Нежеланное сбывшееся (рабочее название)

Гудение росло в груди, подобно воде, наполняющей сосуд. Равномерно так, бесшумно, но неприятные ощущения тлелись меж ребер, сдавливая грудь. Виски пульсировали болью, и шум в ушах перекрывал какой-либо потусторонний звук. Вакуум. Тупое чувство отрешенности. И ты смотришь вокруг, понимая, что мир не касается тебя своей реальностью, протекая мимо. — Черт! — тихо прошипела, заторможено моргая. Впереди стоящая ваза начала раздваиваться. Уединившись в дальнем крыле дворца, собственно, куда я не так часто ходила, присела на пол, совершенно не обращая внимание на шелковую ткань платья. Одежда могла запылиться или даже обзавестись пятнами, но боль в висках, постепенно усиливающаяся мгновением за мгновенье, волновала меня априори больше. Свет лил из оконных рам, заливая полутемный уголок, в котором я примостилась, лучами попадая мне в глаза, из-за чего становилось еще хуже. Любая мелочь приносила мне чувство отвращения и отторжения. Поморщилась, чуть было не вывернуло на изнанку, да согнулась пополам, проглатывая тошнотворный комок. — Эй, с тобой все в порядке? — меня окликнул звонкий голос, но сил повернуть голову не было, и выдохнув, уткнулась лбом в колени. — Тебя к лекарю надо, — голос был смутно знаком, но вспомнить, где я его слышала, не получалось. — Ой, а я тебя знаю! Ты же новенькая служанка, тебя еще Тотуэй-сан из рабства освободил! — Мы знакомы? — в горле пересохло, буквально пришлось хрипеть все слова. — Я — Писти, — сразу перед глазами предстала невысокая блондинка с пугающими животными глазами, в которых буквально отражалась вся ее живая сущность. — Извините, госпожа, вам не зачем обо мне беспокоиться, — сразу вспомнив о этикете, которым меня решили научить, выпалила, но не рассчитав оставшихся сил, свалилась на бок. Казалось, что девочка и вправду обо мне беспокоится, но я воспринимала эту мысль с абсурдным недоверием. — Как это не за чем? — возмущение в голосе Писти было настолько явным, что я даже подивилась. — Подожди, скоро придет помощь. Я только услышала отдаленный шелест ее легкого платья. Глубоко вздохнув, уткнулась головой в стенку. До сих пор тошнота не проходила, а перед глазами все раздваивалось. Столь странное состояние появлялось спонтанно, неожиданно и, конечно же, — нежеланно. Хоть и работаю я во дворце от силы неделю, чуть больше — меньше, но эти головокружения появлялись слишком часто, и даже местный лекарь меня знает по имени, ибо мои похождения к врачу стали обвешиваться сплетнями. Конечно я старалась не обращать внимания на глупые доводы остальных слуг, но когда к тебе подходит какая-то расфуфыренная девица чуть старше тебя, но с явным недостатком интеллекта, и, глупо хихикая, пытается выведать с кем это я провожу ночи, начинает немного гореть одно место. Мой ответ всегда прост и лаконичен: «с подушкой», но настырная девчонка, не понимаю, чего она ко мне так прицепилась, убегает прочь, на метра три или четыре, и подружкам наговаривает совсем не те слова, что были сказаны ранее мной. И в первый месяц я умудрилась найти себе недруга женского пола. — Масрур, ну же, поторапливайся! — звонкий голос Писти эхом разнесся по одинокому коридору. Резко распахнув глаза, я попыталась встать, но слабость в теле не дала этого сделать, и я смогла только дернуться, ногой махнув в воздухе. «Боже, она не могла привести кого другого? Ну почему именно этот мужчина? Что, обязательно генерала звать? — мысли хаотично сменялись с одной на другую, пока я слышала звук приближающихся шагов, — уже обычный стражник не сможет дотащить девушку до лазарета?» — Что с ней? — меня осторожно подняли на руки, и спиной я почувствовала резкий очерк контура мышц, равномерно перекатывающийся под кожей. Как только я глубоко вздохнула, то сразу учуяла запах грозы и земли. И когда он прикоснулся ко мне… Несмотря на всю его мышечную массу, Масрур оказался очень осторожным человеком. — Ммм? — посмотрев на Писти, увидела ее удивление и сама озадачилась. — Да наткнулась я на нее случайно. По ней видно что ей плохо, — важно покачала головой девочка. Она чтоли не видит, что я как бы в сознании и