Игры Разумов. Шторм возвращается с Севера.

Сегодня впервые за долгое время с утра не зарядил дождь. Редкие прохожие (едва ли кто-то добровольно согласиться встать в воскресение в шесть утра) медленно плыли по улице, жмурясь и подставляя лица солнцу, в надежде получить хоть немного тепла. Птицы что-то приветливо пели, а на одном из балконов сидел кот и старательно умывался. Пожалуй, это утро можно было бы занести в рейтинг одного из лучших. Генри лежал, потягиваясь и не спеша выходить из постели. Глянув на прикроватные часы, он с удовольствием отметил еще 15 свободных минут. И это было прекрасно. Натянув одеяло до подбородка, он взял телефон, чтобы хотя бы примерно распланировать сегодняшний день. Увидев несколько пропущенных, Грант нахмурился, тут же набирая номер. Послышались гудки. Генри привстал на локтях, потирая лицо ладонью. Кажется, привычкой вставать рано заразился не только он. Размышления прервал бодрый голос на том конце провода. — Привет, пап. Не спишь уже? — Привет, Чарли. Да поспишь с тобой. На самом деле вот проснулся недавно. У тебя что-то случилось? -Ммм, — девушка на том конце провода задумчиво промычала. — Нет, не сказала бы. А что? Генри усмехнулся. — Ты звонила мне в три часа ночи. Едва ли люди звонят в такое время, чтобы просто поболтать. — Это было три? Как неловко вышло. Я не смотрела на время. — Генри буквально видел, как она в воздухе сделала неопределенное движение рукой. — Я рисовала, а потом мне вдруг так захотелось поговорить. Я думала сначала, что ты занят, а потом, что не видишь. Ну и звонила много поэтому. Слушая ее, Генри откинул одеяло и встал, подходя к окну. Прижав телефон к уху плечом, он лбом коснулся стекла, глядя на улицу. Это был первый год, когда ему удалось побороть свой страх высоты. Откровенно говоря, поэтому он и выбрал эту квартиру — бесила сама мысль, что у него могут быть какие-то страхи. — Пап? — кажется, молчание все-таки затянулось. — Да, я внимательно слушаю. Хорошо, что звонила. Вчера был тяжелый день, я вернулся со встречи и уснул. Телефон выключен был, так что… извини. — Да будет тебе, — девушка тихо засмеялась. — Нормально все. Нормально она произнесла через «гх», как и всегда. Генри не смог не улыбнуться. Человек, который не терпел в людях не единого изъяна, всей душой любил свой дочь вместе с ее картавостью. — Давай-ка я приеду к тебе через часик? Что скажешь? — Ну… — девушка явно задумалась, борясь с детским желанием крикнуть «хочу!» и с пониманием, сколько забот у ее отца. Генри перебил ее, по привычке выставляя руку вперед. — На сегодня нет ничего такого, что я не смог бы перенести. А я тебя не видел практически с самого приезда. Скоро буду. Девушка на том конце улыбнулась и заправила выбившуюся прядь за ухо. — Я приготовлю шарлотку. — Прекрасно. Тогда я буду еще быстрее. Жди. — Жду. Нажав на кнопку «отбой», Генри искренне улыбнулся, взлохмачивая волосы рукой. Подойдя к столу, он открыл ящик, небрежно отодвигая в сторону бумаги и доставая набор кисточек. Окинув их взглядом, он, как и обычно, ничего не испытал. Однако секретарша уверила его, что это самые дорогие и самые лучшие из возможных. Впрочем, решать это уже Чарли. Переложив коробку наверх, он набрал своего менеджера. Грант не держал глупых или непонимающих людей, а потому меньше через минуту он услышал желанное «окей, босс». Менеджеру это будет стоить целого дня нервотрепки и череды неприятных разговоров, но Эдварда подобные мелочи интересовали слабо. Он платил деньги, большие деньги, а потому и требовал