***
Совсем ненадолго выпасть из размеренной жизни очень похоже на рождение и взросление. После долгого отсутствия дома, ты начинаешь смотреть на мир совсем наивным взглядом, пытаясь уловить изменения, произошедшие во время твоего исчезновения. Даже если не изменилось ничего, окружающий мир будет казаться тебе неизведанным, совершенно новым, а люди до дрожи в коленях незнакомыми. Наверное, всё потому что твои впечатления, выводы и сформировавшиеся взгляды, притупившись, спрятались глубоко в сознание, давая возможность иными глазами посмотреть на собственную жизнь, родных, знакомых. Трезвый взор, новые ощущения, накатившее безразличие и напускное спокойствие. Пробыв в коме всего три дня, Валери ощутила отрешенность от мира и невероятную усталость. Первые два дня было трудно. Приходилось делать стискивая зубы упражнения, чтобы разработать мышцы, невозможно было вставать с кровати и что-либо делать, поэтому все действия девушки ограничивались сном и приемом пищи, и заботой Миндже. Стены были все те же больничные. От их унылого вида хотелось выть от тоски. Ни под какими уговорами врач не согласился выпустить Тё раньше, чем через две недели, более того он настоятельно рекомендовал постельный режим и хорошее питание. А Миндже, в свою очередь, обещала проследить за тем, чтобы пациентка ни в коем случае не отлынивала от выполнения указаний лечащего врача. И сдержала свое слово, не сводя своего орлиного взора с больной ни на минуту. Каждый день приезжал Минхёк. Иногда по несколько раз. Прогуливал уроки и срывался к сестре, чтобы узнать как дела, поделиться небольшими успехами и привезти нужные Валери вещи. Но что было особенно интересно — приезжал не только братик. Чонгук не был обязан приезжать, но, тем не менее, каждый день в странной шапочке и идеально выглаженных рубашках и брюках или джинсах ровно в одиннадцати он переступал порог её комнатки. Долго не задерживался и довольно быстро уезжал, поинтересовавшись о её самочувствие, оставив на тумбочке большой пакет продуктов, сладости, корзинку фруктов. У них не было особых тем для разговоров. Валери спрашивала об успехах Минхека и часто благодарила Чонгука за помощь. Он же в ответ делал вид, что не слышит последнее, и, усмехаясь, желал выздоровления. Лишь раз в пятницу вечером Чонгук, наконец, выдал своё любопытство: — Не расскажешь, за что они на тебя наехали? Столько всего Чон не знал, но хотел узнать. После последних событий Чонгук готов был ждать. Если раньше ему просто было важно удовлетворить любопытство, то теперь ему необходимо было еще и разобраться. Задавая вопросы, он не сильно надеялся на откровенность или внятный ответ, однако получил намного больше — надежду. — Дай мне немного времени, — Тё пожала плечами, находя в выражение напротив понимание и согласие. У них не было особых тем для разговоров. Но их становилось больше, каждый раз как приезжал Чон. Они не раскрывали биографий, не задавали вопросов, касательно жизни и учебы. Фильмы, книги, музыка, живопись, — вопросы, в которых Тё разбиралась по чуть-чуть, — становились для них мостом. Пустые, не приводящие к чему-либо разговоры. Вечером в воскресенье они просидели вчетвером (вместе с Миндже) в палате больше двух часов, играя в покер на конфеты. Они безбожно нарушали устав больницы, но каким-то чудом Валери оказалась единственной больной в палате. Не изменилось ничего за время отсутствия девушки. Правда. Но Чонгук заслужил иной взгляд, оттаявший, благодарный, дружеский (?). Но и на чемпионе подпольных боев гости не закончились. Приезжал неприятный, проницательный следователь До Джунг. Заранее обговоренные подробности Валери преподнесла блестяще, но легкая ухмылка с лица легавого не слезала, что сильно раздражало. Из маленькой беседы Тё поняла, что в жизни бойцов наступают весьма не спокойные времена. Полицейские редко лезли в жизнь криминальных шишек, которые подстраивали под себя ночной город. Им было страшно идти против тех, кто обладал большей властью и авторитетом. Закон чтили те, кто не мог его безнаказанно обойти. Из-за небольшого отсутствия Валери знала, что ей придется разбираться с кучей всяких дурацких проблем. Но это не было чем-то новым в её жизни. Она пропустила свои смены на нескольких работах, и ей было срочно необходимо связаться с начальником и начальницами, чтобы объясниться и постараться не потерять последние места заработка. И те, из-за кого она попала на больничную койку, тоже ждали своей очереди в списке неразрешенных вопросов. Но стоял другой более существенный вопрос, который требовал решения. Именно поэтому в воскресенье, спустя неделю, она напечатала коротенькое сообщение, в котором крепко сплелись её надежда и доверие: «Нужна твоя помощь».***