смотрю прямо на нее? — Я к вашему сведению, прекрасно вас слышу, — на свое удивление, сказала нормальным голосом. Но реакции никакой не последовало, ни Писти, ни тем более Масрур никак не отреагировали! Я почувствовала с этим и необычайную легкость в теле, тошнота прошла и другие боли тоже. Даже окружающие звуки больше не раздражали, все стало таким четким. Перед глазами плясали пылинки, сквозь которые пробивались солнечные лучи, это увидеть может каждый, но такой четкой картинки мне не доводилось увидеть. Каждая трещинка на стене была доступна глазу. Мерное, чуть слышное дыхание Масрура, сбитое дыхание Писти от бега. — Какого черта? — было прошептала, увидев свою вторую правую руку. Вторую, черт ее возьми. Согнув пальцы, заработала только одна конечность, когда вторая повисла. Я сразу же перевела взгляд на вторую руку, и с ней случилось тоже самое! — Я умерла? — в носу защипало, но всегда ожидаемых слез не было. Но если я умерла, то получается я призрак? Когда я спрыгнула с рук мужчины, то встала как вкопанная. Красноволосый попросту прошел мимо меня… Я побежала за генералами, и когда уже догнала их, то увидела свое тело. С обычным оттенком кожи, с равномерным дыханием и подрагивающими веками; я преспокойно лежала на руках Масрура. — Что происходит? — я не могла понять что творится вокруг. Меня не видят, через меня проходят, я словно призрак. Этому нет логического объяснения. Да какое тут логическое объяснение, когда в этом мире существуют джины! Но все же. Если тело дышит, значит, я жива, и душа никак не могла отделиться от тела? Зацепившись за эту мысль, я рвано всхлипнула, стараясь замять панику. Та лезла из всех щелей в виде: болящего живота, забитого носа и подрагивающих рук. Ветер абсолютно не затрагивал эту оболочку: не трепал волос, кожа не ощущала прохлады, причем жары тоже. Когда я провела рукой по воздуху, то не ощутила сопротивления. Пока мы шли по коридору, то я окончательно убедилась, что меня не видят. Когда я ткнула пальцем в глаз Писти, ладонь наполовину вошла в блондинистую голову. Зрелище было не из приятных и я поспешила вынуть руку. Рассматривая её, заметила еще одну деталь. Голая. Я стояла посреди коридора абсолютно нагая, но было одно «но»! Мое тело не имело некоторых частей тела: сосков на груди и женского лона. И прикоснуться к себе я не могла. Как только рука тянулась к грудям, ее отталкивало, подобно двум магнитам заряженных одинаковыми полюсами. После нескольких провальных попыток дотронуться до себя, мне оставалось только плестись дальше за генералами. Принесли меня не к нашему, выделенному для прислуги, лекарю, а сразу к Ямурайхе. Та сидела на полу, мелом обводя по контуру небольшой рисунок, больше похожий на многогранную звезду. Цепкий взгляд голубых глаз внимательно рассматривал каждую закорючку написанную в концах звезды. Мое бренное тело без каких-либо указаний уложили на тахту, где я когда-то сидела, только попав к этой женщине. Масрур встал рядом, уперев взгляд в арку, откуда веяло ветром. Я же встала рядом, не особо волнуясь по поводу нашего близкого контакта. Будь я в своем теле, то постаралась бы убежать от странного мужчины подальше. Но сейчас, абсолютно «призрачная», где меня никто не замечает, могу спокойно встать рядом с этим человеком. — Что с ней? — лекарь неспешно направилась в нашу сторону. Миновав мою призрачную проекцию и Масрура, Ямурайха озадаченно посмотрела на «меня». — Я ее нашла в коридоре. Ей было плохо и я позвала Масрура, чтобы он помог отнести ее к тебе, — Писти мялась около книжных полок. По ней было видно, что она куда-то торопилась, но, похоже, что она чувствовала ответственность за найденную меня, и совесть ей не позволяла так бездумно убежать. Попади я в такую ситуацию, то тоже не смогла бы бросить найденного человека. — У нее замедленный пульс, — удивленно уставившись на вдруг заговорившего генерала, открыла было рот, но сразу захлопнула. Все равно никто не слышит меня. — И вправду, — покачала голубой головой женщина. — Я это видела уже где-то… В Магноштаде? — что она сейчас сказала? Она была в стране, где приветствуется невольничий рынок и людей по