***
Оставленная в куче орущих людей Валери ощущала жуткое желание сбежать, сверкая пятками. Теснили и справа, и слева, и спереди, и сзади, но девушка упорно ждала возвращения Чонгука, который обещал вернуться до того момента, как её раздавят в толкучке. Однако более всего она ждала появления Минхёка на ринге Зари. Этот день настал. И гордость распирала изнутри, готовая золотым светом озарить всё пространство. От осознания того, что её родненький вступает на тропу, которую она когда-то не смогла осилить, на ту самую дорогу, ведущую к чемпионству. Чаще и радостнее билось сегодня сердце. Именно так ему удастся расквитаться с Зарей за то, что они сделали с их семьей. Только поставив кровавый клуб на колени перед собой, заставив содрогнуться каждого от силы Тё, можно будет окончательно освободиться от цепей прошлого и страха всю жизнь быть ущемленными. Валери прекрасно знала, что в подобном чувстве они с Минхёком полностью солидарны. Ни малейшей капельки сомнения в его победе не посещала её голову. Столько тренировок оставалось позади, столько советов получил он, столько усилий было сделано им для достижения цели и столько раз ему пришлось переступить через самого себя. Он вырос до того уровня, что мог показать всем свою силу, чтобы не позволять больше втаптывать себя в грязь и насмехаться над близкими ему людьми. Возле ринга стояла жуткая суматоха. Все кричали, рвались к железной клетке, озаренной белым светом, подобно ангельскому небосводу. Единодушно засвистела машина — толпа — стоило по дорожке, ведущей к рингу, прошагать китайцу Хэ Чуну. Его стальные мышцы под майкой опасно перекатывались, не позволяя усомниться в мощи хозяина, а глаза, налитые жаждой крови и поразительным спокойствием, были с уверенностью устремлены на то, место, где должен был появиться соперник. Буквально сразу после появления китайца, комментатор с урчанием произнес имя Минхёка, в сторону которого направился шквал света. И в томлении всё собравшиеся, затаив дыхания, ожидали появления того самого загадочного паренька, ученика трехкратного чемпиона. Сотни взоров со своими ожиданиями устремились на дорожку, которую провожали софиты. Но время тянулось, а никто не появлялся, так что толпа стала затихать и переходить на шепот. На балконе непонимающе завозились особые гости, с осуждением поглядывающие на часы и уже возмутившиеся о том, что этот Чон Чонгук о себе возомнил, что позволяет собственному ученику такую вольность. Неосознанно поддавшись волнению толпы, напряглась и Валери. Сердце испуганно дрогнуло, как у зайчонка, спрятавшегося в колосьях и услышавшего отдаленный ничего хорошего не предвещающий шорох в стороне. Почему он задерживался? И где уже Чонгук, который должен был давно вернуться? Неужели что-то произошло? Девушка приподнялась на носочки, пытаясь что-либо высмотреть за головами высоких ребят, перекрывших обзор. Комментатор, растерявшись, протягивает гласную в микрофон и тут же отключает эфир. Начинается возня организаторов. Все начинают озираться, и былое непонимание происходящего и тишина сменяются недовольством, поднимаясь по нарастающей. Голоса самых смелых и пьяных переходят на выкрики и откровенные ругательства, остальные подхватывают, выплевывая самые непристойные и оскорбительные выражения для чемпиона и его ученика. Нахмурившись, Хэ Чун вопросительно смотрит в сторону своего тренера, которые тоже взволнованно завозился не в силах объяснить происходящего бардака. Saosin — Changing Никто не успел ничего толком разобрать и туда, где начинался край яркого потока софит, уверенно вступила нога. Минхёк стремительно двинулся к рингу, метр за метром выступая на свет и представляя себя на суд неизвестных людей. Готовый к борьбе за победу. Сестра вдруг облегченно выдохнула, сразу же скинув груз волнения, устремилась взглядом и душой к своему близкому человеку. Внезапно зрители подняли суматошный визг и начали чуть ли не к потолку прыгать от восторга, Валери снова пришлось подняться на носочки, чтобы углядеть, что же их так поразило и воодушевило. Только девушка внезапно будто выдохнула весь воздух из груди, начав резко задыхаться и отрицательно мотать головой, не понимая, как такое могло произойти. Почему же? Почему братишка выглядит так, будто уже побывал на ринге и будто