Извечный человеческий страх — стать убийцей самых родных людей. Ибо те, кто нам ближе всего, — в особенности и зависят от нас. От наших слов, сказанных осознанно или в порыве. От нашего внимания или невнимания. Даже от нашей собственной судьбы: ведь и собственной несложившейся судьбой можно насмерть ранить.
Ник на лапах вынес Джуди из этого проклятого дома. О, как же он хотел никогда в своей жизни его не видеть! В десятке метров от входа стояли машины полиции, освещая мигалками и прожекторами весь двор. Слепяще белые лучи перемежались вспышками красного и синего цветов. По лицу наотмашь ударил ветер с ливнем. Буря… Смогут ли потоки воды смыть всю ту кровь, которую ему пришлось выпустить сегодня из своих врагов? Если кровь и можно смыть, то его поступок… Даже если бы ему пришлось убить тысячи тысяч зверей, чтобы в море, омывающем город, вместо воды плескалась кровь, — он, не задумываясь ни на секунду, начал бы резню. Женщины, дети, старики? Не важно! Что угодно ради жизни той, кого он любит. Но никто во всём мире не мог ему помочь. Хотя нет, была одна персона, но не в её правилах было вмешиваться в жизнь зверей. Она — лишь наблюдатель, и лишь изредка, когда, по её мнению, стоило явить своё незримое присутствие, в мире случалось что-то незначительное, запускавшее цепную реакцию, целью которой становилось истинное желание кого-то из живущих. Не было разницы между богатыми и бедными, здоровыми и больными — важно лишь желание и искренность. Идя сквозь полицейский кордон с Джуди на лапах, Ник искал взглядом карету скорой помощи. Найдя её, он направился к ней, но был почти сразу же окружён медбратьями, положившими Джуди на носилки, а Ника усадили на лавку рядом с ней так, чтобы он мог держать её лапу. Они ему что-то говорили, совали под нос какие-то лекарства, делали уколы, но ничего не помогало. После того, что он сделал, Ник хотел умереть. Приехав в больницу, врачи сразу же увезли куда-то Джуди, а сам он сидел в холле на каком-то диванчике, не желая возвращаться в реальный мир. К нему кто-то подходил и что-то говорил, потом завели в палату, уложили в постель и оставили вместе с медсестрой. Мгновения секунд сплетались в ручьи минут, а они уже превращались в реки часов, но Ник не просыпался. Если говорить откровенно, то он не спал, а находился внутри себя, полностью закрывшись от окружающего его мира. Где-то глубоко, в чертогах внутреннего мира, одинокий лис сидел на лавочке в парке и плакал, укоряя и уничтожая самого себя. Несколько дней назад именно в этом парке Ник общался с Альтом и ему казалось, что все проблемы, свалившиеся на него и «призраков», можно так или иначе решить, а будущее будет исключительно хорошим. Не без сложных ситуаций, конечно, но все их можно будет преодолеть. Иллюзорный мир парка, как мыльный пузырь, застывший на морозе, начал трескаться, небольшие кусочки нереальной реальности, в которой находился Ник, начали отваливаться от сферы и, рассыпаясь мириадами осколков, исчезали в непроглядной тьме, окружающей это пространство. В реальном мире в это время взвыл АИК[1*], в палату вихрем ворвалась дежурная группа медиков, но причина такого поведения организма была неизвестна. Один из медбратьев поднял веки и посветил фонариком в глаз Нику, но никакого движения не было. Он обратил внимание на то, что глаза приобрели нездоровую желтоватость, после этого посмотрел на мочесборник и у него упало сердце — в нём была видна кровь. Не очень много, но достаточно, чтобы трубить тревогу. Примечание автора. 1* Аппарат искусственного кровообращения (АИК), или аппарат «искусственное сердце — лёгкие» — специальное медицинское оборудование, обеспечивающее жизнедеятельность человека при частичной или полной невозможности выполнения функций сердца и/или лёгких. Почему Ника к нему подключили? Приказ сверху. Его жизнь стоит намного больше, чем жизни всех, находящихся сейчас в этой больнице, и если потребуется, то их обрекут на гибель ради того, чтоб выжил один-единственный зверь, способный в будущем предотвратить многие убийства, раскрыть множество дел и посадить за решётку уйму разных нарушителей закона. Принцип меньшего зла в чистом виде. Жизнь многих серых за жизнь одного яркого. Жестоко? Да. Рационально? К сожалению, да. Пока бригада проводила осмотр Ника, в палату вошла четвёрка бойцов в чёрной форме вместе с главврачом больницы. Спустя несколько минут его уже везли к выходу из больницы, перенесли в машину скорой помощи, но на ней не было указано, к какой именно больнице она относится, да и медики, находившиеся в ней, также скрывали свои лица за масками. Ими не было сказано ни одного слова, но и без них было понятно: Ника перевозят в другую больницу, но её название и местоположение останутся неизвестными. После того, как машина скорой помощи уехала, завывая сиреной, главврач