***
С высоты, где бесновалась молодежь под ритмичные четкие, набатом бьющие по ушам басы, Чонгук, переодевшись в спортивную форму и большую безразмерную толстовку, стоя на балконе, наблюдал за жизнью Зари, сегодня заигравшей с удвоенной силой и пугающей своим беспределом. Он словно не замечал шума вокруг, не улавливал ритм, исходящий из музыкальных колонок и разносящийся вокруг. Темным взгляд скользил по огромной толпе внизу, он внимательно рассматривал самых интересных зевак, выделяющихся среди остальной массы, пытаясь тем себя развлечь. Он думал о времени, которое потратил на то, чтобы вот так сейчас смотреть на других и чувствовать своей превосходство, не бояться подлости судьбы, держать эмоции, а значит и ситуацию под контролем. Жалеть Чонгук ни о чем не хотел, потому что рад был роскоши и размаху, с которым жил, но из года в год, сталкиваясь с одними и теми же бойцами, которых однажды он уже победил, Чон начинал чувствовать скуку. Он не был уверен точно, но, уже в который раз задумывался над тем, что ему не хватает в жизни разнообразия, не хватает адреналина, не хватает встряски, интриги, проверки на прочность? Кто знает? Уж если не он, то кто? Ведь ближе нас самих у нас нет никого. Мы контролируем мысли, мы отвечаем за свои слова, поступки, и знаем, когда лжем, когда нам хорошо, когда нам обидно и неприятно. Внизу толпились люди, в баре двое подвыпивших фанатов готовы были устроить драку, один даже успел занести кулак над лицом другого, но вовремя подоспевшие громилы из отряда охранников, скрутили каждого и поволокли кричащих и брыкающихся по полу в сторону. Это было не завлекающее совсем, Чон скучающе вздохнул и посмотрел на танцовщиц на ринге, они хотя бы были красивыми. С одной из них Чонгук вроде спал, но точно припомнить не мог, хотя особо и не пытался, сразу же махнув на это гиблое дело рукой. Дальше он оглядел покерный стол, где дымили сигарами серьезные дяди, не спускающие с крутящихся фишек жадных взглядов. Среди толстосумов Чон уловил два знакомых лица — Донхёна, угрожавшего Минхёку и его сестре, и Кан Чонжуна, мечтающего скинуть его с ринга. Почему же Чонгук деньги так сильно не ценит, как они? Ради них люди и вправду на всё готовы? Возможно, не ему судить, ведь он в них остро никогда не нуждался, даже когда жил с родителями у него было все необходимое. Но разве эти бизнесмены не богачи? У них же столько денег, что они уже, наверное, три колена наперед обеспечить могут. Так почему же им хочется больше? Почему не хватает человеку? Почему он не умеет вовремя сказать себе «хватит», вовремя остановиться и быть довольным и сытым тем, что он имеет. Может, многого человеку и не надо было бы, если он умел бы довольствоваться малым? Туманный расфокусированный взор Чонгука зацепился за розовые пряди, промелькнувшие в толпе, возле ринга, он, встряхнул головой, избавляясь от наваждения, сразу приосанился, пытаясь разглядеть лицо девушки. — А я тебя везде ищу! — воскликнули позади, отвлекая. Чонгук сразу же обернулся и мягкой улыбкой встретил Мирэ в серебряном платье на тонких лямках. Её блондинистые волосы были собраны гибким ободком, а на лице было минимум косметики и глазки поблескивали от выпитого шампанского. Пить она не умела совсем, поэтому Шин всегда следил за напитками в её руках. Видимо, в этот раз он не доглядел. Такой радушной и миленькой она встала рядом с Чонгуком, который вернулся к рассматриванию ринга, но былого розового цвета и след простыл. Он удрученно вздохнул. — Почему ты одна, где Шин? — Сцепился с Роем, который пытается доказать ему, что ты проиграешь только через его труп, — хмыкнула она, облизнув губы, покрытые блеском, — а Шин говорит, что в этом турнире тебе точно не быть чемпион. — Удивительно, что из них двоих мой друг — это Шин, — посмеялся Чонгук. — Эх, Чонгук, Чонгук, друг не тот, кто поощряет каждое твое действие, а тот, кто говорит правду в лицо, — пожала плечами Мирэ. Выпив, она становилась болтливой, и из образа легкой и шутливой блондинки преображалась в слишком задумчивую и прямолинейную дамочку. — Друзья должны, я думаю, верить в друг друга, — пожал плечами Чон и сказал, не предусматривая попытки обидеть брата с сестрой, — а Шин, кажется, особо никогда в меня не верил? — Вера и благоразумие не всегда идут рука об руку... А может он и не верит в тебя, и больше доверяет случаю? Кто его знает — это же Шин? Но, тем