Мертвецы

Тысячи. Казалось, тысячи часов он провел в Министерстве на допросах. Он говорил правду. Всю правду. Никакого смысла в том, чтобы что-то скрывать Джордж Уизли не видел: слишком уж явственная картина предстала перед взорами бесцеремонно вломившихся в его магазин Мракоборцев. В Министерстве только разводили руками. Никаких заклятий на Джорджа наложено не было, он действовал сам, по доброй воле. Его даже пытались поить сывороткой правды, но результат был тем же самым. Гарри пришлось задействовать все возможные связи, пустить в ход все своё влияние, чтобы Джорджа отпустили без суда. Все высшие чины волшебного мира были озадачены поведением народного героя, и собственно, в некотором смысле даже радовались, что Поттер взял под свой контроль столь щекотливое дело. Ведь в нем был замешан сын видного министерского сотрудника, члена Ордена Феникса Артура Уизли. Вообще, вся эта ситуация многих напрягала и была слишком странной для того, чтобы можно было рассмотреть ее в штатном режиме. Парни сидели в его магазине и долго молчали. – Как вы нашли нас? – наконец, спросил Джордж. – Ты здорово наследил, Джордж. В течение этих месяцев мы проверяли все магические следы, оставленные в тот день в Хогвартсе и его окрестностях. Твоя аппарация к магазину давно уже была отслежена, но мы занялись прокручиванием всех других вариантов. Никто не верил, что ты мог быть связан с исчезновением Беллатрисы Лестрейндж. Когда же каждое заклинание, каждый шаг были прозондированы, остался только ты. Мы обязаны были проверить. Честное слово, я совершенно не ожидал, что действительно застану ее здесь. Джордж чертыхнулся про себя. Держи он по-прежнему Беллатрису в подвале, ничего бы не произошло. Она была бы сейчас рядом с ним. А так получается, что он преподнес её Министерству прямо на блюдечке с голубой каёмочкой: пожалуйста, господа мракоборцы, кушайте на здоровье! Пожирайте Пожирательницу, не подавитесь только! Юноша сжал кулаки. Каким местом он думал?! И думал ли вообще о последствиях своего поступка? С другой стороны, разве это дело – держать в подвале любимую женщину? Любимую? Джордж вздрогнул, осознав, что только что он мысленно использовал это слово в отношении этой женщины. ЭТОЙ женщины… Беллатрисы Лестрейндж! – Я все равно не могу понять тебя, – прервал молчание спаситель магического мира. Джордж поморщился. – Не нужно понимать меня, Гарри. Это ни к чему. Просто помоги мне, если ты мне друг. Я не смогу без нее. – Что ты несешь, Джордж? – юный герой подскочил на ноги. – Это же Белластриса Лестрейндж! Она пытала Круциатусом родителей Невилла, Гермиону! Она убила Сириуса, Добби, Нимфадору!.. Свою родную племянницу! Ты можешь представить себе такое?! – Я знаю, – тяжело вздохнул юноша, – но я сломал ее, понимаешь? – Не понимаю, – порывисто отвечал Поттер. – Никогда не поверю, что в таком человеке могло существенно измениться хоть что-то. Беллатриса – это зло. Она не способна на сострадание, на какие-либо человеческие чувства. – Да неужели?! Не спорю, человеческого в ней было мало. Еще меньше – женского. Но я… я… – Джордж, хрипя, почти кричал Гарри в лицо, – я изменил в ней всё!.. Я изменил её саму!.. – Что ты несешь? – отшатнулся Поттер, дико вращая глазами за стеклами очков. – Прекрати, тебе же все известно, – протянул Джордж, тяжело дыша, словно, в самом деле, задыхался от отчаяния, – ты же прекрасно знаешь, что она была беременна от меня! Гарри сжал зубы. Он осуждающе уставился на Джорджа, а тот, совсем потеряв голову, продолжал: – Что, Гарри Поттер, твоего правильного воображения не хватает на то, чтобы представить Беллатрису с моим ребенком под сердцем?! – Ты хоть понимаешь, что городишь? – Поттер, казалось, давился собственными словами. – Понимаю. Она никогда раньше не была