Till I Collapse

— Так, что за дело у тебя к Чимину, говоришь? — после короткого дружеского рукопожатия поинтересовался Тэиль. Сонный, в легкой куртке, явно подмерзающий боец стоял у подъезда под звездным небом и ждал друга, попросившего его по срочному делу спуститься и переговорить. Дождался Чона, но разъяснений всё еще не получил. Чонгуку явно не хотелось затевать разговор вот так на улице без должной подготовки. Он прекрасно знал, как Тэиль относится к Джуро и его друзьям, поэтому рисковать не хотел. Но достать компанию из Америки ему необходимо было точно сегодня. — Прыгай в тачку, по дороге переговорим, — предложил Чонгук, коротко кивком головы указав на автомобиль, чернью поблескивающий позади. Тэиль не сдвинулся с места, лишь глубже запихал руки в карманы ветровки. — Слушай, я знаю, что у вас там с ним терки, но влезать в это не собираюсь. Хотите грызться — ваше дело, — вздохнул боец, явно недовольный, что его попросили в такой час выползти из уютной кровати и теплой постели при этом еще и отказываются что-либо пояснить. — Мне найти его надо по-любому сегодня, — устало поводил плечами Чонгук, — слышал уже, наверное, про бой Минхёка? — Ну, знал, что сегодня должен быть, а подробности — откуда? — скептично взглянув на товарища, произнес Тэиль. Чонгук и впрямь выглядел неважно, каким-то грузным и уставшим. Будто впервые столкнулся с чем-то таким, что ему не по силам поднять. — Три часа ночи, Чонгук, ну-ёмае! — не выдержав, возмутился парень. Чемпион покивал, признавая свою глупость, и выдохнул, на минуту прикрыв глаза и собираясь с мыслями. Тянуло отдохнуть, напряженные нервы стягивало оковами усталости. Но времени для передышки у него не было, нерешенный вопрос, как подвешенная гильотина висела над головой, ожидая вердикта. — Минхёк проиграл? — догадался Тэиль, помогая другу озвучить подробности. Чон повторно несколько раз покивал. — Так, — он покривил губами в ответ, — хреново. А Чимин тут причем? — всё еще не понимая, допытывал Тэиль. — Вот это мне и нужно выяснить, — Чонгук ладонью потер шею, показывая насколько ему неловко просить о подобных одолжениях, — просто помоги мне его найти, ладно? Тэиль внимательнее вгляделся, пытаясь понять, как именно настроен Чонгук. В свете ночных уличных огней тенью пробегали какие-то непонятные отблески по его лицу. То ли злился на что-то, то ли плакал недавно. Но что-то незнакомое отпечаталось на нем, что-то незримое, неуловимое. Так экран телефона бороздят мелкие царапины. Вроде если наклонить к себе всё блестит целехонькое, а стоит от себя отодвинуть — там уже следы какие-то непонятные. — Ладно, погнали, по пути расскажешь, — боец двинулся в сторону Ягуара, но ненадолго повернулся к Чону, чтобы указать на него пальцем, — и кофе мне купишь. — Договорились, — Чонгук вяло улыбнулся, двинувшись к автомобилю. Пока ехали по ночному городу, успокаивающемуся после бурной ночи, полицейская сирена подвывала на окраинах и ближе к клубам затихала протяжным эхом. Чонгук, переборов себя, кратко смог рассказать о случившемся. Поездка немного позволила ему выдохнуть, а спокойность и рассудительность, с которыми Тэиль его выслушал, прибавили немного сил и уверенности в том, что всё можно будет решить мирно. Может араб, потому просто принял всё происходящее, что всё еще хотел спать и не мог до конца оценить правильно ситуацию. Но, тем не менее, его поведение позволило Чонгуку взять себя в руки. Ненадолго припарковались возле кофейни, чемпион сбегал другу за напитком и уже в машине понял, что Тэиль снова просчитал всё на несколько ходов вперед и успел переговорить с Джуро по телефону наедине. Чонгук не услышал ни подробности звонка, ни конкретно самого разговора, хотя всё же местонахождением американской банды младший боец поделился. — Только я всё равно сильно сомневаюсь, что Чимин мог быть замешен в подобном, — Тэиль мыслями. — Может с виду он и кажется ветреным, но поверь, он ничем тебе в принципах не уступает. Особенно в том, что касается боев. — Замечательно, что ты в нем так уверен! Но в тебе говорит благосклонность, а я смотрю на голые факты, — резонно подметил Чон, вскинув брови. — Если во мне говорит благосклонность, то в тебе — враждебность, — легко парировал Тэиль, но дружелюбно и без какого-либо злого умысла в чем-то обвинить старшего. — Ты не сказал, как скоро Минхёк сможет выйти на ринг? — глотнув кофейку и расслабленно поведя плечами, поинтересовался Тэиль, слегка встрепенувшийся. — Что врач сказал? Чонгук помрачнел и отрицательно помотал головой. Араб покосился на него с некоторым