Сорок и один способ побороть отчаяние

— В общем и целом, персонала вполне достаточно — добор, я думаю, не требуется. Медсестры справляются на отлично, жалоб на сильную загруженность в госпитале не поступало. В основном им не нравится чересчур настойчивое внимание пациентов. Хотя, я считаю, это мелочи. — Сакура монотонно зачитывала свой ежеквартальный отчет, протягивая наставнице по ходу доклада листок за листком. — Касаемо мед оборудования — мы перепроверили все приборы, и неполадок не выявлено. Конечно, есть небольшое колебание в показателях, но это скорее заводская погрешность. Плюс мы пересчитали общее количество больничной утвари, и оказались весьма довольны. По результатам инвентаризации у нас огромный запас коек, шприцов, хирургических инструментов, перчаток, хотя можно было бы подкупить немного уток да катетеров. Так… Я, к сожалению, не успела поднять архивы, поэтому статистический отчёт составить не смогла, но от себя могу сказать, что вот уже как два года отделение интенсивной терапии практически пустует. Терапевтическое забито в основном сердечниками и хроническими больными. Хирургическое пятьдесят на пятьдесят. Поэтому предлагаю убрать несколько палат из интенсивной, может с десяток, разделив их между оставшимися отделениями. Родильное и педиатрическое в дополнительных палатах и ресурсах не нуждаются. Что ж. Пожалуй это всё, Хокаге-сама. — Что с медикаментами? — А, да. Вот, я тут пропустила. В конце прошлой недели Яманака Ино всё пересчитала и перепроверила — недостачи не обнаружено. Яды и наркотики я просмотрела сама лично, так же всё в порядке. Как и оранжерея. Восемьдесят процентов растений из Суны отлично прижилось, столько же из Кумо. Мы, конечно же, будем стремиться к лучшему результату. Есть ещё вопросы, Хокаге-сама? — Нет. Свободны. Несколько человек, одетых как и Сакура в белые халаты, незамедлительно поднялись со своих мест и направились к выходу. — Сакура. Будучи уже перед самой дверью куноичи оглянулась, вопросительно вскинув брови. — Мне необходимо обсудить с тобой кое-что, — хмуро продолжила Пятая. Она потянулась рукой под стол, но замерла на секунду, обернувшись к окну. — Вон отсюда! Сакура подумала, что если наставница решила поговорить с ней наедине, значит это должен быть очень личный разговор. А когда она увидела вынырнувшие легким взмахом руки откуда-то из-под стола маленькую бутылочку саке и две рюмки, тут же грациозно расставленные на гладкой деревянной поверхности, то поняла что беседа будет ещё и не из лёгких. Серьезный взгляд Пятой был тому ещё одним подтверждением. *** Сакура устало вздохнула, потом резко выдохнула оставшийся в легких воздух и, крепко зажмурившись, опрокинула в себя очередную порцию. Она была хорошо осведомлена, соглашаясь на эту, так называемую Цунаде «терапию», что та бутылка, выставленная на стол в самом начале их приватного разговора, была далеко не единственной. А самое обидное было то, что прежде чем женщина изложила ей суть вдруг возникшей проблемы, они успели выпить две, а то и три, опять же со слов наставницы, «на пробу». Только что они пригубили пятую. — Ты знаешь, мне некого больше просить. Тем более, ох, он же не чужой тебе человек. — Пятая крепко сжала руками подлокотники кресла, выпрямившись, а потом расслабленно облокотилась на спинку. И пьяно улыбнулась. — У меня ведь всегда есть ты, Сакура. Я так горжусь тобой. И, наверное, именно поэтому я невероятно рассчитываю на тебя, девочка моя. Тем более, этот осёл настолько упрямый, что с ним можно справиться только силой. — Предлагаете мне выбить из него всю дурь? — усмехнулась Сакура и, положив на стол сцепленные в замок руки, уронила на них голову. — Вряд ли моей силы хватит, чтобы справиться с ним, шишо, — её голос звучал глухо и неразборчиво. — Испокон веков стремления человека к самоуничтожению лечились только одним способом — болью: физической или