обиходу не любят? Подлетев к своему телу, уже вперила взгляд в Ямурайху, ожидая дальнейших слов. Но походу удача решила повернуться ко мне филейной частью, и волшебница замолчала, водя руками над моей кожей. Так и не дождавшись ожидаемого, раздраженно цыкнула. Я лежала на тахте, никак не реагируя на действия женщины. Каждое заклинание волшебницы развеивалось, стоило руке приблизиться к телу, магические мази, не успев впитаться в кожу, иссыхали и подобно пеплу осыпались к ногам целительницы. Ямурайха хмурилась, скрипела зубами, но упорно продолжала пытаться использовать на мне магию. Чего и не удавалось. Масрур молча наблюдал за работой давней подруги, Писти же все мялась у порога. Но походу целительница обладала далеко не железными нервами, поэтому после нескольких минут шебуршания Писти у дверей, Ямурайха не вытерпела: — Знаешь, Писти, думаю ты сделала все, что можно было сделать, — слишком любезная улыбка украсила ее лицо, отчего на щеках проступили небольшие ямочки. Я же фыркнула. Минут тридцать уже сидим в комнате, ну ладно, стоим, и ничего. Пока мы стояли, а кто-то врачевал, я уже успела предположить, что я все-таки померла. С одной стороны смешно, а с другой — не очень. По жизни реагируя на все более менее эмоционально, я порой могла выйти из себя из-за любой мелочи. Мама, которая много лет отсутствовала в моей жизни, скинула мое воспитание на бабушку. Собственно, чтобы ее не расстраивать я старалась сдерживать в себе как эмоции, так и чувства. Чтобы она не беспокоилась по пустякам, чтобы видела: моя жизнь протекает спокойно и равномерно. И все события, что случались со мной, истории, я по привычке уделила им мало эмоций. И даже сейчас, я стою около своего живого тела, невидимая для чужих глаз, наблюдаю, что творится вокруг. Антипатия в чистом виде, и это удручает. Сон, в который раз повторяю… — Просто сон, — выдохнула, садясь на пол. Стало грустно, как ни странно, и тоскливо. Мысли как ветром сдуло, и осталась ноющая пустота в районе груди. — Холода и жары не чувствую, а пустоту чувствую, — от абсурдности мыслей, вместе с апатией и безвыходностью пришла и странная нервозность. Я рассмеялась, с надеждой всматриваясь в лица окружающих. Как это все глупо, все что творится в этом чертовом и необычном мире! Ну почему меня не видят? Руки тряслись как в лихорадке, и чтобы как-то это остановить я вцепилась в волосы, но боли не почувствовала. Чего и следовало ожидать.

***

Масрур наблюдал за работой Ямурайхи. Сколько раз он видел работу ее лечебной магии, а налюбоваться все не мог, пусть и чувств не показывал. Он и эмоциональностью-то особо и не отличается, вообще, грубо говоря, не отличается. Но фаналису нравился этот голубовато-зеленый свет, исходящий от ладоней подруги, что при соприкосновении с кожей, дарил тепло и успокаивал боль или неприятное чувство. Волшебство в чистом виде. Масрур же всегда считал себя оружием, и даже будучи рабом-гладиатором, ему было плевать на свою жизнь, пока его из непроглядной и противной тьмы не вытащил Синдбад. Когда впервые он увидел действие магии, то в его душе разгорелся необычный огонек, и тогда красноволосый понял, что это интерес. Он начал изучать свитки и книги, где было хоть одно упоминание о магии. Он хотел обладать такой силой, но будучи одаренный необычайными физическими параметрами, Масрур был лишен волшебства. А несбыточная мечта все же оставила след в памяти мужчины. И ему ничего не оставалось, кроме как наблюдать, за работой подруги, которая как раз и обладала магией. Ямурайха хмурилась, что-то бормотала, внимательно осматривала тело бессознательной девушки, но больше не предпринимала попыток вылечить магией, что само по себе странно. Если ведьма Синдрии взялась за какую-то работу, то она доведет дело до конца, причем работать она будет тем, что у нее лучше всего получается — колдовать. Обычный обморок не будет блокировать какие-либо нити магии и патоки магой, особенно если ее мало. А кожа не станет разрушать намазанные мази, и пусть они заговоренные. Даже Масрур видел, что что-то идет не так, поэтому воин решил подать голос. — С ней случилось что-то не обычное? — Она