Нежеланное сбывшееся (рабочее название)

Когда мы сошли с корабля, то моему удивлению не было предела. На набережной фонтаном била жизнь. Счастливые лица обычных граждан и моряков слонялись то туда, то сюда. В воздухе витал запах рыбы, минус, конечно, но к нему быстро привыкаешь. Все эти жители были счастливы, и некоторые даже приветствовали нас, проходя мимо. — Ого, — пораженно выдохнула, с благодарностью принимая от какой-то девочки ожерелье из цветов. Милый презент получила не только я. Набережная полностью была застроена камнем, на широкой улочке можно было заметить бочки с различным содержимым, кое-где стояли лавки, где торговали морепродуктами. Сети, лодки, удочки. Корабль швартовали, каждый был занят работой, даже Верон, поэтому я осторожно пристроилась к Аканэ, и мы не спеша направились дальше, напоследок предупредив Данте, что уходим. Благоразумно предупредили, что далеко не уйдем. — Какие милые, — тихо засюсюкала Аканэ, поглаживая котят около чьего-то дома. Я решила присоединится к девушке, и, протянув темно-дымчатому котенку руку, следила, как он начал ее обнюхивать. Дальше мы обе тискали этих прелестных созданий, которые урчали словно маленькие тракторы. — Какой город, — млела девушка, улыбаясь всем подряд. Я же припомнила те дни, когда еще закованные лежали в трюме, прижимаясь друг к другу. Аканэ была слишком скрытной, ничем не выражала своих эмоций и только сухо отвечала на мои вопросы. О себе не рассказывала и на меня она произвела впечатление слишком холодной девушки. Даже ее внешность соответствовала тогдашнему ее характеру. Серые большие глаза в опушке коротких черных ресниц смотрели на мир безразлично, чуть строго, подстать цвету ее глаз. Слишком официально. Пухлые обескровленные губы всегда сжатые в полоску, отчего черты лица заострялись сильнее, и она старела на еще пару годов. Светло-русые безобразно отстриженные, практически по шейку, волосы ежиком торчали во все стороны. В клетке она особо не двигалась, если только сходить в ведро за небольшой и низенькой перегородкой, расположенной чуть поодаль от нас, которое гордо именовалось у нас туалетом, ну, или горшком. Я не обращала внимания на ее низкую фигуру: слишком худые ноги и руки, впалый живот и выпирающие ребра. Хоть она и старалась строить из себя равнодушного, сломленного жизнью человека, ничего у нее не вышло. В тот момент, когда Верон вытащила нас наружу, к солнцу и небу, Аканэ заплакала, а позже рассмеялась. И сейчас я смотрю и наблюдаю за ней: она так радостно гладит этих котят и так отчаянно хочет накормить мать этих пушистиков. Но у нее нет с собой еды, я молчу про деньги. Ее желание жить не угасло на том корабле, как и у меня. — Думаю, нам стоит возвратиться. Кажется, господин Тотуэй предупреждал, что нас должны встретить, — я встала, не отряхиваясь, и посмотрела на одну из многочисленных улочек набережной. Практически нигде не было мусора и бездомных животных. Это место мне нравилось все больше и больше. — Мы обязательно сюда вернемся, — я только улыбнулась столь решительному настрою. Вернуться и вправду стоило. Этот небольшой рынок кишит товарами, сплетнями, разговорами. Пока мы шли, Аканэ решила начать разговор, что было для меня неожиданностью. — Знаешь, кроме имени, ты ничего обо мне не знаешь, — тихо начала девушка, а я обратила на нее внимание, отрывая взгляд от лавочки с яблоками. Интересно, что она решит рассказать о себе? — Мне вот через неделю исполнится двадцать, — и тут мне резко стало нехорошо. Я в недоумении споткнулась о камень, чуть не пропахав носом вымощенную дорожку. — Не удивляйся так. У меня даже сын есть, — и тут я вспомнила всю ее тоску. Она все время тосковала, даже ночью порой тихо плакала, но я не решалась лезть с расспросами. — Совсем не выгляжу на свой возраст, да? — игриво покачивая бедрами, облаченными в простую хлопковую ткань бежевого цвета, спросила эта хитрющая женщина. — Неожиданно. — А то, — самодовольно фыркнув, Аканэ грустно улыбнулась, наверное вспомнив что-то важное, связанное с ее сыном. — Его зовут Рафик, ему три года. Пока меня не забрали в рабство мы жили в трущобах в Бальбадде. Точнее, в том, что осталось. Раньше там было больше