сочувствием. — Значит вот как. — Задумчиво скосившись к окну, провел ладонью по коротко отстриженным волосам. — Что за травма? — Частичный разрыв связок. — А Валери знает уже? — с осторожностью поинтересовался Тэиль. Чонгук быстро метнул в друга колкий взгляд и тут же сосредоточил внимания на дороге, процедив сквозь зубы: — Знает. — И она тебя не съела? — удивился парень, пытаясь немного разрядить обстановку. — Это меня и настораживает, — не поддался на юмор Чон, крепче ухватив ладонью руль. — Да, брось. Это же случайность, в том нет твоей вины. И она это понимает, — рассудил Тэиль. — Я не должен был его выпускать, — с тяжелым вздохом пояснил Чонгук. — Но ты его выпустил, — Тэиль фыркнул, — случилось же, Чонгук. Когда я служил в господском доме на родине, — темный взгляд его пошел рябью, и он приложил палец к губам, словно помогая этим жестом достигнуть воспоминаниям языка, — то юную еще служанку, которая прислуживала госпоже в течение пяти лет, приказали высечь за воровство, что считается серьезным преступлением у нас. Но она такими глазами на меня посмотрела, поэтому я помог ей сбежать. В итоге в тот же день девчонку поймали, и вместо двадцати ударов, она получила сорок. Я не должен был помогать ей, но помог, — араб усмехнулся, — никогда не знаешь, как всё развернется. — И зачем ты мне это рассказываешь? — вопросительно изогнул брови Чон. — Корить себя за то, что случилось, бессмысленно. Ведь это уже произошло. Ты прекрасно знаешь, Чонгук, что не должен был, — боец выразительно посмотрел на друга. — Но повторись всё это вновь, ты бы выпустил его снова. Чонгук прикусил губу, осознавая, насколько собеседник проницателен и пронырлив в своих рассуждениях. — Кстати, всё хотел спросить, — Тэиль улыбнулся простодушно и хитро по-мальчишески, — а что между вами происходит? — Между нами? — не сразу понял Чонгук. — Да, между тобой и Валери, — кивнул араб, — ты так эффектно скрылся со своей днюхи вместе с ней. Шин еще не зачитал тебе заготовленные шутки? Он много придумал. — Не сомневаюсь, — Чонгук коротко посмеялся, припомнив тот вечер, ту ласку и любовь, которые он получил после этого. И как только он смог причинить одним своим решением ей столько боли? Тенью набежала печаль на его лицо. — А всё так сложно, Тэиль, я не знаю, правда. — Понимаю, — парень хмыкнул, — нравится она тебе? — Нравится — слабо сказано, — тепло улыбнулся Чонгук, признаваясь честно, — но я не хотел, чтобы всё так получилось. — Да уж, парень, — понаблюдал за метаниями Чона Тэиль, — ты действительно попал. Они подъехали к клубу «Ариель» в одном из спокойных районов, не слишком выделяющихся на фоне других самых обыкновенных улочек. Место было чем-то средним между Зарей и заброшкой, на которой проходил первый бой Минхёка. Тихо и слишком спокойно для таких ребят, как знакомые Тэиля, но сомневаться в нем Чонгук не намеревался и, полностью доверившись его словам, следовал за другом. Нервы пошаливали, Чон притормозил у входа, делая вид, что оглядывает вывеску с каким-то безвкусным рисунком с боку в виде развратной женщины, расчесывающей гребнем волосы; просто оттягивал время на самом деле. Главное удержать себя в руках на первых минутах, и всё пройдет гладко. С трудом верилось, конечно, что Чимин станет с ним вести диалог без провокаций и подначивания. На входе охрана пропустила их без лишних вопросов, слава и статус Чонгука шла впереди него и любезно раскрывала двери. В помещение всё было обставлено очень приземисто и простенько, молодежь оттягивалась в танцах, позволяя энергии мирно выйти наружу и не портить ничем молодость. Не было ни намека на бои, жестокость. Просто клуб. Просто танцы. Компанию Джуро нашли быстро, ребята и впрямь мирно веселились в компании красивых девушек. За круглым столом сидело шестеро: Чимин и еще трое парней, светлый, рыжий и темноволосый, самый юный боец в лиге Минхёка, и еще две ослепительные дамы. Одна из девушек сидела на коленях чудного веснушчатого парня, другая активно говорила и жестикулировала на пару со светловолосым бойцом, который обладал какими-то даже слишком утонченными чертами лица. — О, Тэиль рад видеть тебя, — захмелевшим голосом пробормотал Грег, разулыбавшись, и сразу как заметил Чонгука, развернулся к Чимину и смачно хлопнул того по плечу, — гляди, твой любимый боец притащился. — Он не его любимый боец, — со вздохом поправил Эд, достав сигарету и закурив. Джуро поддакнул. — Он его любимый соперник, — не отрываясь от экрана телефона, вставил Тед. И Пак посмотрел на него с недовольством. — Приятного всем