Till I Collapse

Eminem — River ft. Ed Sheeran После слов судьи о победе действующего чемпиона по Заре прошлись шепотки о всевластие Чон Чонгука, о его несокрушимости, а, следовательно, о стабильности доходов его фанатов. Богатые и влиятельные люди, варящиеся в правительстве и знающие, как сильно победы Чона озолотили казну Зари, разделились на три части: те, кто полагал, что чемпиону пора помочь слезть с трона, те, кто свято верил, что Чонгук сам скоро спустится и те, кто небезосновательно верил, что и в этом году он останется непобежденным. Сам чемпион не стал, как любил это делать обычно, долго и неторопливо собираться в раздевалке, а после с абсолютно спокойным выражением лица идти и праздновать триумфальную победу. Мысль о Наён даже не всплыла в его голове. Он наоборот покидал неаккуратно и торопливо вещи в спортивную сумку, на ходу застегнул олимпийку и вышел через черный ход, где у двери пьяная кучка подростков с именем чемпиона на устах не смогла даже признать его, зато с размахом продувала выигранные на ставках деньги и громко материлась. Автомобиль громко просигналил и ярко моргнул, Чонгук закинул сумку на заднее сидение и двинулся, внимательно осматривая окружающих, в клуб, где уже играли танцевальные хиты и снятые на камеры самые удачные моменты боя беспрерывно крутили по экрану, обычно зарезервированному за коэффициентами, и толпа смешалась в одно месиво на площадке второго этажа. Парень обежал взором каждый уголочек помещения, желая найти того человека, который он был уверен, еще здесь. Не мог не быть, потому что Чон пока еще доверял своим глазам и искренне верил, что не лишился рассудка. Но недолго побродив, как брошенный кот по Заре, получая нескончаемые поздравления фанатов, других бойцов, знакомых дам, бизнесменов и даже охранников, Чонгук решил, что упустил того, кого хотел увидеть. Внутри неприятно прожгло, и разочарование стало настолько огромным, что он подумал о возможности галлюцинаций и обманных ходов сознания. Грузный выдох выбился из разбитой губы, и Чонгук в растерянности вышел на улицу, где сразу же запрокинул голову назад. Ночь была теплой, безветренной, какой-то очень спокойной, не предвещающей неприятностей. Звезд совсем не было видно, небо заволокло серыми облаками, похожими на сгустки сигаретного дыма. Мышцы приятно стягивала тяжесть, однако губу саднило, а припухший нос казался на ощупь каким-то ватным. Проигрыш дышал ему сегодня в спину… Чонгук усмехнулся и, встрепенувшись, направился в сторону верно ждущего его Ягуара, где помимо машины его ожидал интересный сюрприз. Два нечетких силуэта Чон приметил сразу, но разглядеть детали не сумел. Только в сознание догадки возникли молниеносно. Первым в его сторону развернулся мальчишка. — Хей, хен! — сразу же взбудоражено воскликнул Минхек, бросившись на него, и поспешил протянуть ладонь для крепкого поздравительного рукопожатия. Его глаза лихорадочно блестели, вероятно, из-за адреналина и энергии, которой одаривала своих зрителей Заря. — Ну, было очень круто. Как здорово ты проучил этого петушару, наваляв ему как следует! На высказывания ученик не скупился и излил свой восторг предельно ясно и весьма бурно. Чонгук поддержал искренней улыбкой поздравления ученика, такой эмоциональный шквал и забавные (но он должен признать весьма меткие) эпитеты, и крепко пожал протянутую ладонь, однако недолго уделял внимание Минхеку, полностью переведя свой черный взгляд на его сестру. Первое, что сразу осознал Чонгук, стоило ему её разглядеть, — она была такой же легкой и спокойной, как эта ночь. Взгляд ясный, хотя в движениях заметна какая-та естественная усталость и медлительность. Волосы собраны в хвост (прямо как вчера, когда они занимались вместе), немного растрепавшийся из-за тяжести, они не были скрыты капюшонам толстовки, к которому уже привык Чонгук. И в целом выглядела она как-то иначе. Может потому, что Чон был рад её видеть? На ней были зауженные спортивные брюки, легкая белая футболка и накинутый сверху серый шерстяной кардиган. Не один предмет из одежды не облегал тело, а наоборот все создавало неточность, словно размытый