Игры Разумов. Шторм возвращается с Севера.

Шерлок ненавидел болеть. Это было отвратительное состояние, когда его организм совершенно игнорировал все команды хозяина, превращаясь в одну большую системную ошибку. Его знобило последние два часа. Во носу и рту то и дело собиралась слизь, а горло саднило так, будто по нему прошлись наждачной бумагой. Надев теплые носки, Холмс забрался с ногами под одеяло, тщетно пытаясь согреться. На тумбочке возле кровати стройными рядами стояли всевозможные склянки с лекарствами, заботливо приготовленными миссис Хадсон (верной своему принципу и ток-шоу для домохозяек, что чем больше лекарств, тем лучше), и около десятка пустых чашек с засохшими пятнами морса на дне (Шерлоку сейчас была противна сама мысль вставать, а пить хотелось и много, так что он просто заранее налил во все чашки и все их принес). Он глухо кашлял, ворочаясь на горячих подушках, и морщился от головной боли. Спустя полчаса стало чуть легче — подействовали продиктованные Джоном по телефону таблетки. Шерлок согрелся, и ему даже стало жарко. Вылезать из-под одеяла он не спешил, поэтому просто вытащил одну ногу. Кинув взгляд за окно, мужчина увидел, что уже смеркалось. Он проспал весь день и даже не заметил. Подушка и волосы возле шеи стали мокрыми от пота, поэтому Шерлок просто отшвырнул ее в сторону. Вообще-то он метил ей в кресло, но немного не угадал, и подушка шлепнулась куда-то в угол комнаты. Плевать, потом поднимет. Протянув руку, он вяло удостоверился, что выпил весь морс. Вздохнув, Шерлок перевернулся на другой бок и снова заснул. В следующий раз он проснулся от холодного касания чьей-то ладони к своему лбу. Дернувшись, он вскочил, глядя на Джона широко распахнутыми глазами. На секунду ему показалось, что он снова лежит в том охотничьем домике, рука у него прострелена, и он в самом центре ада. Ватсон успокаивающе поднял руки, пытаясь привести Шерлока в чувство. Только оглядевшись и удостоверившись, что он в собственном доме, Шерлок успокоился и вернулся к исходному положению. — Терпеть не могу, когда я болею. — сказал он. — Поверь мне, я тоже терпеть не могу, когда ты болеешь. — ответил Джон, доставая из принесенного пакета настойки и капли. — Вот. — Шерлок поймал кинутый ему назальный спрей. — Закапай нос наконец-то, звучишь как умирающий тюлень. — Они вообще-то не разговаривают. — пробормотал Холмс, вбрызгивая лекарство. — Не сомневаюсь, что ты знаешь. Так, все, поставь градусник. — Фу, он противный. — Шерлок поморщился, взяв градусник из рук Джона. — Ты его специально в холодильнике держал, да? — Само собой. Я ведь так люблю твой гундеж. Жить не могу, как хочу послушать. Ставь, ты не маленький. И только попробуй заикнуться о заговоре против тебя, и в следующий раз это будет ректальный градусник. Все еще недовольно бормоча, Шерлок утащил под одеяло градусник, ставя его под мышку. Джон потер переносицу пальцами, мысленно досчитывая до десяти. Шерлок всегда был самым проблемным пациентом (а как могло быть иначе, если он каждые пять минут менял свой статус с «больного при смерти» до «я живее всех живых», и обратно), а теперь к его обычным заскокам добавилась еще и паранойя. Ватсон ничего не говорил ему — мало кому «повезло» испытать на себе столько, сколько испытал Шерлок Холмс, но легче от этого не становилось. — Я буквально слышу, о чем ты думаешь. Это слишком громко. Джон усмехнулся, качая головой. — Не сомневаюсь. И, само собой, ты уже знаешь, что я хочу тебе сказать? Шерлок вынырнул из-под одеяла, внимательно глядя Джону в глаза. — Вот только жалости не нужно. Я не умираю и умирать не собираюсь. У меня еще слишком много дел. — сказал Холмс. — Самое главное твое дело сейчас — поправиться. Объясни мне, как один человек может переплыть ледяное озеро с огнестрельным ранением и упасть с подозрением на воспаление легкий, пройдя под холодным дождем? Шерлок хмыкнул, складывая руки на груди. — Мой дорогой Ватсон, это как раз-таки вполне объяснимо — я тогда был в