бедных домов, но потом все разрушилось, и нам, беднякам, оставалось только бежать, куда глаза глядят. Мы жили в Помойном Очаге, — слова ей давались на удивление легко, что меня очень удивило. Хотя за все дни, проведенные в этом мире, куда уж больше. — Небольшая улочка, куда обычно сбрасывают все помои. Но мы там жили, лично я, мой сын и моя мама. Алекс… — ее взгляд не предвещал ничего хорошего, и я уже приготовилась к самому худшему. Аканэ судорожно вдохнула воздух, выдохнула и на одном дыхании выпалила, — я проститутка. — слова неприятно осели в осадок где-то в области живота. К столь древней профессии я относилась равнодушно, но слышать такие слова от… подруги? — Надеюсь ты не перестанешь со мной общаться, — хотелось задаться вопросом, почему ее так волнует мое мнение, но всплывал другой вопрос. В этом мире проституция — нормально, к этому относятся все равнодушно, как и я когда-то. Мы лежали в клетке, когда к нам завели недавно вытащенную девчонку. Ее швырнули в нашу кучку-малу, напоследок кинув две серебряные монеты. Тогда-то я и узнала, что большинство лежащих в трюме являлись проститутками и бывшими куртизанками. Но из категории первых было больше. И к ним в мире относятся нормально, это даже престижно порой. В мире соблюдается иерархия «Бедный — грязь под ногтями, богатый — властитель над бедными». Бедных было в большинстве, нежели богатых. У тех, кто владел деньгами была не просто власть. Они владели людьми как скотом, кто-то даже прорывался в лабиринты, считая, что могут подкупить джинов. Но тем не нужно золото. Им нужна сила и человек с этой силой. Поэтому среди нас, низов, проституция даже приветствуется. Этим можно заработать на хлеб. Аканэ мне не рассказывала о своей профессии, но об этом я узнаю сейчас. — Меня не волнует, кем ты работаешь, — медленно покачала головой, стараясь не заострять внимания на ранее подкинутой информации. — Ты жила в Помойном… Очаге? — Да. И Рафика родила от очередного… клиента. Но я его так люблю, — спохватилась, прижимая худющие руки к груди. — Он мое сокровище, которым я дорожу. Когда мы гуляли по заброшенным улочкам, нас окружили и поймали местные стражники. Рафик смог сбежать, я его уговорила бросить меня, а позже я отправилась на рынок, где меня никто не купил. Оттуда на корабль, где нас должны были продать в Магноштаде. Ну вот, основное ты обо мне знаешь, веселая жизнь, — неловко засмеялась девушка, а в моей голове зародились вопросы, которые я решила озвучить. Ранее она мне предлагала жить вдвоем, но если она любит его, то разве не собиралась вернуть его себе или забрать? А мать? — Я хотела остепениться, месяца три мне бы хватило, — мы уже вышли к кораблю, и заметили, как около него собралась толпа из наших знакомых. Все оживленно что-то обсуждали. — Я знаю своего Рафика, он выживет, недаром самый находчивый и быстрый. Его умение воровать даже меня порой восхищает. Он маленький лев, — пробираясь сквозь толпу, я старалась слушать Аканэ, что удавалось с трудом. По-тихой внимание начал заполнять гомон спереди. — Сколько лет сколько зим, Синдбад, — интересно, какой еще Синдбад? Я пихала локтями всех без разбору, пока моя черепушка не вылезла между двумя знакомыми. Данте и Верон, лучезарно улыбаясь в тридцать два, смотрели на впереди стоящего в каких-то блестящих цацках мужика. — Тотуэй, — глубокий бархатный голос, словно раскат теплой воды, поприветствовал старика. Добротная усмешка тронула пухлые губы, а карие, даже янтарные, глаза со смешинками задора уставились на хитрющего командира корабля. То что Тотуэй являлся оным, я не сомневалась. — Рад видеть тебя и твою команду, — даже рядом стоящая Верон улыбнулась этому… царю, да мягко так. В том, что длинноволосый мужик, обвешанный различным родом побрякушек, в недешевой одежде, с мечом, и все явно было сделано из золота да серебра, кроме ткани, был царем, я тоже не сомневалась. Вот только странная фиговина, в виде тюрбана и какой-то голубой хрени на лбу, меня смущали. Что-то наподобие: «А во лбу звезда горит», так и хотело сорваться с языка. Рядом стояли еще пять странных субъектов, которые по-тихому меня начинали пугать. Странный высокий дяденька, больше и выше Данте в