Нет сомнений — она либо спала, либо, споткнувшись, приложилась головой об угол стойки и галлюцинировала до сих пор. Но когда щипок не пробудил её, Маринетт поняла, что она на пороге выбора: или странным и чудесным образом рискнуть, или же сдаться и позволить рутине снова захлестнуть её с головой. — Ты можешь,— сказала она. Адриан поднял голову. — Если хочешь, конечно же, — девушка даже не знала, как в её теле еще находится место для смущения. — Если ужасно хочешь чего-то сладкого, или же просто минутки покоя. — Господи, он может видеть, насколько она покраснела? — Ты всегда можешь прийти сюда. К её удивлению, Адриан засуетился: — А это не будет мешать…? — Нет! Нет, никаких проблем. — Я даже не собирался — это должно было быть всего один раз, и я не думаю, что у меня получится… — О Господи, я даже не предполагала… — Нет, ты права, всего лишь… — наконец они замолчали и уставились друг на друга. Адриан прочистил горло. — Это серьёзно? — Да! — воскликнула Маринетт, и, испугавшись явно сквозившего в своём голосе желания, пошла на попятный. — Ты постоянный посетитель, и, если честно, то у нас появилось больше покупателей, когда ты начал приходить сюда, так что, думаю, это способ сказать… «спасибо»? Девушка замахала руками перед собой: — Но я никому не расскажу о тебе! Об этом. Не будет смысла прятаться, если люди будут знать, что ты прячешься, не так ли? — её плечи поникли. — Молчу. Адриан встал и отнёс тарелку с ложечкой к стойке: — Я очень признателен, Маринетт, — его голос был настолько искренним и серьёзным, что девушка боялась, как бы не растаяла прямо на месте. — Правда. Не каждый день так… — оборвав себя на полуслове, он кивнул.— Спасибо. — Всегда пожалуйста! — Дюпен-Чэн забрала тарелку. — Е-если ты вернёшься, то почему бы не постучаться в подъезд? Будет выглядеть не так подозрительно. — Точно. Даже не представляю, почему сразу об этом не подумал сегодня, — кивнул Адриан. Функционирование Маринетт было довольно ограничено в близком соседстве с ним, поэтому девушка пожала плечами и издала неясный звук. Парень, пройдя обратно к столику, забрал шляпу и очки, вновь маскируясь так же, как и до визита в пекарню. Но перед тем, как совсем скрыться в тени, он повернулся к Маринетт и отрывисто ей помахал: — Увидимся завтра утром? Завтра. В среду. Как обычно. — Да, — ответила она, затем добавила тихое «Спокойной ночи», когда он выскользнул из двери прямо в толпу.***
Кот Нуар RE: 2015 2 часа назад Обиделась? И это вся благодарность, что я получаю за все свои приложенные усилия? Я не жаворонок, Моя Леди. Мне дорогого стоило написать это стихотворение. Целых полчаса я спорил сам с собой насчёт последней строчки. Я изви-мяу-сь за свое непривычное поведение вчера. Ты, должно быть, была встревожена, раз прекратила меня динамить и даже совет дала. Причём очень дельный совет, если честно. Я следовал каждой его букве, и Вселенная вознаградила меня за послушание. Мне нравится думать, что это был твой подарок, Жучок. Что твоя удача осенила меня и сделала мой день чуточку ярче.***
Ледибаг RE: 2015 23 минуты назад Я рада, что у тебя был хороший день, Кот. Вопрос: Что ты делаешь, когда сильно подставляешь сам себя?***
Кот Нуар RE: 2015 1 минуту назад Я взламываю винный стеллаж своего отца и тусуюсь с самой пыльной бутылкой, что могу найти. Зачем тебе это?***
Ледибаг RE: 2015 17 минут назад Сверяюсь с записями. Часть с вином – готово.***
Кот Нуар RE: 2015 5 минут назад О мой Бог. Ты пишешь мне, будучи пьяной? ЛЕДИБАГ ТЫ ПЬЯНА?***
Ледибаг RE: 2015 42 секунды назад Ты можешь пить, не напиваясь, Кот. … Ладн я чутк подшофе. Лишь немножк Оч нравится***
Кот Нуар RE: 2015 31 секунду назад Ты в курсе, что я не могу видеть твои пальцы, да? Brb [2], только взломаю стеллаж. Скажи, что ты пьешь, и я подниму свой бокал в твоём направлении. (Увы, я не знаю, где ты находишься, но я очень постараюсь.)***
Ледибаг RE: 2015 12 минут назад Кот. Кооооооот. Куда ты ушел? Кис-кис, котёнок…***
Кот Нуар RE: 2015 50 секунд назад Дорогие ледибаг и джентьмены, у нас вино! И север кажется хорошим вектором, чтобы отсалютовать. Итак, за что пьём?***
Ледибаг RE: 2015 Только что За мой незакрывающийся рот.***