A Whore for Daddy

Утро не всегда выдается таким хорошим. Не каждый день тебя будят запахом только что заваренного кофе и влажным поцелуем в лоб – а Тэхена, так и подавно. Чонгук топчется у кровати, будто его привязали на цепь где-то у деревянной кроватной ножки, пока обладатель красных волос изо всех сил старается подняться с подушки, одурманенный ароматом и смущенный ощущением влажности на лбу. – Давно пришел? – сонный и по-утреннему хрипящий голос кажется Чону настолько милым, что он не в силах сдерживать улыбку. Ставит кружку с горячим напитком на прикроватную тумбу, а сам присаживается на край кровати, запуская руку в чужие волосы. – Где-то час назад, – смотрит на опухшее ото сна личико, а про себя думает, что его брат невероятно, и даже больше, красив. – А ты, хен, разве не должен быть на работе? Времени уже...ты, вероятно, очень опаздываешь. – Были кое-какие дела рано утром. Часов в пять, может, в шесть, – красноволосый нежится под одеялом, изредка бросая взгляд на обеспокоенного заявлением о «кое-каких делах» Гуки, – поэтому решил, что могу прийти на работу позже. А, может, вовсе не идти. Чонгук злится от такого отношения к работе, но ничего не говорит – это, во-первых, ничего не изменит, во-вторых, у Тэхена и своя голова на плечах есть, пусть и на таких безответственных, а в-третьих, Гук и сам прекрасно понимает, о каких делах речь. – Чимин? – в ответ кивок и обеспокоенный взгляд куда-то в сторону окна. – У них совсем все плохо? Чонгук не глупый и совершенно точно знает, что ответа, вроде «нормально» или «сойдет» ему не услышать, но все равно таит надежду где-то внутри, потому что любит и этого невоспитанного хена Мин Юнги, и этого наивного ребенка Пак Чимина. Да и он, в какой-то степени, перед ним виноват. – Мини собрал вещи и ушел. Делай выводы сам, мне от этого тоже как-то…не очень. Тэхен с трудом садится, виснет на Чонгуке сзади и кладет голову ему на плечо. – И где сейчас Чим? Чон не перестает гипнотизировать взглядом стоящую напротив кровати тумбу с небольшим цветком, а Ким как-то совсем неестественно улыбается: – Меня больше волнует, где сейчас Юнги. – Хен… – в ответ ленивое кимово «мм» и поворот головы в ожидании дальнейших слов. – Покатаемся? Тэхен бухается на кровать и удивленно смотрит: – Сейчас что ли? Чонгук встает, открывает комод и достает из верхнего ящика тэхеновы джинсы и мастерку. – Потом будет некогда. Чимин заваривает кофе – он важен, когда не хватает энергии после бессонной ночи. Медленно размешивает кипяток, в котором тают два кусочка растворимого сахара, переводит взгляд на мобильный, лежащий на том же столе, и вспоминает слова Тэхена о том, что в нем сохранены все важные номера. Кофе заварен, поэтому Чим спокойно раздвигает шторы, запуская свет с улицы – не яркий, потому что пасмурно, но и не в темноте. Садится на старенький диван, в некоторых местах уже продавленный, и невольно вспоминает о диване Юнги – мягком, да и вообще полюбившемся. Улыбка уголками губ и нервный стук пальцами по подлокотнику – Чимину тяжело думать даже о таких вещах. Аромат кофе напоминает об остывающем напитке, поэтому Пак начинает пить его, чуть швыркая – горячий. Телефон на столе с характерным звуком вибрирует, оповещая о пришедшем сообщении. Чимин отставляет чашку, берет телефон и читает весточку от неопределенного номера: «Как ты? Поспал? Мы с Гук~и очень переживаем…Не волнуйся о ключах, пользуйся ими сколько нужно – квартира полностью в твоем распоряжении. И…извини за диван, на нем, вероятно, очень неудобно. ТэТэ.» Чимин совершенно точно понял бы, кто это написал и без всяких подписей. Желания отвечать на все эти вопросы особо не возникает, но он все равно печатает ответ – медленно правда, потому что клавиатура от той, что была на его телефоне, отличается сильно, да и этот одолженный на время мобильник Тэ неудобно держать в руках – большой слишком. Отбив что-то вроде «все в порядке, не волнуйтесь, спасибо», Чим листает в меню сотового иконки, добираясь до изображения человечка с подписью «контакты». И как оказывается, важные номера – это «дом», «малой», «агентство» и «Юнги». Это в принципе все номера, сохраненные в этом коротком, но