состоянии шока. Адреналина в моей крови хватило бы, чтобы проплыть вдоль всего Нила. Я спасал себе жизнь. Джон закатил глаза. — Я прекрасно помню, что ты всех умней — не трудись доказывать это. И, чтоб ты знал, — сказал Джон. — Я получше тебя понимаю все процессы в твоем организме. Это был риторический вопрос. Мужчина налил в мерный стаканчик темную вязкую жидкость и протянул его Шерлоку. Тот взял стаканчик с нечитаемым выражением лица и скептически осмотрел. — Вот только не говори, что ты собрался меня травить медикаментами GrantSave. Я этого не перенесу. — Именно так. — ответил Джон. — Не знаю уж, чем Грант не угодил твоему брату — честно, я вообще все еще не доверяю ему –, но он делает лучшие лекарства. Самые эффективные. Как врач… — Бывший врач. — поправил его Шерлок. Он ожидал возмущенно-укоризненного взгляда Джона, но тот лишь меланхолично пожал плечами. — Вообще-то снова действующий. Я нашел работу. Шерлок поднялся на подушках, с интересом глядя на Джона. — Где? — Это сейчас неважно. Ложись. Тебе нужно больше спать. — проговорил Джон, сосредоточенно изучая каждый пузырек, что стоял на тумбочке. — Надо же, миссис Хадсон для тебя не пожалела даже свои капли для сердца. Доброта этой женщины не знает границ. — Дай ей волю — и она бы залечила меня до смерти. — хмыкнул Шерлок, укладываясь поудобнее. — Это ведь столько приемов из ее телешоу можно применить на практике. Джон засмеялся, прикрывая лицо рукой. Шерлок пожал плечами и закрыл глаза. *** — Так, ну вот, сегодня уже намного лучше. — Джон забрал у Шерлока градусник, смотря результат и улыбаясь. — Ты явно идешь на поправку. Что я тебе и говорил. — Это все капли миссис Хадсон. — усмехнулся Шерлок, складывая руки в замок за голову. — Без них никуда. — Разумеется. Или все-таки лекарства Гранта помогли. Признай, Шерлок, они действительно эффективные. В ответ на это Холмс сделал неопределенно движение плечом. Джон вздохнул и едва удержался, чтобы не закатить глаза. — Конечно же нет. Какие лекарства? Это все волшебная сила духа. — Джон сложил руки на груди, хмурясь. — А еще вероятнее влияние твоего новоявленного брата и его ежедневных приходов к нам. Шерлок выгнул бровь, садясь на кровати. — Тебе настолько нравится Грант, что раздражают все, кому он не нравится? Доктор, да это мания. Джон закрыл глаза, потирая пальцами виски. — Меня раздражает его маниакальная ненависть к Гранту. Шерлок, тебе действительно не кажется это странным? — Джон прищурился, облизывая уголок губ. — Я говорю о том, что весь мир если не любит Генри Гранта, то хотя бы уважает и признает. Его методы одобрены многими организациями, лекарства в высшей степени эффективны, а люди, которые работают на него, внесли значительный вклад в изучении новейших лекарств, их влиянии на организм, побочных действиях. В медицинских кругах его прославляют. Я уж молчу о его ежегодных благотворительных акциях и вкладах. Но, — Джон выставил вперед палец. — Тут появляется некто Шерринфорд Холмс. Человек, хочу заметить, с весьма сомнительной репутацией и еще более сомнительным прошлым. Человек, с медициной связанный только на уровне бабок-знахарок. И он позволяет себе делать столь громкие заявления против Гранта. Шерлок подался вперед, сцепив руки в замок. — Ты никогда не задавал вопрос, откуда у них такие точные прогнозы? Такие точные выводы? — Шерлок, нет, даже не… — На ком они ставят свои эксперименты, доктор? — перебил его Холмс. Джон начинал закипать. Довольно грубо сунув в руку Шерлоку горсть таблеток, он встал, расправляя свитер. Шерлок встал вслед за ним, держа дистанцию в три шага. — Не уходи от ответа. Ты ведь знаешь, о чем я говорю. Потому что тебе тоже приходила такая мысль. — Шерлок повышал голос. — Ты ведь понимаешь, что это не кролики! Джон с силой ударил по стене, сцепляя зубы. По руке расползлась тупая ноющая боль, отзывающаяся где-то в районе лопатки. Развернувшись, он встретился взглядом с Шерлоком. В холодных голубых глазах отражались недовольство, нетерпение