блокирует мое волшебство. Все что я делаю, она разрушает, — бормотала ведьма, качая головой. Далеко не каждый мог останавливать силу Ямурайхи, даже обученные волшебники. А что уж говорить о простой бродяжке? Масрур нахмурился, звериные инстинкты заработали: в комнате был кто-то потусторонний. И Масрур, являясь не самым слабым фаналисом, пусть и молодым, ощущал кое-что необычное. Лишний взгляд и дыхание. Еле уловимое, но оно было! Пурпурный взгляд обвел комнату, останавливаясь на более уединенных местах, коих было не много. По большей части, кабинет был захламлен свитками и книгами, которые Ямурайха разбирала один раз в неделю. — Знаешь, Масрур, отнеси ее в палату, — молвила волшебница, после долгого молчания. И когда генерал уже было сделал шаг вперед, Ямурайха добавила, — гостевую. Я не представляю, что это, но мне предстоит поработать. Ничего не сказав, фаналис подхватил девушку. Чувство, что за ними кто-то наблюдает, не оставляло, и когда Масрур вышел с кабинета Ямурайхи, он принял решение пойти обходным путем, дабы убедится, не кажется ли ему, что он не один, не считая его груз, или же ему мерещится. Каждый пройденный шаг сопровождался тишиной и пусть бывший гладиатор снаружи спокоен, но фаналис был готов к атаке. Он чувствовал давно знакомую приятную тяжесть в ногах, подобно свинцу охватившему каждую его мышцу. Также его настороженность подогревала неопределенность Ямурайхи. Подруга была довольно умной девушкой, великой волшебницей, и ей было под силу излечить обморок, но этот ее взгляд наполненный растерянностью… Масрур с самого начала видел, что девчонка странная. Сразу, как увидел ее в порту, заметил ее странную манеру разговора, а ещё реакцию на окружающих.

***

Меня тащили по коридорам, я только успевала нагонять генерала, пока тот стремительно, но бесшумно направлялся к лазарету. В этом крыле дворца я не была, это и не удивительно. Эта часть замка была построенная для высокопоставленных гостей, и слугам не было разрешено там появляться в любое время суток. Только если прибудут гости, нам было разрешено там бывать. Поэтому эти коридоры были мне в новинку. Я заметила, что Масрур тоже был озадачен решением Ямурайхи. Со мной было что-то не так, и меня это пугало. Собственно, отреагировать адекватно я не смогла. Тот всплеск моего равнодушия все перекрыл, и нервный мини-срыв пропал так же быстро, как появился. У меня есть несколько предположений, что творится сейчас. Вот когда я смотрела Игру Престолов, то была очень заинтересована Браном Старком. Тот мог свое сознание перемещать в своего лютоволка, а позже, встретив древовидца, он мог перемещаться в прошлое, видеть картины того, что уже произошло. Этот сериал вызывал мурашки по коже, когда я смотрела все эти необычные сцены с магией. Видеть все это — одно, а участвовать-другое. И может быть мое это тело, которое никто не видит, это мое сознание, что покинуло телесную оболочку? Как у Брана, что путешествовал в видениях. То-то через меня все проходят и никто не видит. Глупое, конечно, сравнение с сериалом. Вздохнув, замерла. Внутренности, в особенности желудок, скрутило с невероятной силой, и согнувшись пополам, заскулила от появившейся боли. Но вместе с тем, как я зажмурила глаза, почувствовала и толчок. Тьма. — О, проснулась? — я резко распахнула глаза, подрываясь с мягких перин. Ошалевшими глазами посмотрев на счастливую волшебницу, которую я кстати видела совсем недавно, минут пять назад, открыла рот, да так и закрыла. Около кровати стоял Масрур, Джафар, король и, как ни странно, беловолосый мулат, с яркими пронзительными глазами. Попытавшись выдавить хоть звук, зашлась в хриплом кашле. Горло саднило и горело, словно я проглотила мешок разбитого стекла. Почувствовав металлический привкус, высунула язык и, скосив на него взгляд, увидела красные разводы. Ямурайха, увидев мое состояние, сунула под нос пиалу с водой, которую я выпила. Гортань обожгло, но я, зажмурившись, промолчала, хотя зубы заскрипели от сжатия челюстей. — Голова болит? — меня нежно погладили по плечу, пытаясь поймать мой прищуренный взгляд. Я уставившись в одну точку, заметила, что ничего не