вечера, — засиял улыбкой Тэиль, — мы ненадолго и по делу. Чимин прищелкнул языком и чуть облокотился на своем кресле назад. — Красавица, хватай подружку и бегом танцевать, — прошелестел Грег и, дождавшись момента, когда хихикающие девчата побежали к толпе, приосанился. И в мгновение не осталось от пьяного взора и следа, хотя шальные искорки не покидали зрачков. — Всегда рад тебя видеть, мелкий, — Пак перевел устрашающий взор на чемпиона, — но с псами Зари дел иметь не хочу. — От пса слышу, — не остался в долгу Чонгук, не выдержав, и ближе подошел к столу. — Я хотя бы играю честно! — парень быстро разгорелся. — Кан Чонжун — твой представитель? — с нажимом переспросил Чон. Чимин лениво расплылся в улыбке. — Ты обвиняешь меня в нечестной игре? — с расстановкой уточнил Джуро, наклонившись вперед так, что одна из его красных прядей спала на его глаза и придала ему еще более устрашающий вид. — Остынь, — шикнул Тэиль в сторону чемпиона, разозлившись из-за того, что он забыл о мирных переговорах, о которых и шел разговор в машине. — Чимин, не горячись и ты, давай выслушаем, — постарался внести разум и в свою компанию Эд, испытующе глянув на друга и медленно выдохнув табачный дым. — Предельно спокоен, — оскалился Чимин в еще более широкой улыбке, — Кан Чонжун вносит за меня деньги, я дерусь, какие-то проблемы? Чонгук вытянулся по струнке, внутренне сгорая от желания выплеснуть злость на раздражающем объекте. Поводья контроля ускользали из его ладоней, то и дело ему всё труднее становилось себя сдерживать. Тэиль ладонью притормозил чемпиона и тем самым дал понять, что сам объяснит знакомым ситуацию. — Минхёк, ученик Чонгука, оказался в неприятной ситуации: до боя к нему ворвались какие-то ребята и знатно его обработали, из-за чего он вылетел из турнира. — Какая жалость, — цокнул подросток, Тед, впервые за всё время, приподняв голову и холодным взором посмотрев на Чона, — хороший был боец. И что странно в его словах не было насмешки и даже и впрямь угадывалось сожаление о каких-то нереализованных планах. — А я тут причем? — выгнул вызывающе бровь Чимин. — У тебя пригорело, что у тебя всё из рук валится? — насмешливо протянул он Чонгуку. — До твоего щенка мне дела нет, ровно, как и до тебя. — Хочешь сказать, что не знал о планах своего дружка? — раздраженно процедил Чон. — Кан Чонжун мне никто, не примешивай меня к нему и к его делам, — спокойно проговорил Джуро, откинувшись на спинку кожаного кресла, так что оно слегка поскрипело. — А кто дал доступ им к раздевалке? — стал выпрашивать Чонгук, уже поджимая кулаки от бессилия перед разворачивающимися обстоятельствами. Срочно нужно было найти кого-то, кто виноват больше, чем он сам. — Чувак, ты ебнулся что ль? — хохотнул Грег. — Кто угодно, но Джуро здесь ни причем. — Чонгук, давай поспокойнее, — развернувшись к другу и продолжая придерживать его напористое желание пойти вперед и вытрясти то, что он хотел услышать любым способом, произнес Тэиль. Но было поздно. Чонгук оказался на долю секунды быстрее. Он ловко, подобно ветерку, огибающему камень, обошел ладонь Тэиля, будто той никогда и не было перед ним в виде преграды. С боку сидевший Грег, не успел даже моргнуть ни то, что перехватить бойца, хотя сидевший после него Эд, достойно встретил рвение чемпиона, также вспрыгнув с места и выставив кулаки вперед. Но Чон был неуловим, потому что видел только одну цель, только одно существо, которое необходимо было достать, того, кто был для него в ту минуту камнем преткновения, причиной всех возникших у него бед. И какой-то американец не мог стать для него преградой. Проявив невероятную изворотливость и скорость, Чонгук вынырнул из-под локтя Эда и занес руку для удара. Джуро, скрипя зубами, перехватил его кулак, но ощутил невероятное давление в кисти. Потрясающая сила и контроль, истинно достойные чемпионства. И на достигнутом Чон не остановился, молниеносно размахнувшись левой рукой он зарядил Паку по лицу. Последний пошатнулся и упал в кресло, с которого встал минутой ранее. Припозднившиеся ребята схватили Чонгука с трех стороны, готовые навалять ему за подобное отношение к другу. — Твою ж, Чонгук, — выдохнул рассерженно Тэиль, перехватив его за предплечье сзади. Вдруг из груди Чимина вырвался дьявольский смех, причина которого была известна лишь ему одному. — Ты бы лучше так на ринге кулаками махал, — снисходительно хмыкнул он и сплюнул сгусток крови, просочившейся в рот из лопнувшей нижней губы. — Пошел к черту. Не трогал я твоего ученика, — произнес Чимин и кивнул немного шокированным друзьям