беременна. Этот ребенок перевернул все ее существование, всю ее прежнюю сущность перетряхнул полностью. Она – женщина, как оказалось! И её материнский инстинкт ничем не отличается от чувств любой другой женщины – хорошей, милой, самоотверженной, такой как моя мать. Или твоя. Он просто спал! Даже не спал, похоронен был… Она себя, как женщину, давным-давно погребла, потому что женщина, не испытавшая счастья материнства – только наполовину женщина. Белле самой даже в голову не приходило, что этот инстинкт у нее есть. А я разбудил его!.. Понимаешь? Никто не мог – ни муж её, ни Темный Лорд… Никто! А я сумел. Сумел дать ей ребенка, и она почувствовала… Почувствовала любовь. Тогда для нее перевернулся весь мир, Гарри. А в остальном… я просто подавил ее. Поэтому она потеряла малыша. Ты не видел… не знаешь, какие муки ей пришлось вынести, когда это случилось. Не физические, нет… К ним она давно привыкла, но то, что творилось в ее душе, не передать словами. Мы с нею вместе переживали наши утраты. Мое горе, отчаянье и безумие оказались сильнее ее ненависти и злобы. Она подчинилась. Значит, я оказался сильнее. Да, Лорда победил ты! Но и я тоже! Только другим оружием… Теперь ей нравится повиноваться мне, ей нравится считать себя моей собственностью, ей нравится зависеть от меня, полностью отдав в мои руки свою жизнь. Она подчиняется каждому моему слову… Джордж резко замолчал и в изнеможении прикрыл глаза, словно все силы покинули его. – Ей нравится! – возмутился Гарри, понемногу приходя в себя. – А тебе? Что тебе нравится? Только не говори мне, что без памяти влюблен в неё! Я все равно не поверю. Джордж открыл глаза и удивленно взглянул на друга. До последнего времени он вообще-то считал, что позволяет ей быть с собой только потому, что не знает, как от нее избавиться. Никогда речь не шла о любви. Он ни разу не сделал для своей любовницы ничего хорошего, просто снисходительно брал то, что она давала, часто грубо отталкивал и ничего не давал взамен. А теперь что? – Неважно, как тебе взбредет в голову называть мои чувства к ней, – тихо ответил Джордж, цепенея от ужаса потери, лишь просто потому, что нужно было ответить, – но я не могу без нее. Теперь в ней вся моя жизнь. У меня не получится жить так, как раньше. Никогда я уже не стану таким, каким был рядом с Фредом. Не знаю… Мне просто нужна она, вот и всё... Гарри отшатнулся от друга. – Ее ждет поцелуй дементора, – тихо сказал он. Джорджа насильно вывезли в «Нору» и ни на минуту не оставляли одного. Он ночевал в гостиной, где всегда с ним рядом находился кто-нибудь из родных. Сам юноша, казалось, впал в болезненную прострацию. Он механически ел, пил, спал, чувствуя полнейшую пустоту, вернее, вообще ничего не чувствовал. Он знал, что в родном доме его никто не понимает. Ему отчаянно хотелось достучаться до них всех, показать, как ему больно, дать понять, что он жестоко страдает, чтобы они осознали, как такое произошло, и почему он сотворил подобные вещи с Беллой и со своей жизнью, чтобы поняли, как отчаянно он нуждался в этой женщине. У всех его близких своя правда, и они искренне считали, что она не заслуживает ничего, кроме казни. Им было невдомек, насколько гигантскую порцию страданий она перенесла, какие муки испытывала. Может даже посильнее, чем все они, вместе взятые. Она жестоко страдала, потому что потеряла то, что чудом обрела. И еще покорно благодарила его, Джорджа Уизли, своего мучителя, за то, что он дал ей возможность почувствовать силу любви. Она благословляла его за то, что он помог открыть ей глаза, вытащил из заколдованного круга тьмы, ненависти боли и отчаянья. И самозабвенно отдалась своему спасителю. Вручила ему свою жизнь, волю, сердце. Нет, теперь он не мог ее бросить. Она была его. Его Белла. Джордж с