таком значимом, по мнению Тэхена, списке. – Важные номера, да? – невольно гладит по имени Мина пальцем, пробегая глазами по знакомому номеру, который Чим уже давно выучил наизусть, не специально, конечно, просто для него такие мелочи – это важно. За окном начинается дождь, что Пак находит символичным – подходит, опирается локтями на подоконник и смотрит, как капли отскакивают от оконной рамы. «Юнги дождь не любит» – проносится в голове, пока Чимин достает из кармана джинс небольшой конверт и улыбается, думая о том, что ему следует делать дальше. – Я люблю тебя, хен. – Да знаю я, хватит это каждый день говорить, – Тэхен бубнит это себе под нос. – Но тебе ведь приятно, разве нет? Чонгук отстегивает ремень безопасности и двигается к чужому сидению, кладя руку на чужое колено. – Разве нет. Я за рулем вообще-то, будь добр, не отвлекай меня, если хочешь любоваться мной в дальнейшем в добром здравии. И пристегнись. Чон громко цокает, с силой давит на колено сидящего рядом парня и ведет рукой выше, останавливая ее на ляжке. – Хватит относиться ко мне как к ребенку. Останови. Тэхен громко вздыхает, оглядывается на пейзаж вдоль дороги и замечает сворот напротив какого-то кафе. Посреди трассы останавливаться не лучшая идея, а там вполне сойдет. – Только не надо вести себя как Юнги и заводиться от простого замечания, Гук~и, – оказавшись на нужном месте, Тэ останавливается, глушит двигатель машины и отстегивает ремень безопасности. – как он там, интересно? Наверное, как всегда… – Хватит. – Чонгук выходит из машины, заставляя своего собеседника пребывать в состоянии абсолютного непонимания, обходит автомобиль и оказывается со стороны водителя. – Выходи. – открывает дверцу и ждет, пока красноволосый окажется рядом. – Может, мне еще что-то сделать? Не желаешь? – Тэхен язвит, потому что совершенно не понимает причины такого поведения со стороны брата. Чонгук, не обращая внимания на колкие фразы, быстро тянет парня за руку, открывает дверцу со стороны заднего сидения и толкает Тэ на него, заставляя удариться головой о край дверцы из-за неожиданности и неспособности вовремя пригнуться. – Твою мать, ты чего творишь? Совсем умом тронулся? Гук садится рядом, хлопая дверцей. – Хватит, хен. Хватит постоянно говорить об их отношениях, подумай о нас. Подумай о том, что мы тоже можем быть счастливы. – Ты же сам утром переживал за них, что поменялось с того момента, что ты рассуждаешь как эгоист? Чонгук неуверенно кладет свою руку на щеку брата, водит по нежной коже и шепотом говорит: – Просто мы ничем не можем помочь, как бы не беспокоились. Что с того, что мы будем все время думать о них, спрашивать себя о том, где они и с кем? Это ничего не изменит. Единственные люди, способные разобраться в своих чувствах и решениях – это они сами. И больше никто. Поэтому не думай о чужом счастье, пока не построил свое. И пусть это звучит, как слова жадного ребенка, пусть напоминает тебе рассуждения эгоиста. Но я хочу быть счастлив здесь и сейчас. С тобой, хен. Тэ громко сглатывает, потому что Чонгук обычно не говорит настолько прямо о чем-то, тем более о подобных вещах. В глазах вдруг возникает совершенно новый образ брата – широкоплечего и какого-то совсем взрослого. Не то, чтобы Тэхен не замечал этого раньше, просто для него брат оставался тем же Гук~и из детства, которому нужна опека, забота и теплые родительские чувства старшего. Но теперь он все понимает по-новому. И совершенно точно понимает, что их робкие поцелуи и объятия – не совсем то, что нужно Чонгуку. И теперь он это видит и, конечно, думает про себя о том, что чтобы двигаться дальше – нужно многое поменять. – Слишком долго мы с тобой не тем занимались, да? – Тэ улыбается, видя, как дрожат чужие ресницы от появившегося страха непринятия такого Гука, позволяющего себе быть чуть-чуть эгоистом. – И не с теми. Чонгук двигается ближе, усаживается на колени брата, немного наклоняя голову из-за нежелания удариться ей о крышу машины. Тэхен запускает руки под чонову футболку, проводя пальцами по лопаткам и продолжая улыбаться. С губ как-бы вскользь срывается «ты невероятно вкусно пахнешь, хен», и Гук уже лежит на сидениях, аккуратно