головой в знак того, чтобы они отпустили бойца. — Если я узнаю, что ты приложил к этому руку, выпотрошу твои мозги. — Я к этому не причастен, но ты и без причин всегда можешь попробовать, — криво усмехнулся Джуро. Чонгук развернулся и зашагал в сторону выхода. За ним не меньше удивленный и разозленный двигался Тэиль, бросив друзьям лишь извиняющийся взгляд и ни слова более. — Поразительная скорость, — присвистнул Грег, прокомментировав произошедшее. — Я бы с ним сразился, — покивал Чимин. — Но у вас уже был бой, — немного не поняв, произнес Тэд. — Поверь мне, с настоящим чемпионом мне еще биться не приходилось, — ответил Джуро, в задумчивости посмотрев на младшего товарища.

***

Когда рвешься вперед с большой скоростью, то обязательно упускаешь из виду кочки и стопорящие ямки. Ослепленный чем-то манящим и важным для тебя, ты бежишь вперед. Не раз падаешь, спеша быстрее достичь своей цели. Сотни раз натыкаешься на предупреждающие знаки, но всё равно летишь, подобно мотыльку, ищущему свою погибель. Жизнь привыкла откидывать назад тех неутомимых ребят, которые один на один против мира, когда всего лишь надо быть за него. Судьба, призывая не торопить события и ждать своего часа, останавливает напористость и горячность, присущие молодости. Ведь у всего есть личное мгновение. Оно есть у знаний, повышений, достижений, отношений, дружбы, мечты. У всего, что преследует нас, не дает покоя нашим мыслям, которые преодолевая любые космические преграды, несутся стремглав в нашей голове, лишает спокойствия чувства, пробуждая всё новые и доселе неизведанные ощущения и эмоции. Важно не пропустить миг, но также нельзя его опередить. Всё, что опережается и делается в спешке, всегда работает чуточку неверно. Запаздывающая стрелка приводит вас на собеседование слишком поздно, и вы пролетаете на вакантное место, которое долго искали. Та стрелка, что спешит, приводит вас раньше положенного времени, в результате чего вы изведете себя нервами, беспокойствами о том, почему же нужно столько ждать и мучиться от неизвестности. У Чонгука с утра непривычно разболелась голова. Ясное и простодушно озарившее светом комнату солнце нисколько не прибавляла радости. И постоянная пульсирующая боль в голове наводила на мрачные мысли. После того, как они распрощались с Тэилем, который хоть и злился сильно за бои без правил на мирных переговорах, все же расстался на славной ноте с чемпионом, Чон думал о том, наведаться в дом семьи Тё или не нужно. Всё это висело над его головой огромным давящим вопросом, последствия которого, кажется, решили раскрошить голову ему в нынешний день. Но он все же решил вернуться на квартиру, трусливо сбежав от объяснений, а также решив, что Валери нужно отдохнуть, впрочем, как и Минхёку. Им нужно было время, чтобы свыкнуться с произошедшими переменами и дальнейшими перспективами. И как выяснилось ранним утром, чутье Чонгука не подвело, потому что Валери позвонила сама и договорилась о поздней встречи. Чемпион не стал допрашивать её о поводе, о том, для чего она хочет увидеться. Достаточно было уже и того, что она хотела, а остальное оставалось второстепенным и мало затрагивающим Чона. Весь день он пытался сосредоточиться на каких-либо отвлеченных от боев занятиях: почитать книгу, посмотреть фильмы, сходить в магазин, выдраить полы в запаленной квартире. Но головная боль пересекала все попытки и концентрировала Чонгука на боли, только на ощущениях и на раздумьях. Поэтому к трем часам он не выдержал, вспылили с самим собой и рванул в зал, в который вошел словно грозовая туча. После быстрой и неряшливой разминки, Чон долго и мучительно отрабатывал удары под строгим взором тренера, попивающего свой кофе с самым безразличным видом. Нио не сказал ему ничего, но продолжал наблюдать за ним и за его молчаливыми метаниями, которые он не мог выразить словами и выражал так, как умел. Ноющие кулаки и мышцы отвлекали от головной боли, которой под физическими нагрузками немного отступила на задний фон. Проведя колоссально много времени за отбиванием груши, Чонгук, как выпотрошенное детьми чучело с конфетами, заполз в душ и стоял долго и изнурительно под грузными прохладными каплями. После всего с некой легкостью уже в голове, в прямом смысле выбив из себя все плохое, Чонгук где-то около получаса посидел немного в кофейне за чашечкой сладкого мокко и только после этого поехал в парк, где они условились встретиться с Валери. Вечерело, оранжевое пятно расплывалось над горизонтом как апельсиновая долька на голубой скатерти. Чонгук оставил машину на