не мене, он каждый раз ставит на тебя, вопреки голосу рассудка. Вот это сила веры! Что толку, если говоришь о ней, убеждаешь в её наличие других, но на деле этого никак не подтверждаешь? Лучше сделать на деле, чем на словах, — проговорила девушка и, не сдержавшись, пошутила, — Шин готов лишиться денег во имя тебя, цени это! — Так говоришь, будто мой проигрыш дело решенное, — пробубнил парень, восприняв все слова Мирэ, как правду, — я не собираюсь отдавать титул Дохвану, можете не переживать. — А мы и не про него говорим. У этого петуха слишком большое самомнение для победы, — усмехнулась девушка, и у парня опасно сверкнули глаза, она, наклонившись к Чонгуку, полушепотом поведала, — мы про банду из США. Они, кажется, серьезные ребята. А их главный — псих, такую технику ты вряд ли когда-нибудь видел. Чонгук остался не впечатленным. Ожидал большего. Дружка Тэиля он вовсе не считал за противника. — Я не боюсь их. Если он и вправду сильнее меня и заслуживает титул, пусть отвоюет его, — спокойно ответил Чонгук, но в глазах его играли бесы, трепетно ожидающие своего часа. Отблеск софитов Зари игрался с его сережкой, которая ярко поблескивала, придавая обладателю черных глаз шарма. — А твоя уверенность тоже не стоит на месте, да? — улыбнулась она, странно покосившись на него. — Я свою уверенность подтверждаю, — в который раз заметил Чонгук, не выдержав новую порцию возмущения его самооценкой, — и не превращаю в пустое бахвальство и выпендреж. — Ах, Чонгук, — воскликнула воодушевленно Мирэ, не замечая его внутреннего накала. — Не будь ты дураком, я бы влюбилась, — и звонко расхохоталась, немного пошатнувшись, но своевременно ухватившись за перила балкона второго этажа. — Дааа, тебе уже хватит, — переменился Чон и посмеялся, хватая её за руку выше ладони, чтобы она ненароком не упала, — пойдем, найдем Шина, а то у меня скоро бой начнется. — Но задница у этого Джуро, что надо! — хихикнула Мирэ в кулачок, не слушая, что болтает парень. — Без подробностей, — брезгливо поморщился Чонгук и, попутно набирая сообщение брату блондинки, тащил её в сторону ресепшена приема ставок, где чуть позже и нашел Шина. Поздоровался с приятелем, вручил ему в руки уже повысившую градус в крови сестру, получил парочку пожеланий и, услышав прогудевший голос комментатора, оповещавший о начале боя через пять минут, двинулся за очередной победой в сторону раздевалок, где его ожидала Наён. Чонгук улыбнулся. — Как настрой, чемпион? — громко поинтересовалась девушка, прислонившаяся к стене, скрестив на груди руки. Она осмотрела Чонгука изучающим взором. — Боевой, — остановившись напротив ответил парень, ответно проскользнув по фигуре Мин. — Меня ждала? — не без самодовольства решил узнать Чон, ухмыляясь. Наён отступила от стены, подойдя ближе к Чонгуку и кокетливо хватая веревку от его капюшона. — Тебя, — выдохнула она, сделав голос потише, — хотела пожелать тебе удачи. — Сомневаешься во мне? — резко притянул девушку за талию. — Нисколько. Найдешь меня после? — Конечно, — не задумываясь ответил, потянувшись за поцелуем. Однако Наён извернулась, лукаво и заговорщически засияв. — Призы получают только после победы, — она засмеялась удивлению Чонгука, и отступила. — Не подкачай. Чонгук так кивнул, что сомнений в его триумфе не возникло. Неспешно переодеваясь, Чон концентрировал все мысли на основной задаче вечера. Страшно не было, все страхи уже давно отступили от сердца Чонгука под натиском привычки. Выход на площадку, где тебя мутозили в надежде, что ты не откроешь глаз, — смешно, — но не пугал ни капельки. Не имело значения, кто стоит в противоположном углу, кто выходит против него и какие цели он преследует. На ринге никогда не было и не будет места для реальной жизни, для проблем и мыслей больного воспалившегося мозга. Там существует только безымянный, лишенный лица противник, который стремится украсть твою жизнь в первом её понимании. За дверью поднялся вой, когда Чонгук уже вдевал шнурок второго кроссовка вдоль. Ничто не должно его подвести: ни голова, ни сердце.***
