И никого не стало

Они помчались к кабинету, где оставались их женщины, с каждой секундой теряя возможность поверить в то, что невыносимый звук доносится не оттуда. На их крики под дверью реакции не было, скорее всего, их не слышали. Молодые люди дружно ударили плечами, но забаррикадированный вход так просто не поддавался. Тогда они сообразили подтащить стол Амуры и ударили им. Раз. Другой. Третий. Дверь приоткрылась достаточно для того, чтобы пройти одному человеку. Но они оба уже видели, что Тропинкина жива, и что кричит она – над телом Киры. Войдя, Роман попытался приобнять Машу за плечи, прижать к себе, но она полоснула его зажатыми в руке ножницами, вывернулась из захвата ничего подобного не ожидавшего Жданова и выскочила наружу. Когда друзьям удалось поймать ее, успокоить и уговорить пойти с ними, основная часть истории была им уже понятна – Кира дышала всё хуже и хуже, а потом перестала дышать совсем. Андрей не скрывал, что глаза набухли слезами, он вспоминал все свои измены и все следовавшие за ними ссоры. "Вот на что мы потратили время." Роман целовал Машу в висок, повторяя, что она его вовсе не ранила, это ерунда и царапина, она сейчас сама перевяжет, заодно и убедится. Входить в кабинет Маша категорически отказалась, у нее снова начиналась истерика, поэтому Роман пропустил Андрея внутрь и остался стоять в проходе так, чтобы видеть Машу, и слышать его. – Если это сон, то сейчас самое время зазвонить будильнику. Таких слов он не ожидал. Роман повернулся и увидел, что Киры в кресле нет. Что ее вообще нет в кабинете. Растерянный Андрей поднял руки, как будто держал на них стройное тело. – Понимаешь, она действительно была горячая, она... – он сделал глубокий вдох, преодолевая желание завыть, как выла Тропинкина. – Допустим, она только потеряла сознание, а пока нас не было, пришла в себя. Но... она не могла уйти. Роман бросил быстрый взгляд на побелевшую и сидевшую не шевелясь, как изваяние, Машу. Торопливо зашел в комнату и вывел оттуда друга. – Он ее унес. Контригра не получается. – Живую? – Не знаю. Думаю, что нет. – Зачем? – Затем же, зачем он делает всё остальное. Чтобы мы не нашли выхода из ловушки. Роман повернулся к Маше. Казалось, что ее истерика загналась внутрь и рвет ее там на части. – Мне нужна помощь, Машенька, пожалуйста, посмотри нет ли у Шуры в аптечке, точнее, там обязательно есть, хотя бы пластырь. Мой бок... Женщина мотнула головой и включилась в реальность. – Мамочки, я же тебя, я же, дура, я же тебя... – Ты меня всего лишь поцарапала, пиджак попорчен, но это не имеет значения. А меня можно запросто починить прямо сейчас. Давай, давай, малыш, а потом мы пойдем к Кате. Твоей подружке там одной не очень уютно. Андрей шел на пару шагов впереди. В глазах стояли слезы, которые никак не проливались. Роман поддерживал Машу, с трудом передвигавшую ноги. Нервный всплеск высосал из нее все силы. По настоянию Романа они направлялись к бару, где можно было расковырять хоть одну дверцу и добыть что-то, пусть даже просто сахар. Андрей начал было спорить, но потом согласился. В аптечке ничего подходящего не было, там хранились лишь те препараты, которые годились до приезда врачей. Антидепрессанты в список первой помощи не входили. Так что им не оставалось особого выбора – либо валерьянка из мастерской, либо сладкое. Но о валерьянке почему-то противно было даже думать. У поворота коридора Андрей вдруг остановился и вжался лопатками в стену. Приоткрыв рот, он мелко дышал, не произнося ни слова. – Что такое? Андрюш, что?!! Жданов подманил его пальцем, и Роман подошел близко. – Там был Федя, – прошептал Андрей тихо-тихо, так, чтобы не услышала Маша. Поймал взгляд друга. – Или я сошел с ума. – Или мы уже больше двух часов собираем трупы по всей Зималетто. Еще и не такое почудится. Маша заволновалась. – Что случилось? Вы что-то скрываете? – Нет, Машенька, – Роман снова приобнял ее. – Андрей Палыч устал и... Он подумал, что лучше не упоминать Киру. – А сейчас мы идем дальше. Катя посмотрела на часы, нелепо стоявшие на полу около окна. Им было всё равно, что шкафчик из-под них забрали и взгромоздили на стол у дверей конференц-зала, чтобы обезопасить Катю от нападения. Казалось, что прошло уже очень много времени, но упрямые стрелки твердили, что до рассвета еще далеко. А до момента, когда первый сотрудник придет на работу и обнаружит, что лифт не работает – еще дальше, еще дольше. Она дыхнула на стекло, вывела букву "Ж" и тут же стерла. Не то. Дыхнула снова. "А". Вот так-то лучше. Роман умудрился провести Машу через холл так, что она не увидела тело курьера, а у бара посадил ее спиной ко всему миру, зашел за стойку и принялся осматривать хозяйство, которое, как выяснилось, было вполне доступно разграблению. Заперт был лишь ящик с кассой, а остальное только