стоянке и неспешно отправился внутрь позеленевшей аллеи. Девушка ждала его, сидя на деревянной уличной скамейке. Черное пальто, серые брюки и толстовка, отпечаток бессонницы на лице и подозрительно знакомая сумка с того дня, обернувшегося встречей с дружком-наркоманом. Чонгук хотел молча присесть рядом, но не успел, потому что Валери бодренько приподнялась к нему на встречу, прихватив сумку ладонью. — Привет, — девушка просто улыбнулась, и Чонгук почему-то остановил себя и не потянулся за приветственной лаской или поцелуем, почувствовав, что это будет немного лишним. Видно было, что мысли бороздили не только его черепную коробку, но не оставляли в покое и Тё. — Привет, — ответно поприветствовал её Чон и стал прогуливаться вместе с ней рядом. На столбах зажглись фонари, и они оба двинулись вперед. — Знаешь, что мне всегда было тяжело понять? — вдруг начала девушка. — Физику? — предположил полушутливо Чонгук, чем вызвал подобие улыбки на лице Валери. — Кроме этого, — покачала она головой. — Почему ты всегда велся на поводу у своего любопытства? — Хм, не знаю, — хмыкнул парень, — просто с ним тяжело бороться, и порой приводит к хорошим результатам. Ведь именно оно столкнуло меня с тобой, — он искренне улыбнулся и взял девушку за ладонь, сцепляя их в замок. — Думаешь? — задала Валери риторический вопрос, опустив взор на их переплетенные пальцы. — Я всегда легко отказывалась от всего, что меня интересовало, потому что знала, к чему оно приводит и что было для меня в приоритеты. Видимо, у тебя была действительно хорошая жизнь, если ты мог позволить себе не выбирать, а просто слушаться сердца. Ты доверялся себе, пытаясь разгадать, чем я живу, — она продолжала говорить, пиная носком кроссовок камешки, что попадались ей на пути. Они быстро оказались у фонтана, что находился посередине парка. Журчала переливчато вода, но Чонгук слышал лишь отдаленно, сосредоточившись только на собеседнице и на её словах, словно ощущал, что услышит что-то важное, что раньше всегда упускал из виду или не придавал этому значения. — И мне и вправду в радость стало раскрываться перед тобой в знак благодарности за то, что ты для меня делал. — Да, такой загадочной женщины я раньше не встречал, — покивал Чонгук одобрительно и, чуть наклонив голову в её сторону, прищурился, — но должен признать, что результат превзошел все мои ожидания. — Но есть еще кое-что, о чем я тебе никогда не рассказывала, — со вздохом, немного сжавшись в плечах, осторожно произнесла Тё. — Не удивлен, — хмыкнул миролюбиво и спокойно Чон, — что же это? — Долги моего отца, которые я с трудом выплатила. Хочу рассказать тебе, как именно я заработала эти деньги, — пояснила она. Чонгук немного призадумался, сведя брови к переносице, заметив это, Валери немного прочистив горло, поправилась: — Вернее я покажу тебе, если ты не против? — Ох, снова интриги. Я весь во внимании. Она повела его за собой, настойчиво потянув за ладонь. Вскоре они вышли из другого конца парка и оказались на полупустой улице. На любимых развалистых переулках, в просторах которых Тё и искала себе обычно приключения и из которых Чонгуку приходилось забирать её на машине. Мысли у парня становились мрачнее, и даже ранее приутихшая головная боль снова дала о себе знать, словно предостерегая Чона от совершения какого-то неверного хода. Но к внутреннему голосу боец не прислушался, покорно последовал за Валери. Они подошли к какому-то большому и просторному заведению, отдаленно напоминавшему клуб, но то ли с какой тематикой или особенностью. Снова клубы, снова ночная жизнь и снова загадки. Он начинал уставать от всего этого! Чонгук не разобрался в тонкостях места и уточнять не стал, но напрягался с каждым шагом все сильнее, чуя недоброе. — Пожалуйста, сядь за восьмой столик и подожди меня хорошо? — сказала ему Валери, посмотрев таким волнующим и жадным взором, словно в последний раз видела его. Серые зрачки дрожали, будто что-то выискивали в его чертах, впитывали, отбирали какую-то важную линию. Но Чонгук лишь отдаленно всё это чувствовал, однако еще не понимал. Тем не менее, кивком головы он обозначил, что подождет столько, сколько нужно. В заведение играла приятная музыка, не слишком громко: можно было вполне комфортно говорить с собеседниками. Посетителей было немного, но в основном это были мужчины и куртизанки. Столики были расставлены в основном перед сценой, отведенной железной решеткой, за которой танцевали красивые девушки, те, на которых можно было смотреть, но трогать — никогда. Столик под номером восемь оказался