был уже избит тем, кому даже отпор не смог дать? С ужасом Валери осознает, что его дыхание… что у него сбитое дыхание. Нет, нет, такого не может быть... Тё, будто ослабнув, упала на впереди стоящих людей, пытаясь раздвинуть стену, водрузившуюся перед ней. Но она не была Моисеем, а стена была такой неприступной, что не удалось сделать даже маленькую щелочку в ней, когда Минхёк уже ставил правую ногу на ринг и готовился начать смертельный поединок. — Пропустите, — Валери громко заорала, но её слова тонули во всеобщем шуме. Вытягивая руки вперед и отпихиваемая чужими локтями, запястьями и спинами Тё топталась на месте. Животные, бессердечные скоты, жаждущие лишь денег и развлечений! Не способные ни на какое сострадание жалкие создания, играющие на людские жизни! — Пожалуйста, пропустите! — кричала, умоляла девушка, не сводя взора с одной точки с ринга, на котором уже метались два подростка, пытаясь завалить друг друга на дно. Но взор шел водянистой рябью, жар рядом стоящих усиливался. Только холодный пот раз за разом прошивал Валери, кричавшую и молотившую руками наотмашь, как отбивается всякий застигнутый роем пчел человек. Всего лишь добежать, добежать, забрать, проснуться от этого кошмара и больше никогда не засыпать. — Валери! — как сквозь толщу воды к её ушам пробивается знакомый задушенный окрик. Кто же…Кто же зовет таким обнадеживающим голосом? Да, что-то припоминается. Надежда, опора, спасение… Чонгук… Точно! Чонгук поможет пробиться вперед, он разберется с этим недоразумением, он поможет стащить Минхёка с поля этой несправедливой битвы, с этого манежа для казни. Да именно так. Только он, не похожий на них, собравшихся вокруг, он один сумеет им помочь и вытащить их из пламени, который разожгла Заря. — Минхёк, — с отчаянием завопила Валери, с огромным усилием раздирая горло, увидев макушку чемпиона и уверенный шаг, с которым он пробивался к ней. Она будто одним именем пыталась донести горечь, охватившую ее душу. Чонгук такой же бледный, его глаза покрываются липким страхом, как только он видит состояние девушки. — Минхёк, — еще раз с надломом взвыла она, сметая голосом преграду в виде людей. И тут же словно опомнившись Тё переводит полный слез взор на ринг, где уже струится чья-то кровь. К носу подступает тошнотворный и мутный еле знакомый запах, но глаза впивается в мальчишку, телом которого Хэ просчитывает железные решетки. Валери хватается за ребро как после удара, а после будто переносится в какую-то иную вселенную: люди вокруг исчезают один за другим, декорации испаряются, оставляя только ринг, только двух бойцов и темноту, отдающую затхлым холодом. Удары, стоны. Стон, удар. Братишка с громким свистящим грудным хрипом опускается на колени, отплевываясь кровью. — Минхёк, — хрипло побелевшими губами шепчет Валери и делает шаг вперед, еще и еще, срываясь уже, как кажется ей, на бег, но тут весь обзор ей закрывает чья-то грудь. Знакомые объятия, сильные и крепкие руки, родной голос, даже парфюм. — Пожалуйста, — она ревет белугой, захлебываясь собственным рыданиями, ощущая, как стискивает внутри от боли, — пожалуйста… — Тихо, тихо, — монотонно льется ей в уши, так что она сразу же, что-то на высшем уровне почувствовав чужое и горестное, отталкивает Чонгука с чудовищной силой, вновь устремляясь на зарезиненный пол, окрашивающийся в темный цвет родной крови. Нет, она этого так не оставит! Ни за что! Никогда! Не бывать этому! Она не лишится последней кровинушки! Никогда! — Прочь, — воет она так, что заглушает рядом стоящее оживление, — прочь! — Чонгук перехватывает её за живот двумя руками и крепко прижимает к себе, повторяя одни и те же успокаивающие слова. — Отпусти меня, —Валери бьется ногами и руками, задевая чужих людей, которые заметив истерично верещащую девушку, немного отступали, — нет, умоляяяяю, не надо. — Слезы непрекращающимся потоком скатывались вниз. Она смотрела на лицо Минхёка и словно видела его в сантиметре от себя. Он стискивал зубы, выставив защиту, но не мог никак выровнять свое лихорадочное дыхание, которое занижало скорость. Противник, с криком грузно припечатывал кулаки по рукам мальчишки. Там зацветали синюшные пятна, от вида которых Валери заорала еще сильнее так, что дрогнули люди в радиусе трех метров. Истошный вой