исступлением одержимого извлекал из собственной памяти каждое мгновение, проведенное рядом с ней. Конечно, она сумасшедшая. Ни один нормальный человек не способен впадать в такие крайности. Как можно было пройти путь от дикой необузданной злобной демоницы до кроткой послушной маленькой женщины за столь короткий срок? Невероятно! И эта женщина была готова исполнить любой его каприз, терпеть его грубость и жестокость, если потребуется. Сейчас Джордж корил себя за это. Если бы только можно было все вернуть назад… Сколько нежных слов он сказал бы ей, как бережно обращался бы с ней… Как с фарфоровой куколкой. Она ведь такая хрупкая. Неужели он оказался способным на столь садистские выходки, мог так жестоко избивать и истязать ее? Как она вообще выжила после всего этого? Нужно было соглашаться на ребенка. Может, тогда бы ее пощадили, дали хотя бы родить. И у них был бы малыш. Она так мечтала о нем. Джордж вновь, наверное, уже в тысячный раз отчаянно прокручивал в голове ее сны, украдкой подсмотренные им. Сны, в которых Беллатрисе снился младенец. И готов был рвать на себе волосы. Он не заметил, как кто-то положил руку ему на плечо. – Джордж, сынок… – послышался голос Артура. Юноша вздрогнул, но ничего не ответил, даже не обернулся. – Как же это случилось с тобой? Как объяснить все отцу? Как донести до сердца любящего родителя ужасную правду: он сам себя превратил в ужасного монстра, потому что был не в состоянии справиться с отчаяньем от невосполнимой потери? Как объяснить то, что произошло у них с Беллатрисой? Какими словами выразить то, что они вдвоём – он и эта женщина – испытывали одни чувства на двоих? Отец заглядывал в глаза сыну, словно старался прочесть в них ответ. – Отпустите меня, – игнорируя вопрос, ответил Джордж. – Мама считает, что ты можешь еще что-то выкинуть в таком же духе. Они помолчали некоторое время. – Я нужен ей, – тихо сказал Джордж. – И она не заслуживает поцелуя дементора. Она поплатилась за все сполна. Ей нельзя оставаться одной, без меня… Юноша закрыл лицо руками, изо всех сил пытаясь сдержать предательские слезы слабости и беспомощности. – Джордж, – ободряюще начал отец, – я не думаю, что эта женщина испытывает к тебе здоровые чувства. Магглы называют их «Стокгольмским синдромом». Такое случается, что жертва влюбляется в своего похитителя, только всё это не по-настоящему. Врачи считают этот синдром психическим расстройством. – Она и без всякого синдрома была психически больная, – с обреченной усталостью отрезал Джордж, – но сейчас она не опасна. Ей просто нужен я рядом, а мне необходима она. Я могу контролировать ее, понимаешь? Она мне полностью подчиняется. – Джордж! – в голосе отца слышалось возмущение. – Что за глупости? Она подчиняется тебе только потому, что после последнего случая неподчинения испытала сильнейший стресс. Теперь так ее организм защищается. Отец, разумеется, все знал Во всех подробностях. Ему успели все разложить по полочкам специалисты из Святого Мунго, вызванные для обследования заключенной в тюрьму Министерства. Только вот зачем теперь отец напоминает ему об этом? О том, как он жестоко избивал беременную женщину. Ту самую женщину, без которой теперь не мог жить. – Какая разница, какие у нее причины? – сурово ответил юноша. – Важно то, что теперь она не представляет ни для кого угрозы. И она уже получила свою порцию наказания. – Я не знаю, как быть, Джордж, – сокрушенно качал головой отец. – Кингсли говорит, что она совсем ополоумела… Юноша резко вскинулся и схватил отца за плечи. – У тебя есть информация о ней? Что она говорит? Что делает? Артур смотрел на сына испуганно. И, кажется, жалел, что проговорился. – Она ведет себя неадекватно. Усмирить ее получается лишь при помощи заклинаний. На допросах она повторяет