соответственно. Едва только один звонок закончился, Грант тут же набирал следующий номер. Им оказался ресторан Gastronhome — от Лимана остался неприятный осадок. Девушка-администратор ответила буквально после первого гудка. — Доброго утра, мистер Грант. Чем могу помочь? — Столик на двоих сегодня на пять. — Конечно, сэр. Могу я узнать имена? — Генри и Шарлотта Грант. — Будет сделано, сэр. Не удостоив ее ответом, Генри сбросил трубку. Почесав правое предплечье, он захватил махровый халат и отправился в ванну. *** Прохладный душ и мятная паста бодрили и придавали сил. Причесав волосы перед зеркалом, Генри внимательно себя осмотрел и остался довольным. У него появилась небольшая щетина, но это даже к лучшему — дочь почему-то так считала его более спокойным и домашним. Аккуратно подцепив край зеркала, чтобы не заляпать (терпеть не мог следы рук) его, Генри открыл шкафчик. Прямо на него смотрела мутная склянка с полустертыми буквами. Поколебавшись мгновение, Генри взял ее в руку, поглаживая большим пальцем. Большие буквы, растекающиеся у краев, гласили «Труксал». Генри усмехнулся и поднял вторую руку. Сеть вен выделялась, длинные пальцы были чуть согнуты. Он напряг её, практически уверенный, что ничего не увидит. Так и было. Но в последний момент пальцы предательски затряслись. Рыкнув в пустоту, Грант с силой сжал банку. Откинув ее куда-то вглубь шкафа, он уперся руками о раковину, загнано дыша. Подняв голову, он встретился взглядом с отражением. Глаза снова покраснели, а уголок губ нервно дергался. Закричав, он с силой ударил в зеркало. Стекло вошло в кожу как по маслу. Генри почувствовал резкую боль, а после как горячая жидкость течет по рукам. Вокруг были миллионы осколков, смешивающихся с капающей кровью. Дыра в шкафу черной воронкой была ровно посередине шкафа, обрамленная по краям кровавыми следами. Облизав пересохшие губы, Генри спешно достал спирт и бинты. Уже почти закрыв створку, он увидел упавшую банку, поблескивающую в свете лампы. Прикусив губу в попытке успокоиться, Грант сгреб и ее. Присев на край ванны (в который раз обматерив мысленно дизайнера, уговорившего его на ванну с изгибами), он медленно достал кусочки стекла, периодически шипя и жмурясь. Странно. Грант был уверен, что привык к любому виду боли. Возможно, виной всему был разговор с Чарли — дочь всегда добавляла в его жизнь эмоциональную составляющую. Достав последний, он аккуратно покрутил рукой — не сломана, уже хорошо. Прикусив губу, Грант щедро полил ее спиртом, шикая от боли и сжимая зубы. Бутылка со спиртом выпала из рук, разливая жидкость по поверхности плитки. Перемотав руку бинтом, он зубами откусил конец, пытаясь завязать на двойной узел. Получилось более-менее сносно. Потом он заедет в травмпункт, и там сделают по-человечески, но сейчас на это нет времени. Одним движением скинув колпачок с банки, он закинул в рот две таблетки, запивая их водой из-под крана. Перепрыгнув через осколки на полу, мужчина ногой захлопнул за собой дверь, на ходу вызывая уборщицу и направляясь в гардеробную. Проходя мимо стола, он захватил кисточки, сжимая их в руке и стараясь не смотреть на трясущиеся пальцы. Спустя 20 минут он был полностью готов. *** Дорога за город всегда казалось длинной и монотонной, но сегодня Генри (вероятно, таблетки все-таки подействовали) это даже нравилось. Прислонившись головой к стеклу своего BMW, он отстукивал ритм играющей по радио песню, пока водитель поворачивал по бесконечно петляющей дороге. Несмотря на все предложения Генри, Шарлотта