головы две, похожий на северянина с гривой голубых волос, собранных в высокий хвост. У него было добродушное выражение лица, пусть шрам, пересекающий половину лица, и украшал его кожу, все равно от улыбки веяло теплом. Но его глаза. Яркие живые, полные огня — они пугали. Дальше маленькая девочка с низеньким хвостиком и странным взглядом. Тоже добрым таким, но отдавалось от нее чем-то иным. Животным, опасным. По левую сторону от царя стоял смуглокожий, лучащийся просто обезоруживающей улыбкой, парень. Белоснежные волосы обрамляли мягкие черты лица, а веселые зеленые, насыщенные такие, глаза смотрели с лукавством. И эта странная цепочка, идущая от уха к шее, обвивающая на манер ошейника (рука невольно сама потянулась к шее). Не удивлюсь, если бабы перед ним штабелям ложатся. Еще был эмо-парень. Его забавная прическа, прям как у моей бывшей училки по английскому, привлекала внимание, а цвет… Хотя они тут все с цветом волос отличаются. Дальше шел парень… э-э… мужчина. Короткий ежик красных волос, безразличный взгляд аквамариновых глаз, и пирсинг под нижней губой. А какое тело. Ни грамма жирка, эти латаные доспехи, висевшие на идеальных пропорциях тела. Боже, а этот мужественный профиль. Остальные тоже красавцы, ничего не скажешь, даже тот Синдбад. Но этот красный, в буквальном смысле, парень. Просто пойду окунусь, чтобы не перегреться. Господи, среди них был дракон, только в человеческий рост. Ну если два с половиной, если не три, метра это человеческий, то да… Бля-я-я. Я в жизни подобного не видела. У него были чешуя и гребешок с перепонками на башке. И в место ушей были плавники, мать вашу. Какого хрена? Что это? Но взгляд явно человека. Это существо разумное, сто пудов даю. — Куда я попала? — тихо просипела, чувствуя, как мои ноги потихоньку разъезжаются в стороны. Тело била дрожь то ли от страха, то-ли от удивления, но я точно не знала. На этом мои удивления не окончатся. Боже, как привести дыхание в норму? — Добро пожаловать в мое королевство, Синдрию. Я — король Синдбад, еще вы можете меня знать, как Великий Синдбад, Покоритель Лабиринтов, — на этом моменте я громко пфыкнула. — Ему явно не хватает стеснительности, — я прям кожей почувствовала как на меня кто-то уставился. Почему-то мне казалось, что за мной следят. Просто моя фантазия подкидывала мне картины, что кто-то знает, кто я на самом деле, и теперь наблюдает со стороны. Только вот фантазия порой выходит за рамки разумного, и мне мерещится, что эти странные личности знают: я из другого мира. И, не дай Бог, решат опыты на мне ставить. Неосознанно я стала жаться к Верон, но той, походу, надоели мои приставания, и, чуть пихнув меня бедром, она вытурила меня из массы, где я еще чувствовала себя в безопасности! Словно пробка из разболтанного шампанского, я вылетела под ноги к этому самому Синдбаду, позорно шлепнувшись мягким местом. Юбка забралась, но мне было плевать. Я заставила Верон научить меня обматывать бинты снизу так же, как и она. И теперь не было противного чувства, словно я хожу без трусов. — Ба-а. Крутые босоножки, прям от Прада. Да-да, — не знаю, что сморозила, но явно они не поняли значения моих слов, в отличие от меня. Вставать я совершенно не хотела, поднимать головы тоже, и оставалось только тупо пялиться на его крутые сандалии, с крутой золотой вышивкой. Этот человек меня напрягал, я чувствовала исходящую от него энергию. Меня взяли под подмышки и потянули вверх, на что я крякнула, свиснув на сильных руках, как тряпичная кукла. Это тело такое короткое, что я еле доставала вытянутой ногой до камня. Точнее я совсем не доставала, но фантомное ощущение было, и я тешила себя мыслью, что мне повезло, и этот мир одарил это тело высоким ростом. три ха-ха. — Как твое имя, дитя? — и этот утырок стал лупать на меня своими охринительно обворожительными моргалами. И это его странное выражение лица, словно он плей-бой. Оно стало нереально меня бесить в последние десять секунд, что я молчу и просто нагло смотрю ему в лицо. Мордой обозвать не получается: красив, сволочь. — Не стесняйся. — Дядь, отпусти, а? — от неожиданности, как и мои, его глаза расширились, но если я смотрела на него, как баран на новые