***
— Доброе утро, мистер Олливандер! — Гарри, заходите. Надумали наконец купить палочку? Давно пора. — Нет, мистер Олливандер, — мальчик подошел поближе. — Я все еще не оставил свою мечту о посохе. Я кое-что придумал. — Мне кажется, я уже говорил вам… — Мистер Олливандер, помните при нашем первом разговоре вы сказали, что хотите создать особенную вещь? Мастер кивнул. — Но чтобы создать что-то особенное, и способ нужен необычный. Уникальная магия... — Я не работаю с запретными искусствами. — Да нет же, — тряхнул головой мальчик. — Эта магия никому не известна, ей сейчас не пользуются. — Вы говорите загадками, Гарри, — начал раздражаться Олливандер. Поттер коротко выдохнул и выпалил: — Дайте слово, что никому не расскажете об увиденном и не зададите лишних вопросов. — Что за глупые игры? — Прошу вас! — в зеленых глазах зажглась надежда. — Ну ладно, — махнул рукой мастер, — даю слово волшебника. Гарри раскрыл ладони, зажигая перед собой большой красно-желтый файербол. Олливандер отшатнулся. — Что?.. Как вы это делаете? Без палочки?! — Вы дали слово не спрашивать. Но вообще, да, я, как Великий Мерлин, могу колдовать без всяких приспособлений, — юный маг не сдержал довольной улыбки. — Это и есть мой необычный способ, уникальная магия, с помощью которой я хочу сделать посох. Вы мне поможете, мистер Олливандер? Мастер недоверчиво покачал головой. — Помочь я, конечно, помогу. Но скажи мне, одаренное дитя, зачем тебе вообще какой-то посох? Зачем ты едешь в Хогвартс? Ведь ни один из преподавателей тебя такому не научит. — Я… Не оставаться же мне с Дурслями! — нашелся Гарри, — А в Хогвартсе наверняка будет интересно. И потом я же не умею с палочкой колдовать. Надо научиться. — Зачем? — Чтобы было, — начал выходить из себя Гарри. — Я вообще учиться люблю. Олливандер неожиданно улыбнулся. — Пойдем. Начнем работу прямо сейчас.***
— Мастер! — Нет, нет и нет! Мальчик, ты ополоумел! — Ну вы только представьте, какой эффект! — Какой кошмар! — Я справлюсь! — А если нет? — Ну, мастер Олливанде-е-е-ер! — заныл Гарри, — Ну, хотите, я на колени встану? — Что за ненормальная страсть к оружию?! — Сами подумайте! Один раз меня убить уже пытались, почему второй не могут попытаться? Олливандер тяжело вздохнул. — Ладно, давай попробуем… — Да здравствует Сила! А кого будем вызывать? — Дракона, — старичок задумался, нервно теребя седые пряди, — дух дракона — лучшее, что ты можешь призвать. — А драконы разумны? — Нет, конечно, — удивился мастер, — но они очень сильные. Палочки с высушенным сердцем дракона получаются самыми мощными. Чаще всего. — Отлично! — Гарри плюхнулся на колени, вычерчивая по памяти на полу мастерской магический рисунок. — Что опять за художества? — Обычный узор вызова, — Гарри непонимающе осмотрел изукрашенный мелом пол. — Разреши, я немного дополню, — задумчиво попросил Олливандер, опускаясь рядом и пририсовывая еще один контур и несколько рун в нем. Гарри внимательно пригляделся к общему результату: вроде ничего не нарушилось. — Я немного адаптировал твою схему под наш мир, — пояснил мастер. — Вы так говорите, как будто я из другого. — А мне все больше кажется, что так и есть. Слишком уж чужда твоя магия нашей. Она даже на древнюю не похожа. Гарри поднял на старика глаза, на краткое мгновение полыхнувшие золотом, хотя, возможно, старому волшебнику просто показалось. — Мне нужна сфера, — неживым голосом обронил Поттер. Олливандер засеменил к столу, вернувшись обратно уже с хрустальным шаром на прочной