так и не согласилась жить в городе, аргументировав тем, что там ни воздуха, ни вдохновения. Честно говоря, Генри все равно до конца не понимал ее увлечения живописью и художеством. Но против ничего не говорил — его денег было достаточно, чтобы обеспечить их на три поколения вперед, а ей нравилось. Да и получилось правда неплохо (он даже приходил на парочку выставок). Несмотря на расхожее мнение, Шарлотта Леолер не была избалованной, хотя и была единственным ребенком Генри. Она так и не согласилась взять его фамилию, настояв на том, что фамилия — единственная память о ее покойной матери. Генри на таких разговорах обычно злился, поджимал губы, но в конце все равно уступал, хотя и все равно продолжал ее представлять, как Шарлотту Антуану Грант. По жизни девушка вообще была с характером — чего только стоило ее уговорить на домик загородо — она до последнего хотела сама снимать какую-то вшивую комнату и подрабатывать официанткой. У Генри от подобного расклада волосы вставали дыбом. Его дочь не будет лапать какой-то грязный дальнобойщик, намекая на что-то непристойное (после подобных мыслей у Генри возникало желание переломать всем дальнобойщикам лично каждую косточку). Что ж, на тот раз, почувствовав настроение отца, уступила уже Чарли. Теперь она жила не так далеко от города, в одном живописном районе с лесом и озером практически возле самого дома. По ее собственным словам, это место было похоже на рай. А Генри ничего больше и не надо было. При мысли о дочери, он улыбнулся. Вынырнув из мыслей, он заметил небольшую забегаловку, которая лежала у них на пути. — Макс, притормози-ка тут на секундочку. Послушно кивнув, водитель включил поворотник и стал перестраиваться. Генри покопался по карманам, в надежде найти пару купюр (едва ли здесь прогресс дошел до карточек), но, к своему неудовольствию, нашел только пару центов. Повернувшись к Максу, он достал телефон. — Макс, есть наличкой баксов 200? Мужчина кивнул, спешно доставая из внутреннего кармана бумажник и вытаскивая купюры. Протянув их Гранту, он увидел, как тот одобрительно улыбается. — Спасибо. Спас. Я переведу тебе на карточку. Когда у тебя там выходные? Послезавтра? Можешь на день взять машину под свою ответственность. — что-то напечатав на смартфоне, он ткнул кнопку и тут же на телефон водителя пришло сообщение. — О, вот и дошли деньги. Ну все, я скоро. Отстегнув ремень, он открыл дверь, выходя из машины. Макс достал телефон, глянув на экран. Что ж, у Гранта сегодня явно хорошее настроение. «На счет поступило 1000 $. Спасибо, что пользуетесь услугами нашего банка.» *** Внутри было душно и пахло жареными колбасками. Генри поморщился и на мгновение усомнился в своем выборе — этот запах у него прочно ассоциировался с бедностью и нищетой, однако, вспомнив, как Чарли сутками сидит за мольбертом, напряженно выводя каждый мазок, он пошел дальше. Приветливая девушка за прилавком улыбалась и хлопала накладными ресницами, всеми силами стараясь заработать жалкие пару центов чаевыми. Генри в который раз с ужасом подумал, что на ее месте могла бы быть Чарли. Нет, исключено. — Что-то подсказать, мистер? — Да. Мне нужно штук 5 булочек с корицей, несколько мясных пирожков и, — он замедлился, оглядывая скудное меню. Внезапно его охватило странное желание. — Чашку кофе и один хот-дог. Сдачи не надо. Положив деньги на прилавок, он сел за один из обшарпанных столов, терпеливо ожидая заказ. Девушка едва не светилась от счастья, пулей побежав на кухню. Хочешь, чтобы человек сделал качественно