одичавшей от горя души. — Минхёк, — громко с надрывом дрожала в руках Чонгука несчастная, не прекращая попытки вырваться. Но он держал в объятиях и как мантру повторял одни и те же слова. — Пожалуйста, — мольба уносится ввысь. Мальчишка получает пяткой под ребра, не раз отхватившие в бою, но не позволяет Чуну воспользоваться таким удобным моментом для следующего удара и проводит подсечку по ногам китайца. Последний с грохотом падает на спину и стонет от боли, ударившись лопатками и затылком. Минхёк, не желая упускать такую возможность, прыгает на него сверху и нещадно, даже не прицеливаясь, бьет кулаками, с которых ошметками слетает собственная кожа. Болезненные стоны разносятся по рингу, словно сама Заря, впав в агонию, мечется от боли. И Тё уже несется к победе, зажав коленями тело крупного бойца, не позволяя ему и на секунду перестать защищаться. Хэ, сжимая челюсти, шарит ладонью по полу и находит ступню противника, за которую без раздумий тянет. Минхёк, не ожидавший такой подлости, опасно выворачивается и выпрямляет ногу, чтобы избежать травмы, но тем самым дав сопернику шанс отыграться. Чужие пальцы смыкаются на голени и лишают его равновесия. Мальчишка падает, и Хэ со всего размаху бьет прицельно точно в ямку на голени, а потом снова и снова, снова и снова, пока Тё, не совладав с адской болью, не кричит. Из-за стиснутых зубов льется кровь, Минхёк крепко сжимает челюсти, чтобы не издать больше ни звука. Но лодыжка не перестает ныть, боль спазмом распространяется вверх по ноге, и мальчишка не знает, как перестать зацикливаться на своих ощущениях. Тё не в силах придумать какую-то тактику, чтобы выбраться из захвата, не разбирая, он наудачу лягается ногой и ударом в плечо отталкивает соперника, чтобы отползти и подняться. Попытка опереться на травмированную ногу заканчивается провалом. Опорная ступня вылетает из игры, Минхёк лихорадочно пытается сообразить, пока Чун не теряя времени с грозной атакой снова налетает на него. Тё вновь падает на спину и упускает тот момент, когда противнику удается взобраться на него сверху. Руки машинально прикрывают голову, беспомощно принимая удары. Так не должно быть! Не должно! Он не может проиграть! Из последних сил он вместе с ношей перекатывается в бок, меняя их с соперником местами. Выгодное положение возвращает немного уверенности, но Минхёк во второй раз попадается на одну и ту же подлость. Чун хватает его за лодыжку и, размахнувшись, резко бьёт локтём в ту же ямку и выбивает из груди Тё крик нестерпимой боли, который, заглушая шум довольной толпы, разносится по всему клубу.***
Настенные часы над железными стульями так методично отстукивали время, словно кто-то вредный с наслаждением и паузами бил молотком по темечку. Тишина, повисшая в воздухе, будто держала секунды на привязи, не позволяя времени мчаться вперед. Минутам приходилось послушно ползти, пока над ними надзирали беспокойные красные, усталые глаза. Тик-так раздавалось во всю ширь коридора. Тик-так вторило сердце. Не возникало посторонних звуков, даже, кажется, два человека, сидящие совсем рядом, не дышали, боясь своим дыханием разбить нервное напряжение, царившие уже на протяжении полутора часа. Беспокойность и нервозность, бушевавшие внутри, выдавали только метающиеся в поисках какой-то опоры зрачки. У девушки от двери к часам и обратно, у парня взгляд был сосредоточен на Валери, которая всю дорогу не проронила ни единого слова. Все её действия напоминали автопилот, запущенный из-за аварийности ситуации. К побледневшим губам до сих пор не прилила кровь, отхлынули отблески радости и счастья, они сменились какой-то неизведанной доселе надломленностью. Чонгуку приходилось видеть её в разных состояниях, но то, что он наблюдал сейчас, невольно пускало холодные мурашки по его спине. Она не откликалась на просьбы и предложения, хотя вроде бы осознавала, что делает и зачем. В машине в её адекватности не приходилось сомневаться, потому что она делала всё удивительно правильно, с поразительной точностью и быстротой. После произошедшего, Чонгук хорошо понимает, что у неё было шоковое состояние, к которому он приложил руку. Ему хотелось её коснуться, дать понять, что он рядом. Но он боялся, что его оттолкнут, поэтому сидел смирно, не сводя с неё взора, надеясь, что