Runaway, Baby 2

— Вот так я первый раз встретила Капеллу. Ведьма говорила, что они найдут меня, где бы я не спряталась. Марко узнал, что текст, который он перевел — это описание ритуала, с помощью которого можно уничтожить палочку в первоначальном состоянии. Я была очень напугана, поэтому мы решили спрятаться в прошлом, где, как мне казалось, нас бы точно не стали искать, но я ошиблась. Во время битвы ей удалось коснуться меня и это оставило на мне магический след, с помощью которого они смогли отслеживать мое перемещение даже сквозь время. Мы долго шатались без конца из одного отрезка времени в другой, пока я не начала находить неизвестно кем оставленные подсказки, и в конце концов, до Диаза дошло, в какой отрезок времени нам нужно отправиться. И даже частично узнали их. Поэтому мы и пытались вас разлучить, а твои кошмары, Мун, были результатом моего колдовства. Пожалуй, это все, -Стар облегченно выдохнула, мысленно радуясь тому, что наконец-то это закончилось. — О, кое-что забыла. Марко разговаривал с Глоссариком с целью попросить его о помощи и снять с тебя, и с меня магический след.       Все молчали. Тоффи не мог найти слов, Мун и вовсе осмыслить происходящее была не в состоянии, Гекапу готовилась к тому, чтобы начать растолковывать всем, что происходило на протяжении этих четырех дней, а сестры Пинкертон лишь смотрели на Марко, ожидая, что парню есть, чем дополнить рассказ подруги, но он просто безэмоционально обводил взглядом всех присутствующих. Стар поднялась со своего места и направилась к выходу. — И куда ты намылилась? — демоница казалась единственным существом в комнате, которое не было так удивлено рассказом новоиспеченной принцессы Баттерфляй. — Теперь твоя очередь слушать невообразимо веселую историю о том, почему нельзя делать того, что творила ты и твой друг, — женщина кивнула в сторону Диаза.       Девушка в каждом своем движении демонстрировала недовольство, но все же вернулась в прежнее положение. Снова воцарилась тишина, нарушаемая только ветром, вывшим за окном. Пенелопа принялась нарезать круги вокруг своей подруги, выглядела девушка крайне нервной. — В общем, что здесь все это время происходило-о-о, — Гекапу потянулась и зевнула. — Все дело заключается в Марко, Мун и вот этом вот молодом человеке, мое отношение к которому не имеет никакого значения, тем более, если он станет королем, — при этих словах она с укором посмотрела на Стар, которая в ответ лишь закатила глаза. — Марко и Мун своими объятиями, поцелуями и всем прочим, меняли будущее… — Вы целовались? — вдруг спросила Памела, почему-то считавшая, несмотря на все знаки внимания, наблюдавшиеся как со стороны Диаза, так и со стороны Баттерфляй, что ее подруга не станет начинать отношений с кем-то подобным. — Это не имеет никакого значения теперь, — буркнула Гекапу. — Что значит «не имеет значения», — подала наконец голос принцесса настоящего времени. — Это ты сейчас намекаешь на то, что я не имею никакого права выбора? У меня нет другого варианта, кроме как выйти за этого монстра и родить что-то, что устроит апокалипсис?! — Мун! — Тоффи подался вперед и хотел успокоить девушку, но она отмахнулась от него. — Что Мун? Неужели тебя устраивает сложившаяся ситуация? — Баттерфляй была готова крушить и ломать все вокруг, что было на нее совсем не похоже. — Нас фактически лишают права самим выбрать, с кем быть и как построить свою жизнь! Твое желание провести со мной остаток своих дней не означает, что я тоже желаю видеть именно тебя будущим королем Мьюни! Кроме того, судя по тому, какой результат будет у нашего союза — это один из наихудших возможных вариан…       Раздался звонкий шлепок. Принцесса не могла повернуть голову, опешив от того, что Гекапу так просто подошла и отвесила ей пощечину. На лице женщины не было ни капли намеков хоть на какие-то эмоции, объяснившие подобное поведение, а вот Мун заметно притихла. — Угомонись, ради всего святого, — произнесла демоница, возвращаясь на свое место. — Вернемся к первоначальной теме. В будущем, которое получалось в результате союза Мун и Тоффи исчезало, соответственно, исчезала и Стар, никакого отношения к этому