***
Фомальгаут судорожно сжала руку сестры и требовательно посмотрела на нее, давая взглядом понять, что она никуда не уйдет, пока не узнает, что произошло между младшими сестрами. На самом деле, больше всего она боялась, что дело дойдет до того, чтобы в отношения Капеллы и Альдебаран пришлось бы вмешаться Бетельгейзе, а значит, попало бы и ей самой за то, что не уследила за ними, пока старшая пыталась устранить все аномалии, по которым их могли вычислить. Капелла выдернула руку из рук Фомальгаут и раздраженно взглянула на нее. Конечно, она не хотела ей ничего рассказывать, а кто захочет рассказывать о том, как убил свою младшую сестру? — Я понятия не имею, где Альдебаран, может быть, она сейчас следит за принцессой, я не знаю. Не. Знаю. Ни-че-го, — отчеканила Капелла по слогам, надеясь, что сестре скоро это все надоест, но девушка продолжала сидеть перед ней, не шевелясь и ожидая. — Ты знаешь, где она, — с уверенностью отвечала ей Фомальгаут. — Я более чем уверена, что ты знаешь, и ты скажешь мне сейчас, иначе я… — Иначе что? Что ты сможешь сделать? — девушка встала, и лицо ее приняло выражение презрения и насмешки. — Да ты же пальцем меня побоишься тронуть! Ты всегда была слабой, Фомальгаут, ты не могла поднять руку даже на насекомых, а сейчас ты так уверенно заявляешь, что сможешь что-то сделать со мной? Ты ничего не можешь. Так же, как ничего не могла Альдебаран! Она была такой же слабачкой! — Почему ты заговорила о ней в прошедшем времени?.. — Фомальгаут насторожилась. — Капелла, просто расскажи мне все. Ты же не хочешь, чтобы я пробралась в твое сознание? Пусть мне потребуется на это очень много времени, — она тоже встала, принимаясь оттеснять сестру, напирая на нее, как минутой ранее Капелла сама напирала на нее. — Но я ведь прокрадусь. И я не могу дать гарантию, что это не разрушит твою психику, не уничтожит твою личность изнутри, или, может, я узнаю намного больше, чем мне нужно, ты не подумала об этом? Если ты считаешь, что ты сильнее нас, то ты очень ошибаешься. Знаешь, я думала, что все вы мои сестры, а значит, всех я вас должна любить и заботиться о вас, но ты… ты… ты просто мерзка, Капелла. Ты ни чьей любви не заслуживаешь. Даже любви кого-то вроде меня, — девушка покачала головой и, еще раз посмотрев в глаза сестры, вышла из комнаты, громко хлопнув дверью. Капелла стиснула зубы, приглушенно зарычала и ударила со всей силы по стене кулаком, оставляя кровавый след на темном холодном камне. Проклятая Альдебаран, проклятая Фомальгаут, проклятые ножницы времени… все вокруг, казалось, было настроено против нее, и пусть ей было не привыкать к этому, она чувствовала, что в этот раз все гораздо серьезней, чем прежде. Губы девушки дрогнули, и на мгновение она почувствовала, что сейчас заплачет, но тут же сама себя ударила по щеке. Капелла никогда не плакала. И никогда не будет плакать. Она слишком сильная для этого. — Ты лишилась любви даже такого существа, как Фомальгаут, — перед ней возникла… Альдебаран. — Ты действительно омерзительна, моя дорогая сестра. Капелла не могла поверить своим собственным глазам. Перед ней стояла ее младшая сестра, цела и невредима. Глаза девушки светились мягким, темно-фиолетовым светом, который лучше чего другого давал понять, почему Альдебаран не умерла несколько дней назад в ту злополучную ночь. Капелла решительно сделала шаг к дверям, обходя сестру и желая сбежать, но дверь захлопнулась перед ее носом. Она хорошо представляла себе, что произойдет, если сейчас же не сбежит. — Серьезно? Я думала, ты умнее, — Альдебаран холодно и зло улыбнулась. Месть — сладкая штука, а она всегда любила сладкое.Глава 11
13 апреля 2017 г. в 03:08
Это был один из тех классических предпраздничных бал-маскарадов, когда дамы, скрыв свои личности под красивыми масками с перьями и прикрывая веерами лица, поглядывали на своих кавалеров, кто разочарованно, а кто достаточно счастливо. Звучала музыка, и композиции стремительно сменяли друг друга. Мун не успела понять, когда закончился менуэт, но люди в зале уже разбились на небольшие группы, и это невероятно сильно показывало разрыв между разными слоями мьюнианской знати. Принцесса хмыкнула и поднялась со своего места. Все это наскучило ей за пару часов, и ей сложно было представить, как она будет выдерживать все эти балы, приемы и банкеты полностью, когда станет королевой.