болит, за исключением горла. В голове было абсолютно пусто, а сознание не могло уцепиться за что-то одно. Рукой потянувшись к горлу, пересекла по горизонтали ребром ладони, пытаясь показать, что говорить не могу. Волшебница безусловно поняла мои действия, но ничего не сказала, пусть и нахмурилась. — Что-то случилось с голосом. И ее язык… он окровавлен, — мои руки затряслись, и сжав кулаки, почувствовала как неровно стриженные ногти впились в мозолистую кожу. — Даже не знаю, что и сказать. Я никогда такого не видела. — Думаю, Алекс стоит остаться здесь, раз такое дело, — подал голос король, неожиданно подходя ко мне. Присев на корточки, он заглянул мне в лицо. Сморщившись, попыталась отодвинуться, и это не укрылось от Синдбада. — Синдбад, не лезь к девушке. Не видишь что ли, ты ее не привлекаешь, — мулат беззаботно выгнул спину, закидывая руки за голову. На его лице расплылась азартная ухмылка, а зеленые изумруды сверкнули в полу-вечернем свете солнца. Комната была озарена мягким заревом красного закатного солнца, отчего все вещи мне казались розовыми. Шторы колыхались в такт врывающемуся ветру, и потоки воздуха ласкали кожу. Было душно, и я не могла не радоваться таким мелочам. — Эй! — возмущению короля не было предела. — Неужели в королевстве нашлась девушка, что не ведется на твои чары? Ты, ведьма, не в счет, — заметив скептический взгляд голубоглазой, хмыкнул парень. — Ах ты, седая макака, — вспыхнула красными пятнами Ямурайха, кидая в сторону генерала возмущенный взгляд. — Я не седой! — вопль парня был перебит моим кашлем. Откинувшись на подушку, накрылась одеялом. Никого слышать не хотелось, как и видеть. Больше интересовало, что со мной было? Я жива, определенно. Так как объяснить то, что случилось? И ведь не померещилось? — Масрур, а что ты можешь сказать? — я резко замерла, в нетерпении ожидая, что скажет необщительный мужчина. — Я чувствовал слежку, — был ответом лаконичный ответ, и я сглотнула. Может он обо мне говорит? Масрур, не видя меня, ощущал мое присутствие, и я даже ужаснулась его силе. Каким нужно быть человеком, чтобы так все тонко чувствовать? — Интересно, — задумчиво молвила Ямурайха, — и больше ничего странного не происходило? — Нет. Под одеялом становилось душно, еще хуже, чем в комнате, я заерзала почувствовав капельки пота на коже. — Алекс, тебе стоит это выпить. Мне дали настойку, и пусть она неприятно пахла, но я послушно все выпила. — Думаю, нам стоит дать ей отдохнуть, — Джафар покачал головой, и я мысленно поблагодарила советника. Сама не зная отчего, но я открыто посмотрела на короля. Тонкие черты лица, идеальный цвет кожи, золотисто персиковый. Задорные карие глаза, отдающие янтарем, пылают загадочным сиянием, а пухлый контур губ всегда растянут в радушной улыбке. И все это великолепие обрамляет ворох фиолетовых волос. — Знаете, король, а вы ведь не идеален, — хрипло пробормотала, на грани слышимости, но Синдбад услышал и только озадачено нахмурил брови. С самого первого знакомства мне не нравился этот человек, хотя все его рвения несли в себе искреннюю помощь, что он хотел нам оказать. Но порой, украдкой наблюдая за королем, я видела тень, что часто ложилась на его лицо. Она несла в себе задумчивый покой, от которой веяло чернью. И в обыденной жизни, при своих генералах, или на пирах, в окружении наложниц, он оставался беззаботным, весело улыбался и дарил каждому частичку своей безразмерной души. Но ведь в каждой бочке меда, есть своя ложка дегтя? — Думаю нам и вправду пора, — Синдбад встал и повернулся лицом к своим генералам. — Скорее выздоравливай, Алекс. А то с твоей работой, мне кажется, уже никто не сможет справиться… — я скептически фыркнула, — лучше тебя самой, — неожиданно добавил мужчина. Только когда дверь за всеми закрылась, до меня дошел смысл сказанных слов, но было поздно. Мои ругательства услышала только пустота. Вот наглый мужлан! Если я стараюсь убираться лучше, это не значит, что ради него. Я скорее хочу выплатить долг, и больше не видеть этого дворца, его обитателей и всей страны в целом. Пока Верон была здесь, я была под ее покровительством, как друг важного