Наизнанку

      …С начала операции прошло не более стандартного часа. «Химера» вошла в атмосферу и замерла несколько ближе к поверхности планеты. Внизу красноречиво дымились остатки базы «Свободного Рилота», уничтоженные торпедами повстанцев. Впрочем, им самим не удалось уйти далеко: большая часть мятежных истребителей была сбита имперским флотом на месте. Правда, с некоторыми звеньями всё же пришлось повозиться — как и предвидел гранд-адмирал, повстанцы стремились увести истребители противника к населённым местам, чтобы затем обвинить Империю в безрассудном применении силы и создании угрозы для мирных жителей. Нельзя было исключить и того, что какая-нибудь дерзкая группа мятежников орудует сейчас в отдалении от места нынешнего сражения…       Словно в подтверждение этой догадки, на мостик вбежал взволнованный лейтенант.       — Гранд-адмирал, — доложил он, — капитан Славин ранен при попытке группы повстанцев напасть на штаб, но атака была успешно отбита! Сейчас его жизни ничто не угрожает, и…       — Я рад за него, — не без иронии отозвался Траун, воспользовавшись крохотной паузой.       «Интересно, при каких обстоятельствах капитан ухитрился попасть под огонь?.. — мелькнуло в голове. — И не успели ли эти безумцы разнести медблок?»       — Были ли ещё потери в штабе? — спросил он.       — Противник был уничтожен молниеносно, без потерь с нашей стороны. В ближайшее время штаб будет полностью проверен на предмет безопасности. После этого вы сможете вернуться, гранд-адмирал.       — Благодарю за службу, — легко улыбнулся тот.       Лейтенант козырнул и покинул мостик. Устройства связи всё ещё издавали сигналы с периодичностью раз в несколько минут.       Траун вновь погрузился в просмотр отчётов о действиях диверсионных групп. В алых глазах заплясали довольные искорки: имперцы успешно справились с возложенной на них миссией.       Сражение было окончено.

***

      …По уже сложившейся традиции, отдыхать после напряжённой умственной работы Траун предпочитал в саду летающих скал. Поскольку капитан находился в медотсеке штаба, а формальная проверка безопасности ещё не закончилась, гранд-адмирал отправился восстанавливать силы в одиночку.       Он долго стоял поодаль от расщелины — подходить ближе было опасно из-за мощнейших сквозных ветров… — и поражался тому, насколько изменилось его восприятие после боя.       Если прежде этот пейзаж наводил на своеобразные и смелые идеи, то сейчас камни в потоке ветра скорее отражали свободный от всякой структуры поток сознания. Траун знал, что рано или поздно это состояние, как и всякое иное, исчерпает себя; однако предаться ему сейчас было просто необходимо.       Сложно сказать, сколько времени минуло, прежде чем внимание стало вновь фокусироваться в конкретной точке. Сонные, мирные лучи большой звезды переливались зеленоватым блеском на неровных гранях кристаллических вкраплений в огромной серой глыбе. Постепенно этот блеск вывел созерцателя из медитативного забытья, мягко возвращая к насущным делам.       Операция по уничтожению крупного средоточия преступности была проведена; кроме того, основы нового общественного порядка на Рилоте, которые представляли собой сплав имперских законов с элементами местной культуры, были практически готовы к внедрению. Не позже, чем через день-два, предстояло встретиться лично с Императором и доложить об успешном выполнении приказа.       Траун неспешно окинул мысленным взором всё, что произошло за эти недели. На память о славной битве победителю оставалась лишь запаянная пробирка с риллом… и Гера. Вместе с огромным вопросом, который ставило само её присутствие в штабе.       Что же теперь делать с Синдуллой?       Возвращаться ей некуда. Войска ополченцев Рилота были разгромлены силами повстанцев; да и Империя, зачищая напоследок поле боя, не щадила ни тех, ни других. Жаль, что пообщаться с Синдуллой-старшим так и не удалось: зная его нрав, можно было предположить, что он погиб одним из первых…       Оставлять тви’лечку надолго на Рилоте до того, как здесь полностью установится порядок, было нежелательно — тем более теперь, когда между нею и загадочным полководцем возникло столь хрупкое доверие, и она так близка к тому, чтобы всерьёз склонить голову под имперские знамёна… Однако тем более неуместным было бы поместить девушку в камеру тюремного отсека «Химеры» на положении пленницы. Это бы решительно перечеркнуло всё, чего удалось достигнуть доселе.       Получив сообщение об успешном завершении проверки, Траун тут же направился к шаттлу. Гранд-адмирал должен был завтра же явиться в столицу пред императорские очи — и поэтому с Герой следовало основательно побеседовать именно сегодня. Во что могла вылиться эта беседа, было непросто предугадать; и мало-помалу Траун всё сильнее ощущал нетипичное для себя волнение. Пилотировать оно совсем не мешало, но мысли то и дело возвращались к предстоящему разговору.       Что ж, рано или поздно он сможет найти нужный подход… особенно памятуя их первую встречу — столь пронзительную и, в своём роде, глубоко интимную.       Гера Синдулла. Дитя войны; в недавнем прошлом — командир и пилот повстанцев. Дочь легендарного патриота и экстремиста, героя давно отгремевших сражений — Чама Синдуллы. Каково ей могло быть сейчас?..       В памяти невольно возникал её облик: стройное до худощавости тело, острый подбородок и косые скулы, выразительные зелёные глаза… Быть может, по рилотским меркам она могла считаться исключительно некрасивой. Но как горел её взор, когда она рассказывала о том, что ей довелось пережить! С каким трепетом она менялась в лице, когда Траун задавал ей непростые вопросы!.. Никакие детали внешности не могли отвлечь внимательного наблюдателя от столь драматичных проявлений внутренней жизни… И именно они так захватывали внимание и воображение.       Возможно, даже несколько сильнее, чем следовало бы.       Вдалеке уже виднелась высокая верхушка здания штаба. Траун чуть улыбнулся своим мыслям, чувствуя, что нашёл верный путь.       Как ни парадоксально, но единственной надёжной тактикой в общении со столь непростой личностью, как Гера Синдулла, могла быть лишь предельная простота и искренность. Если потребуется — вплоть до серьёзного самораскрытия, глубина которого исчерпывалась бы лишь границами интересов Империи. Кроме того, не следовало ограничивать Геру в проявлении эмоций, какими бы тяжёлыми и причудливыми они ни были: невыраженные чувства могли стать куда опаснее, а вот их мощь была способна, при должном подходе, сослужить добрую службу…       Шаттл начал заход на посадку. Прямое участие пилота больше не требовалось; Траун откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза.