Амулет сарматского шамана

Прошло уже несколько столетий с тех пор, как бесследно рассеялся могучий народ сарматов. Сильное и многочисленное племя, царившее в вольных степях на запад аж по дельту Дуная и на востоке аж за Мармарис. На тучных пастбищах пасли свои бесконечные стада, перемещаясь от летних стойбищ до зимних городищ. Держали под контролем караванные пути с Запада на восток и обратно, собирая обильную дань с торговцев редким дорогим товаром. И сами участвовали в торговых делах. Продавали боевых скакунов, выносливых и злобных, равных которым не было широко-далеко; гладкий, выкормленный на душистых травах скот, тонкорунных овец. И невиданной красоты изделия из меди, бронзы, серебра и золота. Филигранная тонкая работа: кубки, клинки — боевые и ритуальные; серьги и браслеты, металлическое кружево которых ублажало очи и сердца жён. Казалось невозможным, что несовершенные людские руки, вооружённые ещё более несовершенными орудиями, способны создавать такую красоту. Поговаривалось (опасливым шёпотом), что сарматские ремесленники за умение создавать такую нечеловеческую красоту заплатили собственной душой, продав её тёмному богу огня и тлена. Правда или нет, но златоковы свои секреты держали крепко, передавая от отца к сыну, и чужих между себя не принимали. Жили кучно и особняком, говорилось, что златоковы даже и не происходят от сарматов, а являются потомками иного, давно порабощённого народа. В отличие от других кочевых племён, скажем, тех же угров, сарматы вообще держались посполито, могущественные роды между собой не ссорились. Во всяком случае, пока жил великий шаман. Большинство ссор и даже войн начинается из-за пустяка. Из-за крадежи заблудившейся овцы. Из-за того, что владелец прославленного жеребца отказался припустить чью-то кобылу. Из-за того, что кому-то на пиру не досталось самого лучшего куска. Горячая кровь вскипит в жилах. Горячая голова не способна выслушать голос холодного разума, и кровь прольётся в глупой стычке. И конец дружбы, конец братства. Кровная месть высасывает силу когда-то мощного рода, семейные узы распадаются, и ослабленные народы вытесняются более сильными и жизнеспособными. Имена многих навсегда затерялись в тумане времён. Сарматы же царили в бескрайних степях необычно долго. Как необычно долго властвовал над ними верховный шаман. Каждый род имел своего шамана, который, кроме иных обязанностей, решал семейные споры. По закону большого совета, шаман, вершащий суд в роду, не мог происходить из того же рода, ни брать за жену женщин рода. Так достигалась беспристрастность в решении споров. Если ссора случалась между родами, суд вершили три шамана, ни один из которых не мог принадлежать к родам, участвующим в споре. Ну а если грозил серьёзный раздор, или, не дай Боги, война, собирался большой совет с Великим Шаманом во главе. Слово родового шамана было законом, лгать ему или ослушаться было немыслимо. Слово великого шамана было законом втройне. Был посредником между людьми и Богами, наместником главного Бога — бога Солнца и Огня, жестокого и милосердного, и сам был чем-то вроде бога. Великий Шаман не кочевал с одним из родов, как другие. Жил постоянно в своём шатре вблизи зимнего городища: в случае нужды шаманы и вожди знали, где его найдут. Мало кто, даже из старших шаманов и вождей, видел его лицо — на совете тот всегда был одет в маску. Никто не знал ни его имя, ни возраст, знали только, что Великий Шаман очень стар. Старики вспоминали, что уже во времена их молодости он был старым и, как им казалось, с тех пор не изменился. А потому думали, что Великий Шаман будет жить вечно. И в самом деле, его владычество длилось уже седьмой десяток лет. Благодаря необычному стечению обстоятельств, а главное — благодаря силе характера, глубокому острому уму и исключительным способностям, он очень рано стал верховным шаманом. Где жестокостью, где лестью, где разумом победил соперников. Взамен на подчинение когда-то независимых родовых шаманов Верховному Шаману даровал им независимость от власти родовых вождей, фактически дал им власть над родом, оставив вождям роль военачальников в стычках с иноземцами. Объединил многочисленные, постоянно ссорящиеся и мирящиеся роды. А потом правил твёрдой, но, по сути, справедливой рукой долгие десятилетия, сумев подавить несколько попыток вождей вернуть себе светскую власть. Жестоко расправился с ними, и потом уже никто и не пытался вернуть старое право: народ сарматов процветал под сильным и мудрым духовным вождём, которому просто не было хотя бы приблизительно равного соперника. Постепенно поумирали те, кто помнил его молодым воином, с именем, данным отцом и матерью, с лицом без шаманской маски. В те времена пятидесятилетний человек считался уже глубоким старцем. Верховный Шаман не участвовал в походах, не терпел лишения голодной кочевой жизни. Природа наградила его сильным телом и достатком разума, чтобы это своё сильное здоровое тело не губить неразумным обжорством или иными пороками. Обошли его и обычные людские хвори — жил в уединении и, главное, в ремесле шамана и лечителя на самом деле разбирался. И когда его возраст перевалил за девятый десяток, всё ещё сохранил достаток бодрости в теле и ясность духа. Но бессмертным, как думали некоторые, не был. Долгие годы искал преемника. Сам проверил каждого мальчишку, изъявившего желание стать шаманом. Подавляющее большинство из них (почти все — сыновья шаманов) не имели даже слабой