и исключительно — заплати ему побольше. Это правило Грант вывел очень давно, и исключений из него не было. Что подтвердилось и сейчас — буквально через пару минут девушка выскочила с готовым заказом, неся в бумажном пакете теплые булочки, в картонке еще дымящийся хот-дог, а в другой руке чашку кофе. Поставив перед мужчиной, она тут же побежала за прилавок, схватив оттуда тряпку и старательно протирая стол перед Грантом. Тот с довольной усмешкой наблюдал за всеми манипуляциями. — Приятного аппетита, сэр, и спасибо большое Вам. — Проведите хорошо вечер. — девушка улыбнулась и кивнула, отходя. Генри подвинул к себе чашку, вдыхая аромат кофе. Неплохо. Совсем неплохо. Хот-дог тоже не выглядел угрожающим его жизни и здоровью. Расправив плечи, он подвинул его к себе за картонку, поднимая и вгрызаясь зубами. На язык попали капли кетчупа и острой горчицы, и Грант улыбнулся. Как давно он не ел такую еду? Кажется, это было в прошлой жизни. Еще до успеха, дорогих ресторанов… И таблеток. От последней мысли Генри чуть сильнее сжал край стола. Чертовы психиатры. Он бы давно послал их в известном направлении, если бы не Чарли. Она вбила себе в голову, что ему это поможет, что «папе так будет лучше». А он не мог ей просто отказать. Подняв руку, он невесело отметил, как та дрожала. Невесело усмехнувшись, он взял кофе, отпевая глоток. По крайней мере это не судороги, — услужливо подсунуло сознание. Генри покачал головой — вот уж везение. Однако он тут же поспешил прогнать от себя подобные мысли. Они ни к чему. Практически в тот же момент в голове всплыло воспоминание. Его последний хот-дог. Это было в тот день, когда он сбежал. Грязный, в длинной рваной рубашке и с отросшими волосами он бежал по дождю, прижимая к груди последние три бакса. Он весь промок и замерз, когда увидел заправку. Для него она тогда была подобна раю. Буквально ввалившись в дверь, мальчик протянул все деньги, прося накормить его. Тогда хватило на хилый хот-дог и разведенный лимонад. Но для юного Генри и то было счастьем. Пока он ел, какая-то сердобольная женщина охала и причитала, какой мальчик худой и грязный. Они приняли его за беспризорника. Что ж, это лучше, чем правда. Она тогда взяла его переночевать, отмыла, одела в старые, но чистые вещи и еще раз накормила. Генри закатал рукав рубашки, глядя на толстый рубец, тянувшийся вдоль почти всей руки — чертова железная проволока чудом тогда не задела вену. И все же Эдвард улыбнулся — эта женщина, умершая несколько лет назад, до сих пор остается одним из лучших людей, кого он знал. Вскоре от хот-дога остались лишь крошки да кусочек огурца, а остывшее кофе плескалось на дне. Генри протер губы салфеткой, забрал пакет и двинулся на выход. Водитель, как и можно было ожидать, терпеливо ждал. *** Машина остановилась у маленького дома примерно минут через 15. В окошко выглянула темноволосая девушка, расплылась в улыбке и тут же скрылась, чтобы тут же выскочить на крыльцо и с довольным визгом кинуться обнимать пришедшего мужчину. Генри закрыл глаза, поморщившись от визга, но при этом улыбаясь и прижимая к себе дочь. Проведя по спине, он еще сильнее почувствовал выступающие ребра и посетовал, что взял так мало еды. В этот момент она уже встала прямо, все так же солнечно улыбаясь и глядя на отца. — Идем в дом, я сделала шарлотку. Запах бесподобный, а в прошлый раз получилось чудесно. Как же я рада, что ты здесь! Генри кивнул, взяв ее за руку и заходя в дом. Повернувшись к машине, он мигом стал серьезным, показал на пальцах четыре