И никого не стало

– Вот тебе и убийца. Напоследок он покончил с собой. – Андрюш, если найдешь меня с топором в спине, я разрешаю тебе тоже назвать это самоубийством. – То есть, это Катя? – Нет, в том-то и проблема. Мышка с комплексами могла бы прикончить его за все грубости и нападки, но влюбленная секретарша отлично знает, что без маэстро фирме, то есть тебе, придется туго. – Тогда прав я. – Никакой логики. Мотив нулевой. И самому себя не задушить, разве что, не знаю, в состоянии аффекта, но Милко, я тебе еще раз повторяю, даже не истерик. Сам попробуй, задушись. Андрей не выдержал и сильно толкнул друга в бок. – Достал своими шуточками! – Да я уже давно не шучу. Они немного помолчали. – Куда его? – Пусть лежит здесь, хотя бы пока мы не найдем Федора. – Которого мы что-то слишком давно не видели, – прошептал Андрей, будто сказанные слишком громко эти слова могли разрушить здание. – Думаешь, еще один покойник? – Или убийца. – Нонсенс. – Нет, ты не спорь, ты послушай. Если это не Катя и если это не Милко? Маша с Кирой сидели вместе, мы с тобой... э... – Мы тоже вместе, это ты точно подметил. Но нам не везет так, как книжным сыщикам – никаких толковых свидетельских показаний и мы даже сами не знаем точного времени своих появлений там или здесь. Сколько времени наша Маша сидела одна на ресепшене? Когда вышел Милко? И когда Вика вернулась в приемную? – Ты уже и Машу готов заподозрить? Рома, а как, собственно, вышло, что с идеи "это кто-то чужой" мы соскочили и вдруг стали присматриваться к своим? Малиновский закусил губу и повертел кистью. – Это... само происходит. Мы мечемся по всему этажу и нигде ничьего хвоста не видели. – На таких площадях не удивительно. – Я немножко про другое. Человек со стороны не может так хорошо знать все офисные помещения, чтобы не только избегать встречи с нами, хоть мы движемся хаотично, но и оказываться в нужных для убийства местах. – И человек со стороны не мог незаметно изъять мобильники у всех, верно? – И не мог, то есть, мог, но это было бы сложно после того, как Милко предупрежден об убийце – не мог бы заманить его в курилку. – Так он сам туда пошел, как ты не хотел курить при Кате, так и он при Кире, ну и Маше. Роман от такого сравнения слегка вздрогнул, но предпочел не ответить. – Глаза открой, Жданов. Возле него ни зажигалки, ни сигарет. А карманы только на джинсах. Весьма обтягивающих, так что даже не надо лазить по ним и проверять. – Тогда может все-таки он сам? – Нет. Я уверен. Кстати, – Роман достал свой мобильник, – нашел в мастерской. – Без симки? – Какой ты догадливый. Маша меняла компрессы, размахивала мокрой тряпочкой, чтобы та охлаждалась, и постоянно посматривала на дверь. Здесь было немного спокойнее, но только немного. Стеклянные вставки делали убежище ненадежным. Она уже пыталась передвинуть к дверям шкаф, да одной ей с этим было не справиться, а Воропаева могла только лежать и временами тихо плакать. Таблетки шипучего аспирина убавили жар, но теперь ей стало тяжело дышать. Так что пришлось обойтись одним приставным столом, однако он был маленьким и относительно легким, и годился на то, чтобы просто подпирать дверь, но не закрывать ее стеклянные части. Маша раздумывала над тем, не выключить ли свет, сделав вид, что кабинет пуст, когда услышала шаги по коридору. Она подбежала и укрепила свою слабенькую баррикаду собой, но раньше, чем зачастившее сердце выпрыгнуло из груди и заскакало дальше подобно мячику, ей удалось различить голос любовника. Через минуту раздался стук в дверь и в два голоса полетели вопросы о том, как дела и как самочувствие. Маша села на стол, ватные от внезапной радости ноги отказывались ее держать. – Всё в порядке, ну почти всё, Кире Юрьевне нехорошо, но на ощупь температура падает. – Она спохватилась. – Ой, миленькие, я сейчас, я тут подперла, сейчас открою. – Не надо, солнышко. Ты молодец, это отличная идея, подтащи к дверям всё, что можешь. Мы просто заглянули по дороге, чтобы