гостя. Меня никто не трогал, это касалось слуг и прочих работников этого места. Но она уехала, и я потеряла друга, который мог меня защитить. Я появилась во дворце и сразу была подвергнута нападкам женщин, что так ревностно охраняли честь своего короля. Ну да, я ведь бывшая рабыня, вдруг стала чуть ли не личным слугой Синдбада, не шла к этой должности несколько лет, и тут вдруг мне оказана честь разговаривать с их местным Аполлоном. Девушки сыпали в мою койку различные скорлупки, порой не теряли возможность подкинуть в мой сундук пару гнилых яблок, что так отвращено пахли, и их вонь пропитывала мои пожитки. Собственно, я пока терплю, никому ничего не докладывая, стараясь сохранять нейтралитет, дабы не покалечить изнеженных особ. Но девушки явно нарывались на ругань, а лучше на драку. Теперь я во дворце, как мишень для новых сплетен и предрассудков. Чуть помладше, я не поленилась бы устроить знатный скандал, а после бы и потаскать обидчиков за волосы, но сейчас. А сейчас выдалась возможность поспать в неплохих гостевых покоях, одной, без лишних глаз, спокойно наслаждаясь покоем. Почему бы не использовать подарок судьбы по полной?

***

Ямурайха осторожно втирала в мою кожу щек какую-то мазь. Уже как две недели прошли после моего обморока, но кровь продолжала появляться у меня во рту: с кашлем, хриплым дыханием и пусть оно появлялось редко, но из моего организма продолжали идти сгустки крови. Поили отварами, настоями, давно нам знакомой домашней медициной. От магии абсолютно не было толку. Головные боли стихли, чему я была больше всего рада. Также я смогла встать на ноги, и даже ходить по своей небольшой комнатке, но такой уютной. Высокая кровать, как ни странно, рядом стояла тумбочка, чуть поодаль кресло. В другом конце комнаты стоял шкаф и зеркало, в которое я часто смотрелась. И ужасалась. Волосы посеклись и кое-где торчали ломанными волосинками, сами они по структуре напоминали солому. Глаза потускнели, приобрели грязный оттенок тины, а карие крапинки стали еще заметнее. Мне никогда не нравились эти карие разводы. — Тебе стоит сварить шампунь, — даже целительница заметила плачевное состояние волос. Две недели прошли как в сказке. Мне приносили три раза в день питание, был личный туалет и меня водили в гостевые купели. Никто не подсыпал скорлупу в постель, вещи мои не портили. Но меня немного смущал факт того, что я перестала работать. Я не была трудоголиком, конечно нет! Я не стремилась подлизать зад королю, хоть он был и уверен в обратном. Будучи воспитанная в другом мире, я не раз хамила Синдбаду, но мои провокационные оскорбляшки попахивающие сарказмом, со стуком встречались о непробиваемую стену добродушия короля. Это бесило, до зубного скрежета. Порой я запиналась о ковры, устеленные в его кабинете, когда слышала его смех на мои язвительные комментарии, брошенные в его сторону. И порой еле сдерживала желание запульнуть в мужчину веником. А еще, если выйти из моей комнаты в коридор, пройти пару метров влево, и зайти в небольшую башенку, окна которой выходят в небольшой сад, можно увидеть Масрура, который часто тренируется там. Одним ударом руки он может разбить валун размером с его рост. Топнет ногой, пробьет вмятину в земле. Я никогда не видела настолько сильных людей, от того я стала побаиваться недружелюбного генерала больше. Хотя он навещал меня, два раза, но все же. — Ты себя чувствуешь лучше? — я встретила стену равнодушия. Его монотонный голос меня впервые выбесил. Если тебе пофиг, какого черта ты приперся? — Уже лучше, — выдавила улыбку, поборов желание нагрубить мужчине. — Хочу сказать спасибо, что помогли мне, с Писти, — девочка разрешила называть ее просто по имени, без формальностей. Юная особа оказалась очень дружелюбной и болтливой натурой. И когда я смогла с ней пообщаться, я перестала бояться ее пугающих глаз. Она рассказывала много: о жизни на острове, о горожанах, празднествах, о генералах и короле. О себе даже не поленилась поделиться, и я была благодарна за откровение. Он кивнул и просто вышел с комнаты. Фыркнула, в растерянности. Я не понимала Масрура и его поступков, и не могла предугадать, что