и махнул водителю. Тот кивнул в ответ, заводя машину и отъезжая. Ему не нужно было повторять дважды. *** Едва Генри переступил порог, он вдохнул полной грудью смесь ароматов корицы и печёных яблок. Расправив плечи, он снял пиджак, вешая его на один из старых крючков комода. Мужчина толкнул его ладонью, и шкаф издал жалобный скрип, опасно пошатнувшись. -Надо будет его подтянуть и смазать. Зачем ты только притащила сюда эту рухлядь? Чарли пожала плечами, на ходу разворачиваясь и уходя на кухню. Схватив со стола ухватку, девушка открыла духовку, спешно вытаскивая противень. Поставив его на доску, она вскинула голову и улыбнулась. -Он напоминает мне о детстве. Я не могу его выкинуть. Думала на днях заняться как раз реставрацией. — Было бы что реставрировать.-пробубнил тихо Генри, проходя на кухню. Оглядевшись, он удивлённо приподнял бровь. Девушка смотрела на него с ожиданием и волнением, по привычке закусив нижнюю губу. — Ты не говорила, что расписала кухню. — Нравится? Генри помедлил с ответом, ещё раз обводя взглядом всю комнату, будто отмечая каждую деталь. На белоснежных шкафах расцвели голубые и зеленые цветы, ветвились замысловатые узоры, а холодильник украшала райская птица, чьи крылья блестели всеми цветами радуги. Остановив взгляд на дочери, Генри кивнул. — Определённо. И хотя девушка лишь сдержанно улыбнулась, Грант не мог не заметить искры радости в её глазах. *** — Чарли, милая, в меня не влезет больше ни крошки. — отставив почти пустую тарелку, Генри откинулся на диван, блаженно закрывая глаза. Сытый желудок довольно урчал, а в голове бродила приятная нега. Настольные часы тихим переливом оповестили о полудни. Чарли сидела на полу рядом с диваном и сосредоточенно рассматривала кисти, подаренные отцом. Она брала каждую, гладя по ручке и перебирая ворс. Генри, прикрыв глаза, лениво наблюдал за ней. На губах покоилась мягкая полуулыбка. — Нравится? Девушка обернулась, приблизившись и подперев щеку рукой. — Ещё как. Ты меня балуешь. — Совсем неправда. Просто ты говорила как-то, что хочешь эти кисти, а я запомнил. — Спасибо. Генри махнул рукой, наморщив нос. Он так и не смог привыкнуть к этим искренним радости и смущению своей дочери, хотя и радовался каждый раз. — Так чем ты была занята все это время? Чарли уже сползла обратно на пол и подтянула к себе один из бесконечных альбомов, делая какой-то набросок. — У меня были выставки. Целых три! О, это было здорово. Ну, участвовала я только в двух, но это и неважно. Я столько людей встретила! Они так говорили о моих картинах! Две из них даже купили! Генри усмехнулся и покачал головой. Приблизившись к Чарли, он поцеловал её в макушку, потрепав по волосам. — Я давно предлагал скупить у тебя их все. Если бы ты только позволила… — Нет. — отрезала Чарли. Повернувшись, она злобно метнула взгляд на отца. — Я хочу, чтобы меня по-настоящему оценили, а не папа заваливал деньгами. Увидев этот взгляд, внутри Генри пришёл в восторг. Грант, какой она и должна быть — властная, серьёзная, не знающая возражений. — А если мне хочется повесить у себя в офисе? Она коротко хохотнула, продолжая рисовать. — Там и так уже места нет. — Найду ещё. Построю новую стену. Ну, хорошо-хорошо. А если я захочу домой себе? — На этот случай у меня есть особый подарок. Лукаво улыбнувшись (честное слово, Грант себя увидел — и теста ДНК не надо), девушка проворно вскочила и уже через мгновение скрылась в недрах одной из комнат. Слышался только шум, звук перетаскиваемых коробок и шелест бумаги, попадающей под ноги