рано или поздно она оживет и заговорит первой. Набросится на него с обвинениями, с криками, угрозами, проклятьями и кучей слов о ненависти, будет бить его, рыдать и истерить, как делала в клубе. Более того внутренне Чонгук даже на это и надеялся, потому что тишь, возникшая сейчас напоминала море перед штормом. Боец догадывался, что придет миг, тучи сгустятся и разразится ураган. Из палаты вышел молодой мужчина в белом халате с уверенным и твердым шагом, с доброжелательным выражением лица, но видно сильно уставший. Валери взлетела с насиженного места, но не произнесла ни звука. Все вопросы были прорисованы на её лице. — Вы родственники, верно? — сразу же перешел он к сути, посмотрев вначале на парня, а после уже на Тё. — Вашему спортсмену, — он вновь многозначительно посмотрел на Чонгука, который уладил вопрос о неразглашение с главным врачом, — необходим серьезный отдых. Спешу вас успокоить, самое страшное обошло Минхёка стороной. Кости целые, но есть ушиб и частичный разрыв дельтовидной связки, — его голос был спокойным и обнадеживающим, он говорил обо всем, словно всё это было пустяком, хотя с его стороны просто привычкой. — Сейчас мы наложили лангету, необходимо будет пройти курс физиотерапии и позже делать гимнастику. — Как скоро он сможет восстановиться? — не своим голосом спросила Валери. Мужчина прищурился и вежливо предложил: — Не хотите успокоительного? Полегчает. — Тё помотала головой, и он, вздохнув, ответил: — Прогнозировать тяжело, но от лангеты можно будет отказаться через недели две… — Я про полное восстановление, — нетерпеливо перебила девушка, поджав губы в тонкую полоску. — Месяц, полтора. Возможно, получится и раньше, — молодой человек замялся и честно признался, — но я бы не советовал нагружать голеностоп раньше полутора месяца во избежание каких-либо осложнений. Спорт пока противопоказан. Не переживайте, — медицинский работник позволил себе немного неформальных утешений, — парню очень повезло. Врач не без оснований говорил о везении. Ведь на момент, когда Минхёка привезли, его состояние казалось крайне тяжелым. Из-за запятнанного в крови лица, тела, стонов, полуобморочного состояния врачи были ошарашены и обеспокоены, но стоило провести осмотр, вколоть обезболивающее и немного умыть пациента, как ситуация слегка прояснилась. — Минхёк ждет вас, — он указал вглубь коридора, к кабинету, призывая пройти вперед, — пока ему не привычно и тяжело с костылями, нужна помощь. — Спасибо вам, — вклинился Чонгук, видя, что Валери озабочена другими мыслями и совсем забыла о благодарности. — Не стоит, это наша работа, — улыбнулся мужчина и прошагал к кабинету. Светлое и белое помещение, без особого интерьера, почти пустое. На мягкой кушетке, вытянув правую облаченный в черный «сапог» ногу вперед, сидел измученный Минхёк. Вниз опущенная голова, с увлечением рассматривал плитку на полу. Расцарапанные, изуродованные кровяными корочками пальцы, с силой сжавшие край кушетки, выдавали внутренне напряжение. Не сразу как раскрылась дверь, он обратил внимание на вошедших. Но позже всё же удостоил их короткого взгляда. Все замолчали, не торопясь выходить и врач, расценив по-своему, оповестил: — Вы пока собирайтесь, я спущусь ненадолго в регистратуру и поднимусь. Когда он прикрыл дверь с обратной стороны, Минхёк, собрав мужество в кулак, ровно и сухо попросил: — Валери, выйди на минуту, нам с хёном нужно поговорить. — Вы сможете поговорить потом, — мягко начала было сестра, но сорвавшийся голос её остановил. — Нет! Мы не можем! Пожалуйста, — край кожаной обивки заскрипел от хватки, и Валери молча, бросив на Чонгука мимолетный взгляд, наполненный укором (может ему показалось?), выскользнула в коридор. — Что будет с турниром? — прозвучала фраза и образовала между ними мост, на которой бойцу все равно вступать не хотелось. — Это не столь важно. Ты должен думать о том, как восстановиться, — постарался уверенно произнести Чонгук, но видно сфальшивил. — Турнир закончится уже в этом месяце или в начале следующего. Я не смог стать чемпионом, я подвел тебя, — и столь же ровным голосом, как и в начале разговора Минхёк договорил, — я подвел себя, хен. И Чонгук вдруг вспоминает то, с чего и ради чего когда-то всё началось. Он просто хотел избежать проигрыша и