Runaway, Baby 2

      Снег хрустел под ногами, звонко отдаваясь в голове Фомальгаут, бежавшей по лесу, запыхавшейся и уже почти бессильной. Бетельгейзе осталась там, в замке, одна, против Альдебаран, захваченной духом Эклипсы, почти безоружная. Лишь это жалкое, ничтожное «почти», представлявшее собой ничто иное, как обладание старшей из четырех сестер-преследовательниц магией крови, давало Фомальгаут надежду на то, что Бетельгейзе выживет. Только вот, одно касание Королевы Тьмы, пусть и в чужом теле, могло лишить любое магическое существо всех возможных сил.       Наконец она вышла к особняку и облегченно выдохнула, хватаясь за ствол ближайшей к ней сосны, опираясь на нее и пытаясь привести дыхание в норму. Здесь что-то произошло, а что — она не могла понять. Ее особенная чувствительность к подобным изменениям во времени и пространстве пришла вместе со способностью влиять на разум и никогда еще ее не подводила. В этот раз она заметила это, когда обнаружила, что магический барьер, поставленный ими для того, чтобы задержать Альдебаран, исчез, хотя она была уверена, что ставила его. Это и позволило ее младшей сестре отнюдь не проблемно проникнуть в замок и напасть на них.       Кроме того, измерение, в котором они находились, существует вне времени и пространства, на них никак не должны влиять какие-то подобные события. Резкая боль ударила в ногу — она была ранена в бедро, довольно глубоко, да еще и весьма сильным темным заклятием, а значит, долго не протянет, если не принять определенные меры. В глазах темнело, а в голове по прежнему раздавался звонкий хруст.       Вдруг двери особняка раскрылись и на улицу вышли несколько человек. Среди них был Марко Диаз, который стал помехой для убийства принцессы Стар в будущем, но самой Баттерфляй нигде не было. Фомальгаут прикусила губу и задумалась. Она могла бы сейчас связаться с ней, пока никого не будет рядом с ней, но тогда у нее больше не останется сил вовсе и она не сможет прийти на помощь к Бетельгейзе…       Если бы не эта чертова Эклипса, то ничего бы не произошло. Если бы они не связались тогда с ней, искушенные силой и могуществом, которые им подарила Королева Тьмы, то все было бы в порядке. А что теперь? Столько лет прошло, а они все еще страдали и мучились. Бедняжка Альдебаран снова захвачена духом королевы, Капелла и вовсе мертва, Бетельгейзе не протянет долго один на один с ней, а сама Фомальгаут безуспешно пытается отдалиться от смерти хотя бы на несколько часов, чтобы успеть помочь Баттерфляй… как же это все глупо.       Кровь стекала по ее ноге, оставляя на снегу алые следы. Девушка оторвала кусок от юбки, которая все равно уже была разодрана в нескольких местах, и перевязала ногу, опускаясь на снег. Слишком больно, чтобы снова куда-то идти. Нужно попробовать связаться с принцессой…       Но ответом ей была лишь тишина. Фомальгаут не могла найти Стар, ее не было поблизости, ее… вообще не было. Неужели принцесса мертва?! — Нет, такого не должно быть, — девушка через силу поднялась. — Она не могла умереть, она не могла… — повторяла она одними только губами, начиная в панике ходить из стороны в сторону, боль в ногах заглушил страх. — Здесь что-то не так, кто-то должен помочь мне разобраться… Не идти же к Омнитраксусу и Отцу Времени, что делать, что делать?.. Кто еще может влиять на пространство… Гекапу! Точно! Гекапу!       Если они правильно все рассчитали еще в самом начале их путешествия в прошлое, то именно в этом времени Гекапу должна была создать временные ножницы, а это значит, что и протестировать их ей придется… Приложив последние силы, Фомальгаут сумела открыть портал в нужное измерение и решительно шагнула сквозь него, оказавшись прямо в замке создательницы межпространственных ножниц и удачно наткнувшись прямо на ассистентку и подругу Гекапу.       