Уездный город N

Светлой памяти моего деда, Галицкого Анатолия Семеновича

Город засыпает, просыпается мафия - люди, меньше всего похожие на собственные фотографии, знающие, что ночной город от дневного не отличается, на самом деле, ничем. Ничего нового. Просто кто-то надевает маски, кто-то - снимает, остальные спят и притворяются, что ничего не знают. И примерно в тот же момент, посреди четырех каменных стен просыпается старший следователь города N. Старший следователь давно немолод и часто пьян, не носит ни форму, ни свой именной наган - ни в том, ни в другом уже лет десять не видит смысла. Торчит занозой в задницах начальства и криминалистов. Упрям, дотошен и зол на весь белый свет: таких теперь не делают, таких теперь больше нет - последний седой могиканин в прокуренном кабинете, единственный в своем роде, в городе, в стране, на планете. *** Крестный отец сидит на веранде, потягивает вино, он настолько стар, что ему уже все равно, что там на улицах творит подрастающее поколение. Давно пора бы уже задумываться о смене, но дело в том, что он тоже самый последний. И вроде есть у него законный прямой наследник, но как такому доверить писать новую главу в старой повести? Не разумеет понятий и ничего не знает о совести. Сопляк, пижон и фраер, каких не видывал свет. Вопрос, кому передать город N который год без ответа. Крестный отец ищет в газете хоть каких-нибудь новостей, дышит вечерним воздухом, ждет гостей. *** Старший следователь выходит из темноты, опирается на перила, "Доброй ночи, - говорит, - чего ты не спишь, мудрила, не пацан уже, сам знаешь, что это значит. Хватит удар - кто о тебе заплачет?" Крестный отец хмыкает, потирает морщинистый лоб говорит: "Ты, волчара, не клади пока меня в гроб, тоже мне, престарелый Холмс, седой Пуаро. Садись лучше в кресло, выпей куантаро, На твою-то получку, поди, не разбежишься особо. А когда я помру - именно ты будешь стоять у гроба, именно ты будешь плакать по мне, ты слышишь? Мы в том возрасте, когда все друзья собрались и вышли Не сказавшись и заранее не предупредив. Только мы с тобой тут и тянем старый мотив, Только мы с тобой и знаем настоящее значение слов. Когда уходят друзья - начинаешь ценить врагов." *** Старший следователь, как обычно, медлит с ответом, смотрит на город, едва освещенный фонарным светом, говорит: "Иди в дом, ложись в койку, считай овец. Я старый жид, на черта мне крестный отец? Вот переживешь меня - и что тогда делать станешь? Пойдешь к раввину, чтобы научил тебя читать кадиш?" "Почему бы и нет? - крестный отец пожимает плечами. надо же будет заниматься чем-то ночами." И вот они пьют, читают одну на двоих газету. Газета пишет, что нынче будет жаркое лето, газета пишет, что тени становятся все длинней, что никакой уверенности ни в сегодняшнем, ни в завтрашнем дне. В приграничных регионах беспорядки, волненье масс, Объявился пророк, орет по площадям, что, мол, пробил час, что дорожают хлеб, табак и импортный ром, а в городе N некий Джек выстроил дом. *** Город, притулившийся на окраине некой большой страны, заводит будильники, засыпает и видит сны, предвкушает завтрашнюю рабочую суету. Последние из его смотрящих глядят в непроглядную темноту. До основных событий впереди еще десять лет и старший следователь с крестным отцом курят одну на двоих сигарету: врач запретил им табак. Через десять лет их город пойдет в расход. По счастью, ни один из них до этого не доживет. 05.03.2016