Станет королевой. Совсем скоро. Баттерфляй не видела себя на этом посту, который должен был возложить на ее плечи огромную ответственность. Скрывать свой страх перед собственной судьбой становилось особенно тяжело, когда какой-нибудь чиновник или граф подходил и с улыбкой спрашивал, готова ли она, и хочет ли она становиться королевой. Этот вопрос казался ей несколько глупым. Королевами хотят быть маленькие девочки, не знающие, что же на самом деле необходимо делать, занимая это место, какие решения нужно принимать. А она, наблюдающая с раннего детства за все этим, понимала, что это тяжело, что прекрасный мир правительниц полон интриг, предательств и прочих «прелестей» светской жизни.
Где-то в толпе послышался знакомый голос, и девушка сжала стакан с шампанским крепче. Меньше всего ей хотелось сейчас видеть его. Как бы сильно ни желала того Мун, но у нее не было выбора, кроме как признать, что чувства ее к Тоффи все еще оставались прежними. И она совсем бы не против была того, чтобы ящер, с прежней лаской во взгляде, подошел к ней, пригласил на вальс и превратил для нее одной этот скучнейший вечер во что-то интересное и веселое. Только в голове без конца мелькали мысли о ее снах, мучительных, страшных, ужасных, в которых что-то обязательно случалось с Рабеном. Масло в огонь подливали сестры Пинкертон, которые еще в самом начале предостерегли ее о том, что такие сны просто не могут ничего не значить.
Проскальзывая меж групп людей, смешавшихся с монстрами, что теперь являлось более чем нормальным явлением, принцесса подбиралась к выходу, не желая быть кем-то замеченной. Но от взгляда матушки скрыться не удалось, и королева в вопросе подняла свои густые темные брови, глядя на дочь то ли с упреком, то ли с любопытством, а может, просто желая знать, куда это чудо в перьях собирается, не планируя ее останавливать.
Ее немой вопрос остался без ответа, потому что Баттерфляй-младшая выпорхнула в раскрытые двери зала, сохраняя спокойное выражение лица, словно все так и было задумано, и этот матушкин упрекающе-любопытный взгляд — нечто должное и не требующее особого внимания. Мун направилась в свои покои, где сейчас находились Марко и Глоссарик. Она сомневалась и не скрывала своего сомнения по поводу согласия ее наставника на помощь этим двум, но не откидывала варианта, что сможет просто приказать ему выполнить просьбу Диаза.
Гулко разносились ее шаги по пустым темным коридорам, в которых горело не больше двух-трех светильников за ненадобностью освещать помещения. Вся прислуга сейчас выполняла или роль официантов, или еще каким-либо способом прислуживала гостям, поэтому принцесса рефлекторно оборачивалась на каждый шорох, потому что знала — никого здесь быть не должно, как и ее самой, в общем-то.
Девушка нервно сглотнула, когда осознала, что пришла совсем не к дверям своей комнаты, а стояла у входа в комнату бабушки. Мун тряхнула головой, не понимая, где, как и почему она свернула в другую сторону. Ей нельзя здесь находиться, но и зал покидать тоже было нельзя, много чего нельзя было принцессе, но многое из этого она делала, не особо думая над последствиями после встречи с монстром, показавшим ей, что нарушать правила, в разумных, конечно, пределах, это не так уж ужасно, и смертной казни за это ее никто не подвергнет.