Чарли. Через несколько минут она вышла, неся в руке огромное полотно, накрытое рваным куском ткани. Положив холст на диван, она движением руки предложила Генри посмотреть. Приняв приглашение, Грант протянул руку, бережно снимая ткань (кто, как ни он, знал, как бережно и нежно относится к каждой своей вещи Чарли). Открыв полотно, он не смог довольной усмешки. — Это реплика той самой картины, которая так тебе пришлась по душе. Насколько я помню, ты не успел её ещё приобрести. Я рисовала около 3 месяцев, и получилось вроде неплохо… — Фантастика. Не отличить. *** Перед ним была картина Рембрандта «Ослепление Самсона». Генри смотрел, довольно поджимая губы. Проведя пальцами по резной рамке, он перевёл взгляд на дочь. Та скрестила руки на груди, внимательно и с волнением наблюдая. — Как ты узнала? — Не только ты можешь дарить мне красивые и дорогие подарки. Ты как-то сидел в гостиной и листал журнал мой. Там говорилось о выставке. Ну, я просто видела, как ты фотографировал эту картину из приложения. Генри изогнул губы в улыбке, проведя ещё раз по полотну и внимательно просматривая каждую деталь. — Ты слишком внимательная, ты знаешь? Верно, она мне понравилась. Но купить я не смог — сама понимаешь, я я тоже не всесильный. Диван скрипнул, когда Чарли села рядом, обнимая его за шею. — Для меня ты самый сильный и самый лучший. Повернув голову, он поцеловал её в висок, одновременно закрывая полотно тканью. Сполна он насладится им дома. Определённо, это будет жемчужиной коллекции. — Но скажи мне, как ты решилась рисовать её? Здесь много страданий и боли. Чарли наморщилась, и между бровей залегла небольшая складка. — Не столько, как в твоих других. Но мне и правда было не легко её рисовать. Мне так жаль его… — задумчиво пробормотала она, пальцем проводя по узору на диване. — Я повешу её в спальне. Она отлично впишется. — Будь по-твоему. Чарли поднялась и взяла расческу, приводя себя в порядок. Сидя у зеркала, она периодически смотрела на отца, что-то спрашивая или рассказывая. Генри лёг поудобнее, параллельно листая какой-то журнал. Мирно тикали часы, а на улице лаяла собака — кажется, пришло время выгула. — Как там Рейчел? — Цветёт и пахнёт. Порядок, хотя и все ещё не привыкла и иногда возмущается. Но я знаю отличное лекарство. — подняв руку, Грант демонстративно потёр друг от друга большой и указательный пальцы. Чарли закатила глаза. — Не все покупается этим. — Все, моя дорогая. В конечном итоге все. — Ты циник. — Я реалист. Ничего не ответив на это, Чарли поспешила вернуть тему. — Как проходят ваши сеансы? Тебе стало лучше? Генри на мгновение замолчал, задумавшись. Лучше? А было ли ему плохо? Едва ли. Он был в полном порядке, но Шарлотта так не считала. И он ходил туда, платил кучу денег этой занудной женщине и выслушивал её «ценные» советы. Но последний раз ему удалось её напугать, выбить из колеи. Причём не вымыслом, ни угрозами, а чертовой правдой. Где Ваш профессионализм, Док? Где бесстрашие? Генри довольно усмехнулся — перед ним тогда была напуганная маленькая мышка, которая от страха даже пикнуть не могла. И ему это определённо нравилось. — Да, Чарли. Мне намного лучше. Завтра как раз пойду к ней. Девушка тепло улыбнулась, ничего не заподозрив. — Это очень здорово. Я горжусь тобой. Это все из-за стрессов, я уверена. Вот забрать бы тебя ко мне хоть недели на две. Тут и свежий воздух, и чистая вода — красота и только! Генри провёл рукой по волосам, глядя куда-то в окно. — Звучит чудесно. Я бы с радостью попробовал. — Так