Остатки сил ушли на то, чтобы обезвредить женщину и принять ее облик, так что в ближайшие несколько часов, она больше не сможет применять магию вообще. Если у нее, конечно, есть эти несколько часов… Фомальгаут оказалась в темном коридоре, освещаемом парой тускло горевших факелов, около зала, где работала над ножницами Гекапу. Демоница сидела над чертежами, что-то стирала, снова рисовала, потом, качая головой, повторяла свои действия и все поглядывала на пару ножниц, лежавших рядом с ней на столе. «Ножницы королевы Мун!» — вдруг поняла девушка, наконец разглядев в полумраке ручки ножниц.       Она собиралась с мыслями несколько минут, осознавая, что если будет недостаточно убедительна, то Гекапу тут же почувствует неладное, и всему ее плану придет конец, и она даже не сможет обороняться! — Нужно попробовать еще раз… Да, определенно нужно еще раз их протестировать… — бормотала женщина, сворачивая ватман с чертежами. — Что же я делаю не так?.. Где-то ошибка в чертежах, но вот только где?.. Гвинет, ну ты что, зависла там, что ли? — крикнула она подруге. — Я уже иду! — Фомальгаут глубоко вздохнула и зашла к Гекапу, осматривая мельком помещение. — Слушай, я решила, что нужно провести еще один тест, чтобы выяснить, что не так с этими ножницами. Мне не нравится, что после их использования начинаются проблемы со здоровьем, так не должно быть, поэтому надо что-то сделать, но у меня не получается выяснить, в чем проблема, — демоница убрала чертежи в тубус. — Ты со мной? — Да, конечно! — выпалила девушка, не долго думая. — Ну и? Куда отправимся? Назови точное количество лет, на сколько хочешь назад или вперед, — рыжеволосая взяла в руки ножницы и покрутила их, рассматривая со всех сторон. — За такие дела магический совет меня по стенке размажет, если узнает… — Давай… ну… допустим… на девятнадцать лет вперед, — стараясь как можно натуральнее играть свою роль, говорила Фомальгаут. Кажется, Гекапу ничего не подозревает. — Ваше желание будет исполнено, миледи, — демоница ухмыльнулась.

***

      Марко вышел из комнаты Мун, взволнованный и расстроенный тем, что принцессе никак не становилось лучше, а ведь прошло уже два дня. У нее поднялась высокая температура и не спадала все это время, хотя ей делали и жаропонижающий укол, и просто пытались напичкать жаропонижающими лекарствами, но все было без толку, и она все так же была в бреду, говорила что-то о некой Стар, утверждая, что все они хорошо ее знают. Это не могло не пугать, они невольно начинали допускать мысль, что Баттерфляй уже сходит с ума на нервной почве от бесконечного ожидания, что кто-то сейчас на них нападет.       И никто даже не думал о том, что больная может оказаться права, и ее якобы «бред» — не последствие лихорадки, а чистая правда, а лихорадка есть ничто иное, как следствие сильных нервных потрясений. Он беспокоился за нее, по совету одной из сестер Пинкертон старался не подпускать к ней никого, чтобы кто-нибудь случайно «не подогрел ее желание бредить», а сам лишь молча слушал все то, что Мун говорила, успокаивал, если она начинала плакать.       Заходя в коридор, Марко как раз думал о том, стоит ли позволить Тоффи общаться с принцессой. Ящер рвался к ней больше всех остальных, очевидно, не понимая всей глубины возникшей проблемы. И, как бы не банально это было, элементарная ревность пожирала Диаза изнутри, стоило ему только представить, как Рабен будет прикасаться к ней. Даже сейчас его всего передергивало, хотя он просто размышлял, не думая, что там Тоффи собирается делать, если сможет попасть к ней.       Все это было слишком странным. Памела вернулась в свою норму, о чем свидетельствовали выражения лиц слуг, радующихся тому, что неприятности от странностей одной из хозяек более не будут никого беспокоить, а вот Пенелопа в свою очередь стала слишком рассеянной и несобранной, часто о чем-то задумывалась и делала что-то совершенно бессмысленное, бормоча что-то одними только губами, никому ничего не объясняя, на вопросы отвечая не многословно, старалась находиться больше в одиночестве.       У Диаза начинало складываться ощущение, что он тут один оставался в здравом уме, а все остальные медленно, но верно, стремились к безумию. Если разобрать все события до мельчайших деталей, то подобная теория, в принципе, становилась весьма и весьма правдоподобной.       