Баттерфляй никогда не была в этой комнате, никогда не видела гобеленов прошлых королев, да ей и не хотелось этого. Ее пугал сам факт того, что там, в этой большой просторной зале, под четким руководством бывшей королевы, волшебный станок ткет гобелен, который поведает будущим поколениям то, что выделит ее на фоне других королев, и принцесса боялась увидеть даже краем глаза свое полотно. Полотно ее судьбы.
Но слишком велик был соблазн, ведь ее бабушка сейчас была на балу, а значит, ничего не могло помешать ей войти в запретную комнату и победить свой страх, взглянув на свой гобелен. Пальцы сомкнулись на дверной ручке, и девушка решительно ее повернула, быстро войдя в комнату и так же резко захлопнув дверь. Несколько минут она прижималась к деревянной резной поверхности, задержав дыхание и не шевелясь.
Принцесса всегда чувствовала себя преступницей, когда совершала что-то, чего делать не должна, но раньше это доставляло ей какое-то, своего рода, удовольствие. Но сейчас это ощущалось ею особенно остро, словно она не зашла в комнату бабушки, а совершила преступление против страны, и это скорее ввергало ее в страх, нежели приносило приятное чувство. Шум, вызванный ею самой же при попытке сделать несколько шагов, заставил девушку замереть еще на пару минут.
Мун, наконец, выдохнула. Назад дороги, как ей казалось, уже не было, и Баттерфляй, ступая медленно и нерешительно, осторожно, продвигалась вглубь просторного зала, стены которого были завешаны гобеленами с изображениями королев. Баттерфляй увлеченно разглядывала женщин и читала надписи на небольших табличках. Вот Солярия, великая победительница монстров, веселая скрипачка Мелоди, элегантная красавица Венера, охотница Дайен, а это королева, рассказы о которой она в детстве слушала гораздо внимательнее — королева Нереида.
Великая Покорительница теней смотрела на нее с отвагой в глазах, и взгляд этот совсем не соответствовал всему ее болезненному образу. Худая, бледная, хрупкая девушка была окружена со всех сторон темными силуэтами с яркими светящимися глазами. Но Нереиду окружал ореол бледного света — он защищал ее от этих существ, не позволял добраться их склизким длинным рукам-щупальцам до девушки.
Многое из историй предыдущих, живших более трехсот лет назад, королев было забыто, а то, что еще хранилось в памяти мьюнианцев, превратилось в красивые легенды, и одной из таких легенд была о королеве Нереиде, что победила четырех демониц и их армию теней, а вот откуда взялись эти демоницы, и кем на самом деле были тени — никому не было известно. Самым странным здесь казалось то, что именно во времена правления Нереиды исчез отряд хранительниц, что защищали род Баттерфляй на протяжении столетий. В истории это красиво обыграно, и во всех книгах сказано, что Нереида посчитала, что ее род более не нуждается ни в чьей защите и попросила у совета разрешение распустить отряд, что лишало хранительниц долголетия и некоторых сил. Совет, которому эти воительницы при королевах только мешали, без раздумий дал свое согласие.
Принцесса шла прямо, повернув голову на гобелены, висевшие слева от нее, и не заметила, как уперлась в стену. Полотно, висевшее прямо перед ней, было полотном королевы Эклипсы. Мун поежилась от дрожи, пробежавшей по телу от, не пойми, откуда взявшегося сквозняка. Девушка неуверенно коснулась самыми кончиками пальцев изображения Королевы Тьмы, и на мгновение ей показалось, что фигура с гобелена следит за ней, что зрачки ее движутся. Жутко.
Наконец, Баттерфляй подошла к волшебному станку и посмотрела на свой гобелен, который ткался прямо сейчас, и стихли трепет и страх в ней, потому что на данный период полотно представляло из себя совсем небольшой кусочек.
Еще раз оглядев комнату, Мун решительно направилась к двери. Ощущение, что за ней кто-то следит, усилилось. Словно не одна только Эклипса глядела на нее, а все королевы обратили свои взоры на нее, желая знать, что забыла здесь принцесса. Она пересекла комнату в несколько широких шагов и спешно открыла дверь. Сердце забилось быстрее, когда Баттерфляй услышала, как кто-то идет по коридору.