Чонгук продолжал выигрывать бои, стремительно поднимаясь по турнирной таблице, и при этом успешно справлялся с делами зала, пока отсутствовал старик, снова скинувший на него все заботы. Он часто отлучается, не выходя на связь месяцами, и по приезду редко рассказывает о своих путешествиях. Чонгук не настаивает, наверное, потому что доверяет тому, что проворачивает его тренер и верит, что однажды он сам все поведает. Со стариком у них теплые отношения, несмотря на то, что они вроде чужие люди. Какой вес имеет кровь, родство, когда абсолютно чужой человек, понимающий тебя и разделяющий твои взгляды, способен стать тебе намного ближе биологического отца? Одна кровь — чепуха полнейшая. Если люди в друг друге не заинтересованы, то никакая родственная линия не сделает их близкими. Отменив дополнительную тренировку Минхека в воскресенье, вечером Чонгук отправился на день рождение к Тэилю, который и так затянул с празднованием. Чон, предупредив заранее, приехал с небольшим опозданием. Боец жил в спокойном спальном районе в сравнительно большой квартирке. Когда Чонгук только приехал вместе с арабом в Сеул с мыслью, что нашел ученика, вопрос о проживании последнего встал ребром. Тэилю негде было жить, у него не было денег на гостиницу, что уж говорить о квартире. Чонгук купил ему документы и квартиру. Араба это волновало, он не желал оставаться перед почти незнакомым человеком в долгу, не знал, как сможет вернуть деньги и простой душой и помыслами, так Чону и сказал. Тэиль уже был готов от всего отказаться, но Чонгук обещал, что тот сможет все вернуть, если станет тренироваться. В Арабских Эмиратах Тэиль был готов честно биться, но уже через месяц упорной борьбы в зале в Сеуле, всем стало понятно, что араб не сможет стоять на ринге, просто потому что не хотел. Выросший в насилии, в этом постоянном адреналине, страхе, в этой борьбе наяву, он больше не желал бороться и тем более незаконно зарабатывать на жизнь. Чонгук, осознав всю плачевность ситуации, честно ответил, что за все подаренное Тэиль не должен денег. Тогда еще мальчишка, Тэиль, не знал, как благодарить Чона, и дал слово вернуть всё однажды. Тэиль принципиально не выходил на ринг Зари, учился заочно и работал в какой-то компании, быстро взбираясь по карьерной лестнице. И честно Чонгук плохо помнил, кем именно. Тэиль не бежал за легкими, грязными деньгами, если так можно было назвать заработок бойцов. Бедняки, поднявшиеся с низов, знают ценность денег лучше других и при этом не стремятся получить больше, довольствуясь тем, что у них есть. Умение радоваться тому, что уже нажито ведь особый дар, который дан лишь единицам. Этот парень был одним из немногих кто, получив то, что просил, не ринулся в бой за другим. Тэиль просил шанса на равную жизнь и, приобретя её, жил. И как кажется Чону, жил счастливо. — Я уж подумал, что ты не придешь, — схватившись за протянутую ладонь, засиял улыбкой Тэиль, и принял протянутый подарок в маленькой бархатной коробке десять на десять. — Проходи в гостиную, все наши уже собрались. Квартира была хорошо обустроена для человека, который жил один. Не было лишних предметов, а обставлено все было недорого, но со вкусом. Чонгук был здесь не впервые, и с последнего его посещения мало что изменилось. Стабильность — было одним из самых лучших качеств Тэиля. Все тот же черный полукруглый кожаный диван с белоснежными и красными подушками вокруг небольшого темного с красной отделкой столика, на котором сейчас покоился в завесе светло сизого дыма угольно-золотистый кальян. В противоположном углу окруженный стульями находился деревянный стол, на котором была еда и много, неприлично много алкогольных напитков в разных бутылках: круглых, овальных, прямоугольных, зауженных к низу, к верху. Виски, шампанское, вино, ром, джин, ликер, пиво, саке, мартини, абсент. Чонгук позволил себе усмехнуться, вечер обещал быть насыщенным. Было жарковато, потому что на «домашней вечеринке» оказалось непозволительно много народу. Тэиль начал знакомить Чона с коллегами по работе и знакомыми с универа. — Это Дженни, мы вместе работаем. Перед Чоном предстала