будущему не имеющая. Когда все вставало на свои места, то есть Мун и Тоффи снова сближались, снова появлялась Стар, мир приходил к тому, что было изначально. Вы двое связаны с помощью магии, ваши палочки должны были как-то реагировать все это время друг на друга, но это не столь важно. Мун была единственной, кто сохранял память о Стар из-за палочки. — Это слишком сложно, — протянула Памела, закрывая лицо ладонями. — У меня все это в голове никак не укладывается. Давайте потом обговорим все остальное, время-то идет, нас так и потерять могут. — Нет уж, давайте решим сейчас все имеющиеся вопросы. Без лишних дум будет легче изображать перед гостями хорошее настроение, — сказал Марко. — В конце концов, мы еще не знаем, что произошло с Мун в лесу, и сомневаюсь, что кто-то уже решил, что будем делать дальше. Не можем же мы просто отправиться обратно в тот Ад в будущем, хотя бы потому, что враг сейчас в этом времени, и у нас нет на это никакой возможности. — Он прав, — Тоффи откинулся на спинку стула и уставился в потолок. — Нам нужно решить, что делать. Но начнем с того, что было в лесу. С кем ты сражалась там? — Я плохо все помню, если сказать честно. Эта женщина представилась Эклипсой. Мне показалось, что это просто сущий бред. Она была очень сильной, — Мун пыталась вспоминать подробности, но ничего не выходило. — Мне кажется, что я уже видела ее раньше, но и в этом не могу быть уверена. Возможно, это была та же самая дама, что напала на меня в школе в начале учебного года. — Похоже, что история все-таки может повториться, — Гекапу прикусила губу. — Нам всем следует быть крайне осторожными, я пока останусь в особняке с разрешения хозяек, разумеется. — Да-да, конечно, вы можете остаться… — Пени нервничала. — И все-таки… можем ли мы одержать победу в этой… войне?       Демоница посмотрела на нее сочувственно, на что девушка лишь горько усмехнулась. — Не надо таких взглядов, никто, ну, по крайней мере я, не собирается питать ложных надежд. Давайте тогда расскажем все королеве Баттерфляй и магическому совету. Разве это не самое логичное, что мы можем сделать? Это будет всяко надежнее, чем пытаться победить воскресший дух Королевы Тьмы с помощью двух принцесс, не закончивших своего обучения, — Пенелопа рассуждала вслух. — Это рискованно. В лучшем случае нас сочтут сумасшедшими, в худшем даже не казнят, а заточат в кристаллах на веки вечные, что куда менее гуманно, уж поверь. Не самое приятное, что может произойти с живым существом в этом мире… — С чего ты взяла, что все будет именно так? — промямлила Стар, не поднимая головы со стола. — Наверное, потому что совет боится всего, что связано со словосочетанием «путешествия во времени». Мне строго-настрого запрещены какие-либо эксперименты с перемещением во времени, а что уже говорить о том, чтобы притащить к ним будущую принцессу Мьюни… Никто и слушать-то тебя не станет, — Гекапу пожала плечами. — Хотя, у меня есть новости по поводу ножниц времени… думаю, что я почти закончила. Но чего-то не хватает, или наоборот, где-то чего-то слишком много. В общем, где-то в моих чертежах есть существенная ошибка, из-за которой ножницы открывают портал в пределах где-то пятиста километров от цели. Плюс минус километров сто. А еще во времени тоже могут быть подобные неточности. Довольно проблематично. — Может, мы могли бы помочь? — Рабен снова заговорил. — В свое время отец кое-чего мне рассказывал о межизмеренческих путешествиях и о том, как это делали до появления ножниц. Проще говоря, я в этом немного смыслю, но зато хорошо разбираюсь в математике и могу помочь перепроверить расчеты. — Нам срочно нужно разбегаться по комнатам, — Мел чуть приоткрыла дверь и выглянула в коридор, — Прибыли пара гостей, которых нам желательно принять до того, как горничная потратит три часа на наши поиски. — Ладно, расходимся, — скомандовала демоница. — Но все же, нам надо будет собраться еще раз и решить, что мы будем делать. Если мы можем как-то найти врага, то это нужно сделать сейчас.       