Мун юркнула за огромный цветок, понимая, что в полумраке ее вряд ли кто-то увидит, и облегченно выдохнула, когда мимо прошли двое слуг. Девушка с огромным трудом вспомнила, куда собиралась идти изначально, и все же смогла добраться до своих покоев, но войти сразу же не решилась. Баттерфляй заглянула в приоткрытую дверь и устремила взгляд на парня, который приглушенно говорил с Глоссариком, и попыталась что-нибудь услышать.
Какие-то обрывки фраз долетали до нее, но, вырванные из контекста, эти слова ничего не говорили ей о содержании диалога в общем. Диаз что-то говорил о каких-то магических следах, Глоссарик же говорил в свою очередь настолько тихо, что Баттерфляй вообще ничего не понимала из его реплик. Когда Марко поднялся со своего места и, видимо, собирался выходить, Мун отошла от двери, будто ее тут и не было вовсе, оправила платье и прическу, и встала около окна, опираясь на подоконник и делая максимально непринужденный вид.
— Эй, а ты разве не должна сейчас быть со всеми на балу? — спрашивал ее Диаз, выйдя из комнаты и явно не ожидая увидеть принцессу здесь. — Ты же говорила, что это очень важное мероприятие, — Марко подошел к ней и пристроился рядом на подоконнике, зная, что сейчас опасаться нечего и по замку можно передвигаться относительно без опасений, что тебя поймают.
— Это важно, но очень-очень скучно, — протянула Баттерфляй. — Так скучно, что даже моя матушка скоро на стенку полезет, как бы хорошо она этого ни скрывала, — отмахнулась девушка. — Что сказал Глоссарик?
— Ну, он сказал, что может помочь, но ему нужны доказательства, потому как ритуал очищения имеет определенные последствия и…
— И все может закончиться летальным исходом, да, я знаю, он рассказывал. И как ты собираешься ему это доказывать? — принцесса села на подоконник. Общаться с Диазом, во всяком случае, было намного интереснее, чем заниматься любым из тех дел, коим она вообще могла в данный момент заняться.
— В общем-то, я у тебя хотел спросить об этом. Ты же вроде как магическая принцесса и что-то должна знать о подобном… — Марко неловко улыбнулся. Ему было неудобно вновь просить ее о какой-то помощи, пусть она даже заключалась в том, чтобы просто сказать что-то, чего он не знает. Мун и без того помогала ему очень много, и в этом девушка была невероятно схожа со Стар.
— Ну, предположим… Вообще-то я мало что об этом знаю, но вполне могу поискать что-нибудь в книге заклинаний, или в магических книгах, что есть в нашей библиотеке. Что-нибудь там точно найдется, — она улыбнулась. — Марко, я знаю, что задавала этот вопрос уже очень много раз, но все же… Не мог бы ты побольше рассказать об этих… ведьмах.
— До чего же вы Баттерфляи все упертые, — шепотом произнес парень так, что девушка едва слышала его.
— Что? — принцесса нахмурилась, видя насмешливое и в то же время очень милое, ласковое выражение на лице… друга. Да, именно друга. — Эй, чего смешного в моих вопросах?
— Нет, ничего, — парень попытался подавить смех, но ему почему-то казалось очень забавным ее лицо, когда она хмурилась. — Ты много раз задавала этот вопрос, а я много раз отвечал, что у меня нет возможности ответить на него. Но я обещаю, что когда придет время, я все тебе расскажу. А свои обещания я стараюсь всегда выполнять, так что можешь получить своего рода гарантию на то, что когда-нибудь ты все узнаешь. Ладно, я пойду, мне еще до города добраться надо, а на улице уже давно стемнело, так что увидимся завтра в школе, — Марко улыбнулся ей и ушел.
Баттерфляй раздраженно цокнула, но это все, что она могла сделать. Наверное, у него действительно были какие-то важные причины, раз он так долго оттягивал момент, чтобы поговорить с ней о том, кто, возможно, их общий враг, и кто же такой он сам, Марко Диаз — таинственный незнакомец, которому суждено таковым остаться, который исчезнет также загадочно вместе со своей подругой, как и появился, или же все-таки кто-то другой?