образ, который очень хотелось рассмотреть, но который непременно потерял бы долю своего очарования с приходом резкости. — Я подтвердил чемпионство, — хмыкнул Чонгук, уже, словно не замечая стоящего совсем рядом ученика и обращаясь к его сестре. — Не без моей помощи, — заметила Валери, ехидно ухмыляясь, — но удивлена, что ты все же смог разобраться. — Поверь, это было непросто, — заверил Чонгук, морщась от воспоминаний недавнего боя. И как подсказывало ему сердце он дополнил: — спасибо. Тё, почти невесомо прислонившись к машине и запихав руки в карманы брюк, как-то грустно выдала: — Да брось, Чонгук, — парень незаметно для окружающих вздрогнул из-за интонации, с которой девушка произнесла его имя, — это же медвежья услуга. — Считаешь было бы лучше, если я проиграл? — недоверчиво и удивленно выгнул брови Чон. Многие желали ему проигрыша, но он и предположить не мог, что Валери одна из них. В это с трудом верилось, потому что даже понимая, что он относится к тому обществу людей, которые Тё обходила стороной и внутренне презирала, Чонгук никогда не ощущал исходящей от неё ненависти. Неприязнь, недоверие, раздражение — безусловно. Но не ненависть. — Так-то я еще здесь, алё, — возмутился Минхёк, недовольный таким развитием событий, даже в знак протеста скрестил руки на груди. Только почувствовал что-то светлое к тренеру, а он уже лезет с какими-то непонятными благодарностями к сестре. — О чем это вы? Какое еще спасибо? — Ты не настоящий боец, если никогда не проигрывал, — пожала плечами Валери, отходя от Ягуара и кивая в его сторону, — заводи давай, и поехали. Я замерзла. Чонгук наигранно засмеялся из-за возникшего поворота событий. — Ты ничего не перепутала? — весело прищурившись, поинтересовался он, хотя был совершенно не против подвезти их до дома, но это прозвучало как приказ. — Да, хён, давай быстрее, — хмыкнул Минхёк, поддерживая сестру, — я тоже замерз, честно говоря. Чон вопросительно выгнул брови от наглости ребят, которые самым естественным образом ожидали исполнения их просьбы. Боец сокрушенно покачал головой и, собравшись с мыслями, капитулировал, разблокировав двери. Ягуар вновь ожил. — Я, чур, спереди, — совсем по-детски воскликнул Минхек и резво запрыгнул на переднее сидение, тогда как сестра его абсолютно спокойно забралась назад. Машина чемпиона плавно тронулась с места и выехала с запутанных переулочков на главную дорогу. Ехали сначала молча, и что удивительно в салоне напряжения не возникло. Все было спокойно, как вода в озере. — Валери? — вдруг нарушил тишину Минхек, обращаясь к сестре. Чонгук бросил мимолетный взор на зеркало, в котором виднелась девушка, устало любующаяся видом за окном. — Мм? — еле слышно отозвалась Тё, призывая брата продолжить. — Что ты имела в виду, говоря, что хён не настоящий боец? Тё посмотрела вперед и немного приподняла уголки губ в подобие улыбки. Чонгук приготовился послушать. — Победа иногда всего лишь показатель удачливости, техники, может конкретно превосходства над противником, но она точно не означает, что ты силен, — Валери с интересом скользнула взглядом по затылку парня, сидящего за рулем. — Силен духом, что и определяет бойца. Совсем другое дело поражение. Если ты проигрываешь и находишь в себе силы, чтобы вновь вступить в борьбу и уже тогда одерживаешь верх, тогда ты истинный боец. — Да уж, сколько настоящих бойцов, оказывается, я отправил в нокаут, — хмыкнул самодовольно Чонгук, иронизируя, — но доля правды в этом есть. — Почему? Хён, ты боишься проиграть? — осторожно спросил мальчишка, озираясь по сторонам, как бы делая вид, что его не волнует ответ тренера и спросил просто так, чтобы заполнить возникшую пустоту. Но на самом деле он был заинтересован. — Наверное, — неуверенно протянул Чонгук, убирая одну ладонь с руля и поудобнее устраиваясь в сидение. Скорость благоприятно действовала на его нервы, — точнее скорее, да, чем нет. Моим первым противником был паренек по имени Исин. Когда он бился со мной, шел первый год его чемпионства, и он не верил в то, что может проиграть такому как я. Это была его главная ошибка. После проигрыша одного единственного проигрыша он только и делал что проигрывал, не справляясь даже с самыми простыми бойцами, хотя раньше представлял из себя довольно многообещающего спортсмена. — Ты можешь повторить его судьбу, — беззлобно подметила Валери, находя некоторое сходство с тем, что было и с тем, что есть сейчас. — Не дождешься, — улыбнулся Чонгук, и Минхёк одарил его странным взглядом. — Но я почти уверен, что в этот раз мне не стать чемпионом, — честно поделился парень. — Ого, как только от этого признания не треснуло твое самолюбие, — вставила еще одну колкость девушка. — Тебе так нравится упоминать моё самолюбие, что мне начинает казаться, что тебе не хватает своего, — отпарировал Чонгук, довольно щурясь, — как говорится у кого, что болит… И девушка фыркнула, но промолчала, отвернувшись к окну. А Чонгук понял, что, кажется, в чем-то и он на этот раз оказался правым. К дому подъехали довольно быстро, в дороге с Минхеком обсудили некоторые моменты боя. Он и впрямь начинал неплохо разбираться в тонкостях серьезных поединков. — Удар с локтя был очень клевым, он решил исход поединка, — восторгался мальчишка, — научишь меня? Машина как раз стоял у светофора, на котором горел красный, поэтому Чонгук, прежде чем ответить, ненадолго развернулся к Валери и столкнулся с открытой насмешкой. — Да, Чонгук, ооочень клевый удар, — проговорила Тё и засмеялась, да так просто, что парню и самому стало смешно. Ситуация наизабавнейшая. Но Минхёк вновь лишь подозрительно щурится, потому что не слишком вникает в суть происходящего. — Как-нибудь может быть, — уклончиво пробормотал Чон, возвращаясь взглядом к дороге. — Может быть, зайдешь, хен? — беззаботно предложил Минхек, когда они уже подъезжали к дому. — У нас как раз состоится поздний ужин! Валери классно готовит. — Объедаться на ночь вредно, — хмыкнул Чонгук так для справки, потому что и сам частенько ужинал очень поздно. — Пф, кто сказал? — отбрехался мальчишка, особо не обратив на слова тренера внимания. Мальчишка определенно был в лучшем настроение, что не скрылось ни от сестры, ни от Чонгука. Бои нравились ему. А соприкасаясь с тем, что человеку нравится, он неизменно преображается, раскрывается, как цветы под лучами весеннего солнца. В груди у Чона неожиданно потеплело от такого дружеского отношения ученика, от предложения и человеческой поездки с обычными разговорами. Ему так хотелось быть на короткой ноге с Минхеком, и изо дня в день их общение становилось все более открытым и свободным, что к тому и вело. Вся атмосфера напоминало разговор не просто давних знакомых, видящих друг друга раз в год, а хороших друзей. Чонгуку именно этого не доставало в последнее время. Простоты. Он знал, что не против побывать в гостях, тем более планов на ночь он не строил. Однако боец предусмотрительно в который раз за вечер обратил взор на Валери, ожидая какой-либо определенности с её стороны на этот счет. Если бы она была против, Чонгук бы никогда не принял предложение ученика. На вопрос почему, он и сам конкретно ответить не мог. — Время позднее, можешь даже переночевать, если хочешь, — сухо ответила Валери, одной фразой выбивая Чонгука из седла. Он не успел углядеть выражение лица девушки, потому что она уже выходила из машины. Это прозвучало не как согласие или отказ, а как некое усталое безразличие. Видимо Валери надоело сопротивляться напору обстоятельств, которые раз за разом сталкивали их, сводили в самые неожиданные моменты и время от времени кидали в неловкие положения. И сейчас она даже не стала выслушивать, как именно он отреагирует на щедрость и гостеприимство, не стала даже благодарить за то, что подвез, как она всегда делала раньше. Чонгуку немного стало жалко её. — О, действительно, хён, если хочешь, — как ни в чем не бывало, поддержал идею мальчишка, в отличие от сестры не торопящийся выходить из машины. Ему было интересно, как поступит тренер. — Спасибо, поужинать я не против, — улыбнулся Чонгук, взвесив мысленно все за и против и не дав четкого ответа на дополнение Валери. Слишком уж было любопытно, как выглядит обитель семьи Тё изнутри, какие они, когда на своей