невысокая девушка с рыжими волосами, собранными в высокий хвост, в черном платье с потрясающим вырезом на груди. — У, мне вдруг захотелось устроиться к вам на работу, — обольстительно улыбнулся девушке боец, — Чонгук. В гостиной действительно большинство были те, кого Чон хорошо знал, но от его взгляда повеяло холодом, как только он наткнулся на человека, с которым был знаком, но которого точно не ожидал увидеть здесь. — Давно не виделись, чемпион, — нахальная ухмылка и расслабленная поза сразу же бросились в глаза, как и в первую встречу. Но взгляд был таким же острым, как и у него. Красноволосый боец, который имел наглость заявиться в зал и провоцировать его на драку, беспечно разглагольствовал с остальными ребятами. Чонгук заметно напрягся, оглядываясь на Тэиля в поисках объяснений сложившейся ситуации. — Чонгук, познакомься мой давний друг — Чимин, — обратился араб к Чону и сразу же взглянул на Пака, — Джуро, Чонгук мой хороший друг. Я понимаю, что ваше первое знакомство было не столь приятным. Но оставим сегодня в честь меня, — усмехнулся Тэиль, — разлады Зари и боев за пределами этой квартиры. Просто отдохнём. Оба парня лишь хмыкнули на просьбу Тэиля. — Не скажу, что рад знакомству, — парировал Чон, мимоходом здороваясь с остальными. — Взаимно, — оскалился Чимин. Именинник, горестно вздохнув и закатив глаза, скрестил руки на груди. Чонгуку теперь уже не докажешь, что Пак неплохой парень. Ведь то воспоминание о знакомстве не стереть. Первое впечатление, в котором Чимин нарочно выставил себя дебоширом, будет поднимать в Чоне лишь волну вражды и неприязни. А ненависть со стороны Чимина кажется лишь к делу, представителем которого, к несчастью Тэиля, является Чонгук. Пока каждый из них не проверит друг друга на прочность, о примирении не могло идти и речи. — Мы уже разогнались, давай догоняй, — указал Тэиль, у которого уже поблескивали глаза из-за бежавших по венам крепких напитков, на алкогольные стопки. Чонгук не стал возражать, решив оставить Чимина и присоединиться к тем, кто оккупировал территорию возле стола. Разговор с компанией склеился быстро, а после рюмочки коньяка, речь из уст была уже просто пением птиц. — Тэиль замечательный парень. Большой добряк, — с легкой иронией заметил парень по имени Дио, приобнимая свою курносую спутницу. — Жаль лишь, что добро нынче мало ценится. — Ты, правда, так думаешь? — улыбнулась Дженни, заинтересовавшись разговором. — Конечно, добро замечают редко и, даже заметив, принимают как нечто должное, будто по отношению к его царской персоне по-другому отнестись было и нельзя. Тогда как зло запоминают очень даже хорошо. — И что же теперь? Перестать делать что-то хорошее, и всем стать антагонистами? — непонимающе надулась она. — Наоборот, дарить еще больше добра, но выбирать тех, кто действительно этого заслуживает, — не остался равнодушным Чонгук, легко вклиниваясь в общий разговор, и смотря на девушку с долей жалости. — Ведь его оттого и перестали замечать, что чаще всего любое благое дело скрывает за собой цель получить какую-то выгоду в ответ или же чистое вранье и лицемерие. На этом моменте Чонгук позволил себе усмехнуться. Ведь именно так он поступил в некоторой мере с Минхёком. — Как же тогда определить, кто заслуживает, а кто нет? — обратилась Дженни к Чону, стрельнув глазками. — Кто дарит добро сам, тот и заслуживает его в ответ, — улыбнулся Чонгук, окончательно покоряя даму напротив и поднимая свой стакан с коньяком, громко проговорил, — за добряка — Тэиля. Чуть позже рядом с Чонгуком нарисовалась Наён. Немного расхмелевший Чон несказанно обрадовался. Если раскрепощенный, сногшибательный, сексуальный вид Дженни разжигал желание, то вид Мин, что странно, вызвал какой-то поток необъяснимой теплоты в груди. Рыжая девушка выглядела ни чем не хуже Наён. Но почему-то вид брюнетки был роднее, желаннее, с её появлением перед глазами всплыли их посиделки и недавний поход в кино. Хорошая внешность — неплохая альтернатива, когда нет того, кто в ваших глазах прекрасен, как душою, так и телом. Однако если такой человек появится, любая звезда покажется вам тусклым дотлевающим огоньком. Свободный белый топ играючи развевался от каждого невесомого потока ветерка, а свободная длинная юбка цвета терпкого вина придавало Наён особую долю очарования. А её роскошные, чуть волнистые волосы были похоже на шёлк, к которому хотелось прикоснуться. — Вырвалась из кучи поклонников к тебе, — в своей горделивой манере поведала брюнетка, взмахнув волосами и посмотрев на сидящего Чона сверху вниз. — Чем же я заслужил такой подарок? — заулыбался Чонгук, поглядывая из-под челки на Наён и наливая в её опустевший бокал искрящегося шампанского. — В причинах своего счастья не копаются, — фыркнула девушка, отпив немного жидкости, загадочно добавила, — иначе оно может ускользнуть. — Или его могут украсть, — выразительно взглянул в сторону поглядывающих на Мин парней Чонгук. — Впрочем, не думаю, что я настолько глуп, чтобы упустить собственное счастье, — еще одна усмешка слетела с губ. — Не в глупости дело, — усмехнулась Наён, присаживаясь за соседний стул, — просто не все сразу понимают, в чем или в ком состоит их счастье. — Тут ты права, — честно признался, что его поймали, Чонгук. Веселье было в самом разгаре, потому что один парень уже лез на стол потанцевать, что позабавило Чона. — Но ты не переживай, — заулыбалась кокетлива Мин, чуть наклонившись ближе так, что волосы соскользнули вперед как мягкая ткань с плеча, — я помогу тебе разобраться. Чонгук мягко улыбнулся в ответ, ловя взгляд зеленых глаз. Ведь как бы он сам хотел, чтобы все было так просто. У него вроде есть все: деньги, родные, любимое дело, есть, где жить. Есть всё из материального, в чем, по мнению окружающих, состоит настоящее счастье. И да, если уверенность в завтрашнем дне, которую приносят деньги, любимое дело, жилье (хотя и это непостоянно) оно и есть, тогда — он счастлив. Но все равно ощущает душевный голод. Словно мало всего этого материального, словно он бесконечно будет пытаться поймать что-то иное. Наверное, правда, в том, что вся наша жизнь — стремление, погоня за чем-то эфемерным в надежде на лучшее. И никому не приходит в голову, что самое что ни на есть лучшее — наше настоящее, потому что его мы ощущаем, потому что оно осязаемо и достижимо. Невозможное! Вот что привлекает людей. Все верят вершина горы — их цель, достигнув которой они обретут счастье, но, взобравшись на неё, перед ними открывается новый вид и заснеженные скалы, что тянутся еще выше, к самым облакам... И мы думаем: «Раз не эта вершина, то следующая обязательно принесет долгожданное». Беда лишь в том, что так и замыкается круг; крах «невозможного» или вечные слезы в честь недостигнутых высот. Если мы не научимся ценить сегодня, относиться к тому, что имеем, как к самому невероятному подарку в нашей жизни, то никогда счастливыми не будем. — Чонгук… — А? Да, Наён? — выныривает он из омута, и внезапно устало потирает лицо ладонью. — Тебе звонят, — хмурится девушка, кивком указывая на айфон, лежащий на столе. «Минхёк» — большими огромными буквами и трезвонящими сигналами в голове. Чонгук сразу же вскочил, принимая звонок и скрываясь между кухней и гостиной в прихожей, чтобы лучше слышать. Он оставил Наён одну, но спустя несколько секунд возле нее на стул, на котором совсем недавно сидел Чон, плюхнулся красноволосый парень, новичок Зари. Видела Мин его бой, действительно впечатляет. — Не думаю, что такой девушке стоит уделять внимание парню, который готов по зову другой сбежать, — во все тридцать два зуба просиял парень, масляным взглядом осматривая собеседницу. Красивая. — С каких пор Минхёк — это женское имя? — злобно засмеялась Наён, не воспринимая подошедшего всерьез, но прекрасное понимая, что его слова — истина. Ведь за именем этого мальчишки стоит она, его сестра — загадка Сфинкса. Но этому ловеласу подобное знать было неоткуда, просто посчастливилось попасть пальцем в небо. — Не столь важно. Если он сбегает, то может быть ну его, а? — подмигивает парень, резко наклоняясь вперед к Мин, в надежде смутить. — Как тебя зовут, красавица? — обводит острые скулы взором, встречая поразительную стойкость. — Наён, — чеканит брюнетка, не отодвигаясь ни на миллиметр, разглядывая бойца и славливая горячее дыхание на щеке. — И я уделяю внимание только лучшим. — Тебе повезло, ведь следующий чемпион это я. Джуро, — просиял парнишка. ...Находясь подальше от какофонии звуков, Чонгук сразу же прислонился головой к стене. Коньяк на пустой желудок ударил в голову и быстро расшатал. — Да, я слушаю, — очень громко. — Чонгук? Привет, прости, что звоню так поздно, — тихо говорит мальчишка, но нервозность в его словах ощущается явно, — не отвлекаю? — Нет, я не занят, — врёт Чонгук и вслушивается. — Прекрасно. Тогда…помоги мне. Валери пропала.