давай! — Чарли подскочила в два прыжка, беря ладонь отца в свои руки. Разница была потрясающая — маленькие ладони едва накрывали половину его руки. Чарли невольно вспомнил, как ещё ребёнком она обожала брать его руки и задумчиво рассматривать пальцы. — Дела, Шарлотта. Сейчас я никак не могу. Но месяца через три… Зимой тут так же прекрасно? — Ещё даже лучше. — Тогда этот Новый год и Рождество, я обещаю, мы встретим вместе. А теперь, — он мельком глянул на часы, — Собирайся. Засиделись мы, пойдём прогуляемся. Я знаю парк, который точно придётся тебе по вкусу. Каталась на Колесе Обозрения? В конце концов, мы живём здесь уже почти год, хоть посмотрим город. Вместо ответа Чарли кивнула, уходя в комнату. Генри слышал, как открылся шкаф и девушка тихо стала что-то напевать себе под нос. Он усмехнулся. *** — Это было потрясающе! — произнесла Чарли, доедая свой чизкейк. — Да, у них славные десерты. — согласился Генри, ложечкой помешивая кофе и с улыбкой наблюдая за дочерью. — Я про все вообще. Все было потрясающе. Прямо как в детстве! Ты подарил мне сказку. Папуля, мне так понравилось. Генри вздрогнул. Никто, кроме Чарли, не называл его ласково. Да это и не было бы уместно, не тот он человек. Но её простое «Папуля» всегда трогало сердце (хотя, по убеждению многих, на том месте у Гранта был вакуум). Вытаскивая ложечку, он невольно ударил ей по стенке кружки. Стараясь как можно незаметнее распрямить ладонь, Генри напрягся. Так и есть — трясётся. Руки затряслись ещё сильнее. Будто в насмешку над ним, дрожь передалась по телу и перешла ещё и в ноги. Ситуация грозилась выйти из-под контроля. А пугать Чарли — это последнее, что он хотел делать в этой жизни. Нельзя, чтобы она узнала. Подняв руку, он щёлкнул пальцами. Чарли подняла взгляд. — Так скоро? Я думала, мы ещё сможем посидеть. — Увы, моя дорогая, дела ждать не станут. Хотя я сам бы с большой радостью побыл с тобой. Ты так и не сказала, как ты тут? — Ну, — девушка задумчиво протянула, кончиками пальцев складывая салфетку. — Непривычно. Здесь мало солнца, но есть определённый шарм. Мне нравится, но я все равно скучаю по Майами. — Понимаю. — накрыв её ладонь своей, Генри погладил её большим пальцем. — Но тут нам будет лучше. Вот увидишь. Разве я когда-то обманывал тебя? — Нет. Да я и сама понимаю, но всё-таки… — Это пройдёт. Как твои дела с… — он затормозил на минуту, а потом не слишком уверенно продолжил. — Джейсоном? — Джейкобом. Мы расстались около трёх месяцев назад. Видишь ли, я слишком странная и непонятная. Ну, — он коротко рассмеялась, пожимая плечами. — Мне не привыкать. Да неважно. Не самая лучшая тема. Мысленно Грант уже расчленил этого Джейсона-Джейкоба-урода-твою-мать, но вида не подал. Только сильнее ладонь сжал. В этот же момент им принесли счёт, и семья Грант начала собираться. Накинув пиджак, Генри спросил: — Закинуть тебя домой? — Нет, не стоит. Я хотела ещё зайти за новыми листами. Надо же опробовать кисти. — лучезарно улыбнувшись, она поправила огромную сумку на плече. — Я сама доберусь. — Там погода собирается испортиться. — Именно на этот случай люди и придумали зонт. Папа, я не сахарная. Генри выставил вперёд руки, улыбаясь. — Все-все, понял — отстал. Просто для меня ты всегда будешь моей маленькой и любимой девочкой. Единственным родным и нужным человеком. — Как и ты для меня. — шагнув к отцу, она крепко обняла его, утыкаясь носом куда-то в изгиб шеи. В нос ударил запах дорогих духов, а через мгновение её к себе прижали сильные руки. Шарлотта закрыла глаза, пока Грант