почти перед самой сердцевиной сцены. Чонгук со вздохом опустился на кресло, не обращая внимания на красиво двигающихся перед ним девушек. Ему куда интереснее было узнать, куда подевалась Валери и что именно она ему хотела показать. Все же чертово любопытства ему никогда не изменяло, все время заставляло его ёрзать в нетерпение и оглядываться. Когда закончилась песня, обозначилась пауза, зазвучали свисты и аплодисменты, после чего медленно потух свет в зале, и сцена заискрилась белым светом. The Hardkiss – Make-Up И осознание Чонгука прошибло в ту секунду, когда он увидел ногу, облаченную в плетеные туфли на высоком каблуке. Ту самую коленку, на которой он совсем недавно любовно оставлял поцелуи. И фигуру в черном кружевном топе и коротких шортах, завернутая вокруг шеи и талии полупрозрачная черная ткань с золотой вышивкой. Красные губы, которые когда-то пленили его в день рождения и взгляд, обрамленный ярким макияжем, который скрывал дрожь в серых зрачках. Её нельзя было узнать. Если бы кто-то показал ему фотографию, Чонгук бы решил что это другая девушка, очень похожая. Но другая. Не его. Волосы, собранные в высокий хвост подрагивали в такт шагов, сила в движениях и раскрепощенность, граничащая с наглостью. Её походка словно вбивала кого-то ненавидимого в пол, несмотря на то, что она стояла на высоченных каблуках. Она с невообразимой грацией подошла к пилону и, крепко схватившись за него ладонями, взметнулась вверх, плавно закружившись вокруг. И шестеренки в голове Чонгука забегали усиленнее, он, кажется, перестал дышать, начиная осознавать, складывать картинки узнанного ранее и представшего перед ним сейчас. Сначала руки позволяли ей парить на высоте, с поразительной стойкости поднимая тело над полом. Вот откуда эта сила, гибкость. Причина, по которой ей удавалось держать себя в тонусе и не растерять бойцовскую форму. Ноги легко изворачивались вокруг железного шеста, а тело подобно шелковой ткани обвивалось вокруг с поразительной гибкостью. И взгляд её то и дело цеплялся за Чонгука, словно не было больше никого вокруг, словно это был не танец сценический, а приватное излияние души. Она вкладывала в это себя, пыталась передать что-то больше, чем просто пошлость. Платок в один миг плавно начал скатываться по шее, выдергиваемый изящными пальцами. В их медлительности было что-то интимное. Только после, потом, много времени спустя Чонгук вспомнит, как прикасался к этой светлой коже с такой же нежностью и неторопливостью. Губы ни разу не расплылись в улыбке, а только манили своим насыщенным красным цветом и полураскрытыми вздохами, которые буквально звучали в ушах у пораженного бойца. Его душа металась, видя двойственности, с которой двигалась девушка. То в ней ощущалась порывистость, подобно бойцовской резкости и скорости, то порой проскальзывала поразительная плавность, которая струилась в её душе, тот завлекающий ритм, от которого Чонгук был в восторге с самого начала их знакомства. Только позже он осознал, что не один любуется стройностью этой фигуры, пылающей и завлекающей страстью, с которой девушка посвящала себя танцу. И знание этого факта заставило вспыхнуть его взор зеленым огнем. После того как она стянула с себя платок и обвязала его вокруг шеста, то прислонилась к позади стоящей стене. В профиле каждая черта лица контрастом выглядела на темном фоне. Тоска, борьба отпечаталась в жестах: в том, как она проводила запястьем по оголенным частям тела, словно сам факт наготы, доставлял ей боль, и она готова была вцепиться в себя мертвой хваткой, чтобы спрятать, укрыть. И Чонгук единственный знал, о чем именно этот танец, в чем его сердцевина и секрет такой цепляющей энергии. Но при этом он знал, что не один смотрит на все происходящее. Все сильнее в горле клокотала злость, пульсируя в разрывающейся от напряжения голове. Завороженные гости неотрывно следили за каждым её шагом, вздохом, вкинутым взором серых глаз, от которого у Чонгука в груди нестерпимо жгло и горело. На протяжении всего танца он словно сам вращался вместе с девушкой, пытаясь справиться с каруселью снаружи, с грузом внутри. В конце концов, когда свет погас, укрыв расплывшийся взор, Чонгук ощущал себя растоптанным и выжатым. Паршиво и гадко. Его душило помещение, а музыка, затухшая вместе с софитами, до сих пор крутилась в его голове, мечтая разорвать её. Вот теперь-то всё сошлось и прояснилось. Чонгук тихо засмеялся, прикрыв лицо ладонью, и слегка покачнулся. Ах, закружилась голова, благо рядом была кирпичная стена, которая его поддержала. Как же было