Trouble maker

      Ева действительно боялась того, что происходило сейчас в комнатах зельевара. Она не могла сказать, что ей не нравились ласки и власть Снейпа. Глупо было бы отрицать, что она сама льнула к мужчине, ища эфемерного тепла. Но ей определенно было страшно. Ева была уверена, что он выполнит свое обещание, но принадлежать кому-то, быть с кем-то, делить с постель с другим человеком... Ева боялась. Этот страх не способен был ее остановить, однако не спешил раствориться.       Все сильные волнения, связанные с боязнью боли, только усиливались рассказами сокурсниц о первой близости с парнями. Наслушавшись чужих историй, Берг понимала, что ей будет намного хуже остальных, ведь ей достался не мальчишка, а развившийся мужчина, которого природа явно не обделила щедростью. Смирившаяся с мыслью, что он все равно возьмет ее, слизеринка постаралась отбросить ненужные мысли.       Берг понимала, что предложение профессора сделает ее почти что вещью. И все же, если при этом ей удастся сохранить достоинство в глазах других, то это не самый плохой выход. Директор был ее единственным шансом на относительно нормальную жизнь и хорошее отношение окружающих. Она не была настолько сильной, чтобы противостоять обществу, в котором выросла. Ей недоставало не столько силы духа, сколько знаний и определенной доли жестокости, дабы достойно отвечать на нападки с чьей бы то ни было стороны.       Податливо отзываясь на каждое его прикосновение, она понимала, что Снейп был спасением не только для ее чести, но и для души. Ей хотелось, чтобы хоть кто-то проявил к ней хоть каплю ласки, и этому человеку она была готова отплачивать вдвойне.       – Сделайте меня своей... Хочу принадлежать вам, – шумно выдохнула она дрожащим голосом.       То и дело затаивая дыхание от действий мужчины, заставляющих ее трепетать и замирать в сладком томлении, Ева позволила себе на миг представить, как должно быть хорошо заняться с ним сексом. Снейп был опытен. Каждое его прикосновение там, внизу живота, отзывалось сладкой волной удовольствия в девушке. Она подрагивала, приоткрыв губы и тяжело дыша, плавно покачивая округлыми бедрами. Расширившимися зрачками глядя в его пронзительно-черные глаза, она пылала от смущения, чувствуя неторопливые поглаживания пальцев там, где нуждалась в них больше всего.       Когда же поглаживания сменились мягкими проникновениями, она едва не задохнулась, резко сделав вдох. Масса незнакомых ранее ощущений захлестнула ее. Чувствуя себя слишком узкой даже для его пальцев, она кусала губы и слегка морщила носик, инстинктивно поводя бедрами. Мягко прогнувшись, она послушно заглянула в его глаза и шумно выдохнула, впиваясь ноготками в широкие плечи.       Не успев до конца привыкнуть к ощущениям, Ева не сразу поняла, почему касания прекратились. Осознание запоздало пришло к ней, практически вместе с резкой болью, когда сильные руки одним властным движением насадили ее на мощный член. Вскрикнув от резкой боли, она попыталась соскользнуть с твердой плоти, на что мужчина лишь усмехнулся, удерживая ее на месте.       – Северус... больно, – немного капризно простонала девушка.       Но он был не тем, кто повелся бы на чье бы то ни было хныканье. Он предложил обмен, и она на него согласилась. Ева отчетливо видела напоминание об этом в черных глазах, в изогнутой брови и искривленном уголке губ зельевара. Он давал ей ровно столько времени, сколько нужно было, чтобы привыкнуть к ощущению наполненности, пока что идущему в комплекте с болью. Стоило ей успокоиться и немного расслабиться, как Северус начал плавные движения. Эти размеренные толчки постепенно заставили ее забыться.       Берг не уловила, в какой момент начала подаваться навстречу, когда вцепилась пальцами одной руки в его плечо, а другой в волосы. Она не могла сказать, сколько времени они провели в ванной, но отчетливо помнила момент, когда смешавшиеся в ней наслаждение и боль взорвали мир вокруг на тысячи осколков.       В ту ночь не было и мысли о том, чтобы вернуться в комнату для девочек. Как, впрочем, и в любую другую. Находился Снейп в замке или отправлялся к Лорду, Берг было позволено заходить в его комнаты в любое время. Дневные события пролетали с чудовищной стремительностью, и ей начало казаться, что жизнь состоит из череды вечеров. Среди них были такие, когда слизеринка вместе с директором до глубокой ночи пропадала в его личной лаборатории. Другие проводились у камина с книгой и чашкой чая и были наполнены спокойствием. Были и такие, в течение которых Ева нервно меряла шагами комнаты, дожидаясь возвращения мужчины с собраний. После них он всегда был сам не свой, и ей приходилось то помогать залечить его раны, то выдерживать грубость, с которой он трахал ее где придется. Но что бы ни происходило, никто в Хогвартсе не смел ни словом, ни делом оскорбить мисс Берг.