и раздражение. Глубоко вздохнув, Джон заговорил: — Это кролики, Шерлок. Чертовы кролики или гребанные крысы. Может для тебя это будет новостью, но никто не показывает свои лаборатории. Хотя бы из соображений безопасности. Было бы странно, поступай он иначе. Вас с братом так удивляют его точные прогнозы. — Джон усмехнулся. — Знаешь, это звучит почти невероятно для тебя, но в мире есть еще умные люди. И фамилия у них не Холмс. Шерлок, это результаты колоссальной работы, многолетнего труда и опытов. На несколько минут в комнате повисла тишина. Слышно было проезжающие за окном машины, разговор проходящих мимо людей. Периодически маленькая комнатка озарялась светом фар проезжавших машин. Шерлок смотрел на Джона, давая ему время успокоиться и перевести дух. Когда он заговор, голос его был размеренным и спокойным. — Почему ты так хочешь этому верить? Джон ответил не сразу. Отвернувшись, он отошел к окну. Пока он шел, Шерлок заметил вернувшуюся хромоту. Ватсон сложил руки на груди, прижавшись плечом к косяку. — Из-за моей матери. — голос Джона зазвучал глухо. — Она умирала. Рак. Все отказались. Ничего не помогало. И тут его таблетки. Экспериментальные, без особых гарантий на успех, но они были. И мы рискнули. Это дало ей еще два года. — Джон закрыл глаза, грустно улыбаясь. — Она как будто ожила, Шерлок. Боль уходила. Смерть отступилась. Мама снова начала гулять, она даже успела высадить свои любимые цветы на даче. — Джон сглотнул, качая головой. — Грант спас нас. А теперь из ниоткуда возникает твой брат и предлагает перечеркнуть все, а заодно возвести Генри Гранта в ранг врагов человечества. Прекрасная мысль. Шерлок подошел сзади, вставая рядом с Джоном. — Я сочувствую твоему горю, Джон. Я не знал. Мне, правда, жаль. — сжав руку в кулак, он договорил: — Но это ничего не меняет. Генри Грант — психопат и изощренный убийца. За каждым спасенным человеком стоят десятки убитых. Ты ведь доктор. Так скажи, разве жизнь стоит убийства? Нельзя так точно рассчитать дозу яда. Нельзя сделать из него лекарство, не применив его на людях. Джон, посмотри правде в глаза: Генри Грант — убийца. — Как и твой брат. — ответил Джон, повернувшись к Холмсу. На некоторое время повисла гнетущая тишина. Первым нарушил ее Шерлок. — Ты ничего не знаешь о нем.У него не было другого выбора. Джон тихо рассмеялся. — О, нет, Шерлок, выбор есть всегда. Ты сам сказал, что ничто не может оправдать убийство. Ничто. — Ты ничего о нем не знаешь. — упрямо повторил Холмс. — А ты? Ты знаешь? Одиннадцать лет о нем не было ничего слышно. Вы его даже никогда не упоминали. А тут проснулись родственные чувства. Воссоединение семьи. Не слушая ответа, Джон прошел мимо, едва не толкнув Шерлока плечом. Взяв телефон с полки, он накинул куртку, глазами ища ключи.Шерлок молча стоял на прежнем месте, все так же сжимая в ладони таблетки. Найдя ключи, Джон с тихим звоном закинул их в карман и открыл дверь. Уже стоял на пороге, он сказал: — Прости, Шерлок. Не в этот раз. Я не буду в этом участвовать. — прокашлявшись, он расправил плечи. — На работе я месяц назад познакомился с замечательной женщиной… — Я знаю. — перебил его Шерлок. — Ну конечно ты знаешь. — Джон усмехнулся, покачивая головой. — Она предложила мне съехаться. Завтра я соберу вещи. Прости, Шерлок. Мне правда жаль. — Нет. Не жаль. Джон молча закрыл за собой дверь, оставляя Холмса в абсолютном одиночестве. *** Как бы ни хотела она себе в этом признаваться, последние дни Чарли провела, старательно гипнотизируя свой мобильник. Никогда особенно не испытывая к нему привязанности, сейчас она не выпускала смартфон из рук. Однако, как бы это не было печально, телефон оставался к ее мольбам глух, упрямо показывая в журнале звонков 0 в графе «пропущенные». Девушка по началу злилась и откидывала телефон, нервно ковыряя свои ногти. Немного погодя она расстраивалась и обиженно поджимала губы. Через пару суток она сказала себе, что ее это не интересует и плевать она хотела на