Из зала все выходили медленно, и идя по коридору, спешили лишь сестры Пинкертон, бежавшие встречать гостей. Мун смотрела себе под ноги и не обращала на окружающих никакого внимания. Если утром она здоровалась абсолютно со всеми, то сейчас ее даже не особо волновало то, что кто-то мог заметить ее опухшую синеющую щеку, что с тем, как низко она опустила голову, было в принципе невозможно. Девушку тревожили самые разные мысли, и, как самой принцессе казалось, все они были далеко не теми мыслями, которые ее сейчас должны тревожить. В коридоре было очень тихо, поэтому ей не на что и не на кого было отвлекаться, и Баттерфляй спокойно прошла мимо двери в свою комнату, куда изначально направлялась.       Ее сознание по-прежнему отчаянно отрицало реальность происходящего. Путешествия во времени, королевские заговоры, люди из будущего… все казалось лишь крайне запутанным сном, от которого никак не получалось проснуться. Девушка хотела бы с кем-нибудь поговорить об этом, но ни один из знавших обо всем, не казался ей подходящей кандидатурой для разговора. Мун настолько была поглощена собственными раздумьями, что не заметила человека, идущего прямо на нее. — Юная леди, что это за походка? — королева резко подняла ее лицо. — О, во имя всего святого, что ты сотворила с собой?! — Паллада была крайне удивлена, если и вовсе не пребывала в шоке. — Здравствуй, мама, я тоже очень рада тебя видеть, — младшая Баттерфляй сделала шаг назад, высвобождая покрасневшие от давления рук женщины щеки и недовольно потирая синяк. — Я просто упала. Это случайность. Я замажу тональником. — Как же можно так упасть?.. Ты определенно врешь мне, — Паллада снова принялась разглядывать лицо дочери, в этот раз уже внимательно оглядывая со всех сторон, желая не обнаружить других повреждений. — Скажи честно, что произошло, и я отстану от тебя прямо сейчас. Нельзя тебя оставить одну даже на несколько дней, что ты за ребенок такой…       Мун закатила глаза, возмущенная излишней драматизацией всей ситуации, и снова попыталась вырваться. Девушка, ничего более не сказав королеве, ушла в свою комнату, где снова принялась размышлять, прокручивая в голове события последних дней. И все никак не укладывалось, что Стар — ее дочь, а Тоффи — будущий муж, все ей хотелось отчаянно отрицать возможность подобного развития событий. Она решительно приравняла это к тому, что ей сообщили дату собственной смерти, да и разницы в этом большой вообще не видела, ведь какая разница, если твоя судьба просто… предрешена заранее?       Могла ли Баттерфляй что-то изменить, не уничтожив при этом вселенную? Могла ли Гекапу просто преувеличить значимость тех изменений, которые бы принесла Мун, выбери она кого-то другого себе в мужья? Может, тогда бы и всей этой заварушки с демонами, Тьмой и всем прочим не было? В тот момент, когда количество вопросов должно было свестись к минимуму, оно только возросло и легче совсем не стало.       К духовным мучениям прибавилась и боль физическая. Как будто специально еще сильнее заболело все тело, в особенности исколотые не пойми чем руки, туго перетянутые бинтами. Мун показалось, что ее моральная боль сейчас была настолько сильной, что тело пыталось посредством боли физической выплеснуть ее всю. Вот только было ли это достаточно действенным — сказать довольно сложно.       Баттерфляй с головой нырнула под одеяло, где намеревалась провести остаток всего дня, ну, или хотя бы спрятаться на какое-то время от всей этой реальности, которая внезапно стала просто до невыносимости жуткой. На несколько минут ей даже удалось задремать, но вскоре принцесса опять ворочалась на кровати, или вовсе вставала и начинала нарезать по комнате круги, сопровождаемые таким топотом, что было слышно в коридоре.       В конце концов, Мун решила, что лучше всего сейчас выпить что-нибудь обезболивающее и все-таки попытаться поспать, пусть это и казалось невозможным. Где-то внутри нее теплилась детская надежда, что когда она проснется, то все проблемы решатся по взмаху чьей-то волшебной палочки. Конечно, можно было использовать для этого и свое собственное оружие, но Баттерфляй не хотела даже приближаться к семейной реликвии, просто от мыслей о том, что не так далеко от нее сейчас девушка, у которой есть совершенно идентичная палочка.