просто и понятно. Унижало ли это его? Приносило ли ему это боль? Что было в прошлом пусть остается там. Много всего произошло с Валери в прошлом, из кучи грязной ей приходилось выкарабкиваться, в некоторую её часть приходилось и нырять, чтобы выжить. Но зачем она прыгнула туда сейчас? Что хотела этим показать? Что не ценит его и то, что он для неё делает? Что всегда может своевольничать и оказаться в местах и похожу? Зачем показала сейчас, если могла просто рассказать? Чонгук же не был неженкой, но наглядность, которую ему продемонстрировали, поселила в его груди какое-то неприятное чувство. Девушка, которой он дорожит, которую оберегает и скрывает от любых напастей, легко раскрывается перед другими, кидаясь на рожон. Главная проблема в том, что Валери не ценит себя, когда он готов доказывать обратное, скрывая её от чужих козней и интриг. И именно это коробило Чонгука больше всего, доставляя ему боль и мучения. Перед глазами замелькали мушки. Парень пошатнулся еще раз, ощущая, как бьется в ушах сердце. Когда уже все эти секреты закончатся, хватить мучить его тайнами, бесконечными тайнами. Почему всё не может просто стать простым? Nina Simone — Don't let me be misunderstood Он не заметил, когда к нему вышла Валери, легонько тронув его за плечо. — Всё нормально? Боец не раскрыл глаза, собираясь с силами, и тихо ответил: — Нет. Место, где она его коснулась, пылало. Не услышав более ни слова, Чонгук открыл глаза, фокусируясь на её лице. — Как много еще у тебя секретов? Валери не удостоила его ответом. На её лице более не было и следа от макияжа, от нарядов, не плелся шлейфом и платок. Перед ней словно стоял другой человек. Только печаль, которую он видел, никуда не исчезла. — Было так неожиданно? — поинтересовалась Тё. — Представь себе? — чуть громче, чем хотел, произнес парень, выдохнув и отойдя от стены. — Это всего лишь танец, приносящий хорошие деньги, — она вновь потянулась к ладони Чонгука, желая прикосновением успокоить свое и чужое беспокойство. Но боец сделал то, что её удивило, — медленно убрал запястье. Ах, вот оно как. Если деньги Зари — это благородный заработок, то танец — верх пошлости и аморальности. Она громко и разочарованно усмехнулась. — А ты не заметила, что там кроме тебя были еще люди? — не сдержал едкости Чон. — С твоей гордостью, которую ты так боялась всегда запятнать, это плохо вяжется. Тебе так не кажется? — он выгнул брови. — Вот как, — хмыкнула Тё, в неловкости запихав ладони в карманы пальто. — А ты, — сделав ударение на слове, — не заметил, что я танцевал для тебя? — Не сдержавшись, она пихнула его в грудь и обошла, растворяясь в ночи. Чонгук сдержанно это принял, начиная уже корить себя за сказанное. Он не хотел обидеть, просто выразить то, что переворачивалось у него внутри, было тяжело. Почему он в последнее время постоянно делает что-то не так? Парень обреченно вздохнул и поторопился, чтобы её догнать. — Валери, подожди, — он легонько коснулся её плеча. Девушка развернулась, но что странно в глазах уже не было обиды и в целом ничто уже не говорило о том минутном вспыхнувшем чувстве ущемленности. — Я не хотел тебя обидеть, — честно признался Чонгук и протянул ладонь, подобно тому, как делал это всегда. — Проехали, — пожав плечами, Валери слабо улыбнулась и с большой охотой взялась за его руку. Теплая и по-настоящему грубая она была значительно больше её. На город опустилась прохлада совсем не по погоде. Слова на выдохе преобразовывались в еле заметные клубы прозрачного пара. Они решили прогуляться, говоря о недавно произошедшем. — Как давно ты занимаешься? — Когда кайф от боев был уже не таким сильным, а мои шансы на титул таяли, нужно было срочно найти что-то новое. Что помогло бы немного подзабыться, — делилась Валери, то и дело, поглядывая на реакцию Чонгука. Он слушал действительно внимательно и выглядел слегка подуставшим то ли от навалившихся на него открытий, то ли еще от чего-то более важного. Но сколько старания и понимания в его взгляде, когда он обращен в её сторону! Аж дух захватывает от приятных чувств! Разве станет человек выслушивать того, кто ему совсем неважен. Валери вновь посмотрела на пустынную дорожку в парке, освещенную фонарными столбами. — Тогда я и занялась танцами. Было прикольно, — посмеялась девушка. — Я должен сказать, — произнес Чонгук с усмешкой на губах, — что у тебя хорошо получается. — Спасибо, — Тё рассмеялась еще сильнее, — ну, пока зарабатывала в этом месте, у меня была возможность наловчиться. — Что, правда, так много платят? — поинтересовался