этого Форда. На четвертые сутки девушка на весь день отключила телефон, старательно игнорируя его существование. Что было бы, срочно понадобись она, Чарли старалась не думать. Вечером, взяв телефон с полки, Чарли пошла на кухню, надеясь успокоиться за чашкой чая. С наигранным безразличием она открыла журнал звонков и возмущенно фыркнула. Кинув смартфон на стол чуть громче, чем следовала, девушка схватила с плиты чайник, засовывая его под воду. Пока он медленно набирался, Чарли отошла к шкафу. Облокотившись о него, она закрыла глаза. Протянув руку, она на ощупь достала из вазочки пару конфет, закидывая их в рот.Зубы вошли в старую карамель, и рот наполнился слюной. Приятный вкус мяты успокаивал, и девушка медленно выдохнула. Сзади послышался булькающий звук, и Чарли вытащила переполненный чайник. Слив примерно треть до верхней отметки, она поставила его на плиту. Девушка отошла к столу и закрыла лицо руками. Волосы сальными прядками падали поверх ее пальцев. Периодически девушка запускала пятерню и откидывала их со лба назад. Висевшая на запястье резинка давно растянулась и посерела, тонкой веревочкой охватывая руку. На душе было откровенно тошно. Конфеты вдруг стали горчить, так что Чарли просто разгрызла их, рискуя отколоть зуб. Один из маленьких осколков порезал язык, и во рту появился металлический привкус крови. Ногой толкнув к себе ведро, девушка выплюнула остатки, смешавшиеся со слюной и кровью. Сунув еще по детской привычке пораненный язык за щеку, она скрутила на голове подобие пучка, закрепив его измученной резинкой. Чайник засвистел, и Чарли сняла его с плиты. Привстав на носочки, она открыла створку шкафа и потянулась за заваркой. Прикусив губу, она подцепила край коробки, вытягивая ее. Выдвинувшись на половину, она выскользнула из рук и упала на пол, рассыпав по всей кухне заварку. Девушка мысленно досчитала до десяти и со всей силы пнула пустую коробку. — Так, ладно, одна я с этим не справлюсь. Взяв в руки телефон, она нашла в телефонной книге номер Мегги и нажала на «вызов». Прижав телефон к уху, Чарли довольно долго слушала монотонные гудки, нетерпеливо карябая ногтем столешницу. Когда она уже хотела отключиться, на том конце послышался шорох и сонный голос ответил: «Алло». Шарлотта крепче вцепилась в телефон, наклоняясь вперед. — Мегги! О, Мегги, привет. Это Шарлотта, то есть Чарли. — она облизала губы, сжимая на голове пучок. — Мы познакомились на выставке картин, потом еще гуляли пару раз. — Чарли, черт возьми, я помню тебя, не делай из меня дуру. Какого психиатра — Мегги всегда говорила «какого психиатра», а на вопрос, что это значит, лишь морщилась и махала рукой — ты звонишь мне в три ночи? — Серьезно? — Чарли отодвинула телефон от уха, жмурясь и глядя на время. — Ой, извини, я не заметила. Я рисовала, и время как-то само собой пролетело. — Да уж я поняла. — Мегги на том конце зевнула. — Я сама всего полчаса как задремала. Что случилось-то? — Да так не объяснишь. Слушай, если я вызову тебе такси, ты приедешь? — спросила Шарлотта. — Ну только если у тебя есть бутылочка хорошего вина. — усмехнулась Мегги. Шарлотта внимательно оглядела кухню. Оттолкнувшись рукой от столешницы, она подошла к холодильнику, открывая створку. — Ну, — задумчиво протянула она. — У меня есть открытая бутылочка французского. — Фу, оставь эту бурду лягушатникам. — Чарли явно видела, как она поморщилась. — Ладно, я сама привезу. Дай тетушке Мегги полчаса, чтобы привести себя в порядок, и через час я буду у тебя. Вызывай такси, Чарлик. Надеюсь, этот козел заслуживает того, чтобы я тащилась среди ночи на другой конец города. Чарли едва сдержала смешок, прикусывая фалангу пальца. — И как ты узнала, что это козел? — Девочка моя, мне 30 лет. Если баба звонит другой бабе в три часа ночи, у нее для этого только одна причина — какой-то козел. А теперь отстань, я пытаюсь найти человеческую оболочку. Засмеявшись, девушка нажала на «отбой». *** Хлопнула входная дверь, и через полминуты