территории? В свете ночных фонарей и облачного неба дом выглядел мрачновато, и все детали с особой точностью рассмотреть было непросто, риск ошибиться был слишком велик. Когда ребята только покинули салон автомобиля, девушка успела уже зайти в дом и включить на террасе свет, который частично осветил им каменистую дорожку от калитки до порога. Вокруг покоились подстриженная зеленая трава, разные цветы в клумбе, которые местами, кажется, обросли, небольшое дерево, какое именно в темноте Чонгук не разглядел, как и цвет кресла-качели, умостившейся близ предполагаемой яблони. Дом был небольшим, хотя и представлял собой двухэтажное строение в основном из кирпича коричневого цвета, лишь некоторые линии в узорчатом симметричном рисунке разбавлялись светло-коричневым или белым. Терраса, располагавшаяся справа, как только на её лестницу вступил Чонгук, привлекла своим простором. На такой летними вечерами приятно, наверное, наблюдать за небом или слушать музыку, но лучше всего сидя на лесенке читать книгу. Её края являли собой решетку из темного дерева, а крыша из красновато-коричневой черепицы, обведенной по краям белым, была такой же, как и во всем строение. В углу террасы, прямо возле окна, помещенного как раз возле входной двери, покоился скоростной велосипед зеленого цвета. И рядом из вещей более не было ничего, хотя в темноте чего-то мелкого Чон мог и не заметить. Немного тоскливо скользнув взором по мотылькам бессмысленно вьющимся около лампочки, Чонгук послушно направился вслед за ведущим его Минхеком и, оказавшись в помещение, бесшумно захлопнул дверь. Первое, что он увидел перед собой в потемках, в метрах десяти — деревянная широкая и довольно крутая лестница, ведущая на второй этаж дома. Наверное, Чон обратил внимание именно на неё, потому что в прихожей не был включен свет, который минуту спустя загорелся благодаря мальчишке. Чонгук медленно оглянулся вокруг. Под ногами покоился резиновый темно-синий коврик, слева продолговатая полка для обуви, две тумбочки светло-кремовые и разной высоты, над ними несколько предметов одежды, которые мирно висели на железных крючках, а дальше дверца шкафа с зеркалом во весь рост. Стены были цвета металла, но едва заметного, почти белого, но в то же время отдающего оттенком, находящимся между серым и голубым. Минхек плюхнулся справа на скамеечку с изогнутыми белыми ножками и обшитую голубою на вид бархатной тканью и принялся расшнуровывать кроссовки, с чем быстро справился, отложив обувь на полку. Чонгук повторил за ним, снял тимберленды, но оставил их возле двери на коврике, стянув олимпийку, повесил её на крючок. Из какого-то помещения впереди справа лился теплый свет. Мальчишка заглянул туда, Чонгук, покрутив головой вокруг, снова поторопился, чтобы не отставать от ученика. Возле плиты и холодильника уже крутилась Валери, не особо обращая внимание на вошедших и на то, о чем они разговаривают. И в целом выглядела поглощенной какими-то отвлеченными мыслями. Помещением оказалась кухня. Как такого входа в неё совсем не было, и она представляла собой продолжение холла, оснащенного плетенным креслами и стеклянным черным столиком и образующего центр, в который можно было попасть из всех других комнат и со второго этажа. Чонгук встал возле стенки и осматривался вокруг, с интересом скользя по деталям. — Ты осмотрись, хён, если хочешь, — гостеприимно предложил мальчишка, — а я сейчас вещи закину и спущусь. Тут же и след его простыл, лишь быстрый топот ног по лестнице разлетелся в холле. Теперь на кухне они остались вдвоем. Оба молчали, не подавая признаков жизни. Атмосфера не была напряженной, хотя из-за долгого молчания Чон начинал ощущать себя не в своей тарелке. Чонгук продолжал оглядываться с каким-то детским любопытством, но с места не сдвигался, продолжая подпирать стенку, скрестив руки на груди. Окно, которое как раз выходило на террасу, было прикрыто занавесками хрустально белого цвета с сиреневыми вставками, хотя вокруг, как и в прихожей, преобладал голубой и синий цвет. Деревянный стол, поверхность которого отдавала желтоватым, установлен был прямо посредине