подставке, который и водрузил в центр рисунка, и замер возле стены мастерской Чародей расслабился. Его неприятная холодная улыбка совершенно дико смотрелась на детском лице. Сейчас здесь не было ни юного Гарри, ни Вейдера: они спрятались где-то в глубине трехгранной души, не смея мешать Властелину Настоящего и Прошлого. Величайший черный маг Рейстлин Маджере вышел на свет. Чародей грациозно развел руки, словно дирижер незримого хора; первые слова заклинания тяжелыми камнями упали на пол. Жгучая тьма заполнила все свободное пространство. Тяжелая, удушающая, многоликая, как сама богиня, породившая ее. Где-то в глубине души сжался испуганным комочком мальчик, поднял голову искалеченный ситх, обратя полированные визоры к чародею и громким дыханием нарушая пробирающий до костей шепот-заклинание. Повинуясь магическим словами, линии рисунка вспыхнули мертвенно-голубым пламенем, сфера задрожала. -…шите, — мягко закончил Рейстлин. Из центрального контура с ревом вырвалась огромная призрачная голова дракона на мощной шее. Маг взмахнул рукой, загоняя дух в шар. Мелькнули гигантские крылья, длинные когти, хвост, и призрак полностью погрузился в хрусталь, а сфера вспыхнула золотистым светом. Рисунок потух. Тьма начала рассеиваться. Гарри с надрывным кашлем упал на пол. Легкие как будто песком присыпали. Во всем теле поселилась какая-то неестественная слабость. В глазах мутилось, казалось, что вещи вокруг начали ветшать, рассыпаясь в прах. — Гарри! — чьи-то руки пытаются его поднять. — Гарри! Мальчик снова закашлялся. Изо рта потекло что-то теплое и горькое. Кровь? — Гарри!***
Гарри приоткрыл глаза. В голове гудело, а общее состояние было такое, словно его, как тесто на пироги, хорошенько взбила тетя Петунья. — Что случилось? — Это я хотел спросить у вас, Гарри, — Олливандер сидел рядом с кроватью. Лицо его было недовольно и, тем не менее, обеспокоенно; высокий лоб пересекали хмурые морщины, глаза выражали застарелый испуг. Гарри оторвал взгляд от мастера и осмотрелся. Белые стены, белый потолок, железная кровать с белым бельем, белая тумбочка, окно с белыми шторами, из которого падал белый свет. Больница? — Где я? — Лечебница Святого Мунго, — подтвердил догадку мальчика Олливандер. — Вы перенапряглись, Гарри. Могли вообще сквибом стать. — Кем? — Это волшебники, лишившиеся магии по тем или иным причинам. Я решил, что такая участь вас вряд ли устроит и вызвал целителей. Они и определили вас сюда. Мастер помолчал, пряча глаза, затем все же решился, заговорив срывающимся полушепотом. — Гарри, вы обещали мне, что не будете использовать запретную магию, но тот ритуал… Это же темная магия! Настолько темная, что даже Сам-Знаете-Кто вряд ли применял ее! Олливандер пожевал губами, взволнованно дыша, торопливо продолжил: — Я закончил ваш посох, Гарри. Он лежит у вас под кроватью, завернутый в зачарованную бумагу. Я побоялся проверять его в действии. Ваш опыт удался, в сфере явно живет чей-то дух. Очень злой дух, как и любые порождения черной магии. Старик спешно поднялся. В каждом его слове и движении отчетливо читалось желание побыстрее уйти. — Вы были правы, Гарри. Этот посох — шедевр, который я не смогу повторить, но мне жаль, жаль, что я приложил руку к его созданию, ибо мне никогда не приходилось видеть вещи более зловещей и могущественной. Я не могу забрать посох, он ваш по праву второго мастера, но я все же надеюсь, что вы не станете применять его во зло. Прощайте, Гарри. Я не жду с вами новой встречи. Дверь за мастером