Чон, недоверчиво покосившись в её сторону. — Да, — кивнула девушка, — проблем у меня хватало после того, как отец исчез. Только Хоин не знала о том, где я достаю эти деньги, возможно, за это она меня ненавидит. — Ты выдумываешь, — спокойно заметил Чонгук, приостановившись и кивнув головой куда-то в сторону, призывая Тё посмотреть. Проснувшаяся и сияющая беловатая луна освещала фонтан, который они прошли совсем недавно. Совсем недавно они вместе прогуливались здесь, и таким далеким уже казался тот миг, такими другими казались они теперь. Хотя вроде бы и не произошло ничего сверхнового, просто они стали немножечко ближе? Снова пережили вместе и прошлое, и настоящее. По воде ходил отсвет сияния луны. Полоски света дрожали в мутноватой глади старого фонтана, а её журчание из-за возникшей тишины казалось громче и чище. — Хоин дорожит тобой, я уверен. Ты и Минхёк всё, что у неё осталось, — договорил боец и ощутил, как вокруг его талии смыкается кольцо рук. Он приобнял девушку, пригладив ладонью по спине и не осознав еще, откуда этот прилив вдруг нежных чувств. Валери прижалась щекой к его груди и только одним глазком поглядывала на капельки слетающие с верхней ступеньки фонтана. — Замерзла? — заботливо поинтересовался Чон и провел невесомо по её щеке. По груди его заерзала голова в отрицательном жесте. Они еще неизвестно сколько простояли в тишине, после чего Валери вновь потянула бойца за собой. — Чонгук, — тихо произнесла Тё. — Мм? — Я очень ценю тебя, — внезапно призналась она, крепче сжимая его за ладонь, будто Чонгук мог сейчас же раствориться в воздухе. — С тех самых пор, как ты появился в моей жизни, всё изменилось. Если раньше я многого боялась, то рядом с тобой страх пропадает. Прошлое перестало меня пугать. Более того, оно перестало казаться мне омерзительным и недостойным. А бойцы в моих глазах снова стали самыми сильными и прекрасными людьми. Благодаря тебе я смогла вновь побывать в своем детском доме, — она искренне и широко улыбнулась, — смогла поговорить с дядей. Я через столько прошла в одиночестве, что те немногочисленные испытания, которые мы прошли вместе, были для меня самыми счастливыми мгновениями за последние несколько лет. Ты невероятный, Чонгук, — Валери остановилась и подняла на него взгляд. Маленькие капельки слез бежали по её щекам, — но дальше нам придется идти по отдельности. — Она вытащила что-то из кармана, уже через пару секунд в его руках лежала пачка. Пачка новых банкнот. — Я слишком много сделала, чтобы собрать свою семью. Вернее то, что от неё осталось. И потерять это даже ради тебя я не готова. Пока ты рядом, — брови её нахмурились, словно она видела что-то страшное прямо сейчас, — пока Минхёк будет бойцом Зари, он всегда будет целью. Я не знаю кого, — она помотала головой, шмыгнув, — твоих или моих врагов, или просто тех, кому он не понравился. Но они не оставят его в покое. Ты на него поставил, только ничего не получилось. Продолжать турнир Минхёк не сможет, и больше в Зарю он не вернется. Я возвращаю тебе то, с чего когда-то всё началось. Прости, но прошу тебя больше не появляться ни в моей жизни, ни в жизни Минхёка. Прошлое должно оставаться в прошлом, иначе оно всегда будет моим кошмаром. Она отступила, а Чонгук машинально сжал пачку долларов и, кажется, только тогда понял, что произошло. — Валери, подожди, — он попытался ухватиться за неё. Но она не позволила. — Давай обсудим всё, успокоившись. Ты сейчас расстроена, я понимаю. Минхёк сам волен решить, что ему делать. Если он захочет уйти, я не стану его держать. Но мы справимся со всем вместе. — Нет, — она сделал еще один шаг назад, — Минхёк один раз уже решил. Больше на ринг он не выйдет. Я уважаю, выбор каждого, но себя мне тоже жаль, — почти что провыла Тё. — Я знаю, насколько ты привязан к боям, Чонгук. Ты живешь этим, и я понимаю, что это такое. Ты никогда не бросишь, потому что зал — теперь твой дом, а сила — зависимость. Пока ты часть Зари, над тобой всегда будет висеть опасность. Мне такая жизнь больше не нужна. Бросить...Зарю? — Но ты любишь меня, Валери, — от бессилия произнес он и посмотрел прямо в свинец, потемневший от влаги. Она улыбнулась. — Прощай, Чонгук. И в темной ночи отдалялся её силуэт, пока боец сжимал кулаки от отчаяния. Всего несколько минут назад он держал мир в руках и ощущал покой. Теперь же Чонгук не чувствовал даже опоры под ногами, таким разрушенным и раздавленным казался он себе. Только сейчас он осознал, что проиграл, возможно, самый главный бой в своей жизни. И за спиной его насмешливо расцветало зарево.