помещения, вокруг него расставленные четыре стула, ожидали гостей. Все помещение освещали натяжные потолки ярким белым светом. Девушка не отходила от столешницы, с левой стороны от которого был холодильник, а с права плита, на которой уже что-то громко шипело. Она стучала размеренно ножом по кухонной доске и на вид полностью поглощенная процессом никак не реагировала на Чонгука. Возле окна на подвесной полке стоял небольшой плазменный телевизор, который сейчас был отключен от сети и совсем молчал. Мебель, кухонные принадлежности придерживались оттенков металлического, черного цветов, и в некоторых местах яркими пятнами переливались желтый и синий. В один момент парень ощутил желание и необходимость прервать возникшее молчание, потому что оно начинало разрастаться, поглощать каждый миллиметр пространства, но почему-то ничего не предпринял, ожидал чего-то, думал, что рождающая неловкость сама рассосется с появлением Минхека или еще какого-нибудь стороннего вмешательства вселенной. Однако мальчишка не особо торопился спускаться вниз, найдя видимо проведение времени в собственной комнате более увлекательным занятием, чем беседа с тренером и сестрой. — Миленько у вас тут, — ничего более глупого, пожалуй, Чонгук от себя еще не слышал, и от еще большей тяжести атмосферы из-за произнесенных им слов, он двинулся в холл, не дожидаясь ответа. Медленно вышагивал, уже жалея, что согласился поужинать. Знал ведь, что будет неловко, но почему-то все равно решил не отказываться от возможности здесь побывать. «Ну вот, ты здесь, Чонгук!» — говорило сознание, дополняя чуть позже: «И что же дальше?» — Ты говорила, — вдруг Чона озарил действительно важный вопрос, которым он задавался сам сразу после боя, — что работаешь в это время? Почему же пришла? Последнее, наверное, с его стороны вышло грубо, но парень не совсем понимал, как именно задать вопрос покорректнее, так чтобы все не выглядело, что он был не рад встрече, но и чтобы не казалось, будто счастлив и готов раскидывать фанфары в разные стороны от переизбытка эндорфина в крови. Хотя на самом деле Чонгук больше рад тому, что все вышло так, как вышло, а не как-то иначе. — Получилось договориться с заменой, — спокойно ответила девушка без особых пауз, не замечая шероховатости последнего вопроса или же не придавая ему особого значения. Видно было, что она ожидала подобного. — А решила договориться потому, что Минхек давно хотел побывать на боях и посмотреть на то, как бьют его тренера, — Чон прыснул. — Его следующий бой слишком близок, пусть набирается опыту. — Сама же ты не хотела приходить? — напрямую поинтересовался Чонгук, присаживаясь на плетеное кресло и хватая со стола первую попавшуюся книжку, которой оказался учебник по физике. — Нет, — довольно быстро проговорила Валери, закинув что-то в кастрюльку и принимаясь раскладывать тарелки с блюдами на стол. Чонгук пролистал учебник и хмыкнул, соображая о том, соврала девушка или нет. Еще во время тренировки она вроде бы намекнула, что не против посмотреть на его бой, а теперь говорит иначе. Сложно понимать некоторых людей, когда они говорят одно, делают другое; когда говорят и делают одно, а хотят совершенно противоположное. — Ты ведь считаешь, что твой сегодняшний противник не достоин титула, верно? — вдруг обернулась к нему Тё, пытливо щурясь. — А ты считаешь по-другому? — недовольно фыркнул Чонгук, кладя учебник на место и приподнимаясь и с любопытством задирая голову и всматриваясь на виднеющийся второй этаж. — Мало ли как считаю я. Титул ведь передавать тебе? — подметила Валери. — Я лишь предполагаю, — нетерпеливо поправил Чон. — Ты думаешь, что как только я вижу своего противника, то сразу решаю, достоин он или нет? А посчитав кого-нибудь достойным, я в мгновении склоню голову и преподнесу титул на белоснежной подушке, при этом встав на колени. Не глупи. Каждый способен превзойти себя. Донхвана я знаю давно, только поэтому твердо понимал, что ему меня не одолеть, меняя лишь технику. Чтобы одержать верх, он должен изменить многое в себе. — Этот Дохван настолько плох? — Нет. Это я слишком хорош, — просиял