узнать, как вы и сказать, что у нас всё в порядке. Они ушли, а разочарованная и переволновавшаяся Маша осталась сидеть на столе. Кира даже не повернулась на разговор, как будто не слышала Андрея. – "У нас всё в порядке"? Рома, у нас четвертый труп! – Может, я должен был еще рассказать перепуганным женщинам, что один из них за соседней стенкой? – А ничего, вон у Кати два лежат... – Андрей скрестил руки на груди и укоряюще посмотрел на друга. – Между прочим, ты забыл о сообщнике Пушкаревой, ну, который зарезал Сашку. Может, у него к Милко свои счеты? – Например? – Допустим, наш маэстро у него бойфренда увел? – Это называется у меня буйная фантазия? Катя и гей – из области нереального. Не при ее воспитании. – Что ты о нем можешь знать? – Всё, что я в ней вижу! Да и рассказывала она как-то об отце. Роман пристально посмотрел на Андрея. Тот уперся взглядом в пол, явно что-то соображая. Поднял голову. – А ведь дня четыре назад она говорила со мной о каком-то своем приятеле, тоже экономист, просила взять его, а я отказался – денег-то нет. – И теперь из-за этого он избавляет Зималетто от лишних сотрудников, сокращая штаты, или мстит всей фирме сразу? – Не ёрничай. Я просто хотел сказать, что у нее действительно есть какой-то настолько близкий знакомый, что она просила за него. – Да, для Кати это много, но... офиса он не знает, да и мотива у него толкового нет. Пушкарева не та женщина, ради которой парень пойдет на преступление, тем более душегубство. Андрей поколебался. – Ну... мы же не в курсе, какой он. Только, знаешь, если Вику убила не Катя, то кто и как? Она же нам сказала, что открыла дверь и видела, как та включила лампу и упала. Рядом никого не было. – Теперь ты Катю обвиняешь? Хотя... Она несколько раз выходила в приемную, рисовала этот жуткий контур, потом подбирала там Вику... на нее никто не напал. – В принципе, возможно, что это не она убийца и не ее приятель, но Катя у нас не так уж давно, может к ней нет претензий и она не входит в список жертв? Роман подошел почти вплотную и привычно устроил локоть на плече друга. Глаза в глаза. И сказал медленно и тихо: – Возможно, что список пронумерован. А ее очередь еще не пришла. – Что-то у тебя перестали получаться подбадривающие речи... Катя стояла посреди кабинета и чувствовала себя крайне неуютно. И не от того, что в каморке были покойники. В зомби и прочие варианты возвращения мертвецов она не верила, так что их присутствие лишь оставляло неприятный осадок. Боялась она живых. Дверь в приемную была закрыта, но ключа от конференц-зала у нее не было, а через него можно было свободно пройти. Следить сразу за обеими дверьми было сложно. "Ключ, – шептала она, – где же может быть ключ? Видел ли его вообще кто-нибудь? Зал всегда открыт, мы приходим с утра, уходим вечером... Ни разу никто его не закрывал. Но где-то всё-таки ключ должен быть." Ответ пришел вместе с холодной дрожью – ключ мог быть где-то в приемной, у Вики. Они ходили наугад из одного сектора в другой, понимая бессмысленность этого занятия и не имея возможности от него отказаться. При очередном повороте Андрей решил зайти в мастерскую и забрать свой телефон. – Заодно глянем, вдруг Федор вернулся на ресепшен. – Более чем сомнительно. Но я не против, если честно, мне хочется вскрыть бар и чего-нибудь перекусить или глотнуть кофе. – Мне кусок в горло не полезет. – Я тебе и не предлагаю. С некоторой опаской отодвинув матерчатый занавес, они зашли в мастерскую. Мобильников не было. – Какой он у нас шустрый, однако. – Может их все-таки двое? – Пошли в бар, там хоть видно, кто приближается. Но рассматривать приближающихся им не пришлось. Почти в центре холла лежал курьер. Лицом вниз. Когда они, сдерживая подступающую тошноту, перевернули его, полиэтиленовый пакет брякнул пропавшими телефонами, а из руки выпала бумажка. "Всё пошло не так, как я хотел. Ни Ольга Вячеславовна, ни Милко не должны были умереть. А теперь, когда он убил Машку, и мне незачем жить."