затворилась. Гарри прикрыл глаза. «Черная магия? Что ж совсем неудивительно, если вспомнить славу Рейстлина. Вот только я совсем не учел, что если на Кринне черные маги — обыденность, то здесь — изгои». — Мистер Гарри, — в палату заглянула белокурая медсестра, — вы проснулись? Будете завтракать? — Конечно! Девушка открыла ногой дверь и вкатила в палату тележку, уставленную подносами с едой. — Пожалуйста, это вам, — один из подносов перекочевал к Гарри на колени, — Приятного аппетита, и не думайте так усердно, Гарри, мозгошмыги так вокруг вас и роятся. — Кто роится? — Мозгошмыги, — улыбнулась медсестра, — это такие невидимые создания, они залетают в голову и вызывают ненужные мысли. — Не знал, что бывают такие…существа. — Никто не знает, — девушка печально улыбнулась. — И всех это так удивляет. Гарри с любопытством проследил, как блондинка поудобнее переставляет подносы на тележке. Похоже, ей было тяжело: тоненькие, бледные руки дрожали, поднимая жестяные листы, да и сама девушка, даже скорее еще девочка, была изрядно худа и утомлена, и, похоже, в добавок рассеяна и неуклюжа. Дважды она чуть не опрокинула подносы и не пролила чай, не говоря уже о том, сколько обронила столовых приборов. — Извини, если мешаю тебе. Просто начни я делать это в коридоре, меня точно кто-нибудь собьет, — покаялась она. — Сколько тебе лет? — не удержался Гарри. Девушка удивленно выгнула белесые брови, придав лицу какое-то естественное, настоящее выражение, как будто удивляться для нее было постоянным действием, от которого почему-то пришлось отказаться. — Через полгода будет шестнадцать. — И ты уже работаешь в больнице? — Я подрабатываю, — блондинка смутилась. — В святом Мунго работает моя тетя. Я сейчас живу у нее вот и… — А родители? Неужели они не возражают? Тебе ведь тяжело!.. — Я сирота, — еще одна виноватая улыбка. — Я пойду… — Ты зайдешь еще? Девушка обернулась. — Тебя, наверное, скоро выпишут, но если хочешь… — Пожалуйста! — в зеленых глазах стояла мольба. — Зайду. Дверь с тихим стуком закрылась. Какое-то время Гарри еще смотрел на нее, словно ожидая, что медсестра вернется прямо сейчас, затем все же опустил голову, обратившись к завтраку. Чем-то девушка его зацепила, в ней было что-то… Ненормальное? Отличающее от других? Нужное? Юный маг не знал, зато чувствовал, что должен с ней пообщаться. Об этом настойчиво просила интуиция, а ее требования не раз помогали ему в жизни. Спустя полчаса дверь снова открылась. Гарри с надеждой поднял голову, но разочаровался: в палату вошла приземистая женщина-медик с прямым носом и едва заметной ямочкой на левой щеке, которая совсем ее не красила, следом за женщиной в белую комнату ступил персонаж поколоритнее — высокий старик в свободной, алой с золотом мантии, с окладистой белой бородой до самого пояса, мудрыми морщинами, крючковатым носом и очками-половинками, возвышавшимися на этом самом носу. Гарри старик живо напомнил Гэндальфа — чудаковатого волшебника из прочитанной когда-то книги. — Мистер Поттер, к вам пришел ваш опекун — профессор Дамблдор, — усталым голосом объявила целительница. — Я вас оставлю. — Похоже, госпожа Арголь весьма занятая личность, — посетитель слегка качнул головой, непринужденно начиная разговор. — Добрый день, Гарри. Позволь представиться, Альбус Дамблдор, директор Школы чародейства и волшебства Хогвартс. — Простите, сэр, она сказала, вы мой опекун? — Да, Гарри, так и есть. Не возражаешь, если я присяду? Старик придвинул к кровати стул, на котором еще