на пороге комнаты оказался Шерринфорд. Вся его одежда оказалась мокрой (на улице снова пошел проливной дождь), волосы прилипли к голове, а губы посинели от холода. В руках он держал пиджак, с которого капала вода, и пару светлых пакетов. Шерлок повернул голову, окинув его взглядом с ног до головы, и снова вернулся к чтению книги. — Могу предположить, что ты решил лечить меня народными средствами. Шерринфорд поставил пакеты возле тумбочки, не обращая внимания на младшего брата. Поискав глазами, он остановил взгляд на плечиках, что висели на вешалке. Повесив на них мятый пиджак, он немного подумал, а затем прицепил его к ручке двери. Шерлок отложил книгу, сложив руки на животе и наблюдая за братом. — Ты какой-то рассеянный сегодня. — Фрукты помогают при ангине, а мед — естественный антибиотик. Поможет тебе поправиться. И чай горячий. — Шерринфорд прошел мимо Шерлока, открывая окно и впуская свежий воздух. — Не представляю, как ты выжил в Индии с такими медицинскими знаниями. — пробубнил Шерлок, притягивая к ногам пакеты и рассматривая их содержимое. — И почему ты не взял зонт сегодня? — Я не думал, что будет дождь. — ответил старший Холмс. — Конечно, он всего-то был вчера, позавчера и на прошлой неделе. Сегодня его никак не могло быть. — Джон давно выехал? — Шерринфорд развернулся, слегка сжав в руке светлую ткань занавески. — В среду. — Шерлок встретился с ним взглядом, держа в руках апельсин. — Апельсин хочешь? — Апельсин? Нет, спасибо, не хочу. А ты ешь, фрукты помогают… — При ангине, спасибо, я помню. — перебил его Шерлок. — Как ты вообще запомнил, что у меня ангина? — Ты сам сказал. — пожал плечами Форд. — Я сказал, что кажется, это ангина. У меня такое чувство, что ты меня вообще не слушаешь. — А ты пока ничего важного и не сказал. — Сними чертов блок. О чем ты вообще думаешь? — Да ни о чем я не думаю. — Шерринфорд с легким скрипом закрыл окно и отошел в центр комнаты. Сев в излюбленное кресло, он расслабленно откинулся и закрыл глаза. — Иди чай, что ли, поставь. Шерлок поднялся, запахиваясь в халат и нашаривая ногой на полу старые тапки. Проходя мимо брата, он коснулся его плеча, выбивая того из состояния дремы. Поставив чайник, он, зевая, вернулся и сел напротив. — Чайник я поставил, а чай нальешь ты. Шерринфорд усмехнулся. Потянувшись, он огляделся. — Кажется, мне здесь были не особо-то рады. Странно, я думал, что миссис Хадсон меня жалует. — Жаловала, до тех пор, пока ее месячный доход за сдачу жилья не сократился вдвое. Шерринфорд удивленно посмотрел на брата. — Я думал, доктор съехал к своей девушке. — Да, это официальная версия. — сказал Шерлок. — Но у старой миссис ушки на макушке. Она как-то слышала, что он не особенно-то лестно о тебе отзывался, да еще это убийство на тебе. — Ты же сам знаешь, что все было не так просто. — перебил его брат. — Я-то знаю. — кивнул Шерлок. — А вот они — нет. Кстати, судя по твоему внешнему виду, выводы ты делать не умеешь. Ну и кто она? Шерринфорд сложил руки в замок, откидывая голову назад и расправляя плечи. — А какая, собственно, разница? — Большая разница. В прошлый раз твой неудачный роман стоил репутации нашей семьи. — Какая трогательная забота о нашем семейном благополучии. Мне стоит тебе напомнить, что вся наша семья состоит на данный момент из нас двоих? — Форд так посмотрел на Шерлока, будто объяснял ему элементарные вещи. — Хочешь быть вместо Майка теперь? — Ну уж всяко не хочу рушить свою жизнь из-за какой-то очередной юбки как ты. — усмехнулся Шерлок. — Шерринфорд Ричард Холмс — такой умный и такой романтичный. — последнее слово он буквально пропел, специально делая акцент на букве «и». Шерринфорд театрально похлопал. — Какое представление. Браво. Что ж ты в актеры-то не подался? Пробы завалил? — Хватит в нашей семье и одного у…- Шерлок осекся в последний момент. Форд усмехнулся, холодно глядя на брата. — Урода, брат мой. И одного урода. Спасибо, что напомнил мне, кто я. — Шерринфорд подался вперед, кладя