Когда на ринге первым появился блестяще сдерживающий маску безразличия чемпион, не вся часть обезумевших людей переметнулась для его поддержки, как обычно и случалось. Сегодня бой воспринимался всеми на равных, и фанаты, разделившись на два лагеря, скандировали противоположные имена. Посетители Зари, как всегда, не могли сдержать рвущиеся наружу инстинкты. Разномастный шум в ушах Чонгука сливался в один поток, как журчащий у склона водопад. Он непоколебимо стоял в своем углу, ожидая появления Дохвана. В этот раз он решил снять майку, которая обычно скрывала идеально выточенное рельефное тело, в этот раз он был сосредоточеннее, в этот раз он воспринимал противника серьезнее других и ощущал интерес. Дохван не заставил себя долго ждать и появился на ринге вышколенный с сияющим на губах оскалом вслед за чемпионом. Он покрасовался перед толпой, продемонстрировав игру мышц на могучем теле, дерзко взглянул на Чона, ожидая получить ответную реакцию с его стороны. — Готов распрощаться с титулом? — ухмыльнулся мужчина, перекрикивая толпу. Чонгук, не поддавшись на явную провокацию и не напрягая голоса, абсолютно спокойно произнес так, чтобы услышал только противник: — Нет, только с тобой. Судья, дождавшись момента, когда комментатор представил соперников, выскользнул между ними и вспыхнувшими после столкновения взглядов электрическими разрядами, объявил минимальные правила, которые должны были соблюдаться подпольными бойцами, и, объявив о начале, скрылся за рингом также прытко, как и появился. Дохвану большего было и не нужно, как ураган, он двинулся на приготовившегося Чонгука и резво начал атаковать, не жалея сил. Но Чон не растерялся, с успехом отразил все комбинации и ушел от апперкота, не решаясь пока предпринять что-либо в ответ. Опасно было действовать также резко, вероятно именно такой стремительной реакции ожидает Со. Терпение — залог успеха, и Чон, прекрасно понимая это, только защищался. Дохван точно знал, с кем встретится на ринге, он не мог прийти не подготовленным, не мог остаться без припасенного хода, который Чонгук хотел разгадать прежде, чем ему в лицо прилетит мужской кулак размером с кувалду. Дыхание было ритмичным, не сбивающимся с проложенного пути. Они как маленький вихрь проносились по площадке от одной стороны к другой, но все удары пока пролетали впустую, рассекали воздух, не доходили до адресата. Когда Чон провел на пробу первый удар, Дохван насторожился, тем не менее, уклонился легко, даже выгнул насмешливо бровь. Веселье на его лице поубивалось, но он все продолжал забавляться, то ли принимая всё происходящее за какую-то детскую игру в песочнице, то ли будучи чересчур уверенным в запрятанному в рукаве фокусе. Чонгука настораживала несерьезность противника, все же бой за титул, а не товарищеская встреча между сокурсниками. Первые два раунда промчались как разминочные, толпа начинала уставать от постоянного избегания крови и потому их речи становились развязнее и жестче. Им нужно было зрелище, наполненное жестокостью, чужой злостью и болью. Чонгук перешел в атаку, переиначивая игру и вступая в роли охотника, провел два последовательных прямых удара и апперкот, а затем догнал голенью противника в ребро. Дохван чудом ушел от лау-кика, стиснул от пронзившей бок боли зубами капу, разъяренно оскалился, дыхание его горячим потоком рвалось наружу, как у испанских дородных быков. Чонгук не позволил себе даже маленькой усмешки, но внутренне ликовал, потому что точно знал, что сильно разозлил Со, который с удвоенным усилием бросился на него и начал допускать ошибки. Первая попытка захвата со стороны Чона провалилась, но во второй раз он ловко перехватил Дохвана за жилистую шею и безжалостно закрыл доступ к кислороду. Со бился за ускользающие нити победы, скребся руками, пытаясь достать стоящего сзади парня, и в одно мгновение оказался позади ошеломленного Чонгука, который сразу же понял, что допустил чудовищную ошибку, упустив из виду переменившуюся стойку соперника, от которой зависит поведение соперника на ринге. Фокус удался. Дохван сбил его с ног, и Чонгук спиной приложился к резиновому полу и тут же получил по лицу удар с щедро отмеренным замахом. Из носа фонтаном брызнула кровь, проложив мокрую и липкую дорожку на поверхности ринга, а вена возле виска напряженно заструилась, словно маленькая ящерица под кожей. Чуть прикрытыми глазами Чон, повернув голову, смотрел на перекошенное лицо фаната, который находился где-то в середине толпы и неистово орал, разбрызгивая слюни на окружающих: — Добей его! Мочи сукина сына! Он получил еще один удар только уже по уху, в голове прокатился звук гонга, а чужие голоса стали слышаться отдаленно. Но Чон, не переставая, следил