он за человек, или не человек. По крайне мере его физическая сила коллосальна. Ведьма перерыла архив, дабы найти что-то о моем необычном случае. И ведь я упала в непростой обморок. Какой, Ямурайха так и не узнала, единственное, что ее озадачило на добрые две недели, так это мои щиты, блокирующие любую магию. Хотя, не так выразилась. Не блокирующие, а поглощающие. Я поглощала, на тот момент, абсолютно любое заклинание, и объяснения столь странных событий растянулись на два часа, если не больше. И ведь пришлось изображать дурочку! Не скажешь же женщине, что я покинула свое тело, в виде астрального духа? Нет конечно! Поэтому старательно выполняя роль перепуганной жертвы, я внимательно слушала голубоглазую, порой расспрашивая некоторые детали, что не давали покоя, но они были не значительными, и я забыла о них на следующий день. — Вот и все. Думаю уже сегодня к вечеру, ты вернешься в служебное крыло, — мысленно застонала. Ну кто захочет вернуться в этот гадюшник? Увидев мое страдальческое выражение лица, волшебница попыталась меня подбодрить улыбкой, но увы, я не развеселилась и не подбодрилась. Кстати, о гадюшнике. Я не навещала Аканэ, пусть уже и пожалела о наших стычках и ссорах. Да, обида засела глубоко в подсознании, напоминая о себе короткими картинами произошедшего, порой всплывая на поверхности моего сознания, но и мне не хватало элементарного общения. Уже прошло два месяца, грубо говоря, и мне не хватает этой позитивной женщины, пусть и обнаглевшей. Травля в нашем крыле еще больше усугубляет положение: никто со мной общаться не хочет, и при всех возможных и невозможных случаях, пытаются на меня настучать. Сглаживать конфликты я не собираюсь, как-то после первой и единственной драки, перехотелось. И походу я сцепилась не просто с служанкой. А с одной из наложниц короля, что не есть хорошо. Король любил женскую красоту, сам обладал неплохими чертами лица, мужественным профилем и накаченным телом. За свои двадцать семь лет он умудрился найти подход к каждой женщине, научился завоевывать без особого труда их внимание. И что самое интересное, если он не хотел, чтобы особь женского пола поддавалась его «чарам», он влиял на это. Как с Ямурайхой. Она абсолютно не интересовалась королем и не грезила о его персоне. Ну еще есть я… Да что я несу? Мне восемнадцать, куда? У него столько баб в гареме, с грудями пятого размера, и все как на подбор, красивые. Фу, что за мысли пошли? — Ямурайха, а король Синдбад приставал к тебе? — неожиданно, даже для себя, поинтересовалась. — О-о-о, — многозначительно протянули в ответ, и я уже приготовилась услышать новой полезной информации. — Этот бабник, мне кажется, приставал к всем девушкам Синдрии, ко мне тоже. — я посмотрела на ее ракушки, которые так сильно выделялись. Не удивительно. — Я одергиваю его, дабы он не переходил черту дозволенного. А именно отношений король-подчиненная. Ямурайха тоже оказалась очень милой девушкой, куда ей там до женщины. Ей двадцать, а выглядит на все восемнадцать. — Ой, скажешь тоже, — заалели щеки голубоглазой, когда я озвучила мысли в слух. Оказывается, я напрасно боялась этих людей. Они и вправду искренне хотели помочь, и их доброта была не наигранной. Но все же… Я не могла избавиться от противной паранойи, словно кто-то за мной наблюдает. — Думаю мне пора, — хлопнув крышечкой резной шкатулки, девушка подскочила, быстренько собирая кульки с травами. — Увидимся. Попрощавшись с голубоглазой, откинулась на подушки. После мазей, кожу немного пекло, но было терпимо. Невольно вновь посмотрела в окно, рассматривая запомнившуюся картину. Домишки, построенные по наклонной вниз, гул исходящий от очередного рынка. Страна была красивой, защищенной, но я не видела в этом месте себя. Слишком все радужно, как-то спокойно, не считая нападений морских чудовищ, это выводило. По идее я должна радоваться, что попала в такое спокойное место, и если бы не Тотуэй-сан, я бы сейчас реально играла роль подстилки у первого купившего меня господина! Я запуталась. Противоречу сама себе. Не могу определиться. И кто бы помог отпустить все сомнения, чтобы в будущем жилось легче.