утром сидел мастер Олливандер, и вальяжно опустился, расправив подол мантии. — Я никогда о вас не слышал. — Твоя тетя не говорила тебе, что до совершеннолетия я являюсь твоим вторым опекуном после семейства Дурслей? — Наверное, она об этом не знала. — Возможно, — Дамблдор наклонил голову, глядя на мальчика пронзительными голубыми глазами. — Гарри, ты знаешь, почему я здесь? «Потому что я сотворил одну большую глупость, за которую теперь буду очень долго расплачиваться» — Нет, сэр. — В самом деле? А мне показалось, ты умный мальчик. Гарри внутренне сжался. Голубые глаза сканировали его не хуже рентгена, заставляя чувствовать себя не в своей тарелке. «Хватит на меня смотреть! Хватит, Чемош тебя подери!» — Знаешь, Гарри, я рассчитывал встретиться с тобой в другое время и при других обстоятельствах, — профессор наконец отвел взгляд, заставив мальчика беззвучно выдохнуть. — Ты должен был приехать в Хогвартс, поступить на один из факультетов, начать учиться, а уже потом, возможно, совершать глупости, за кои бы тебя и вызывали ко мне на ковер. Но, я смотрю, ты решил переплюнуть даже своего отца. Нарушить правила Хогвартса еще даже ни разу в нем не побывав — это, конечно, достижение. Впрочем, ты вряд ли сможешь им гордиться. — Простите, сэр. — Тебя поместили сюда с диагнозом «Магическое истощение»… — Мне сказали. — Что произошло, Гарри? — А почему я должен вам это рассказывать? Я не знаю вас. Почему я должен быть уверен в вашей честности? — выпад был детским, абсолютно бессмысленным, оправданным лишь нервным состоянием Гарри, усугубленным признанием собственной вины. Неожиданно Дамблдор тепло улыбнулся. — Должно быть, я сделал что-то очень плохое, раз ты так агрессивно воспринимаешь мою просьбу. Конечно, ты не обязан доверять мне, как не обязан и отвечать на мои вопросы. Но, Гарри, ты понимаешь, что нарушил закон, запрещающий несовершеннолетним использовать магию? Судя по силе и точности выброса, ты прекрасно знал, что именно делаешь, а значит, тебя могут привлечь к ответственности. — Я… Я не знал, сэр, что мне нельзя использовать магию. — К сожалению, незнание закона не освобождает от ответственности. Ты использовал магию. Как? Кто научил тебя столь мощным чарам? — Простите, сэр, я не могу сказать… «Идиот! Феерический идиот! Просто кретин! Как?! Как можно быть таким недальновидным?! Чем я вообще думал?! Почему мне даже в голову не пришло, что, если у магов есть свое министерство, то должен быть и свой свод законов?! И Олливандер… Почему он не сказал, что несовершеннолетним нельзя использовать магию?» — И что же ты будешь делать, Гарри, когда серьезные волшебники из министерства попросят тебя объясниться? — Врать, сэр. — Тогда настоятельно рекомендую получше продумать легенду, — Дамблдор поднялся. — А что они уже знают, сэр? — Начинаешь сочинять? Достоверно известно, что тебя нашел возле своей лавки мастер Олливандер почти сразу после того, как был зафиксирован всплеск, и вызвал целителей, диагностировавших у тебя сильное магическое истощение. Тебя привезли сюда, в больницу святого Мунго, по шраму установили твою личность, восстановили магические силы и погрузили в лечебный сон. Ты проспал два дня. Так же по секрету миссис Арголь поведала мне, что вел ты себя в это время отвратительно: брыкался, стонал и постоянно звал какого-то Карамона. Дамблдор хитро сверкнул очками. — Тебе достаточно почвы для фантазии? — Да, сэр, — обреченно отозвался мальчик. — Тогда до свиданья, Гарри. Я очень надеюсь, что до школы мы