Чонгук, лукаво поглядывая на девушку, которая лишь закатила глаза, столкнувшись с очередным ударом чрезмерного себялюбия чемпиона. — Есть в Заре еще ребята, которых ты опасаешься? — продолжала сыпать вопросами Валери, и Чон начал подозревать, что она подводит к чему-то особенному. — Пока нет. Но есть новички, с которыми я еще не встречался на ринге. Даже в бою их не видел, честно говоря, — Чонгук двинулся вновь к стенке, встал в свою предыдущую позу и принялся наблюдать за тем, как Валери готовит. — А что хочешь их всех собрать и стравить на меня? — пошутил Чон. — Много чести, — буркнула девушка. — Опрометчиво так поступать, врагов надо знать в лицо. — Я слишком занят, чтобы шастать по чужим боям. И мне не страшно. — Терять титул или проигрывать? — уточнила Тё из вредности. — И то, и другое, — пожал плечами боец. — Ты не делал ни того, ни другого, чтобы знать наверняка, — продолжала говорить Валери, не поворачиваясь в сторону парня, — это пока тебе не страшно, а как поймешь, что проигрываешь и теряешь титул, всё может оказаться по-другому. Чонгук промолчал, и сам понимая это настолько отчетливо, настолько явно, что уже одно понимание это готово было перетечь в стальную и железную уверенность. — Что на счет тебя? Ты нашла тех ребят? Наемников? — не остался в долгу Чонгук, вывернув то же одну не из приятных тем для девушки. Валери остановилась, положила нож и посмотрела на Чонгука каким-то странным взглядом. Показалось? Или в нем действительно промелькнул страх? — Нет, не было времени с этим разбираться, — усмехнулась она, и вдруг отложив нож насовсем, неожиданно немного приподняла футболку, показывая перебинтованные ребра, — как только восстановлюсь, так сразу. Чонгук и слова прибавить не успел, как со стороны лестницы вновь послышались шаги, и Минхёк, пробежав резво почти всю лестницу, спрыгнул с последних трех ступенек, уже в футболке и шортах. Весь такой, не пойми почему, воодушевленный. Сели ужинать, Минхёк радостно и громко пожелал приятного аппетита, на что Чонгук и Валери почти синхронно ответили. На разговоры времени не тратили, потому что разнообразие блюд не заставляло скучать и напоминало больше обед. Вероятнее всего многое только было разогрето, приготовить что-то в столь короткое время физически было невозможным. Еда на первый взгляд была самой обычной, но хорошо поданной и вкусно приготовленной. Основным блюдом был мисо-суп, поверхность которой была покрыта свежей зеленью, к ней дополнительно подана была острая лапша. Помимо этого на столе в изобилие был рис, кимчи, бобы и разные соусы, стандартно находящиеся в маленьких тарелочках. Идеальный почти во всем боец, единственное делал действительно плохо — готовил. Чонгук питался в основном или в заведениях, или покупной едой, которую нужно было лишь распаковать и разогреть. А так чтобы взять и что-то приготовить у него получалось редко, хотя он и любил домашнюю пищу. Такое застолье молниеносно напомнило ему о доме, о матери и о том, как они дружно жили в детстве. Минхек ел, как и все подростки с большим аппетитом. На плите еще что-то готовилось. Непонятно к какому времени суток, скорее всего к утру, чтобы не заморачиваться лишний раз спросонья готовкой. Чуть позже Валери поинтересовалась, кому, какой напиток приготовить, предложив на выбор имбирный, сливовый чаи и чай из сушеных плодов китайского финика, а также кофе, при упоминании которого Минхек слишком очевидно (демонстративно) поморщился. Боец, привыкший пить в основном алкогольные напитки и кофе, и изредка баловавшийся травяными напитками, на ночь глядя остановил свой выбор на имбирном чае, а мальчишка отказался от всего предложенного, выпил стакан воды, поблагодарил за ужин и удалился в свою комнату, предварительно полюбопытствовав: — Хен, ты останешься? Чонгук помялся, потому что не ожидал настолько прямолинейного вопроса. — Оставайся, хен, — не дожидаясь ответа, добавил ученик, хитро прищурившись, — мне завтра пораньше в школу, вот я с тобой и поеду! Сказано было это с целью избавиться от неловкости или действительно обличало правду осталось для сестры и тренера загадкой, но оба