***

— Ну все, ты меня достала, — с этими словами я вцепилась в густую темную шевелюру одной из наложниц. Девушка надрывно завизжала, на мгновение оглушая меня и всех присутствующих в гареме. Но быстро спохватившись, я повела руки вниз, вынуждая девушку согнуться по полам, а после согнула колено, поднимая его вверх. Наложница захлебнулась собственным визгом, когда мое колено резко встретилось с ее носом. Когда я прибыла обратно в служебное крыло, конечно, все молчали, и я спокойно разложила свои вещи обратно. Никаких пакостей я не встретила и не нашла, и наивно уже подумала, что день будет прекрасен. Но главная служанка все испортила, наказав мне, что в гареме мне надо отнести плетенку с фруктами да кувшины наполнить вином. Я, спокойно все выслушав, направилась за всем необходимым. Вино уже находилось в посуде, оставалось только принести фруктов. И надо было мне взять одну из больших корзин, наполнить ее до отвала и зайти в главные двери, откуда выходила стайка наложниц! Я столкнулась с одной девушкой, корзина взметнулась вверх, как ни странно, и фрукты посыпались на бедняжку градом. Ей особо не перепало, единственное чем могло прилететь, так это персиком. Но и те были мягкими, сочными. Наложница завизжала и стала оскорблять меня, я пыталась не обращать на это внимание, искренне попытавшись извиниться. Но ведь мы такие гордые, красивые, перед нами все стелиться должны! Девушку звали Намида, она считала, что главная в гареме, так как король провел с ней так много ночей! Ну конечно, почему бы не помацать твои титьки пятого размера? Или шестого? Неважно. И, конечно, у нас уже были конфликты! Девушка всегда старалась меня оскорбить, унизить, а сейчас выдалась такая прекрасная возможность ей все вернуть. Девушка стала мне угрожать. И ладно, я могу стерпеть оскорбления, но когда мне угрожают… — Что ты там говорила про вылизывания твоих пяток? — усмешка растянула мои губы в оскале, и руки сильнее сжали плечо и клок ее волос на голове. — Тебя выпорют!!! — пуще прежнего заверещала Намида, длинными ногтями впиваясь в кожу рук. С шипением отпустив девушку, потерла исполосованные запястья. На некоторых стали собираться капли крови, а где стала виднеться белая кожица. — Отсоси, — как же это абсурдно звучало! Ну конечно, выпорют. — Извиняйся, — потребовала наглая девка, пытаясь встать в пафосную позу, состроив гордое выражение лица. Хаотично блестящие глаза, побагровевшие щеки, растрепанные волосы с одеждой. Как знатно я ее потрепала. — Бегу — волосы назад, — уже фыркнула, не понимая: неужели даже в этом мире есть шкуры? Подобно разъяренной кошке она смотрела на меня с явственной ненавистью в глазах, скалясь, что даже смогла оголить верхний ряд зубов. Другие наложницы, что не решились влезть в конфликт, жались по углам, чувствуя напряженный воздух вокруг нас. Прикрываясь веерами и руками, они пищали подобно мышам, что еще больше забавляло. Адреналин ударил в голову, и я почувствовала что-то схожее с эйфорией: наконец я смогла дать пиндюлей бабе, что так долго задирала нос, и показать ей, что будь ты трижды шлюхой короля, это не значит, что тебя не тронут. А может ее и не тронул бы никто, но есть же я! Ан-нет, это я такая дебильная, додумалась потаскать личную подстилку Синдбада. Интересно, мне за это вставят люлей? Скорее всего ставят, мне кажется, Синдбад не сможет провести ночь в покоях с чуть подбитой девушкой. Нос наложницы раскраснелся и опух, а царапины на шее уже посинели, зареванные глаза прожигали во мне чуть ли не дырку. — Ты просто чернь… — змеей зашипела Намида, что даже я восхитилась яду, вложенному ею в эту реплику. — А ты шлюха и подстилка, — парировала, особо не оскорбленная, но желавшая унизить эту куртизанку. — Ты-ы-ы! — Я-я-я? Начинаются мои веселые деньки на работе.