только твое имя. Смеется, плачет, но ни одного внятного слова сказать не может. Джордж подскочил со своего места и зарычал, затем несколько раз смерил быстрыми шагами комнату. – Можно мне увидеть ее? Ты можешь устроить это? – глядя на отца безумным взглядом, спрашивал парень. Отец отрицательно покачал головой. Что же делать? Что делать? Как хотя бы перестать чувствовать её? Пусть Беллы не было рядом, но Джордж был уверен, что ощущает каждую ее эмоцию. Он слишком глубоко постиг эту женщину. И теперь с идеальной точностью мог знать то, что она чувствует. Ах, если бы можно было хотя бы еще раз увидеть её, уткнуться лицом в непослушные волосы, коснуться бледной кожи, поцеловать ее… А еще лучше, заняться с ней любовью. Нежно, страстно… И на сей раз так, как она сама захочет. Джордж чувствовал, что способен на все, лишь бы ей было хорошо. Так хотелось прочесть в мыслях Беллы все ее желания и выполнить беспрекословно, услышать, как она стонет, как тонкие черты искажаются от страсти во время оргазма, после чего самому излиться в ее нежное теплое тело, чтобы у нее под сердцем вновь поселилась маленькая жизнь. Их общий малыш. Джордж почувствовал нестерпимую боль в груди. Он сам не понял, как это произошло, как кроткая послушная пленница превратила его в своего раба, но он знал наверняка, что без нее его существование превратится в ничто. Смерть Фреда уже содрала кожу с его души, так неужели все оставшиеся чувства, пока еще болезненно пульсирующие в нем, будут раскромсаны до основания?.. Гарри часто появлялся в «Норе». У него ведь был роман с Джинни. Правда, при Джордже Поттер никак не проявлял своих чувств к его сестре. И дело было не в том, что герой стеснялся его, как брата своей возлюбленной. Гарри, кажется, было стыдно. Стыдно за то, что он стал причиной разлуки Джорджа с самой ненавистной отвратительной ведьмой, которую только можно себе представить, за то, что никак не мог понять болезненной тяги друга к этому исчадию ада. Только факт оставался фактом: Джордж угасал прямо на глазах у всех своих родственников, а у него, Гарри Поттера, была счастливая история любви. В один прекрасный день Гарри не выдержал. – Ты меня без ножа режешь, – прошептал Поттер, подходя к дивану, на котором Джордж теперь проводил целые дни. – В общем… Я приостановил дело. На меня все Министерство уже косится. Как пить дать, из-за тебя я скоро попаду в опалу вместе с тобой, – герой магического мира при этих словах недобро покосился в сторону. – Гарри, – усмехнулся мрачно Джордж, пытаясь вынырнуть из омута одолевавших его желаний, – ничего они тебе не сделают. Ты же завалил Темного Лорда. Легендой ты уже стал, и такое забудется не скоро. Так что не плачься, никуда твоя слава и твоя карьера от тебя не денутся. Скажи лучше, как она? – Притихла, – поморщившись, отвечал Поттер, поправляя старые круглые очки. – Несколько дней от нее никто не слышал ни звука. – Да, с ней такое случается, – в раздумье произнес Джордж. – И это не есть хорошо. Я нужен ей. – Как тебя угораздило вляпаться в это дерьмо? – неодобрительно покачал головой Гарри. – Ты дашь мне возможность ее увидеть? – игнорируя вопрос, выпалил вдруг Джордж. Гарри смотрел на друга исподлобья и тяжело дышал. Глаза за стеклами очков бегали из стороны в сторону, время от времени останавливаясь на Джордже, словно Поттер пытался что-то для себя понять. Джордж обернулся и обвел взглядом гостиную. Почти вся семья была здесь. Все делали вид, что усердно занимаются собственными делами, но, тем не менее, пристально наблюдали за тем, как шептались двое юношей. – Гарри… Я знаю, что ты чувствуешь, – еще больше понизив голос, произнес Джордж. – Ты не можешь изменить прошлое, но в твоих силах повлиять на будущее. Мое будущее. И… её. Гарри ничего не ответил.