***

      В то же время, парой комнат влево от спальни Ее Высочества, Стар и Марко смотрели друг на друга и пытались понять хоть что-нибудь. Диаз то и дело хотел заговорить, но оступался и даже звука не успевал произнести, как уже снова качал головой, осознавая, что фраза не совсем подходящая к данной ситуации. Он бы до бесконечности мог искать то самое выражение, которое было бы идеальным в этой ситуации, если бы наконец не заговорила Баттерфляй. — Ты правда влюбился в нее? Марко, я просто хочу знать, думал ли ты над этим и не поспешил ли с выводами, ну, ты понимаешь, наверное, о чем я… — девушка принялась теребить прядь своих платиновых волос. — После всего этого ты же должен понимать, что… — Я все понимаю. Давай… просто не будем об этом. Я не знаю, что тебе сказать, ты, уверен, тоже не особо понимаешь, какие слова сейчас будут уместны… — Марко был бы рад уйти не только от неловкого разговора, но и вообще из комнаты подруги куда-нибудь подальше и просто все еще раз как следует обдумать, но Баттерфляй, очевидно, не собиралась его отпускать куда-либо прямо сейчас. — Марко… — на ее глазах навернулись слезы. — Марко Диаз, мне кажется, что я тебя… люблю… — выдавила она из себя с огромным трудом и громко всхлипнула. — Я не знаю, когда это все началось, но сейчас я просто не могу смотреть на все это как прежде! Я больше не могу, Марко, — принцесса заплакала, закрывая лицо руками. — Я люблю тебя, — сквозь всхлипы произнесла Стар.       Диаз не мог ничего ей ответить. Парень просто сидел и смотрел на полукровку, а девушка продолжала плакать. Был ли он ошарашен этим, или молчал в знак того, что знал об этом, или просто не мог найти хоть каких-нибудь слов, — принцесса не знала, что творилось в его голове и знать не хотела. В конце концов, после нескольких минут тишины, нарушаемой лишь непроизвольными всхлипами, Баттерфляй решительно вытерла слезы и, шмыгнув носом, посмотрела на Марко. — Я знаю, ты не чувствуешь ко мне того же. Забудь все, что я сказала, — она вышла из комнаты.       Стар была полностью подавлена и не хотела ничего делать. Ее единственным желанием сейчас было уйти из особняка, в котором она и в своем времени не особо уютно чувствовала себя. Она понимала, что теперь Марко потребуется еще больше времени, чтобы прийти в себя и разобраться в чувствах, но ждать ей надоедало. Ожидание давило на нее, как и на всех, кто знал всю ее запутанную и странную историю, но ей, как ключевой фигуре всего происходящего и того, на ком все завязалось, было тяжелее остальных.       Принцесса точно знала, что ее лучший друг, которого она после всего этого вряд ли сможет еще называть лучшим другом, сейчас мучается, догадывалась и о том, что Мун сейчас изводится в бессмысленных попытках разобраться в себе, и, как ей почудилось, даже услышала мысли Тоффи, который вовсе не обратил на нее внимания, когда прошел мимо. А может быть, он все-таки и заметил ее, просто не стал ничего говорить, чтобы лишний раз не тревожить те раны, боль от которых Стар разделила сегодня утром вместе со всеми, рассказав всю правду.       Она убеждалась с каждой минутой все больше в том, что не способна приносить в жизни людей ничего, кроме боли.       