нежно, едва касаясь, поглаживал по волосам. — Уверена, что тебя не нужно довести? — увидев её утвердительный кивок, Генри вздохнул. — Тогда нам стоит попрощаться. И да, ешь побольше — ты совсем худая стала. *** Отказ от предложения Генри, как оказалось, был весьма опрометчивый. Погружённая в свои мысли, Чарли и не заметила, как в автобусе оставила свой зонт. Она бы заметила это ещё позже, если бы прямо сейчас не хлестал косой ливень. Тщетно пытаясь прикрыть голову сумкой и закрыть рукой листы, девушка бежала по лужам в сторону остановки. Хлюп-хлюп. Новые босоножки, кажется, не прошли испытание. Холодная вода с противным звуком выплескивалась и перекатывалась. Чарли напрягла все силы, чтобы просто не поскользнуться. Промокшие джинсы облепили ноги, пуская по телу холодные мурашки. Остановившись на мгновение, она попыталась достать телефон. Мокрые пальцы скользили, а сам смартфон не желал поддаваться. Примерно с пятой попытки ей все-таки удалось его достать (перед этим телефон, правда, пытался спикировать на асфальт, но попытка была пресечена). Однако и тут ждало разочарование — батарея разряжена. Чарли не сдержала разочарованного вздоха. Чудесно, отцу позвонить тоже не выйдет. А значит придётся и дальше мокнуть. Едва она убрала телефон и перехватила сумку, как над ней что-то нависло и стало сухо. — Знаете, эти листы достаточно дорогие. Едва ли дождевая вода будет им полезна. Как и Вам. Не стоит мокнуть. Девушка улыбнулась и подняла взгляд. Около нее стоял приятный мужчина, придерживая зонт. Сам он, несмотря на наличие последнего, местами тоже вымок — низ чёрных джинс и рукава шерстяной кофты были влажные. Незнакомец улыбался, глядя на Чарли пронзительными серыми глазами. Девушка аккуратно сложила листы в сумку и повесила её обратно на плечо. — Спасибо. Хотела рассмотреть их, но дождь настал слишком внезапно. Вы увлекаетесь живописью? — Не сказал бы. Просто люблю искусство в любом проявлении. А потому и знаю об инструментах. А Вы, стало быть, увлекаетесь серьезно? — Я художник, верно. Для меня рисование — это жизнь. Как Вы здесь оказались? Это не самый популярный район. Вы живёте здесь? — Просто гулял. Здесь тихо и приятно. Я ценю минуты покоя. Ну же, беритесь за руку — я провожу Вас, если позволите. — Я вся мокрая. — предупредила девушка, подходя и беря мужчину под руку. — Ничего. Вымокнуть под дождём — не самое страшное, что может быть в жизни. Пока он говорил, девушка внимательно рассматривала его руки. Не слишком большие и неширокие, с длинными пальцами и аккуратными ногтями. Такие идеальны для музыкантов, но был ли он им, она сомневалась. — Вы играете на чем-нибудь? — Иногда на фортепиано, когда-то хотел на скрипке, но она мне не далась. — У Вас такие смуглая кожа. Отдыхали где-то, не выдержав холода? — Ну, если только очень и очень долго. Можно сказать, я не местный. А в тех местах солнца в изобилии. Кстати, мы так и не познакомились. Меня зовут Форд. — Шарлотта, очень приятно. О, вот и остановка. Действительно, буквально в 10 метрах от них оказалась остановка, а на горизонте маячил автобус. Шерринфорд прищурился и улыбнулся. — Вам везёт сегодня, Шарлотта. Что ж, дождусь его с Вами, а затем отправлюсь греться чаем. — Спасибо, это очень мило с Вашей стороны. Пару минут они стояли молча. Затем, подняв голову, Шарлотта с улыбкой спросила. — Знаете, я тут поняла, что в следующий раз Вы рядом не окажетесь, когда пойдёт дождь. Да и я Вам должна за это спасение чашку чая и ланч. Запишите мой номер? — С удовольствием. Диктуйте.