больше не встретимся. Директор ушел, а Поттер с душераздирающим стоном повалился на подушку, закрыв лицо руками. — Как можно было так вляпаться? — вопросил он у пустоты. — Наверное, Оби-Ван был прав, когда советовал сначала думать, потом еще раз думать, а потом уже делать. Гарри снова сел, подпер щеки кулаками и уставился в противоположную стену. «Мне придется ответить за свою неосмотрительность. Возможно, понести наказание. Однако я заслужил. Это научит меня впредь быть осмотрительнее. И все-таки, как я мог так опростоволоситься? Наверное, я слишком увлекся. Новые, непонятные знания, накрывшие с головой, создание посоха… Нет, это, безусловно, меня не оправдывает… Но почему Олливандер ничего не сказал про запрет? Не мог же он счесть меня совершеннолетним! Посчитал, что не заметят? Решил, что собственный интерес дороже моей чести?» — Ты снова собрал всех мозгошмыгов. Гарри поднял голову, непонимающе воззрившись на гостью. Постепенно его взгляд стал осознанным, а на лице появилась дружелюбная улыбка. — Я Полумна. Можно просто Луна. — Девушка присела на краешек стула. — А ты действительно Гарри Поттер? — Почему ты спрашиваешь? — Потому что мне любопытно, — волшебница качнула обутой в поношенную туфлю ножкой. — Мне кажется, это очевидно: узнав твое имя, люди, должно быть, часто проявляют любопытство. — Не знаю, я живу с маглами, а они особого интереса к моему имени не высказывают. — С маглами? Расскажи! — Полумна подалась вперед. — А ты расскажешь мне про мозгошмыгов? — Мозгошмыгов? Я могу еще много о ком рассказать. Ты когда-нибудь встречался с морщерогими кизляками? — С кем?..***
— Ничего не забыл? — Нет, тетя. — Нам точно не придется возвращаться? — Не придется, дядя. — Ну…тогда удачной учебы, племянник. Приезжай на Рождество, если захочешь, — Вернон протянул мальчику руку, Гарри пожал. Петунья вздохнула: — Только не привози оттуда всякую гадость, вроде лягушачьей икры! — Не буду, тетя. — Удачной учебы, Гарри, — Петунья слегка приобняла племянника, тут же отстранившись. Юный волшебник обернулся к кузену. — Узнаю, что ты завалил математику… — Пакостливо ухмыльнулся Гарри. — Не узнаешь! — Дадли первым заспешил к машине, за ним следом засеменила Петунья, последним дверцей хлопнул Вернон, и семейство отчалило. Гарри ухватил свой большущий чемодан за ручку и потащил к платформе. — Джордж! Фред! Сколько можно?! — Мам, ты только посмотри, какие странные тут маглы! — Билл, Чарли, Джинни, присматривайте за этими сорванцами. Взрослые переглянулись. — Да, мама. — Мам, ну почему я тоже не могу поехать?! — Перси, солнышко, ты еще маленький. Подрастешь и тоже поедешь. Всю эту семейную сцену наблюдал Гарри, стоя между платформами девять и десять. Нет, ему было не слишком интересно, и он уже успел почувствовать магический барьер и логично предположить, что это вход на нужную платформу, но рыжее семейство, увлеченное собственными проблемами, неудачно остановилось прямо посреди дороги, перегородив проход своими тележками. Гарри уже хотел вежливо попросить их подвинуться, когда волшебники наконец тронулись. «А ведь это мои будущие однокурсники, — заметил Поттер, наблюдая за дурачествами рыжих близнецов»* Шум, гам голосов, уханье сов, мяуканье кошек, скрип тяжелых чемоданов, пыхтение большого алого паровоза с надписью на боку «Хогвартс-экспресс», мельтешение разноцветных мантий и лиц — все это на мгновение оглушило Гарри, стоило мальчику пересечь барьер, отделяющий мир маглов от мира волшебников. Гарри замер посреди