закрыто. – Нам всем не помешает подкрепиться. Он доставал без разбору всё, что под руку попадало. Почти бросал на стойку. Его внимание было приковано к трупу. Это становилось слишком очевидным, и Маша вот-вот обернулась бы поинтересоваться, на что это он так неотрывно смотрит. Андрей выругался про себя, но ничего не оставалось делать – если он не хотел повторения дикой истерики и новой беготни, ее надо было отвлечь. И он заговорил о предстоящем показе, но не смог долго продержаться на этой теме, тем более, что и Машу она совершенно не занимала. Так что он рассказал, как их ждет Катя, да посоветовался, чего бы ей прихватить съестного. Потом они молча пожевали кое-что из найденного, с трудом глотая, только вода из бутылки была охотно принята пересохшими глотками. Обратно через холл Роман провел Машу так же ловко, только Андрей уловил настороженность, он видел, что друг всё время косился на Федю. Желтый контур на полу в приемной Маша перенесла на удивление спокойно. Однако никакой уверенности в том, что она так же отнесется к пополнению в каморке, не было. Поэтому Андрей проскользнул в дверь сразу, как Катя им открыла, и шепотом велел молчать о Вике. Что хладнокровная девушка сообразит не говорить о том, где находится труп Воропаева, он не сомневался. Катя устроила Машу на паре сдвинутых мужчинами красных кресел, сама присела на низкий столик. Разговор не клеился, но ей всё равно было легче от того, что одиночество закончилось. Президент и его вице уселись в свои кресла, незаметно сами для себя отодвинув их подальше от двери в каморку. Но и к Кате с Машей они старались не приближаться. Беседа о сумрачных перспективах не была предназначена для дамских ушей. – Ты нарочно повел нас к бару, чтобы проверить Федора? – Нет, то есть... да. То и другое. – Мы в безопасности? – Вряд ли. – Роман поколебался. – Я ничего не понимаю. Федя мог собрать все наши мобильники, это непросто, но возможно. Но я не представляю, чтобы он мог убить. – Но он же написал, что Милко и Ольгу... – Чушь! Малиновский оглянулся на соседок и опять понизил голос. – Еще он написал, что Маша мертва. – Ошибся, чего-то не так понял, – Андрей мерно постукивал кулаком по подлокотнику. – Может, не нашел ее там, где ожидал, или сообщник тупо пошутил. А Федор, нам же сказали, и так был на нервах, вот и поспешное решение. – А ты прикинь. Дизайнера и его помощницу он убивать не предполагал, да? – Да. – Ага. Ну, Вику еще каким-то вывертом логики можно объяснить, что она Машкина соперница и всё такое. А Воропаев-то ему чем не угодил? – Встречный вопрос: ты знаешь кого-то, кому Александр нравился? – Отличный мотив убийства – хамство. Это у нас с тобой были причины избавиться от него. Потому что нам он мешал. Он узнал об откате, но он никого не подставлял и ничего не придумывал, Катя действительно согласилась взять деньги Краевича. Это мы нарушаем устав ЗАО и скрываем информацию от акционеров, а он всего лишь хотел выяснить истинное положение дел. Он акционер, Андрей, и обе его сестры тоже. Понятия не имею, что там в его прошлом или в чиновничьем настоящем, но в Зималетто... – Постой. Прошлое. А? – В смысле? Андрей развернулся всем корпусом. – Он чем-то сильно навредил Феде в прошлом, но случай отомстить представился только сейчас. – Федор у нас работает не меньше трех лет. Если он не нашел случая раньше, то и сегодня... Да и вообще, я хочу тебе сказать... – Андрей Палыч, Роман Дмитрич! Катя стояла около Маши и выглядела маленькой испуганной девочкой, какой она, в сущности, и была. Они переглянулись и поднялись. Катя развела руками и неуверенно шагнула к ним. – Посмотрите на нее. Маша почти не отзывалась на внешние раздражители, она с видимым усилием приоткрыла веки, но узнавала ли кого-то из них или нет, сказать было невозможно. Роман взял ее руку – пульс был слабым и редким. – Ей срочно нужен врач, – произнесла Катя с явным укором. – Понимаете, это серьезно. – У нас сегодня всё очень серьезно, – начал Андрей, но осекся, вовремя вспомнив, что на этот раз всезнающая Пушкарева не получила информации и считает, что убит всего один человек, а еще одна – жертва несчастного случая. Роман встал с колен. – Безумная идея, но другой у меня нет. Александр позвонить не может, и убийце не было необходимости забирать его телефон. А мы у него не искали. Через мгновение Андрей уже шарил рукой по стене в каморке, нащупывая выключатель. Роман подлетел тут же. – Он там, под столом, – крикнула Катя, оставшаяся рядом с подругой. Но Воропаева не было. Ни на столе, ни под столом. Они даже наклонились проверить. – А я думал, твоя секретарша умеет считать до двух. Вики не было тоже. За спиной у них навзрыд заплакала Катя. Не оборачиваясь, они поняли, что это значит. Андрей привалился плечом к косяку. – Теперь всё, что ни делается – к худшему.