На улице было пасмурно и унылое серое небо только усиливало тоску, нападения которой Баттерфляй не смогла бы избежать при всем желании. Ее путь лежал через холодный лес, не менее мрачный и печальный, чем сама девушка. Гулять в одиночестве после всего случившегося в этом же лесу с Мун было не самым разумным из ее действий, но она нуждалась в срочной смене обстановки хотя бы на короткий период времени. Безусловно, можно было воспользоваться ножницами Марко и отправиться в другое измерение, если бы не присутствие в особняке Гекапу, которая отслеживала каждое ее действие, пока Стар бродила в поисках какого-нибудь занятия по всем возможным помещениям, и без сомнений узнала бы, используй она ножницы.       Тяжелые снежные шапки деревьев так и норовили свалиться на голову незваной гостьи, но каждый раз ей удавалось ускользнуть буквально за несколько мгновений до того, как гора снега обрушивалась с кривых ветвей. Девушка настолько погрузилась в свои размышления, что даже перестала обращать внимания на различные звуки, способные напугать любого другого. Ей попросту уже не было дела до того, украдет ли ее страшный лесной монстр, или, может, она оступиться и свалиться в овраг, ударившись головой о камень, все это не имело особого значения, потому что терять ей было уже нечего.       Девушка улыбнулась, когда морской ветер сорвал с нее капюшон. Стар вышла на скалистый берег. Холодный воздух неприятно обжигал легкие, и все же здесь ей дышалось намного легче, чем где-либо еще. Незамерзающее море в этом измерении было самым прекрасным местом, которое ей доводилось увидеть, это был тот самый уголок мира, куда хотелось возвращаться снова и снова, что Баттерфляй довольно часто и делала. Она всегда приходила сюда одна, чтобы просто стоять и смотреть куда-то в самую глубину, в самую тьму. — Никогда не мог подумать, что здесь есть выход к морю, — Тоффи подошел сзади так же тихо и неслышно, как все это время следовал за ней без единого звука. — Фактически его и нет еще. Через несколько лет через этот лес проложат дорогу, недалеко от особняка Пинкертон будет маленький городок, и этот берег станет чем-то вроде местной достопримечательности, — принцесса казалась абсолютно равнодушной ко всему вокруг. — Его найдут несколько местных ребят весной. — Ты злишься на нее. — Нет, — в этот момент ее словно переклинило. Она не хотела говорить сейчас об этом ни с кем, даже сама с собой предпочла бы вести беседу на любые темы, кроме этой, потому что действительно была зла на Мун. — Ты злишься, — Рабен покачал головой.       Баттерфляйское «я сам со всем справлюсь» было той чертой характера, которую у этих людей отнять было нельзя, и Стар была идеальным тому подтверждением. Казалось бы, если рассуждать логически, она должна быть спокойной и рассудительной девочкой, а в ее ситуации любой рассудительный человек прежде всего обратился к тем, кто хотя бы мог знать, что на самом деле происходит. Стар же дотянула до крайнего момента, а когда все вышло из-под контроля, под которым ситуация, на самом деле, никогда и не находилась, отчаянно отвергала помощь со стороны. — Я злюсь, и что с того? Это имеет какое-то значение сейчас? Моя злость только моя, она никого не задевает, — гаркнула в ответ Баттерфляй, скривив лицо в недовольную гримасу. — Знаешь, мне всегда все говорят, что прежде чем что-то делать, нужно как следует подумать, чаще всего я это слышала именно от мамы. Скажем так, меня посетило некоторое разочарование, поэтому я злюсь. — Только