Все последующее произошло слишком быстро, чтобы он смог разобрать что-то. Марко не видел, откуда появилась женщина, понятия не имел, кто это такая, хотя та в свою очередь вела себя так, как будто знала его давно, и даже не смог оказать никакого сопротивления, просто потому, что растерялся. Как результат всего этого, парень оказался прижат довольной сильной, незнакомой ему женщиной к стене, озлобленной и явно желавшей растерзать его на мельчайшие кусочки. — Я понятия не имею, Марко Диаз, какого черта ты натворил, но если ты не исправишь это, то я оторву твое достоинство и прилюдно скормлю его мьюнианским лесным плотоядным монстрам, а потом и тебя самого позволю им растерзать! — рявкнула она, тяжело дыша от негодования, охватывавшего ее. — Что? Я не понимаю, о чем вы! Кто вы такая, что вам нужно? — парень почувствовал, что боится этой странной женщины, которая, кажется, тоже была не совсем в себе. Да что за дурдом здесь начался?! — Твою мать, — незнакомка буквально швырнула испуганного парня, хватаясь за волосы. — Сколько раз зарекалась не соглашаться на подобные авантюры… Слушай, внимательно меня слушай. Со временем что-то очень не ладно. Есть особые существа, которые существуют вне времени и пространства, если что-то изменяется, то их обязанность вернуть все на круги своя, и я одно из таких существ, — женщина демонстративно показала ему две пары ножниц. — Твой миниатюрный земной мозг понимает то, что я говорю? — П-примерно, — Марко закивал головой, и не думая о том, чтобы сказать «нет», хотя на самом деле плохо соображал и не понимал, о чем говорила женщина. — Это уже хорошо. Я думаю, что причиной аномалий являешься ты. И необходимо выяснить, что конкретно ты натворил, что изменилось будущее, иначе всему конец. Одна я этого сделать не смогу при всем желании, — демоница отступила от него. — Да и не знаю я, как это можно сделать… Это довольно сложно… — она задумалась. — Почему ты так уверена, что все временные аномалии вызваны мной? — осторожно спросил Диаз, с трудом вникая в происходящее. — Да потому что с тебя все началось. Ты подсунул мне эту идею — сделать ножницы, перемещающие во времени. Вот я и решила, что с тобой что-то не то… Подожди, ты меня не помнишь, я правильно понимаю? Конечно, иначе ты бы так не испугался… — она начала ходить из стороны в сторону. — Значит пропало что-то, что подтолкнула тебя тогда придти ко мне… Как все сложно…       Из-за угла послышались тяжелые шаги. Демоница что-то раздраженно пробурчала, глянув в сторону, с которой доносился звук. — Нужно разобраться с этим всем, слышишь меня, Марко? Ты должен хоть что-то попытаться найти, что-нибудь вспомнить. Не знаю как, но хотя бы попытайся! — рыжеволосая открыла портал и исчезла в нем.       Из-за угла показался Тоффи. Марко попытался преградить ящеру дорогу, но тому оказалось достаточно лишь одного взгляда, чтобы укротить Диаза, и парень отступил. Он знал, куда идет Рабен, он знал, зачем, и он котегорически был против этого, но сделать ничего не мог.       Чтобы там ни творилось с его чувствами, Марко головой понимал, что вряд ли сможет препятствовать монстру, которому заметно проигрывал. Недовольно фыркнув и стараясь не думать о Тоффи, Диаз полностью погрузился в мысли о таинственной незнакомке и всем том, что она говорила. Все это имело странный привкус, какой появляется, когда смотришь бредовую фантастику, полную несостыковок и нелогичных действий.       Рабен снова бросил на него несколько озлобленный взгляд и прошел дальше по коридору, намереваясь наконец поговорить с Мун. Марко не позволял ему даже подойти к комнате ближе, чем на несколько метров, но сейчас, видимо, у него нашлись более важные дела, поэтому он оставил свой пост у двери комнаты принцессы. За два дня, что они были здесь, на их собственное счастье, мало кто прибыл, чему никто и не удивлялся — повсюду сильно ухудшилась погода, и немногие решались ехать в бурю. И за все это время он только один раз на несколько минут смог увидеть, когда она спала.       