за ругающимся в толпе парнем, который стал точкой его концентрации. Чонгук не верил в то, что может вот так проиграть, что его путь славы оборвется вот так просто: без фанфар, без борьбы, достойной титула, достойной его, достойной старика и зала. И кому? Напыщенному Дохвану, который после победы будет поливать его предыдущие победы грязью, выставлять его подъем как нелепую случайность? Но даже сейчас выбитый из ритма Чонгук понимал, что у противника отличная защита, как каменная крепость, для осады которой ему нужно что-то больше, чем его хваленая скорость. А потом четкий взор начал мутнеть, и часть картинки с огромной пастью парня-фаната расплылась в светло-розовую полосочку, которая и вытащила Чона на поверхность. На долю секунды прикрыв глаза и коротко тряхнув головой, он, осененный догадкой, неожиданно перекатился вбок, точно в тот момент, когда Дохван занес руку для еще одного сокрушительного удара, и вспрыгнул на ноги, оттряхивая ладонью стекающую вниз кровь. По залу протянулась оглушающая волна крика, которую Чонгук все также слышал плохо из-за хорошего удара по уху. Ему неплохо вдарили, но, к несчастью для Со, вдарили не так сильно, и он еще стоит на ногах и может ответить. Ход действий в голове уже был расписан поэтапно, оставалось лишь исполнить в лучшем виде и уйти с ринга вместе с незапятнанной честью бойца. Чонгук встряхнулся, выставил кулаки с таким видом, словно славные удары Дохвана не поколебали его уверенности и в целом были не сильнее, чем пчелиные укусы. Чон поигрался с капой во рту, пожевав её и, ожидая, когда противник наберется смелости, начал ходить вокруг него. — Когда же ты сдохнешь!? — процедил Со, теряясь в своем вареве из гнева и зависти и молнией понесся на Чонгука, одарив его скоростными комбинациями, от которых побитый Чон с трудом успевал уворачиваться, волочась по краю, но не забиваясь в угол. Нужен был всего один удачный момент. В жизни так часто бывает. Один удачный эпизод выворачивает игру на твою сторону. Главное не пропустить его, и, схватив, использовать по максимуму. Нос распух после удара, голова кружилась, на кулаках разодрались старые почти зажившие корочки, уже превращающиеся в шрамы, теперь костяшки привычно пощипывало, но Чонгук концентрировался лишь на быстро бьющемся сердце, на адреналине, расплывающемся по телу, на стойке противника. Наконец-то он чувствовал интерес, ощущал погоню, соображал ради победы, и отстаивал свою несокрушимость. Дух охотника теперь мог разгуляться вволю. Дохван подошел очень близко и провел комбинацию, завершающуюся апперкотом, но Чон отразил удары блоками. Противник находился слишком близко, нужно было как-то увеличить расстояние для выполнения задумки, посетившей голову чемпиона. Он отошел назад, но Со спешно двинулся вслед за ним. За несдержанность Чонгук очень хотел наградить его ударом голенью, но тот отскочил на метр, тут же принимая защитную позицию. Глаза Чона жадно сверкнули, приметив необходимое положение противника. Он сделал скоростной рывок, желая ударить локтем правой руки соперника по подбородку. Дохван, ожидаемо выставил блок, предвидя удар, но неожиданно для себя и для всех зрителей в следующее мгновение он уже отлетел к противоположному канату из-за мощного удара по подбородку левым локтем. Чудовищный стон боли разнесся во все стороны клуба. Мастерство, точность и скорость, с которыми исполнил финт Чонгук поразили толпу до некоторого онемения. Пронеслось затишье, от которого после не осталось и следа. Дохван встал, но был дезориентирован из-за спазмов в выбитой челюсти и головной боли, пошатывался, пытаясь принять устойчивое положение на ринге. Однако боль подавляла его попытки. Чонгук усмехнулся, знали бы фанаты и особые гости, что он сам только что научился этому трюки, раскусив фишку его исполнения в тот самый момент, когда выбитым лежал на ринге и считал звездочки. Дальше Чон уже не терял времени и, напрыгнув на встающего противника, как на пытающуюся сбежать добычу, он принялся бить, не щадя ни свои кулаки, ни лица соперника. Крови стало в несколько раз больше, но Чонгук понимал, что останавливаться слишком рано. Надо было дожать Дохвана, выжать из него его помыслы, сломать хребет, на котором он взращивает свою самовлюбленность, оставить след на его безупречном ухмыляющемся лице, тем самым дать ему понять, что он последний, кому Чонгук отдаст титул чемпиона.