ворота, а он улыбался, словно Аполлон, то губы дрогнули в нерешительности. — Знаете, это невежливо — хватать человека без его разрешения, — моя глупая защитная реакция на прикосновения дала о себе знать. Этот подозрительно вежливый и учтивый тон порой бесил даже меня. — К вашему сведению, есть такая вещь, как личное пространство. Попрошу соблюдать его, в правилах приличия. — богатырская хватка ослабла, и, подергав ногами, я выскользнула из рук, со шлепком приземлившись на свои две. Присев в некачественном, далеком от идеала, реверансе, произнесла. — Алекс. Приятно познакомится, — и поспешила удалится, под озадаченные взгляды окружающих. Краска заливала щеки, пока я направлялась на корабль. Это знакомство явно было не из приятных, этот человек меня пугал. Он был добрым, это все выражалось в его действиях, взгляде, мимике лица, но я видела тень, словно нависшую над его фигурой. От такой компании хотелось избавиться, ибо он вселял чувство неопределенности, чего я терпеть не могла. Спрятавшись на борту корабля за перегородкой, я слушала, как дети и подростки, что были заключены со мной, весело приветствуют синдрийского короля, отдавая дань и уважение. Тот так же отвечал взаимной симпатией, но, сквозь щели, я видела, как он порой кидал взгляды туда, где я и лежала! — Алекс, как это понимать? — тихо прошептала Верон. Мы шли сквозь улицы под крики детей, бежавших рядом с нами. Направлялись мы во дворец, и он находился далеко. Конечно, нам предоставили телеги, от которых мы не отказались, но лично мне крайне хотелось идти своим ходом. — Не знаю, — пробурчала под нос, хмуря брови. — Он меня немного напрягает. Словно он слоенный пирог. Сначала идет персиковая начинка, а потом слой теста, а снизу уже яблочная, — конечно, слоенный пирог не такой, но я не стала вдаваться в подробности и решила просто обрисовать ситуацию. Верон, сначала удивленно похлопав глазами, рассмеялась на всю округу, оглушая всех своим звонким смехом. И даже идущие в самом начале король и его пять гуманоидов обратили на нас внимание. Я заметила этот задумчивый взгляд короля, обращенный в нашу сторону, но решила проигнорировать, пихая локтем девушку. Та держалась за живот, продолжая выдавливать из себя смех. А голос все же у нее красивый. — Эх, Синдбад, я приятно удивлен нашей встрече, — Тотуэй решил разговориться с другом. — Ты мой старый друг, Микихиса, и не раз спасал жизнь. Я не мог не встретить вас, — походу он очень важный друг для старика. Ну или, наоборот, старик для Синдбада. — Скольких вы… обезвредили? — он, что, имеет ввиду пиратов? — Около пятнадцати. Команда, на удивление, у них была маленькой и слабой. Мы даже не напрягались. Думали, просто разбойники, а как оказалось, еще и рабовладельцы, — наверное не хорошо подслушивать разговор, но я старалась не упускать ни слова. — Поможешь им? — Конечно, — кивнул головой король, а потом он неожиданно повернулся в мою сторону. Я только успела спрятаться за спину какому-то мужику с цирка, как король мазнул взглядом по тому месту, где я нагнала их. — А что это была за девушка, я, если честно, не запомнил ее имени, — неловко рассмеявшись, кареглазый обратился к старику. Это он о ком? — У нее имя на «А» начинается. — Алекс, что ли? Милая девчушка, хотела к нам податься в цирк, да не взял, — тут необъятная, но мимолетная обида захлестнула с головой. И ведь не сказал почему не взял. — Она молодая еще, ребенок вовсе. Пожить бы ей спокойно, а не видеть всей грязи, что творится в мире, — покачал лысой головой, и тяжело вздохнул. Так вот почему не согласился меня взять. Оберегал… — Да и тех ртов хватает, эту еще прокармливать, — вот старая грымза. — Откуда она? — я навострила уши, сама не понимая зачем. Откуда я, никто не знал, кроме меня. — Вот у нее и спроси. Скрытная она девочка, о себе не рассказывает, но водится с моей подопечной. Знаешь ты ее, Верон звать. Сдружились больно быстро, сам не ожидал, — и почему он все как на духу говорит? — Но с тебя хорошее вино, — тьфу, пройдоха. Я постаралась вернуться обратно к циркачке, ибо слушать дальнейшие разговоры что-то перехотелось. Получается, они не только друзья, но и партнеры. Обсуждая их выступление, которое