Его не могло не беспокоить состояние принцессы. Сестры Пинкертон настаивали на том, чтобы она оставалась у них, не объясняя толком причин и ссылаясь на свои видения, которые сейчас были у них чуть ли не через каждые полтора часа. Врач, а точнее бывший врач, оказавшийся каким-то образом в рядах слуг поместья, в свою очередь утверждал, что все не так плохо, как кажется, и девушке скоро станет легче, ей просто нужен отдых и покой.       Все настаивали на том, что Баттерфляй скоро поправится, и все будет прекрасно, одному только Тоффи и казалось, что Мун становилось только хуже.       Он постучался в дверь, но ответа не получил. Войдя в комнату, он застал принцессу за рассматриванием стены. Она хмурилась, обнимала подушку и изредка поглядывала куда-то кроме цветка на обоях, который ей приглянулся. Баттерфляй не сразу его заметила, но Рабен молча выжидал, когда принцесса сама обратит на него свое внимание. Но этого внимания не было много — мимолетный, тоскливый, тяжелый взгляд человека отчаявшегося и усталого. — Доброе утро, — вяло проговорила девушка. — Доброе… — Тоффи подошел к кровати и сел рядом с ней. — Ты тоже считаешь меня сумасшедшей? — Нет, что ты! Никто не считает тебя сумасшедшей, Мун! — Хорошо, переформулирую вопрос. Ты тоже считаешь, что я просто брежу из-за температуры? — ее голос был слабым и тихим, говорила она неохотно и только потому, что надо было с кем-нибудь поговорить. — Нет. — Врешь. — Возможно. — Я не знаю, как доказать вам, что я говорю правду. Хотя… я и сама уже не верю в то, что это все не бред, вызванный лихорадкой… Домой хочу, — выдала принцесса, переворачиваясь на спину, но все еще глядя на стену. — Памела и Пенелопа считают, что тебе пока лучше быть здесь. Они уверены, что так ты будешь в безопасности в случае чего. Эти двое уверены, что скоро произойдет что-то ужасное. — Эти двое очень любят утрировать. — Не думаю, что в этот раз они особо преувеличивают. Мне тоже кажется, что на нас надвигается буря. Ты единственный человек, кому я могу сказать, что… — он на секунду задумался, уставившись на тот же цветок, что и Баттерфляй. -… мне страшно. — Это нормально. Я тоже боюсь. Все боятся чего-то. Тоффи, послушай меня, я поклясться готова всем, чем захочешь, что я не лгу! — она неожиданно накинулась на него, вцепившись в ворот его рубашки и умоляюще глядя на ящера. — Стар Раберфлай действительно существовала, я не знаю, что здесь происходит, но клянусь, Тоффи, я не сумасшедшая и не брежу! — девушка прижалась к нему и снова заплакала, не в силах больше держать в себе эмоции. — Все хорошо, Мун. Я верю, что ты не сумасшедшая, — Рабен обнял принцессу и понял, что теперь он вообще не в чем не уверен… — Я совсем перестаю понимать происходящее, все слишком сложно… — Баттерфляй рукавом стерла слезы. — Тоффи? Тоффи, в чем дело? — она с трудом высвободилась из рук ящера и поняла, что он просто… завис.       Это длилось несколько минут, девушка не могла назвать точное время. Замерли стрелки на часах, снег за окном застыл в воздухе, и только напуганная принцесса в это остановившемся мире могла шевелиться. Девушка растерялась, не знала, что сделать лучше — схватить палочку и попытаться что-то найти в книге заклинаний, или бежать к двери и проверять, что там, в коридорах и комнатах особняка, так же ли все там замерли, или есть кто-то еще, сохранивший способность двигаться?       Мун не заметила того момента, когда вновь побежала секундная стрелка часов, начали падать снова размеренно снежинки за окном, и все снова пришло в норму, как будто ничего никогда и не замирало. — Эй, все хорошо? — Тоффи тоже ожил и теперь взволнованно смотрел на Баттерфляй, вжавшуюся в спинку кровати, слишком напуганную, чтобы что-то говорить. Она шевелила губами, собираясь что-то сказать, но тут же закрывала рот рукой и качала головой, мол, ничего такого, о чем ему стоит знать, не произошло.       В дверь постучались. — В-войдите, — промямлила едва шевеля языком принцесса.       В комнату вошла… Стар.