Геллерт Гриндевальд

      Многое промелькнула в голове Гриндевальда в тот момент: он вспомнил то, как они с Альбусом часами обсуждали мировые события, то, как проходила их дуэль, но ярче всего в мозгу возник образ сестры Дамблдора — Ариадны. Геллерт не очень хорошо ее знал, но он вспомнил именно эту девочку, потому что то, что он сделал с ней, изменило его жизнь навсегда. Именно тогда, в доме Дамблдоров , он совершил свое первое убийство. Ни Альбус, ни Аберфорд до сих пор не знают, чье заклятие убило Ариадну, но Гриндевальд знал... Во время их потасовки он попытался попасть в Аберфорда оглушающим заклятием - Геллерт вложил в заклинание всю свою ярость и злобу, но промахнулся. Аберфорд, сам того не замечая, открыл Ариадну, которая стояла у него за спиной. Заклятие попало ей прямо в сердце, и девочка сразу упала. Она умерла прямо там, на полу гостиной старого дома в Годриковой Впадине.       Гриндевальд не видел Дамблдора с момента их дуэли, и вот теперь он находился в нескольких метрах от него. Странное чувство: одновременно хочется что-то сделать, но не знаешь, что. «Черт возьми, я бы мог его убить прямо сейчас и прямо здесь... Но не стану».       Геллерт сел рядом с Гарри за стол и уткнулся в пустую тарелку. Так как еды на ней еще не было, ему все же пришлось поднять голову и испытать уже второе потрясение за пару минут. Конечно, это было не совсем потрясение, но все же Гриндевальд был удивлен. Приятно удивлен. Прямо напротив него за столом сидела та самая девушка, которой он улыбался на платформе. Она о чем-то разговаривала с рыжей девочкой. «Вблизи она еще красивее, прямо-таки ангел... Погоди-ка, Геллерт, не влюбился ли ты часом? Да не, бред какой-то... И все же...». - Геллерт, - окликнул его Гарри, - хочу тебя кое с кем познакомить. Это Рон Уизли, мой лучший друг.       Гриндевальд кивнул рыжему парню (который, скорее всего, был братом рыжей девочки напротив). - А это, - Гарри указал на девушку с платформы, и сердце Геллерта забилось чаще, - Гермиона Грейнджер, тоже мой лучший друг.       Геллерт попытался максимально мило улыбнуться, и, кажется, у него получилось. Гермиона очаровательно улыбнулась в ответ. "Эта улыбка! Боже... Хорошо, что у себя в голове можно думать о чем угодно, и никто не узнает». Вдруг все разговоры разом смолки. В зал вошла профессор Макгонагалл, а за ней - длинная вереница первокурсников, как смог догадаться Геллерт. В руках профессор несла табурет, на котором лежала уже знакомая Гриндевальду шляпа. Геллерту было все равно на распределение, потому он окунулся в свои мысли, а когда очнулся, церемония уже подошла к концу. Дамблдор встал и произнес только одну фразу: - Ешьте.       И тут же на тарелках появилась еда, куча еды, и самой разной: тут были и пудинги, и ростбифы, и индейка. В общем, можно было обожраться так, что потом всю жизнь есть не захочешь. - Ну наконец-то, - простонал Рон Уизли и накинулся на бифштекс.       Геллерт скромно наложил себе какой-то салат и принялся за него. Все это время он старался тайком смотреть на Гермиону. «Если ты и в правду влюбился, Геллерт, это крайне печально. Ты же еще такой молодой, зачем тебе это?» - думал Гриндевальд, поедая салат. Закончив, он хотел уже было положить себе курицы, но тут, прямо около его руки, из стола появилась голова.       Это было приведение. Оно медленно поднималось, и, наконец, вытянувшись во весь рост, зависло над столом, глядя прямо на Геллерта. Тот делал вид, что не замечает призрака, и спокойно накладывал себе курицу, уплетая ее. Тем временем, эта немая сцена стала привлекать внимание: практически все, кто сидел рядом, повернули головы и смотрели то на Геллерта, то на приведение.       Наконец призрак промолвил: - На сколько я могу судить, ты здесь новенький.       