должно состоятся на какой-то праздник, что должен скоро произойти (почему произойти, я так и не поняла), они договаривались о цене всей стоимости их труда. Также они обговаривали цену грузоперевозок. Они не только циркачи, но и подрабатывают чем-то наподобии почтовой доставки. Принимают груз, им платят, и эту посылку они отправляют в пункт назначения. И Тотуэй этим занимался, несмотря на то, что корабль был забит цирковыми принадлежностями. — А где же Джафар? Ямурайха? — отдаленный голос командира и директора цирка, чуть слышной волной дошел до моего слуха. Господи, этот мир пугает меня все больше и больше. Словно большая инсценировка восточных сказок и мультиков. Интересно, а здесь есть Али-Баба и сорок разбойников? — Джафар сидит за отчетами, а Ямурайха, зная положение дел, решила самолично приготовить все лекарства. Эти люди получат всю необходимую помощь. — Какой добрый дяденька, — тихо пробубнила. Появилось резкое желание вжать в плечи голову: я могу с уверенностью сказать — за мной следят. В голове не раз всплывали мысли, что вся доброта этого короля напускная. То что он предоставит нам кров, не прося ничего взамен, даст еду и защиту. Кажется, что позже за все свои дары он потребует плату, которую мы не сможем выплатить. — О чем ты думаешь? — улыбаясь пробегающим мимо мальчуганам, циркачка порой переводила взгляд на нашу толпу. Не раз бывало, что обессиленные плаванием некогда заключенные спотыкались и падали. Женщина старалась предотвратить все казусы. — А… — но задумалась. У Верон и так не мало забот, зачем же мне нагружать ее еще большей головной болью? — А какой праздник должен скоро пройти? — Мне кажется, ты хотела сказать что-то другое, — увидев мое чуть посеревшее лицо, поспешила перевести тему. — Нередко на королевства происходят нападения. Остров находится в самой гуще океана, где живут разные морские чудища. Змеи, драконы. Они, бывает, атакуют близстоящие поселения, и каждый раз это нападение превращается в охоту. Все привыкли и с нетерпением ждут таких «праздников». Они на острове все сумасшедшие. Отвечаю. Увидев мой взгляд, наполненный скепсиса и недоверия, девушка вновь усмехнулась. — Скоро полнолуние пройдет, морские чудища очень чувствительны к такому, так что они скоро покажут свой лик, — я же кивнула головой, не особо веря в выше указанное. Ну да, чудовища… Хотя в этом мире все странное. Деревянные корабли, отсутствие электричества, рабовладельчество. Синдбад, Джафар. Все эти разноцветные, в прямом смысле этого слова, люди. Красноволосые, фиолетововолосые. Еще зеленого не хватает и розового. — На выползшее из моря чудовищ устраивается что-то на подобии охоты. Синдбад и его семь генералов показывают свою силу, ловя это чудовище. А позже начинается пир, ну или праздник. Великое событие. — Отнюдь, — фыркнула, в глубине души сожалея этим самым чудовищам. Они становятся всеобщим шоу, где люди наслаждаются зрелищем. — Мне жаль этих животных… — Они же уничтожают дома, — я фыркнула, понимая, что если начну объяснять свою позицию, может начаться дискуссия. Такое случалось и не раз, а спорить с женщиной не особо хотелось. Дальше мы шли молча, но мысли мои витали около этой охоты. Наверное, глупо влезать в традиции этого королевства, но мне кажется жестоко убивать на потеху зрителям этих животных. Когда этот праздник наступит, не хочу находится там. Хотя еще неизвестно, куда нас заведут.

***

Боже, это звездец. Я, конечно, подозревала, что дворец будет не маленький, но блин. То, что я увидела, превосходит все мои ожидания. Прекрасный, отстроенный по «Фен-Шую» замок выглядел великолепно. Слов просто не хватает, дабы описать всю красоту этого сооружения. Светлый камень словно светился изнутри, золотые и серебряные вставки в рамках окон, точнее тех дырах, что называли тут окнами, колонны, обвитые виноградной лозой. Рай на земле, даже дворец Султана из мультика Алладин с ним не сравнится. Нас разместили в одном из многочисленных внутренних двориков, выдав новую одежду и еду. Переодеваться мы не спешили, так как нас предупредили, что скоро мы направимся в купальни. Мед, булки, молоко, даже медовуха была, но здесь напиток был безалкогольным. Множество