Наизнанку

      …Они вновь вернулись в кабинет Синдуллы, который теперь, как оказалось, занимал Славин.       «Какая ирония!.. — заметила Гера. — И надо же было наткнуться на них у самого выхода! Выбраться бы теперь хоть как-нибудь…»       — Прошу!.. Я всего лишь бедная беженка, — жалобно заговорила она, умоляюще глядя на имперцев; но они не обратили на неё особого внимания. Адмирал всё ещё был занят тем, что внимательно рассматривал необычное изделие.       — Капитан, — наконец сказал он и протянул каликори Славину, — вы знаете, что это за вещь?       — Да, — сердито отозвался тот. — Она была здесь, в моём кабинете!       — Я хотела продать это и купить еды… Моя семья голодает! — пыталась оправдываться тви’лечка.       — Слышать ничего не хочу! Ты станешь показательным примером для всех, кто посмеет красть у Империи! — продолжал напирать Славин.       — Эта вещь гораздо ценнее, чем вы думаете, — прервал его командир и вновь забрал тотем.       — О чём вы?.. — растерялся капитан.       — Чтобы одержать победу, нужно изучить врага, — неспешно пояснил гранд-адмирал, меряя шагами кабинет. — Не только его тактику боя, но и историю, философию, искусство…       Гера озадаченно вслушивалась в его слова. Прежде ей не случалось слышать таких рассуждений — разве что от отца; однако он всегда шёл в них больше от сердца, нежели от рассудка. Его подход к войне был продиктован пламенной жаждой увидеть родной Рилот независимым… Здесь же царил холодный, разумный расчёт, в котором любая деталь должна была работать на результат, нужный Империи.       Эзра тоже заметно нервничал, судя по тому, как приподнимались его плечи при каждом вдохе.       Да, в такую переделку им попадать ещё не доводилось…       — …Поэтому я ещё раз спрашиваю, капитан… — в бархатном голосе появились настойчивые нотки. — Вам известно, что это?       — Какая-то никчёмная безделушка, — Славин, похоже, никак не мог понять, чего от него хотят, и уже начинал злиться.       — Это — каликори, — со значением произнёс гранд-адмирал. — Фамильная реликвия тви’леков, передаваемая из поколения в поколение.       Гера с трудом подавила испуганный вскрик. Кем бы ни был этот странный военачальник — он действительно следовал своему подходу и явно не терял времени даром, отправляясь на Рилот.       — Она бесполезна для посторонних, но бесценна для семьи, — заключил он и вновь подошёл к Славину.       — И она украла её! — подхватил тот и с возмущением покосился на пленницу.       — Да… Но зачем?.. — вкрадчиво спросил адмирал, насквозь прожигая Геру пытливым внимательным взором.       Она встретила этот взгляд с озадаченностью и страхом. Её наивная ложь сработала на ура со Славиным; но гранд-адмирал был не чета ему, и с каждым мигом Гера всё сильнее теряла остатки уверенности. На что ещё может быть способен этот имперец?       — Война… Кроме неё вы ничего не видели, — продолжил он, уже обращаясь к ней. — Ещё в детстве вы пережили Войну Клонов; неудивительно, что ваш боевой дух настолько силён, — заметил он и вновь отошёл в сторону, оказавшись за спиной арестантки. — Война у вас в крови…       Она слушала его, то замирая от страха, то хмурясь от недоумения. Откуда он всё это знает? Как будто пролез к ней в голову… может быть, он кто-то вроде ситха?!       — Я изучаю искусство войны, совершенствую его, — продолжил он и приблизился к ней, положив руку на спинку кресла. — Но вы были выкованы в её горниле… в самом пекле.       На миг он оказался так близко к Гере, что его прохладная щека коснулась её лекку; и этот миг показался ей вечностью. Как ни странно, особого отвращения она не испытала; однако леденящий страх оказался оттеснён совсем иным чувством, куда более странным. Гера даже попыталась разозлиться — хотя бы потому, что это было вполне уместно… — но ничего не вышло.       Ей без особых усилий открыли её же душу, заставили отчётливо увидеть в себе то, что составляло всю её сущность, — и кто же?.. Прожжённый имперец, хитроумный стратег, вражеский военачальник высокого ранга.       Он, нисколько того не скрывая, видел её насквозь, в то время как она не понимала вообще ничего. Что это за новая имперская пытка? Для чего он мучает её своими пронзительными речами? Кто вообще он такой?..       …Положение спас, сам того не ведая, хамоватый капиташка.       — Командир, она всего лишь крестьянка! — выпалил он, по-видимому, окончательно перестав понимать, что происходит; и Гера опомнилась.       — Неважно, кто мы и откуда, адмирал, — отчеканила она и с вызовом поймала его взгляд. — Наша жажда свободы столь велика, что мы победим вас!       — Да… да как ты смеешь!.. — воскликнул капитан.       — Славин, прекратите, — с неудовольствием прервал его командир. — Вы позорите меня перед хозяйкой.       Тот выпучил глаза от изумления.       — Хозяйкой?.. Ч… что?       Выдержав крохотную паузу, гранд-адмирал объявил:       — Позвольте представить Геру Синдуллу — пилота повстанцев, борца за свободу и военного командира, дочь вашего давнего врага — Чама Синдуллы!..       В этот миг Эзра не выдержал и вскинул руку, явно собираясь напасть на имперца. Гера схватилась за спинку кресла.       Однако тот и здесь оказался готовым ко всему: прежде чем возможно было что-то сообразить, «охранника» остановил разряд тока. Эзра растянулся на полу, и Гера устремила на парнишку полный боли взгляд.       На лице гранд-адмирала отразилась усмешка; он убрал электрошокер обратно в кобуру и властно опёрся рукой о кресло. Гера поспешила убрать свою хрупкую ладонь и испуганно подняла глаза.       — Но… как вы узнали? — пролепетал Славин.       — Очень просто… Повстанцы всегда спешат к своим на помощь. А мне редко приходилось жаловаться на реакцию.