Геллерт прожевал курицу и медленно поднял голову. Пару секунд он смотрел приведению прямо в лицо, и наконец произнес: - Да. - Так добро пожаловать в Хогвартс! - моментально расплылось в улыбке приведение. - Меня зовут Почти Безголовый Ник. - Очень приятно, - натянуто улыбнулся Геллерт. Он решил не выяснять, почему «Почти» Безголовый. - Эй, Ник, фто ты думаефь о пефне шляпы? - спросил Рон. - Что, прости? - обернулся к нему призрак.       Рон сделал усилие, проглотив то, что было у него во рту, а затем переспросил: - Я говорю, что ты думаешь о песне шляпы?       «Шляпа пела песню? Что? Когда? Мда, видимо, я настолько глубоко ушел в себя, что не заметил», - подумал Геллерт и решил прислушаться к разговору. - Чудесная песня, - ответил Ник. - Это понятно, - махнул рукой Рон, чуть не сбив графин с соком. - Я про то, что именно она пела. - А что она пела? - недоумевал Ник. - Эх, дурья твоя голова, - пробормотал Рон. - Что? - вдруг подлетел к нему Ник. - Эммм...ничего, это я просто так сказал, - пролепетал Рон. - Ты что-то сказал про мою голову?! - Ник, он же не хотел тебя обидеть, - вступилась за друга Гермиона. - Да, именно, не хотел, - закивал Рон. - Ты знаешь, что все, что касается моей головы, для меня больная тема. - Касается головы? Это ты про тот тупой топор, который так и не разрубил твою шею? - спросил рыжий парень, который сидел неподалеку от Геллерта. - Знаете, что? - Нику явно не хватало слов. - Это уже наглость! Прошу меня простить, - и он, развернувшись, улетел.       Когда наконец ужин подошел к концу, тарелки опустели, а шум в зале стал громче, Дамблдор вновь поднялся с месте. Шум резко утих. - Теперь, когда мы все наконец поели, я хотел бы приступать к официальной части нашего вечера. Для начала хочу сказать о кадровых перестановках. Прошу приветствовать профессора Граблли-Дерг, которая будет вести уроки по уходу за магическими существами.       Прозвучали аплодисменты. Гарри, Рон и Гермиона переглянулись, и Геллерт прочитал в их глазах тревогу. Он не понимал, в чем проблема, и хотел бы узнать, однако сложность заключалась в том... В том, что ему было все равно. - Так же хочу представить профессора Долорес Амбридж, нашего нового преподавателя по защите от темных искусств.       Еще более жидкие аплодисменты прокатились по залу. Амбридж, которая оказалась той самой женщиной в розовом, приторно улыбнулась и поднялась с места. Дамблдор обернулся, и на его лица лишь на секунду отразилось замешательство, но он моментально опустился в кресло и стал заинтересованно ждать, что скажет новый преподаватель. Амбридж прокашлялась, весьма противно, надо сказать, выдав тоненьким голосом:«Кхе-кхе» или что-то вроде того. И начала речь. Гриндевальд вновь не слушал, ему уже надоел этот вечер, и он хотел, что бы он как можно быстрее закончился. Юноша нашел себе занятие получше. Он смотрел на Гермиону, поскольку та внимательно глядела на Амбридж и не замечала взгляда Геллерта. Юноша мог спокойно любоваться ей. «Эта кожа... Она идеальна. Так не может быть... Слишком все хорошо, есть ведь какой-то подвох. Это как в нумерологии: если все решается просто, то явно что-то не так».       Амбридж закончила разглагольствовать и села на место. Дамблдор зааплодировал, и вместе с ним еще несколько преподавателей. Ученики же сидели неподвижно. Никто не проронил ни слова. Дамблдор в который раз поднялся с места и продолжил свою речь. Напряжение спало. - Интересно, - произнесла Гермиона, как будто обращаюсь сама к себе. - Только не говори, что тебе понравилось, - удивленно воззрился на нее Рон. - Я не сказала, что мне понравилось. Я сказала: «Интересно», - сухо откликнулась Гермиона. - И что же там интересного? - спросил Гарри. - А интересно то, что в этой речи многое скрыто, а конкретно — что Министерство теперь вмешивается в дела Хогвартса.