психологической. Если не поможет первое, используем второе. — Пфф… не думаю, что у Какаши-сенсея остался ещё хоть кто-нибудь дорогой его сердцу. — Что-нибудь, — поправила Цунаде. — Что? — Сакура резко вскинула голову, и тут же об этом пожалела — комната неприятно закружилась и девушка почувствовала острое желание опустошить желудок. С трудом проглотив подкативший к горлу тяжелый ком, она постаралась сфокусировать свой взгляд на расслабившейся в кресле женщине. — Что что-нибудь? — У него есть кое-что, пропажа чего нанесёт огромный урон его внутренней стабильности, — гордо проговорила Пятая. С пару секунд Сакура смотрела на наставницу недоуменно, но потом, догадавшись, восторженно распахнула глаза. — Книги! — Воскликнула она. И сразу же поникла. Воровать что-либо у одного из лучших шиноби? — Как мы это провернём? — Хм… — Цунаде наклонилась, не переставая победно улыбаться, и выудила из-под стола ещё одну маленькую глиняную бутылочку. В тот момент Сакуре даже показалось, что глаза женщины опасно сверкнули. *** Сакура обнаружила чакру бывшего сенсея в баре, на окраине Конохи, и незамедлительно выдвинулась туда. Особой популярностью у молодёжи это место не пользовалось, поэтому как нельзя кстати подходило для уединенного самобичевания. Все жители Конохи видели насколько изменила деревню война. Каждый, кому посчастливилось побывать в Цукиёми, вернувшись, пусть и был безмерно рад победе, внутри казался опустошен. Раздавлен. Тем не менее, они продолжали жить дальше: заниматься любимым делом, открывать для себя новые увлечения, влюбляться, строить планы на будущее и просто радоваться каждому дню, не давая просочиться наружу захороненной глубоко внутри горечи утраты возможной жизни, так ласково воссозданной прекрасной иллюзией. Все они пытались забыть о войне, смириться с потерями. Но только не Хатаке Какаши. Хоть он и не попал под чары мощнейшего дзюцу, события прошедшей битвы — в лице Учихи Обито — словно сломали ту прочную стену в его голове, что не позволяла мужчине окончательно сойти с ума, захлебнувшись в море вины и ненависти к самому себе. Из элитного джонина будто бы вытрясли всю душу, в прямом смысле слова, оставив тело лениво околачиваться пустым мешком по деревенским барам и кабакам, уткнувшись носом в книгу. Поначалу Пятая даже просила не трогать его, дать время разобраться в себе, списывая все на посттравматическое стрессовое расстройство. Послевоенный синдром в его случае казался делом не хитрым и вполне оправданным — второй раз потерять старого друга и сокомандника. Но с другой стороны они были шиноби, и это была их работа, их учили искусству воевать. И вот, спустя полгода, у Цунаде похоже, кончилось терпение. Женщине не терпелось уйти в долгожданный отпуск. Она даже распланировала маршрут. Но пока единственный приемлемый кандидат топит горе в бутылке, её никто не отпустит. А значит отдых откладывается. Последней каплей, всплеснувшей у Пятой волну неподдельной ярости, а так же развязавшей женщине руки в отношении Копирующего стала его заявка в АНБУ, поданная накануне их с шишо приватного разговора. Куноичи и сама прекрасно понимала, что каким бы великолепным мастером тысячи дзюцу не был Какаши Хатаке, без Шарингана его шансы на долгую счастливую жизнь сильно сокращались. А значит теперь её основной задачей, со слов Цунаде, — помимо управления больницей — стало приведение сознания бывшего сенсея в какое-никакое здравие. Любым доступным способом. Девушка незаметно спрыгнула с крыши, тихо приземлившись прямо у самого порога в бар, и поежилась: вчерашний пьяный задор в её крови быстро пошел на убыль, а ветхое, чуть просевшее в землю здание отпугивало одним своим видом. Однако, отступать было уже поздно, поэтому резко выдохнув, Сакура коснулась чуть дрожащими пальцами ржавой дверной ручки и, крепко сжав её, потянула на себя. Старая обшарпанная дверь с трудом поддалась, отворившись и жалостливо заскрипев не смазанными петлями, и девушку тут же окутала непередаваемая атмосфера заведения — жуткий букет ароматов алкоголя, табака и пота, под аккомпанемент противного, визгливого женского смеха и пьяных мужских улюлюканий.  — Черт возьми, — пробурчала Сакура себе под нос, сморщившись в отвращении, и зашла внутрь. **** Внутри бар выглядел гораздо хуже, чем снаружи, поэтому куноичи застыла в нерешительности на пороге, брезгливо оглядываясь по сторонам. Причем её не столько смущали порхающие вокруг столиков полуголые девицы, неустанно трущиеся о первое попавшееся им на пути теплое мужское тело, фальшиво подпевая под странную гипнотическую музыку, сколько старый угрюмого вида бармен, терпеливо натирающий стеклянный граненный бокал замызганным полотенцем, да само убранство комнаты. Помещение было грязным, на стенах кое-где облупилась штукатурка, облезла краска, каждый угол был украшен огромными ажурными узорами паутины. Дряхлый, прогнивший местами деревянный пол смердел различного вида испражнениями, а барная стойка, столы и лавки пестрели нацарапанными на них нецензурными словами и неприличными выражениями, дополнявшиеся наглядными пособиями, в виде нарисованных рядом мужских и женский гениталий, а так же черными дырами от затушенных окурков. Сакура содрогнулась, борясь с накатившей вдруг тошнотой, но продолжила осматривать мерзкий интерьер бара. Не заприметив знакомой сутулой фигуры, она собралась уже было проверить уборные, как вдруг случайно наткнулась взглядом на одиноко сидящего в самом углу комнаты мужчину. Сгорбившись и отрешившись от всех, он словно отражал собой боль жителей всех скрытых деревень. Каждого из них. Куноичи даже подумала, что если бы не необычный цвет его волос, она вряд ли бы узнала в нём бывшего сенсея. Он был без привычного форменного жилета, без хитайате и без маски. Сакура поражённо охнула. Она видит его лицо. Впервые. Без маски.  — Мать ва… Окончание слова застряло в горле, когда девушка почувствовала прижавшуюся чуть ниже спины широкую мужскую ладонь. И на миг позабыв о сенсее, медленно обернулась, взглянув на наглеца через плечо.  — О-о-о, да ты красавица… Эй, малышка, какая судьба завела тебя в такое гиблое место? — выдохнул недельным перегаром ей в лицо неопрятного вида парень, а потом придвинулся ближе, скользнув рукой на округлую область ягодиц. — Потанцу-ай-яй-яй-й-й… Он даже не заметил, когда она успела развернуться, не увидел движения её руки, как ощутил теплое дыхание возле своего уха и защекотавший ноздри приятный женский аромат.  — Повтори. — Негромко прошипела она и крепко сжала мужское достоинство в кулаке. В миг заскулив ещё протяжнее и тоньше, парень активно замотал головой. Стоило куноичи отпустить его придатки, как бедолага тут же дал дёру. Отряхнув руки, Сакура чуть улыбнулась ему вслед, потом оглянулась, и вновь выискав глазами бывшего сенсея, решительно направилась к нему. * — Сенсей! Такая неожиданная встреча, не думала, что встречу Вас здесь, — протараторила Сакура и ослепительно улыбнулась, ожидая пока мужчина наконец-то высунет свой нос из стакана, и обернётся к ней. Тогда она бы смогла детально рассмотреть его лицо. Каждую чёрточку. Чтобы позже самодовольно сообщить мальчишкам свой маленький секрет.  — Ночь. — буркнул Какаши, опрокидывая в рот остатки в бокале.  — Простите?  — Ночь уже. — Он говорил нарочито громко и чётко, разделяя слоги, чем привлёк внимание компании за соседним столиком, судя по вмиг притихшей шумной болтовне. Потом он стукнул стаканом об стол и повернулся к девушке. — Ты что-то хотела, Сакура?  — Кхм… Цунаде-шишо… — Сакура немного сжалась под его безразличным взглядом, но невольно вновь улыбнулась, рассматривая лицо мужчины. — Она просила меня поговорить с Вами. Мы все волнуемся за Вас, сенсей, и…  — Чушь собачья.  — Сен…  — Сакура… — перебил её Какаши и медленно поднялся из-за стола; слегка пошатнувшись, он ухватился за стол, вернув опору. Потом глубоко вздохнул и, привычно положив бывшей ученице на голову свою ладонь, тяжело посмотрел на неё. — Цунаде верно пошутила над тобой, решив повесить на тебя роль моего психотерапевта. Поверь, я не нуждаюсь в услугах мозгоправа. Мужчина мягко потрепал девушку по волосам, довольно легко, для своего состояния, развернулся и неспешно направился прочь. Следующие несколько секунд Сакура просто смотрела на его удаляющуюся фигуру. Она ведь знала, что ей не удастся его переубедить — по крайней мере, не с первого раза. И по идее, это были совершенно не её проблемы — госпиталь, пациенты отнимали практически все силы. Только вот… Только вот, было что-то такое в его взгляде, отчего вдруг мороз шел по коже, а улыбка сходила с губ. И болело сердце. Стараясь подавить вдруг возникшую в пальцах нервную дрожь, Сакура потрясла руками в воздухе, и сорвалась с места, надеясь догнать только что скрывшегося за углом Какаши. Свернув в маленький коридор, в котором несколько мгновений назад исчез из виду мужчина, она оказалась в тупике. Сенсея там уже не было. Зато было две двери, справа и слева от неё, ведущих в мужской и женский туалет, соответственно. Помявшись на распутье, Сакура решила заглянуть сперва в дамскую комнату. Уборная была грязной, впрочем как и всё заведение в целом: явно давно нечищеные, почерневшие раковины, пара треснувших зеркал над ними, покосившиеся кабинки с вырванными, судя по измятым петлям, дверцами, аккуратно сложенными под располагавшимся по средине комнаты высоким окном. И с первым своим вздохом, куноичи поняла что дышать здесь было невозможно — в комнате стоял мерзкий запах мочи, гнили и спермы. Сакура спешно вынырнула из туалета, захлопнув за собой дверь. Какаши там не было. А значит… Подойдя ко входу в мужскую уборную, девушка хотела было облокотиться плечом о косяк, но, вспомнив о соблюдавшейся в баре чистоте, передумала.  — Какаши-сенсей? Я знаю, что Вы там. Давайте поговорим. И если Вы не выйдете, я буду кричать Вам через дверь! — с последним словом Сакура действительно сорвалась на крик. Однако, ответа не последовало. Что ж, она знала, что просто не будет, когда соглашалась на просьбу Пятой. — Слушай ты, придурок, нам всем не легко пришлось на войне, да и после тоже! Мадара, Кагуя, Цукиёми… — её голос дрогнул, но тише не стал, — сейчас, когда я смотрю на деревню, то понимаю, что выиграли совсем не мы. Ты хоть представляешь, сколько жизней унесла эта битва?! Я знаю! Видела в каждом исковерканном болью лице убитых горем родственников… — Сакура чувствовала, как с каждым словом глаза жжет всё сильнее, а горло стягивает от обиды и горечи. — Однако, когда я вижу, как дети счастливо играют на улице, когда я смотрю в их беззаботные, радостные глаза, я чувствую внутри прилив силы и желание, огромное желание сохранить этот мир. Во что бы то не стало. Пока ты, Какаши-сенсей, сидишь и жалеешь себя, зализывая раны в зачуханной, вонючей пивнушке, — куноичи в отчаянии хлопнула ладошками по двери, угрожающе хрустнувшей от удара. — Идиот! Обито дал те… Дверь резко отворилась, и в доли секунды сомкнувшиеся на её предплечье длинные пальцы рывком втащили зажмурившуюся и сжавшуюся девушку в уборную. В следующий миг Какаши довольно грубо толкнул бывшую ученицу спиной на вновь закрывшуюся за ними дверь туалета, и Сакура почувствовала, как обожгло затылок, когда её голова крепко приложилась об старую древесину. Из легких вышибло весь воздух, и Сакура открыла глаза, встретившись с мужчиной взглядом. Он стоял к ней так близко, практически касаясь её тела своим, и был чертовки зол: желваки вздуты, ноздри расширены, потемневшие серые глаза лихорадочно блестели. Вдруг бывший сенсей наклонился ближе.  — Я же сказал, что не нуждаюсь ни в чьей помощи. — Какаши смотрел в упор, его голос был хриплым и пугающе тихим. — Ты думаешь я просил его жертвовать собой, спасать меня, — Сакура ощущала его шевелящиеся губы своими губами — мужчина выплёвывал слова ей в лицо, так, что его горячее, креплёное дыхание обжигало ей кончик носа. А ещё она чувствовала, как тряслись её коленки, и скручивало узлом кишечник, а к горлу подкатывала тошнота. И она не могла понять был ли тому причиной страх или же отвратительный запах в туалете, или недавнее сотрясение. Девушка перевела взгляд на губы сенсея. А может всё дело было в непривычной ситуации, в которой они сейчас находились. Неожиданно, пальцы на предплечье сжались сильнее, мужчина придвинулся ближе и прошипел на ухо, царапая жесткой щетиной мягкую щеку, — …мне не нужна нянька. Особенно в лице сопливой девчонки. И отстранился.  — Передай Хокаге, что я услышал её. Сакура несмело кивнула, рассматривая потрескавшийся грязный кафель под ногами. Не сказав более ни слова, Какаши неловко отодвинул девушку в сторону и, открыв дверь, покинул уборную. *** Стрелка на новеньких настенных часах давно перевалила за полночь, когда в пустой квартире раздался щелчок открывшегося замка. Сакура устало переступила порог, скинула сандали, небрежно разлетевшиеся в стороны, и, подцепив ногой дверь, закрывшуюся с тихим шорохом, лениво поплелась в ванную комнату, по пути заразительно зевая и потягиваясь, в надежде размять одеревеневшие мышцы спины. Быстро ополоснув лицо прохладной водой и промокнув полотенцем, девушка подняла голову, взглянув на своё отражение в зеркале. После такой «миссии» ей самой требовался настоящий длительный отпуск. Задание оказалось куда сложнее, чем она могла предполагать. Она нагрубила своему бывшему учителю и капитану команды, назвала идиотом, надавила на больное, попытавшись прикрыться его мнимой виной перед покойным Учихой — благо, если он будет разговаривать с ней после такого. Оставалось только надеяться, что сегодня мужчина выпил действительно много, для того чтобы завтра ничего не вспомнить. С другой стороны, даже если с утра у сенсея будет ясная голова, её руки были чисты: она честно призналась ему ещё в самом начале, кому принадлежала эта прекрасная идея с разговором. Запутавшаяся в волосах капля вдруг сорвалась вниз, скатившись по лбу, обогнула тонкую розовую бровь и, прочертив извилистую дорожку по щеке, упала с острого подбородка. Сакура коснулась влажного следа самыми кончиками пальцев. И вздрогнула, вспомнив колючую, жесткую щетину и нагретое, проспиртованное дыхание на губах и ухе. А следом и произнесённые мужчиной грубые, обидные слова. Вздрогнув, она убрала руку от лица и вышла из ванной. Её съемная однокомнатная квартира была не то чтобы небольшой, скорее маленькой. Единственная комната играла сразу несколько ролей, будучи и кухней — обеденная зона отделялась от остального пространства длинной деревянной столешницей — и гостиной, и даже спальней, когда в мгновение ока мягкий велюровый диван легко трансформировался в просторное спальное место. Квартира была бюджетной, а после нехитрых манипуляций куноичи с оформлением интерьера, стала ещё и уютной: телевизор, настенные часы, круглый красный ковёр с длинным ворсом, пара горшков с цветами и вауля — серое помещение приобретает вполне приятный глазу вид. Сакура вошла в комнату и ничком свалилась на диван. Она подумала, что с удовольствием выпила бы сейчас кружку горячего, ароматного чая, того, что Ино недавно привезла ей из Кумо, но сил встать уже не было, да и плюшевая обивка была такой приятной и расслабляющей. Однако медик всё же заставила себя протянуть к ноге руку, чтобы, открыв пристёгнутую к бедру сумку, нащупать в ней маленькую, но несомненно ценную вещицу. Погладив пальцами потертую обложку книги, Сакура сжала Ича-Ича в руках и, самодовольно улыбнулась, прижав забытое бывшим сенсеем в мужском туалете «сокровище» к груди, медленно отплывая сознанием в долгожданный сон. Всё-таки она однозначно заслужила отдых.