улыбнулись, и, в конце концов, Валери произнесла так будто дело решенное: — Я пойду, постелю в гостевой, — и скрылась за дверью, находившейся прямо напротив кухни, ровно под лестницей. Чонгук в тишине и одиночестве насладился горячим чаем с медом, думаю о том, что такой дом слишком большой для двоих. Пустующие, огромные коттеджи чаще выглядят как-то одиноко, уныло, местами заброшено. Конечно, здесь было, где развернуться, где спрятаться в момент желанной тишины и покоя, но когда день изо дня ты натыкаешься на пустующие комнаты, то это однозначно навевает тоску. А, учитывая, что в этих комнатах когда-то жили родные, наверное, даже вдвойне. — Я оставила полотенце на прикроватной тумбочке, если захочешь сходить в душ, — размеренный голос выудил его из неглубоких раздумий. — Спасибо за гостеприимство, — спокойно проговорил и поднялся из-за стола Чонгук, с некоторой заторможенностью пожелав доброй ночи, удалился в выделенную ему комнату, оставив Валери одну на кухне. Висящая над началом кровати люстра освещала помещение ярким светом. Первое, что на удивление бросилось на глаза Чонгуку, как только он вошел, это полотенце (прямо, так как и сказала девушка) покоящееся на прикроватной тумбочке. Почему-то оно вызвало легкое подобие улыбки на его лицо. Тут был коричневый паркет с ромбическими узорами, ночник, шкаф с большим зеркалом, на стене простенькая картина, а главное большая двуспальная кровать, которая привлекла внимание парня больше всего и на которой лежало две шоколадного оттенка подушки и большое одеяло. Чон еще отдаленно слышал, как Тё возится на кухне. Кажется, только сейчас он осознал, насколько сильно устал за день. Все же ему удалось одержать победу над самым весомым противником на данный момент. Боец медленно и, шипя из-за ушибов, стянул одежду, аккуратно сложил её на спинку стула, выключил свет, улегся и прикрыл глаза, засыпая под звук шагов, долетающих со стороны кухни из-за щелки двери, которую он, видимо, неплотно закрыл. Так легче. Когда ты знаешь, что ты не один ни в квартире, ни в огромном доме, ни в душе. Так легче. ...Проснулся Чонгук, когда юркое солнышко беспощадно стало палить ему в глаза, достигнув необходимой высоты в небе, тем самым сумев беспрепятственно добраться до кровати. Еще даже не удостоив дневной свет и взгляда, Чон уже полез рукой под подушку в поисках телефона, который всегда находился поблизости. Но в этот раз в районе кровати не было ничего знакомого, тогда спавший обычно на животе парень приложил усилия и лениво перевернулся, приоткрывая поочередно правый, затем левый глаз. Все ныло, а лицо вовсе онемело из-за кровоподтеков. Сколько бы Чон не занимался и не оттачивал мастерство, каждый раз как он вступал в поединок, тело неизменно на следующий день невозможно было собрать. Наверное, отражалось нервное напряжение, которое всегда нагружало Чонгука сверхмеры, будто решив, что слишком малую цену выплачивает он за постоянные победы. Парень потянулся, игнорируя расползающуюся боль, и неторопливо осмотрелся, не понимая ни черта и все еще не вникая в то, где именно он находится. Но стоило заприметить полотенце, покоящееся на тумбочке, память тут же вернулась к бойцу, прихватив с собой и здравый смысл. Босые теплые ступни соприкоснулись с паркетом из-за чего по спине пробежали мурашки, когда Чонгук направился к одежде и оставленному в кармане телефону. Увидев без десяти семь на экране мобильника, Чон горестно вздохнул. Вряд ли в такую рань встают жители этого дома, просто потому что один из них тяжелый подросток, готовый поквитаться с любым за лишние пятнадцать минут сна, а другая студентка, с вечно сонным взором и усталым видом. Да и потянуло же его проснуться ни свет ни заря! Не может же он скрыться, как вор, никому ничего не сказав, не поблагодарив всех за проявленное гостеприимство, к тому же Минхек уже выстроил свои планы с учетом того, что он, Чонгук, довезет его до школы. Неспешно одевшись и придав волосам более или менее презентабельный вид, пригладив их ладонями, юноша весьма легко вышел в коридор, тут же наткнувшись на Валери, летавшую по кухне, выполняя, кажется, сотни