фруктов и овощей, а дальше нас решили побаловать и принесли сухофрукты в сиропе. Мне еда в горло не лезла, поэтому я обошлась теплым стаканом молока и ложкой меда. Различная зелень, растущая рядом, источала приятный аромат, солнце светило сквозь кроны невысоких деревьев, а теплый камень согревал стопы ног. Эдакий уголок умиротворения. — Почему ты не ешь? — Аканэ кинула в рот кусочек булки, запивая медовухой. — Не думаю, что нам предстоит еще возможность так хорошо набить живот. Может они нас так закармливают на убой? Это как в сказке про Гензель и Греттель. Пусть мы и не гуляли по лесу, но мы плавали в море и теперь нашли странный домик, в котором живет милая бабулька, а точнее — добрый король Синдбад, который любезно пригласил нас к себе в гости. Красивое место, где все идеально. Она же, как гостеприимная хозяйка, точнее хозяин, решил нас закормить, показывая свое сердоболие. Ну, а дальше по канону: кормежка, милая засада, ванная в кастрюле, а дальше каннибализм в чистом виде. — Я просто оптимист по жизни, — булькнула в деревянную чашу, рассматривая молоко. Столь увлекательное занятие мне казалось не совсем уместным. Фантазия дала о себе знать совсем в неподходящее время. — Пошли, — я перевела взгляд на Аканэ. — Госпожа Ямурайха нас зовет к себе. Как в прострации я зашла в светлое и большое помещение, и, переведя взгляд на… ракушки? присвистнула. — Вот это бидоны, — на титьках странной девушки висели ракушки, прикрытые небольшим клочком парящей ткани. Это разве нормально? Голубые волосы, аккуратно завитые, лежали на плечах, локоном спускаясь меж ее полушарий. Но больше меня привлекли не ее округлости с ракушками, а шляпа, прям как в Гарри Поттере. Господи, куда я попала? — Меня зовут Ямурайха, и вы здесь для того, чтобы показать, а позже излечить свои раны. — обладая красивым и тонким голосом и милой внешностью, эта особа явно располагала к себе. — Ну так что? Аканэ свои исполосованные бедра показывала с особым трудом. Эти раны многое обозначали для нее, недаром она полгода пережила плен у пиратов, терпя издевательства. Стоически сдерживая слезы, трясущимися руками она начала приподнимать подол платья. Чуть выше колена, оно прикрывало все, что нужно. Красные с запекшейся кровью резанные раны, оставленные хлыстом, наводили неприятные ощущения, словно ты сам их получил. Закусывая нижнюю губу чуть ли не до крови, Аканэ терпела все осмотры странной девушки с ракушками на грудях. Я видела, как неприятны ей эти манипуляции, как эта Ямурайха спокойно осматривает эти увечия, которые останутся в жизни женщины навсегда, напоминая о себе шрамами. — Теперь ты, — она неспешно подошла ко мне, осматривая с ног до головы. Неужели ее заинтересовала моя равнодушная реакция на все, что здесь происходит? Я молча скинула платье, прикрывая небольшую грудь руками и поворачиваясь к Ямурайхе спиной. Засохшей крови коснулись прохладные пальцы, и я почувствовала тепло, словно проникающее под кожу. Такое покалывающее, а позже согревающее. Скосив взгляд в сторону лекаря, я увидела свет, исходящий от этих ракушек. Что за фигня? Кто она? Волшебница? Колдунья? Черт возьми. Паника по-тихой начала меня охватывать с ног до головы, отдаваясь дрожью в плечах и руках. Перед глазами заплясали разноцветные мошки, а в желудке заворочалось что-то неприятное. Я замерла, словно кролик перед хищником. Все мои страхи, что смеют вылезать за пределы моей головы, всегда выражают себя столь примитивной реакцией. — Эй, расслабься, — заметив мое состояние, Ямурайха провела чуть сияющей ладонью у глаз. — Это базовая лечебная магия, здесь нечего боятся, — ну конечно. Магия, чудовища, джины. Что еще я встречу в этом, хрен пойми каком, мире? — Извини, но шрамы выведутся со временем. При интенсивном лечении вы обе сможете избавится от них за пять-шесть лет. Я пулей вылетела с ее кабинета, направляясь обратно во двор. Теперь я боюсь не только здешнего правителя с его приближенными, но и эту странную женщину. Магия, подумать только, лечебная. Ну да, это у них нормально, а то, что в моем мире не существует этой самой магии, ничего так, привыкну. А может зря я паникую? В конце концов, она вылечила меня, помогла