искры таланта. Кроме желания стать шаманом, не имели ничего, что бы позволило им стать. Разочаровали его и собственные сыновья. Понял, что дар видеть невидимое, подчинять силы природы и души людей нельзя унаследовать, как цвет волос или вспыльчивый характер. И нельзя этому научиться при любой терпеливости и настойчивости. Терпеливостью и настойчивостью можно всего лишь дар развить. Время от времени в его шатре оказывался мальчуган, внутри сознания которого шаман видел слабые заблески дара. Но это, жаль, не значило, что из него получится шаман, и тем более не значило, что из него выйдет сильный шаман. Кроме редчайшего дара ребёнок должен обладать сильным характером, быстрым и гибким умом и способностью владеть своими желаниями. В одном человеке все эти качества соединяются исключительно редко. Когда ему удавалось найти такого мальчугана, начинал работать с ним. Тех немногих своих учеников, которые проявили способности, силу характера и разум, научил чему мог, и они постепенно становились родовыми шаманами вместо старых, уходящих в вечность. Однажды перед ним встал сын одного из вождей. На первый взгляд мальчик ему понравился. Невысокий и худощавый, но в тёмных его глазах светился живой ум. На вопросы отвечал уверенно и смело. Более того, Великий шаман увидел в нём свечение внутренней силы, более ясное, чем у сотен иных, стоявших перед ним. Но увидел и ещё нечто. Мальчик хотел стать шаманом. Хотел владеть знаниями. Хотел владеть силами природы, хотел подчинить себе стихию. И людей. Хотел их судить, решать о вине и наказании, о судьбах. Желал владеть. В его сознании горело тёмное пламя жажды власти. Этот ребёнок хотел править. Холодное, расчётливое, недетское желание. И недетская, непонятная злоба к людям. Великий шаман не взял его в ученики. Был слишком мудр, чтоб дать ему опасные знания и сделать из него преемника. А меньшего мальчик не желал. Шли годы, но шаману так и не удалось найти и подготовить себе замену. И, как уж это с крепкими стариками бывает, умер в одночасье, не назначив никого на своё место. Тело нашли много дней спустя после смерти: шаман в свой шатёр никого не впускал, и часто не выходил вон и несколько дней кряду. Между остальными шаманами воцарился хаос. Сарматы не знали письменности. Хотя сам Великий Шаман и владел волшебством писаного слова, своих учеников до него не посвятил и, разумеется, завета не оставил. Два или три людских поколения прожили под ведением его сильной руки, привыкли полагаться на его знания и опыт, подчиняться его решениям. А теперь не знали, что делать. Так уж бывает, что в тени огромного дерева растёт лишь слабый подрост. Пока старый дуб затеняет пространство под собой своими могучими ветвями, под ним не может вырасти крепкое молодое деревце. Но когда его гигантский ствол обрушится под тяжестью времени, многочисленные хилые дубки начинают наперегонки стремиться наверх, к теплу и солнцу. Соперничают в жестокой междоусобице за жизненное пространство, свет и воду. Лишившись бесспорного властелина, его ученики какое-то время не могли опомниться от шока. Те, кто опомнились первыми, сцепились между собой в борьбе за власть. Пока шаманы грызлись за право называться верховным шаманом, к борьбе подключились вожди родов. Настало тёмное время ссор, раздоров и войн. Время единства миновало, роды обособлялись — каждый был сам за себя. Битву не выиграл никто. Раздираемый внутренними распрями, народ сарматов начал дробиться, постепенно ослабевал и позднее был сметён сначала с исторической сцены, а потом и с поверхности земли. Исчез, растворился в кипящем котле событий, потеснённый более сильными молодыми народами, гуннами и славянами. В этом хаосе был без следа утерян амулет Великого Шамана, вместе с его манускриптами и другими артефактами. Сведенья о нём были скудны и отрывочны. Известно было, что по приказу Шамана его изготовили кузнецы, живущие, как и Шаман, постоянно в зимнем городище. Ремесло и кочевая жизнь не ладят между собой: если инструмент ещё можешь забрать с собой, то кузню, печь и источники сырья на повоз не погрузишь. Видеть амулет — видели многие, сохранились его точные описания. Хуже было с его силой, тут правда мешалась с вымыслами. Никто точно не знал, для чего амулет служил и какими возможностями обладал. Как водится, с течением времени ситуация стала ещё более туманной, амулет оброс легендами и слухами. Поговаривалось, что он обладает неизмеримой силой, но подчиняется только самому Великому Шаману, а несправедливо овладевшего им убивает. Причиной этих слухов, по-видимому, стало то обстоятельство, что несколько сильных чародеев (и не только чародеев) лишилось живота, пытаясь завладеть им. Несколько раз пропадал, чтобы на краткий миг вынырнуть на поверхность реки истории. Потом окончательно исчез, погрузившись в пучину времени. И вот теперь висит на куске замусоленного ремня, намотанного на руку насмерть уставшей и больной деревенской девчонки! Не может быть сомнений — это он. Пентаграмма в кругу, а внутри неё два грызущихся насмерть грифона — и в центре предметом их грызни отсвечивает крупный огранённый рубин. Для простого смертного — красивая вещь тонкой работы, дорогая, но бесполезная. Чародейница же чувствовала невероятно мощную пульсирующую в рубине энергию. «Зашкаливает», сказал бы современный электротехник. Чародейница ничего не сказала. Открыла двери своей халупы, внесла девочку внутрь и положила на лежанку, прикрытую мягкими шкурами.