уложенный туда сильными руками старшего брата. Красноволосый нависает сверху, расстегивает чужой ремень на джинсах и отправляет его резким движением куда-то в сторону передних сидений. Дальше вслед за ремнем летит красивая бежевая футболка Чона, зацепившаяся в дальнейшем за подголовник одного из сидений. Тэхен тяжело дышит и старается контролировать свои движения, пока Чонгук медленно, но верно поворачивает сложившуюся ситуацию в свою пользу, расправляясь с собственными джинсами и скидывая их куда-то к остальным вещам. – Гук~и, ты же понимаешь, что сейчас произойдет? Если хочешь, – Тэ смотрит на обнаженное тело брата и громко сглатывает, – то давай подождем немного и продолжим, когда вернемся домой? Такое развитие событий в планы уже все продумавшего заранее шатена не входит совсем – он по-детски дует губы и хмурит брови, а потом привстает, заставляя Тэхена выпрямиться. – Я прекрасно понимаю, что будет дальше. Мне кажется, что это ты не понимаешь. Я устал ждать. Чонгук толкает брата от себя, заставляя его опереться спиной о дверцу – хочешь, не хочешь, а в машине особо не разгуляешься из-за недостатка места. Шатен кардинально меняет происходящее, становясь на место, которое пару секунд назад занимал Тэхен. Он легонько притягивает красноволосого за ноги, а когда лицо того оказывается на уровне с его, чмокает в уголок губ. – Поиграем по моим правилам, м? Тэхен бы рад что-либо ответить, да Чонгук напористо стягивает с партнера джинсы, не позволяя тому осознать, что именно происходит сейчас. Дальше в ход идут поцелуи – не такие, какими обычно Гук одаривает старшего, а совершенно новые – страстные и резкие, будто Тэ исчезнет вот-вот и у Чона есть всего пара секунд до этого момента. Нежность меняется на слепую и бушующую в теле страсть, заполняя сознание Гука и выливаясь в покусывание чужих губ. Руки шатена давно хозяйничают под футболкой брата, лаская его соски – твердые от возбуждения. Тэхен стонет, потому что все прикосновения к его телу отдаются жаром во всем его организме, и кажется, что он вовсе горит. Мысли о том, что он, Ким Тэхен, должен был быть по другую сторону всего происходящего отходят на задний план, потому что его теперешняя роль оказывается приятной до дрожи в ногах и холодка по спине. – Я хочу тебя прямо сейчас. Расслабься, хорошо? – Гук наклоняется к чужому члену и обхватывает ртом головку, водя по ней язычком из стороны в сторону, чувствуя солоноватый вкус природной смазки, выделившейся от возбуждения. Тэхен стонет и ему кажется, что он вот-вот закричит, но только глотает ртом воздух, которого катастрофически сейчас мало. Чонгук перестает массировать соски брата, подводит освободившиеся руки к смуглой тэхеновой попке и сразу вставляет палец, заставляя того от неприятных ощущений издать звук, напоминающий шипение. Это возбуждает Гука еще сильнее, поэтому он не позволяет красноволосому привыкнуть, вводит второй палец и двигает двумя внутри. Член Тэ на такие новые ощущения реагирует тоже – вздрагивает в теплом рту шатена, упираясь головкой в зубы. Чонгук отрывается от своего занятия, целует брата в ягодицу, и не переставая двигать пальчиками внутри, обхватывает член старшего, массируя головку большим пальцем. – Аах, Гук~и… – Тэхен извивается, прикусывает губы и громко стонет, пока умелые руки Чонгука доставляют ему удовольствие. – Что, уже не терпится? – Ким этот вопрос игнорирует, поэтому Чон действует по правилу «молчание – знак согласия» и подносит член к попке Тэ, останавливая его прямо у ануса и закидывая ноги брата себе на плечи – в машине эта поза одна из самых удачных, а сильного неудобства Чонгуку не хочется. – Не могу заставлять тебя ждать. – С…той! – слог «той» произносится красноволосым в крике, потому что Гук вводит головку, вызывая странные и даже болезненные ощущения у Тэхена. – Больно. – Потерпи немного, хорошо? – Чонгук видит, как от боли брат жмурится, но остановиться уже не может, поэтому входит до основания, рвано выдыхая, когда его бедра оказываются плотно прижатыми к тэхеновой заднице. – Ты привыкнешь… черт…узкий. Попробуй расслабиться, хорошо? Ты очень сжимаешь меня, трудно будет двигаться. Чон обхватывает рукой кимов