обмыть зажившие раны, даже обещалась помочь вывести шрамы. С Аканэ решила поговорить и оказать ей моральную помощь, от которой отказалась я. — Господи, я походу заблудилась, — осматривая совсем не знакомый мне сад, я по-тихой понимала, что пришла куда-то не туда. Совсем другие растения, не было шума и голосов, только чье-то спокойное дыхание. — Кто молодец? Я молодец. Не надо было мне уходить от этой «врачихи» одной. Аканэ-то знает путь обратно, в отличии от такой тупенькой меня. Я же недодумалась обследовать отведенную под наше пользование территорию и просто сидела на траве в кустах шиповника, ела пищу. Здесь кто-то есть. Отвечаю. — Ты-дыщ, — рядом со мной приземлился неплохих размеров валун, от которого я отскочила, как прокаженная, в шоке распахнув глаза. Теперь я полностью уверена, что не одна в этом саду. — Извините, здесь есть кто-нибудь? — пролепетала, понимая, что голос сел от неожиданности. Послышалась глухая мягкая поступь, и из поворота выглянула знакомая фигура мускулистого мужчины в доспехах. Равнодушный взгляд красных глаз скользнул по мне, останавливаясь в районе плеч. Там, где виднелись белесые шрамы, чуть прикрытые бинтами. — Прошу прощения, что беспокою, но я заблудилась, — голос абсолютно пропал, и мне стало даже страшно. Он такой большой и сильный, валунами кидается. А вдруг он разозлился? — Не бойся, — и голос у него глубокий, чуть отрешенный, прям как взгляд. — Я отведу тебя к остальным, — и больше ничего не сказав, направился в мою сторону, обходя по кругу. От него пахло землей и чем-то еще. Даже появилась абсурдная мысль подойти и принюхаться, но инстинкт самосохранения не дал сделать этой глупости. Человек совсем непредсказуемый, может ему вообще не нравится, когда рядом находятся люди, в радиусе двух метров. Я шагала вслед за ним, замечая, что в его одном шаге, два моих. По-сути, он красавчик, нечего сказать, и фигура шикарная. У нас некоторые мужики в спортзалы ходят и им, если добиваться такого результата, то горбатится в тренажерном зале придется еще добрую половину жизни. Мышцы при ходьбе перекатывались под кожей, и я начинала завидовать. В моей глупой черепушке как-то созрела мечта накачать себе мышцы, я ходила в спортзал, качала гантели, но через полгода бросила, ибо посмотрев в интернете мускулистых женщин, не увидела той красоты, что когда-то в них разглядела. И я завидовала, сама не знаю чему. — Мы пришли, — и просто ушел. Развернулся, осмотрелся по сторонам и бесследно утопал в коридор, даже не услышав моих слов благодарности. Я даже не заметила, что время так быстро пролетело, настолько погрузилась в себя, что даже не заметила, как этот неизвестный привел меня к остальным. Может стоило имя спросить? От него также веяло явным спокойствием, парень этот очень сдержан, чего не скажешь об эмоциональной мне. До сих пор не могу поверить, что здесь существует магия. Хотя возникает вопрос: чему удивляться? В мире есть король Синдбад; в мире есть лабиринты с джиннами; чудовища, которых ждут у своих домов, о чем еще может идти речь? Но я воспринимаю все это больше как сон, долговременный такой, яркий, где чувствуешь запахи, чувствуешь боль и различные потребности. — Я хочу алкогольную медовуху, — тихо прохрипела, глотая сладко-горчичную жидкость. Пряное послевкусие обожгло язык, и я языком поводила по зубам, надеясь снять налет. У этой штуки были свои последствия, в виде странной белой субстанции, появляющейся на языке после употребления. Но вкусно. Конечно, запивать все свои переживания, которые я запихала в себя глубоко и надолго еще месяц назад, бесполезно. После опьянения приходит похмелье, а дальше огурцом, ты все вспоминаешь, и проблемы приходят вновь. Но я просто хотела забыться, принять этот мир, так как даже сейчас понимаю, что мне он чужд, а здесь мне еще жить неопределенное время. Мне бабушка часто говорила, что не стоит паниковать в неопределенных ситуациях. Но когда тебя швыряют из клетки в клетку, дергая металлический поводок, ты начинаешь паниковать, и никакое прошлое тебе не поможет в принятии решения. В нашем понятии самое главное — это жить. Просто ты желаешь жить, и даже самоубийцы, умирая, понимают, что не надышались