выйти со своим самолюбием в уровень наставника. Он просто искал по повадкам ученика, чтобы подкрепить свою силу. Он просто хотел удержать под контролем текущее время, но не смог. И всё сложилось совсем иначе. Не так как строил планы Чонгук, как он загадывал и предполагал. Вместо анализа характера Чонгук доверился случаю и увязался за девчонкой, нашел по итогу не ученика, а друга; избежать своего первого проигрыша ему не удалось, но зато он с лихвой подкрепил в себе уверенность и обрел новое знание, новую силу, преодолев собственные страхи. Подвел ли его Минхёк? Подвел ли он себя? Ответ был очевиден. — Что ты такое несешь? — возмутился Чонгук, цокнув. — Нам удалось за столь короткое время натренировать из тебя выдающегося бойца. Ты так многого достиг, что говорить о том, что ты кого-то подвел не разумно. — Я достиг многого, но не главного, — сокрушенно и сокровенно продолжал Минхёк, только уже опустив голову и спрятав намокшие глаза. Несправедливость жгла ему грудь. — Да что ты говоришь! — недовольно воскликнул Чон. — Знаешь, почему я тогда выбрал тебя? — не зная как еще объяснить, поинтересовался боец. Тё отрицательно помотал головой. — Потому что знал, что для тебя главное — получить силу. Слышишь, Минхёк? — он подошел ближе к мальчишке и легонько похлопал его по плечу. — Ни победу, ни чемпионство или же статус, а именно силу, — в голосе бойца послышалась улыбка. — Поэтому верь мне. Ты мог достигнуть многого, но вопреки всему ты достиг главного. — Но я был так уверен, — с сожалением произнес Тё, вновь и вновь прокручивая свой бой. Как он мог в самый важный момент допустить ошибку? Как он позволил себя обойти? Он слабак, не достигший даже самого малого, не сумевший ни отвоевать звание, ни защитить сестру. — Что произошло…в раздевалке? — осторожно спросил Чонгук, желавший знать всё до мельчайших подробностей, несмотря на то, что эти воспоминания могли принести ученику еще большую боль. Минхёк громко усмехнулся. Если бы не те парни, если бы только он не вышел уставшим и побитым на ринг... — Заходили, чтобы передать привет от, — мальчишка нахмурился, с трудом припоминая подробности, — алюминиевого магната. Чонгук вздрогнул и поспешно переспросил: — Что ты сказал? — От алюминиевого магната, — Тё поднял взор на тренера, — тебе известно кто это? — Да, но пока сказать что-либо точно не могу, надо будет кое-что проверить, — уклончиво пояснил боец, но в голове уже зрела догадка. Получилось все как всегда не по плану. По воле случая. Как можно думать, что ты хоть что-то контролируешь, если не можешь просчитать действия других людей? Минхёк с горечью осознавал, что вылетел из турнира. Ничего не достигнув, ничего не получив, не добившись тех высот, на которые был нацелен. Если бы он остался в раздевалке, то автоматически проиграл бы один бой, но при этом продолжил бы участвовать в турнире. Если бы он не уговорил Чонгука, если бы тот твердо не поддавался юношеским уговорам, тогда всё было бы по-другому и у него оставался бы шанс на чемпионство? — Зря я тебя не послушал, Чонгук, — тихо произнес Минхёк и протер рукавами толстовки слез, после чего привстал, схватил рядом лежащие костыли и попытался к ним приноровиться. Видно было, что разговор его не утешил. На быстрое принятие реальности Чонгук и не рассчитывал, но надеялся, что хоть что-то смог правильно разъяснить ученику. У него еще будет время подумать над тем, почему всё сложилось именно так. В коридоре парни наткнулись на разговаривающих врача и Валери. Они обсуждали ход лечения Минхёка. Вернее док рассказывал обо всех тонкостях, опасениях и препаратах. Сестра, нахмурившись, внимательно слушала и кивала, обязуясь проследить за выполнением всех предписанных брату процедур. Стук железных костылей раздался несколько раз, заставив беседующих прерваться. Минхёк, ни слова никому не сказав, медленно направился вперед. Чонгук притормозил возле врача, поблагодарил сверх тех слов, которыми его одарила девушка. И всё устремились к выходу. — Минхёк, — вдруг окликнул мальчишку врач. Юноша, по понятным ему одному причинам развернулся на окрик, несколько удивленно посмотрел на мужчину, задумчиво глядящего на его ногу. — Пока будешь над всяким думать, помни, что тебе крупно повезло. Да, Минхёк, тебе крупно повезло. Повезло.