член и начинает двигать ей, тем самым помогая Тэхену расслабиться и даже открыть глаза. – Вот так, молодец, хен, – Гук начинает двигаться, и у него, кажется, рвет крышу от таких ощущений, от такой обстановки и от мыслей о том, с кем он сейчас находится, – посмотри на меня. Ким неуверенно смотрит в глаза брата, краснеет и снова отводит взгляд, потому что, черт возьми, этот самый брат и довел его до такого состояния, в котором трудно даже выдавить из себя хоть слово. Между тем Чонгук ни на секунду не останавливается, продолжает двигать и рукой на члене Тэ, и бедрами, проникая глубже с каждым ударом о упругие ягодицы. Сверху Гуку открывается невероятный вид – он видит все в мельчайших подробностях, поэтому возбуждение будто захлестывает его с головой, заставляя ускорять темп. – Я сейчас… – светлая жидкость пачкает футболку Тэхена, а также пальцы Чонгука, пока сам красноволосый дрожит и не может сдерживать крики удовольствия. Да такого удовольствия, которого он никогда не достигал раньше. Чон, видя всю эту картину, кончает следом, заполняя Тэ своей спермой и ложась на него сверху, сразу устраиваясь у чужой шеи. – Я люблю тебя. Чонгук чмокает брата в щеку, виновато жмется к его груди и шепчет «извини, что не смог сдержаться» жалобным голосом, на что Тэхен улыбается, понимая, какой же все-таки Гук ребенок, пусть и такой большой. – Да знаю я, – большой ладонью ерошит каштановые волосы, чмокает в лоб, как бы отвечая, что вовсе он не злится, а затем крепко обнимает младшего, вдыхая запах его шампуня. – Есть кое-что, чего ты не знаешь. Тэхен удивленно смотрит на коричневую макушку и спрашивает: – И чего? Чонгук лыбится во все свои тридцать два, приближается к кимову ушку и шепчет: – У меня член больше. Ким, краснея, дает брату нехилый такой подзатыльник, пока он звонко смеется под ухо. – Да правда же! Прилично так больше. – Заткнись. Или пешком домой пойдешь. Шатен, будто по команде, привстает и наклоняет голову к Тэ: – Прости. Красноволосый улыбается, потому что знает, что они оба отныне, действительно, счастливы. И могут двигаться вперед. Юнги сидит у окна на кухне и тушит окурок о внешнюю сторону подоконника, следя за бродячим котенком белого цвета под лавочкой у подъезда. Не то, чтобы он любил котов или других животных, просто у этого малыша, кажется, нет друзей – другие котята играют вместе с соседскими детьми, кажется даже, что они счастливы, пока одному из них одиноко и, будто совсем нет места рядом. Мин вздыхает и идет на улицу – жалко. Просто этот малыш напоминает ему одинокого и никому не нужного Чимина, которого он встретил какое-то время назад. Забрать котенка труда не составляет – он совсем не сопротивляется и даже не пищит, просто в отчаянии сидит на руках Юнги и смотрит по сторонам, будто изучает новые подъездные стены. В кармане вибрирует телефон, поэтому по приходу домой брюнет вместе со своим новым сожителем садится на диван, оставляет его там, чтобы все осмотрел, а сам идет за молоком к холодильнику, по пути открывая сообщение, пришедшее со старого тэхенового номера, который Мин давно хотел удалить, но никак не доходили руки. «Надеюсь, что ты не забываешь кушать. На улице похолодало, поэтому, пожалуйста, одевайся тепло. Не пей много кофе или чего покрепче. Не кури на кухне, чтобы соседи не ругались на резкий запах и купи новую пепельницу, если не собираешься чинить старую. Только не туши окурки о подоконник, это смотрится отвратительно – потом все в черных пятнах. И хорошо отдыхай. Я правда не собирался тебе писать, но ты же там, наверное, совсем раскис. Чимин.» У Юнги руки трясутся от этого имени в конце сообщения, он готов написать огромное письмо о том, что он, действительно, ничего не ел с ухода Пака, что не спал всю ночь и не смог нормально работать, что скучает и очень сожалеет и все прочее, но он настолько счастлив уже от одной мысли, что его Чимин думает о нем ничуть не меньше, что, кажется, готов закричать об этом. И ему сразу становится ясно – у них с Чимином особая связь. И самое главное – ему ясно, что он любит. Не также, как раньше, а еще сильней. «Я завел котенка. Хочешь посмотреть?» «Хочу» И Юнги не может сдержать улыбку.