в своей короткой, по их мнению, бесполезной жизни. И каких бы не строили из себя жертв, желание жить всегда превышает все твои убеждения. — Отпустите, — визжала, дрыгая ногами. Меня тащили по трюму к камере. — А-а-а. Суки, — сорвала голос и начала хрипеть, чувству, я как волоски покидают мою голову. Пират, намотав мои волосы на кулак, заорал в лицо, оплевывая глаза, щеки и рот. — Заткнулась, сука, пока не поимел, — я же послушно замолчала, широко раскрытыми глазами смотря на этого урода. — Н-не у-убивайте… — сорвался шепот, за что прилетело. Удар по лицу был настолько сильным, и последним, что я смогла запомнить, было обвисшее пузо разбойника. Какое мерзкое зрелище. — Господи, — горячий источник находился в выступе скалы, которой был окружен остров. Теплая вода ласкала кожу, распаривая мелкие раны. Я пищала от радости, соскребая с кожи грязь. У меня месяц не было нормального мытья с мылом, горячей водой и мочалкой. Сейчас же, утянув с подноса кусок душистого мыла, я примостилась в дальнем углу, присаживаясь на выступ. Стеснения совсем не было, мы друг друга видели нагишом не раз, да и в бассейне находились только девушки, парни мылись отдельно. — Какая благодать, — продолжила выражать свое удовольствие. — Нам выделили дом в городе, близ дворца, — Аканэ подплыла ближе, с умиротворенным выражением лица. — После купель нас отведут туда. Надо занять комнату на нас двоих. — Думаешь, со стольким количеством человек, в этом домишке будет комната отведенная специально для нас? — надеюсь она услышит ведро скепсиса влитое в эти слова. — Ну мы можем сделать перестановку. — Посмотрим, — не думаю, что нам позволят оккупировать целую комнату. Здесь очень интересная система снабжения теплом. Под потолком висят странные камни голубых оттенков, к которым тянется тепло неопределенное время, после не длительной прохлады, чувствуется импульс энергии, плавно переходящий в паровую волну. Вода сверху нагревается, и вот тебе ванная, мойся сколько влезет. — Пошли, — меня схватили за руку, уводя прочь с бассейна. — Нам предоставили все средства, и сейчас я хочу сделать шугаринг. Каждая женщина в этом мире знает эту вещь. Шугаринг — одно из немногих средств, с помощью которых можно удалить неприятные волоски на ногах и кое-где еще. Есть еще эпиляция ниткой, но использовать ее на ногах крайне неудобно. Во-первых, займет кучу времени, во-вторых, это больно. Я даже не удивилась, что местный народ им спокойно пользуется. А что, сахар можно купить, лимон тоже, тебе остается только найти воду, огонь и чугунную кастрюльку. Пару минут покорпеть над работой, и ты сможешь избавится от всех естественных проблем. — Ай блин. — Осторожнее! — Черт, не лезь туда. Не вылезала я из воды до последнего, пока нас служанка вежливо не окликнула, я нежилась в водичке, наслаждаясь моментами и порой ходила в небольшой водоем с прохладной водой, дабы окунуть туда горящие огнем ноги. Шугаринг оказался для меня пусть и эффективным методом, но довольно болезненным и с вылезающими последствиями. Без крема, используя только масло, мы вызвали раздражение. Распаренная с скукожившейся кожей я укуталась в новые тряпки, с удивлением подмечая: эти вещи тютелька в тютельку сидят на моем бренном тельце. — Откуда они знают мой размер? — обследовала взглядом греческого стиля платье, с вышитыми лилиями. Те причудливо блестели красной поволокой, переливаясь на телесной ткани. Увидела бы моя подруга-циркачка, обязательно бы съязвила в духе «Алекс, ты красотка». Кстати о Верон. Ее, как участницу труппы, поселили во дворце, выделив неплохие апартаменты, в которых она особо не задерживается. Все участники цирка надеяться на скорое полнолуние и на праздник. Они хотели заработать на этом праздновании, чтобы потом направится, как ни странно, в Магноштад. Название этого города неприятно отдавалось в желудке. Теперь ее совсем не было видно, и я прекрасно сознавала, что Верон погрузилась в тренировки, ибо на корабле особо не разгуляешься. Но что теперь делать мне? Сидеть дома, терять время, и безвольной амебой лежать на тахте? И эти мысли прочно засели в голове перед сном, и, даже засыпая, мне было не лень размышлять о своей бесполезности.