***

      Ужин кончился, Рон и Гермиона пошли провожать первокурсников, а Гарри с Геллертом побрели в спальню. Гриндевальд шел позади, и размышлял. «Так. Надо бы успокоиться. Ты слишком гонишь события. Не спорю, она очень хороша, умна, красива... Но, черт возьми, сначала разберись в своих чувствах, а потом уже заявляй, что это любовь. Или вдруг она стерва еще та? Нееее, поостерегись, присмотрись, а уж потом... Потом и посмотрим».       Юноши подошли к картине, на которой была изображена толстая женщина, и Гарри резко остановился. - Черт, я же не знаю пароля. - Ну что же, придется нам умереть прямо здесь, - удрученно сказал Гриндевальд.       Гарри воззрился на него, и уже хотел что-то сказать, но тут они услышали голос: - Гарри! Гарри!       К ним бежал Невилл, а в руках у него был тот самый кактус. - Я знаю пароль, - произнес он после того, как отдышался. - Ты не за что не поверишь. Мимбулус мимблетония, - Невилл повыше поднял свой кактус. - Верно, - проскрипела женщина на портрете, и перед ними открылся проем. Все трое поднялись в спальню. Там уже было двое парней. Один темный, другого Геллерт не разглядел. - Привет, - поздоровался с вошедшими темный парень. - Привет, - кивнул Гарри, - Дин, это Геллерт Гриндевальд, и теперь он учится с нами. - Очень приятно, - улыбнулся Дин. - И мне, - ответил Геллерт, хотя ему было все равно - он даже не потрудился запомнить имя этого парня. - Симус, а ты чего не здороваешься? - спросил Невилл у парня, которого Геллерт не разглядел. - У Симуса плохое настроение, - ответил за парня Дин. - Это почему? - удивился Гарри. - Каникулы прошли не очень. - Почему, Симус? - спросил Невилл, раскладывая на кровати вещи. Симус встал в полный рост и оглядел спальню. - Мама не хотела отпускать меня в Хогвартс, - наконец выдавил он из себя. - Что? Почему? - ошарашенно спросил Гарри. - Ну... - Симус замялся, рассматривая свои руки. Затем, наконец, поднял взгляд на Гарри. - Думаю, что из-за тебя. - Из-за меня? Почему? - Ну, сам подумай, - в голосе Симуса звучало раздражение. - Да не знаю я! - вспылил Гарри. - Ясно все, - кинул Симус и отвернулся к стене. Пару секунд стояла тишина, а затем юноша пробубнил: - Мало того, что врун, так еще и тупой. И придурка какого-то с собой привел. Конечно, Симус не знал, что и про кого он говорит, иначе он сто раз бы подумал. Но Гриндевальду было все равно, случайно или нарочно Симус оскорбил его. Еще никому, кто оскорблял его, это не сходило с рук, и для соседа Геллерт не собирался делать исключений. Он медленно достал палочку и подошел к Симусу. Тот все еще стоял лицом к стене, потому не мог видеть приближение соседа. Гриндевальд уткнул ему палочку в шею, и произнес: - Теперь ты медленно разворачиваешься. Только не глупи. Если думаешь, что я ничего не сделаю, то ты очень ошибаешься. Симус, видимо, все прекрасно понял, потому выполнил все в точности. - А теперь, ты извинишься передо мной, иначе будет не очень хорошо, ведь твоя мать лишится дорого сыночка. - Ты ничего не сделаешь, - Симус вдруг почувствовал себя крутым. - Проверим? - Гриндевальд сильнее уткнул палочку в шею парня. - Если ты думаешь, что можешь бросаться словами направо и налево, и за это тебе ничего не будет, то ты сильно ошибаешься. А еще ты ошибаешься в том, что думаешь, будто я тот, кто будет все это терпеть. Нет, паренёк, все не так... Ну, я жду. - Иди ты в... - Куда? - Гриндевальд приблизился к Симусу почти в плотную. - Ну куда же? Давай, скажи. Или, что, боишься? Вижу по глазам, что боишься. Знаешь, я много видал такой падали, как ты, и, поверь, каждый из них боялся. Так что извиняйся. Именно в тот момент, когда Симус уже открыл рот, в комнату вошел Рон. - Что? Что здесь происходит? - как вкопанный встал он посреди комнаты. «Очень вовремя...» - подумал Гриндевальд, и прошептал, но так, чтобы только Симус услышал: - В этот раз тебе повезло. Но помни, что я рядом, и если что, твой матери отправят твое изуродованное тело. Геллерт убрал палочку в карман и отошел от Симуса. - Ничего не происходит, - улыбнулся он Рону и пошел к своей кровати. «Черт возьми... Давненько я этого не делал, аж подъем какой-то внутренний. Надо будет потом повторить, а пока я хочу спать». *** В кабинете Дамблдора стоял полумрак. Сам директор сидел за столом, а напротив него стояла профессор Макгонагалл. Она произнесла: - Геллерт Гриндевальд. Что Вы думаете об этом, Альбус? Дамблдор не ответил - он лишь встал из-за стола и начал ходить по комнате. Несколько раз он обошел ее вдоль и поперек, затем остановился у окна, и, глядя в него, пробормотал: - Интересно. Очень интересно.