***

      Пленников бросили в мрачноватую камеру, которая когда-то была одной из жилых комнат. Уюта это ей, впрочем, нисколько не прибавляло.       — Очень рад нашему неожиданному знакомству, капитан Синдулла, — изрёк имперец, чей китель белел в дверном проёме.       — Не взаимно, адмирал, — буркнула Гера, пытаясь поудобнее уложить на полу Эзру, которого ей пришлось тащить волоком всю дорогу до камеры.       — Очень жаль, что наша первая встреча может оказаться последней… — загадочно проговорил тот. — Я буду хранить ваш каликори на почётном месте.       — Знай, что он попадёт к вам — сломала бы его немедля! — огрызнулась она.       — Удивительно… — отозвался он и передал артефакт солдату-штурмовику. — Вам не дорога ваша история?       — Наше наследие принадлежит только нам, — с вызовом ответила Гера. — Это не предмет для чужой коллекции!       — Что ты сказала?! — встрял Славин, показавшись из-за плеча гранд-адмирала.       — Простите его, — тот отстранил капитана и, сверкнув глазами, приложил руку к сердцу в знак извинения. — Благодарю за оказанное гостеприимство.       Дверь захлопнулась. Гера опустилась на пол рядом с Эзрой, который ещё не вполне пришёл в себя, но уже шевелился и тихо постанывал.       — Ты как?.. — спросила она.       — Я… — с трудом отозвался он. — Вроде живой… А что вообще произошло?       — Не хочу тебя огорчать, но, кажется, мы в ловушке, — вздохнула Гера. — Не знаю уж, выберемся ли живыми; но просто так он нас точно не отпустит…       — Да он просто чудовище, — Эзра со стоном снял шлем и осторожно ощупал голову. — Откуда этот… адмирал вообще тут взялся?       — Даже знать не желаю, — буркнула она. — Надо решать, что делать. Ты пока отдыхай, а я соберусь с мыслями.       Эзра послушно улёгся на продавленный матрац в углу и притих.       Гера обхватила колени руками и упёрлась в них лбом, пытаясь совладать со злостью и отчаянием. Она корила себя за то, что позволила Эзре пойти с ней на это заведомо безнадёжное дело, и пыталась не вспоминать гранд-адмирала, чтобы не тратить сил на вспышки бесплодной злости; однако это было не так-то легко — его образ упорно появлялся перед глазами, стоило прикрыть их хоть ненадолго.       — Да чтоб тебя!.. — наконец не выдержала Гера и со всей злости запустила шлемом в дверь.       Та тут же открылась. В камеру заглянул разъярённый Славин.       — Тихо здесь!!! — рявкнул он; и пленница, получив болезненный удар током, со стоном повалилась на пол.