локти на колени. — Нет, я должен был как вы сидеть и гнить, избегая всех людей. Мы ведь Холмсы, мы ведь не такие как все. Мы всех умней, мы всех лучше. Супер раса, не меньше. А что мы можем? Унижать всех вокруг, называя их идиотами. Козырять своим умом где надо и не надо. Упражняться друг на друге, грызться как чертовы кошки. Шеррифнорд замолчал, поднимаясь. Подойдя к двери, он снял пиджак, наспех ощупывая его. Как и ожидалось, он все еще был мокрый. Но сейчас это было неважно. Шерлок все так же молчал, глядя перед собой. Шерринфорд повернулся к нему, потирая рукой запястье. — Знаешь, я всегда ненавидел эту фамилию. Я всегда был белой вороной. Я ведь правда пытался. Я хотел хоть как-то порадовать родителей, заслужить уважение Майка. Все в пустую. А после того случая меня и вовсе вычеркнули. Иногда мне казалось, что они всю жизнь этого ждали. Как будто готовились. А когда все произошло, мне сказали лишь «тебя предупреждали». — Форд невесело усмехнулся и прикусил изнутри губу. Помолчав, он продолжил: — И я остался один. Совсем один. Обо мне ведь даже не вспоминали, Шерлок. Что я, как и где. Ты и понятия не имеешь, через что мне пришлось пройти и что пришлось пережить. Я сколько раз едва не оказывался на улице на грани жизни и смерти. Я был там кем-то вроде собаки, с той разницей, что собаку хоть иногда гладят и ласкают. Я бы никем. Я хватался за любую работу, за все, лишь бы просто не подохнуть от голода. Мне столько лет потребовалось, чтобы избавиться хотя бы от презрения. Чтобы меня хотя бы считали человеком. Замолчав, он перевел дух. Шерлок молча слушал. Сглотнув подступающий комок, мужчина продолжил: — И все это время я был абсолютно один. Будто умер, но почему-то остался живым. — Я тебя помнил. — тихо сказал Шерлок. Повернул голову, он посмотрел на брата. — Я никогда не забывал тебя. — Поднявшись, он подошел к тумбочке и открыл верхний ящик. Взяв потрепанный листок, Холмс протянул его брату. — Помнишь? Мужчина взял у брата фотографию, разглаживая ее ногтем большого пальца. Губы его дрогнули в каком-то подобии улыбки. — Тот день был одним из лучших дней моей жизни. Я никогда его не забывал. Я никогда не забывал тебя. — Шерлок поднялся и подошел к нему, вставая рядом. Форд поднял на него взгляд, прикусив губу. — Ты всегда был моим лучшим другом. Ты всегда был моим главным советчиком. Ты знал все, и ты никогда не отказывал в помощи. Форд поджал губы, сглатывая подступивший к горлу комок. Глаза защипало, и он едва сдержался, чтобы не протереть их — еще чего не хватало. Шерлок, почувствовав его настроение, взял фотографию из рук брата, откладывая на столик. Положив руку тому на плечо, он сжал его, продолжая: — Ты никогда не был белой вороной. Не для меня. Прости, что не смог тогда тебе помочь. — Ты не виноват, — чуть севшим голосом сказал Шерринфорд. — Это была только моя вина. Я это все допустил. Я не должен был ей верить, не должен был подставлять всех нас под удар. — подняв на Шерлока, он наткнулся на успокаивающий взгляд серых глаз. — Ты не должен был оставаться один. Никто этого не заслуживает. Ты мой брат. Мой любимый брат. — окончательно преодолев разделяющее их расстояние, Шерлок крепко обнял Форда, прижимая к себе. Тот вздрогнул, а потом обнял Шерлока в ответ, обвивая его руками. В груди настойчиво что-то хрипело, в горле стоял комок, а из глаз предательски потекли две слезы. Шерринфорд сильнее сжал Шерлока в объятиях, зажмуриваясь до боли. Впервые за все время у него появилось ощущение, что он все еще часть этой семьи. Шерлок первым расцепил объятие, но не отошел. Взяв из рук брата пиджак, он потрогал его и отложил в сторону. Усмехнувшись краем губ, он сказал: — Он слишком мокрый и мятый. Не пойдешь же ты в таком — вот позор будет. И рубашку снимай, она тоже вся мокрая. У нас вроде как с тобой один размер — сейчас найдем тебе что-нибудь. Шерлок развернулся и направился к шкафу. Шерринфорд спешно вытер лицо и улыбнулся, начиная расстегивать пуговицы на рубашке.