дел за минуту. На плите стояли кастрюльки, сковородка, в которых уже вовсю булькали жидкости, жарилось мясо, варилась лапша и рис, на столе покоился ноутбук, в котором она что-то периодически печатала, учебник и несколько тетрадей, в которых что-то записывала. И при этом при всем она говорила по телефону, не ощущая, что что-то выходит из-под контроля или идет не так. Всё, что делала Тё, выглядело как механизм или скорее как техника, которую боец оттачивал довольно продолжительное время, поэтому даже перестал замечать, что выполняет несколько действий одновременно. Именно это и удивило Чонгука, застывшего каменным изваянием на пороге спальни. Валери наткнулась на него взглядом, слегка застопорилась, но сразу же, оторвав телефон от уха, прикрыв динамик, без особого энтузиазма, однако вполне дружелюбно бросила: — Утро доброе. Чонгук не успел заставить шевелиться свой вмиг отупевший мозг, а заодно и выключившийся язык, как на весь первый этаж прогремел дверной звонок. — А, совсем забыла, — пробормотала себе под нос девушка и, не отведя взора от ноутбука, попросила куда-то в сторону, — открой, пожалуйста, дверь… Нет это я не тебе, — бросила она через секунду в трубку. Чонгука показалось, что даже если его бы здесь не было, она все равно попросила бы это сделать. Вопрос кого именно, кажется, был несущественным. Парень еще раз огляделся, а убедившись, что больше никого вокруг нет и за швейцара теперь действительно он, на минуточку трехкратный чемпион подпольных боев, в состояние полного недоумения отправился к двери. До того, как он успел дойти, трель пронеслась еще раз. И открывал Чонгук дверь с сонным видом и раздраженным выражением лица, на котором кроме синяков и ссадин черным по белому было высечено: «Че надо?» А на пороге оказался парнишка, которого Чон уже встречал, что поразило и смутило обоих. Черноволосый юнец внимательно оглядел террасу, прежде чем вступить в дом, как бы убедившись, что он действительно там, где нужно. — Эм, здравствуйте, — стушевался ранний гость, ожидавший увидеть несколько другого человека и, недоверчиво сощурившись, выдал, — а вы кто? — Здравствуйте, а вы? — брякнул Чонгук, мысленно сетуя на свою тормознутость спросонья. Парнишка взглядом сверху вниз просканировал Чонгука и вновь блеснул уместным вопросом: — А где Валери? — На кухне, — пожал плечами Чонгук, не совсем понимая, что ему делать дальше. Но от проблемы неловкого разговора бойца и гостя избавила вовремя появившаяся Валери, у которой улыбка дотянулась до ушей, как только она увидела парнишку. — Привет, — первым поздоровался молодой человек, улыбнувшись в ответ. Девушка подошла ближе и, ладонью указав на Чона, произнесла немного неуверенно: — Познакомься. Чонгук, эм, — не зная, как обозначить статус бойца, застопорилась девушка, но тот же исправившись, закончила, — друг Минхека. Чонгук взглянул на неё насмешливо, еле сдержавшись, чтобы не прыснуть вслух. Хотя кем она его еще могла бы представить? Чемпионом подпольных боев? Тренером подпольного искусства боя? А может лучше правду? Но ведь в этом во всем нет лжи, только разве что не обозначены отношения, сложившиеся между ними. А какие отношения-то?.. — Кихён — мой, эм, — аналогично затормозив притихла Тё, смутившись слегка, — друг. Ну, а это уже мало касалось самого Чона. Он в своей жизни разобраться не в состоянии, не то, что копаться в чужих взаимоотношениях. Парни пожали друг другу ладони, как бы закрепив тем самым знакомство. Чонгук, честно говоря, не знал о чем говорить с образующейся компанией, учитывая, что рядом даже не будет Минхека, который в любой момент лишь своим присутствием наталкивает на темы, которые можно затронуть в беседе. Не пожелав оказаться в неловкой ситуации сам или смутить кого-либо, Чонгук быстро решил скрыться: — Мне уже пора. Передай Минхеку мои извинения, — обратился он к девушке, не противившейся его раннему уходу, — надеюсь, он как-нибудь справиться без моей помощи. Еще раз спасибо за гостеприимство, увидимся. И Чонгук выпорхнул из дома Тё, не оборачиваясь и со смутным чувством досады от такого скомканного и неправильного прощания.