всего этого водоворота жизнь, с головой окунаясь во всеобщую суматоху, тоже начиная радостно всем улыбаться и выискивать в толпе знакомые лица. — Полумна! Блондинка в черно-синей мятой форме завертела головой. — Я здесь! — Поттер решительно начал проталкиваться к знакомой. — Ты не говорила, что учишься в Хогвартсе. — Я на пятом курсе, — Луна нейтрально улыбнулась. — А ты поступаешь. — Да, надеюсь… — Луна! — из толпы вынырнула рыжая волшебница, та самая, мешавшая Гарри пройти на платформу. — Джинни! — Полумна счастливо улыбнулась. — Я, пожалуй, пойду. Еще встретимся, — и не дожидаясь ответа, Гарри растворился в толпе.***
«Хватит дрыхнуть», — мальчик настойчиво постучал по хрустальному шару. «В чем дело, хозяин?» «Я собираюсь поспать, а ты вылезай и сторожи. Разбудишь меня, если кто-то придет». Призрак что-то недовольно проворчал, но послушно вытек из шара и удобно устроился на спинке дивана, гипнотизируя закрытую дверь сонным взглядом. Гарри же вытянулся на сиденьях в полный рост и прикрыл глаза, однако сон не шел, а мысли непроизвольно возвращались в недавнее прошлое. Вяло осмотрев бдящего дракончика, Гарри вспомнил первое знакомство со своим нынешним слугой.***
«"Помирать так с музыкой" - как-то так говорилось?», — Гарри восхищенно рассматривал готовый посох, по-тихому вытащенный из-под кровати и так же тихо развернутый. Посох был красив: весь черный, матово-блестящий с хрустальным, опутанным веточками-пальцами, шаром на конце. Сделан он был из эбенового дерева, одного из самых прочных материалов. Внутри посох имел, собранный лично Гарри механизм, чем-то напоминающий те, что обычно стоят в сейберах. Первоначально он и собирался как сейбер до тех пор, пока Олливандер не взглянул на творение рук Поттера и не схватился за голову, в очередной раз вопрошая «Откуда в тебе такая страсть к убийственному оружию?!» Пришлось переделать: что-то изменить, что-то убрать и добавить, доводя до состояния, устроившего обоих мастеров. Когда сборка была завершена, Олливандер заметил, что, возможно, посох можно будет какое-то время использовать даже в антимагических зонах, так как он способен сохранять небольшой запас энергии. Посвящать мастера в то, что этот запас нужен для превращения посоха в световую пику, Гарри не стал. Юный маг осторожно коснулся черного дерева, оказавшегося на удивление теплым, затем уверенно сомкнул ладонь. Хрустальный шарик, до этого заполненный лишь белесым туманом, слабо вспыхнул, внутри него закружились золотисто-зеленые искры. Гарри замер, напряженно наблюдая за их бешеным хороводом. «В шаре живет дух, дух, который вряд ли позволит мне использовать посох без его согласия, — Гарри нервно оглянулся на закрытую дверь. — Опасно пытаться договориться с ним сейчас, но у меня нет выбора, скоро должны прийти волшебники из министерства, они наверняка заметят посох, и я не смогу объяснить его наличие, а значит…придется рискнуть». Мальчишечьи ладони обняли хрустальный шарик. Гарри зажмурился, сосредотачиваясь. Грани души разошлись. Вейдер с Рейстлином переглянулись. Чародей сложил руки на груди: «Когда-то я подчинил Глаз Дракона, не думаю, что подчинить дракона будет труднее». Ситх склонил голову, соглашаясь, и молча подхватил любопытного мальчишку на руки, унося подальше от безумств черного мага. «Кто ты, посмевший покуситься на мою свободу?!» — в голове как будто огненный шторм прошелся. Чародей поморщился, сильнее стискивая сферу. «Мне говорили, что здешние драконы неразумны». «Мы не разумны?! Ты, ничтожный