поэтому? Вокруг тебя не глухо-слепые люди, Стар, — Тоффи недовольно хмыкнул, как будто наглое вранье девушки задевало его, и, наверное, так оно и было. Он рассчитывал, что теперь, когда все раскрылось, не должно быть между ними прежнего недоверия, но, как оказалось, похоже, что ошибся. — Я должна назвать причины, по которым я злюсь на Мун, несмотря на то, что они тебе и так известны? Издеваешься? — девушка оскалилась, и в этот момент ящер вдруг понял, что все это время не замечал очевидных сходств между этой странной полукровкой и принцессой Баттерфляй. — Нет. Просто ты ведь и себе в настоящих причинах не признаешься, — Рабен лишь пожал плечами. — Хорошо. Хорошо, я признаю. Я не злюсь на нее из-за того, что она наговорила там в зале, хотя меня должно это порядком бесить, но нет. Мне абсолютно плевать. Я вообще не злюсь. Я просто ревную. Ревную! — выкрикнула Стар, раскинув руки, как будто собираясь кого-то обнять. — Вот так сильно я ревную собственную мать к своему лучшему другу, черт подери!       Она схватила несколько камней с земли и со всей силы бросила их в воду. Баттерфляй плотно сжала губы, стиснула кулаки так сильно, что ногти впились в кожу и обреченно посмотрела в глаза ящера. — Это все неправильно. Абсолютно все неправильно, — пробормотала тихо Стар. — Неправильно влюбляться в лучших друзей, неправильно устраивать апокалипсис, неправильно, когда твое существование оказывается под угрозой из-за того, что лучший друг влюбляется в твою собственную мать, все ведь не должно быть так. Последнее вообще противоестественный процесс, — принцесса всхлипнула, но все же сумела подавить в себе желание снова залиться слезами. — И ты все-таки веришь, что он в нее влюбился? — И она в него, — девушка одарила своего собеседника взглядом из разряда «хватит задавать вопросы, имеющие очевидные ответы». — Как ты вообще так спокойно можешь реагировать на все то, что она говорит и делает? — Ну, на самом деле, я не имею права предъявлять ей никаких претензий по поводу ее чувств и действий, так как наши с ней отношения в данный момент чисто дружеские. Кроме того, насчет чего точно не стоит и переживать, так это из-за того, что Мун может влюбиться в Марко. Он… ну, не совсем ее типаж. — Ты говоришь неправду. Постоянное сдерживание в себе отрицательных эмоций приводит к проблемам со здоровьем. Ревность никуда не денется, даже если ты и сможешь убедить себя в том, что она не испытывает к нему серьезных чувств, потому что «не совсем ее типаж», — Баттерфляй сделала глубокий вдох.       Пошел снег. Стар подняла глаза к небу и, поморщившись, надела капюшон. — Ты хорошо знаешь дорогу сюда? — если ее слова и хоть как-то задели чувства Тоффи, то он очень хорошо скрыл это и совсем не подавал виду. — Честно скажу — нет. Здесь все очень сильно измениться. Я удивлена, что вообще смогла выйти к этому месту, думала, что заблужусь и замерзну где-нибудь под деревом, — она нервно хихикнула. — В таком случае, нам следует возвращаться в особняк. Иначе следы скроет снег, и мы будем блуждать в лесу, а это занятие не из приятных, знаешь ли. Знаешь, ты наверное права, я ревную. Немного. В любом случае, что мое — со мной останется, а нет, так я всегда могу забрать силой, — ящер направился по старому следу в лесную чащу.       Принцесса несколько мгновений смотрела на волны и пошла за ним.