червяк, смеешь сравнивать меня с безмозглыми животными?!» В ответ последовал колкий ядовитый удар, ледяной судорогой наполнивший «тело» духа. Дракон взревел. «Я не давал тебе права повышать голос», — прошипел маг, накидывая на шею змея цепь. Дух дернулся. «Я призвал тебя. Я заточил тебя в хрусталь. Ты обязан служить мне!» «Никогда, — дракон расхохотался. — У меня есть только один господин — величайший черный маг, повелитель Настоящего и Прошлого, истинный хозяин…» «…Палантасской Башни Высшего Волшебства, — прошептал Рейстлин, — Циан Кровавый Губитель. Глокус. Я поверить не могу!» Дракон замолчал. «Меня давно никто не звал Глокусом. Мало кому известно это мое имя». «Но твой господин знал его. Он звал тебя этим именем. Ты подчинился его воле тогда в Сильванести и верно служил ему до конца. Он завещал тебе перед уходом стеречь башню, наказал откусить Даламару голову, если тот полезет в тайник на чердаке…» «Молчи, червяк! Ты не можешь этого знать!» Рейстлин чуть натянул цепь, склоняясь к дракону. «Я твой господин, Глокус, я властелин Настоящего и Прошлого, величайший черный маг Рейстлин Маджере. Я умер на Кринне, но возродился здесь, в новом мире, в новом здоровом теле и с новой силой, — Рейстлин ухмыльнулся, сверкнув золотыми глазами. — Ты все еще не веришь мне, Циан Кровавый Губитель? — «Копье» пронзило позвоночник ровно в том месте, что и десятки лет назад в эльфийских лесах. — Не веришь, кошмар Сильванести?» — Кости крыльев затрещали, сминаемые черной волей. «Служу тебе, господин…- Прохрипел дракон. — Прости, что не узнал тебя». Рейстлин сжал руку в знаменитом приеме, разученным под чутким руководством собрата из другого мира, пережимая трахею. «Ты служишь мне, Глокус, ты и твоя сила подчинены только мне и никому более, — колючим льдом падали слова, — ты служишь мне в каком бы воплощении я ни находился, какую бы по счету жизнь не проживал. Запомни мои слова, дракон». «Да…господин». Чародей разжал руку. Вейдер отпустил мальчика. Грани соединились, личности перемешались, сливаясь в единое разноцветное целое. Гарри тяжело оперся на посох, его заштормило. «Хозяин?» — из шара выплыл маленький призрачный дракон. — Спрячься назад и… посох в палочку… — Поттер закашлялся, изо рта у него снова потекла кровью. Опора исчезла, на пол с тихим стуком упала волшебная палочка из эбена, двенадцать с половиной дюймов, украшенная крошечным прозрачным шариком. Гарри покачнулся и, не удержавшись на ногах, тяжело осел на пол. В глазах у него потемнело. Дверь палаты с грохотом распахнулась. — Мистер Поттер! Из последних сил мальчик толкнул палочку под кровать. — Мистер Поттер, что же вы опять делаете! Гарри! Чьи-то холодные руки коснулись его щек. — Позовите мистер Морфа, если он еще не ушел! Немедленно позовите!.. Как ни странно, очередное магическое истощение сыграло Гарри на руку. Ему диагностировали «Неконтролируемые магические всплески», сославшись на вероятное влияние шрама и вообще пережитого в детстве столкновения с Темным Лордом. Версия целителей вполне устроила приехавшего на следующий день министра Магии, представившегося Фаджем. Гарри подобный визит несколько удивил. Сам министр пришел лично «посочувствовать» его плачевному состоянию и «гадкой болезни» («ну не может ведь бедный мальчик сам так себя истязать!»)? Фадж Гарри не понравился: слишком сильно он был похож на одного из многочисленных пустословов-сенаторов, разваливших когда-то Республику. За день до отправления в Хогвартс Гарри наконец выписали.