вздохнул и задал вопрос дежурной группе медиков: «Вы что-то видели?» — Нет, — ответил ему старший группы, устало потирая лапы. — Это хорошо. У нас был некий пострадавший лис, потерял сознание в больнице. Предположительно, это было вызвано ударом тупым предметом по голове до его появления у нас. Его увезли в другую больницу в тяжёлом состоянии. Имя и фамилию мы не знаем, он к нам поступил безымянным, таким же неопознанным пострадавшим его и забрали. Всё понятно? — задал вопрос главврач, прикуривая сигарету. Вредная привычка, конечно, но сложно удержаться от неё, когда вся больница, весь персонал работает на износ, урывая крохи сна между вызовами. Да и какой это сон? Так, небольшой отдых. Им бы отдохнуть дома, нормально выспаться в кровати, но, к сожалению, это невозможно, и всё, что им остаётся, — диваны в холле и кабинетах. — Куда уж понятнее, — вновь ответил главврачу старший медбрат. Был неизвестный лис, которому мы оказали всю возможную помощь, а после его забрала больница другого района, потому что у них с пострадавшими ситуация полегче. Как выглядел? Да не помнит никто, самый обычный лис — мазнёшь по нему взглядом и забудешь через секунду, как будто никогда его и не было. — Всё верно. Идите отдохните сколько получится, нас ожидает жаркий день, — сказал главврач, затянувшись в последний раз, после чего выбросил окурок в урну. В это время по опустевшим улицам города мчалась карета скорой помощи, нарушая, если нужно, правила дорожного движения, несколько раз только чудом и мастерством водителя не сбив пешеходов. Вслед ей неслись проклятия, но ты сам явно не очень умный зверь, если в такое неспокойное время ходишь в наушниках и капюшоне, не обращая внимания на окружающую тебя реальность. Впрочем, вернёмся к главному герою. Машина, в которой его везли, получила «зелёную улицу», и никто не смел её задерживать. Превышение скорости, создание аварийной ситуации, пересечение двух сплошных полос, выезд на встречную полосу движения — мелочи, про которые и говорить не стоит. Жизнь зверя, которого везли в больницу «призраков», намного важнее возможных проблем, которые могут случиться по пути к ней. Прошло совсем немного времени, и Ника доставили в больницу. Джулия, раньше приехавшая на работу, с нетерпением ждала своего возлюбленного. Всё, произошедшее с ними до того, что случилось, не имеет никакого смысла. Сейчас она — врач, а зверь, которого она любит всем сердцем, — не более чем её пациент. Многих других врачей отстранили бы из-за необъективности, ведь они будут лечить дорогого им зверя, а это туманит разум и снижает работоспособность. Лишь тот врач, который сможет абстрагироваться от чувств во время лечения, имеет право лечить своих близких. У Джулии получилось это сделать. Но за ней велось пристальное наблюдение, любое проявление чувств — и её отстранят от этого дела. Как только Ника подключили к АИК, его состояние более-менее стабилизировалось, но этим врачи лишь на время купировали симптомы, причину же такого состояния они пока понять не могли. Ему дали лекарства, теперь лишь оставалось наблюдать за его состоянием и искать причину, из-за которой печень прекратила выполнять свои функции. Впрочем, Нику повезло — в числе врачей, лечивших его, был психиатр.Спустя сутки. Утро дня невозврата.
Ник открыл глаза и увидел такой знакомый потолок палаты больницы «призраков». Его подключили к аппарату жизнеобеспечения, рядом стояла капельница с каким-то лекарством, а рядом с кроватью, в кресле, сидела и спала Джулия. Её запавшие глаза и тени под ними наводили на мысли о бессонной ночи, проведенной рядом с ним. Интересно, сколько времени прошло с того момента, как он потерял сознание в больнице? Вроде было шесть часов утра, когда он сидел в холле, хотя и не поручился бы за это. Мысли, как огромные многотонные глыбы, еле двигались. Очень хотелось выпить воды, ведь здесь не разрешат выпить чего-нибудь покрепче. В конце концов он сейчас на лечении, осталось только понять от чего. Неужели его подстрелили? Он не помнил этого. Ник силился сказать хотя бы слово, но всё, что смог исторгнуть из себя, — тихий хрип, однако этого оказалось достаточно, чтобы Джулия проснулась и встревоженно посмотрела на Ника. — Что ты хочешь? Воды? — с беспокойством в голосе задала вопрос Джулия. — Если не можешь говорить, просто кивни, я пойму. Ник кивнул один раз, вздохнул, посмотрел на ту, которая спасла ему жизнь и вернула смысл его существованию в этом мире. Хотя здесь он немного покривил мыслью — она была одной из тех, кто вновь дал повод ему жить, но Ник в этот момент времени не помнил об этом. Странно, что последствия остались в его памяти, а причину он не помнил, но пребывал в твёрдой уверенности, что всё именно так и было. Кто знает, какова была причина этому: самогипноз, самовнушение, отказ помнить или же Альт играл с его памятью? Неизвестно. Именно в этот момент Джулия принесла ему стакан с водой, поднесла ко рту, наклонила и ждала, пока Ник медленно выпьет её. — Что со мной было? — задал он вопрос, прикрыв глаза. — Ты что, ничего не помнишь? — вопросом на вопрос ответила Джулия, но в её глазах легко читалось беспокойство. — Нет, — грустно сказал Ник. — А что произошло? Я помню только больницу, после неё как отрезало. — Тогда я помогу тебе вспомнить, — произнёс Альт, подобно буре ворвавшись в разговор. — Приготовься, тебе придётся заново пережить всё, что ты сотворил. Скажи, что сейчас попытаешься вспомнить, а мы будем рядом в случае чего. — Что с тобой случилось? — обеспокоенно задала вопрос Джулия. — Ты как будто куда-то пропал, отключился на несколько секунд. — Всё в порядке, Огнёвка, просто собирался с мыслями, — ответил ей Ник. — Сейчас попытаюсь вспомнить хоть что-то. Думаю, это просто защитная реакция моего организма. — Так и есть, — вновь вклинился в разговор Альт. — Иначе ты сейчас вряд ли смог бы говорить, да и вообще быть живым, особенно после того, что ты сделал. Начинай свой рассказ, и воспоминания понемногу будут возвращаться, дозированно, чтобы не возникло перегрузки. Итак, начнём же! — Вот опять то же самое! — воскликнула Джулия. — Ты как будто застываешь, пропадаешь из этого мира. — Я вспоминал начало всего этого, — ответил ей Ник и задал вопросы. — Хочешь услышать всё из первых уст? То, что действительно там случилось? — Да, — тихо прошептала Джулия, глядя на своего любимого. — Пожалуйста, расскажи мне, что случилось. Не хочу верить слухам. — Тогда внимательно слушай, — вздохнув, тихо произнёс Ник. Он не знал, что в его палате установлено несколько скрытых камер наблюдения и микрофонов, фиксировавших всё, что было и будет сказано. За Ником наблюдало множество зверей: аналитики во главе со Вторым в зале для совещаний, Око в своём кабинете, главврач с лучшим диагностом и его группой врачей, а также психолог, который был уверен в правильности своего диагноза. Пришло время воспоминаний…Двадцать четыре часа до описываемых событий. 3:50 утра за день до точки невозврата.
Все четыре квада были готовы начать штурм здания, в котором находился зверь, ставший причиной всех бед, случившихся с городом за эти две недели. Скоро, совсем скоро шестнадцать теней, несущих жизнь и смерть, найдя пособников дона и его самого, огласят единственно возможный для них приговор — смерть. План штурма был крайне прост: два квада забираются на крышу и, выбив окна, уничтожают противников на втором этаже, после чего переходят на первый, который в это же время зачищают два других квада. Все застыли на своих позициях, скрывшись в тенях. За минуту до начала штурма в окна обоих этажей полетели шашки с адамситом[2*]. Примечание автора. 2* Адамсит — боевое отравляющее вещество, относится к группе веществ, раздражающих верхние дыхательные пути; применяется в качестве ядовитого дымообразователя. Если надо вывести из строя живую силу противника в закрытом помещении, но при этом он использует заложников, то применение газа — один из методов принуждения врага к капитуляции. Но действует он лишь в том случае, если заложников не особо жалко. В иных случаях приходится действовать более аккуратно, подобно хирургу, работающему скальпелем. Представь себе, что ты — террорист, взявший заложников, и пускают газ. Тебе надо отвлечься, выпустить из лап оружие, потерять из виду окружение, надеть противогаз, и лишь потом ты снова будешь боеспособен. Десяток секунд будет точно потерян и то в случае, если ты поймёшь по признакам, какой газ пустили и есть ли он вообще, ведь можно выпускать его понемногу. Десять секунд в условиях боя — это почти вечность, за которую может произойти что угодно. Но этот десяток считается лишь в том случае, если тебя предупредили о газе или же ты понял, что он пущен. А так пока достанешь противогаз из сумки, выпустив из лап оружие, натянешь себе на лицо, после чего сделаешь выдох и откроешь глаза, — глядишь, уже и окружён добрыми дядями, которые почему-то очень зло смотрят на тебя. А если не окружён, так потом всё могут перевернуть с ног на голову: именно ты и пустил газ, чтобы убить или покалечить заложников, когда понял, что уйти не удастся. Как было на самом деле, общественность не узнает, будь уверен. Чем ужаснее ложь, тем легче в неё поверить. Впрочем, пока мы говорили, эта минута успела пройти и штурм начался. С хрустальным звоном разбились окна на двух этажах, и через минуту два квада, начавшие штурм с крыши, ворвались на второй этаж, но всё, что они увидели сквозь стекла противогазов, — корчащиеся, отчаянно трущие глаза и пытающиеся вдохнуть воздух звери. Одним простым приёмом четверть сил дона Винцента была выведена из строя. Что делать в такой ситуации? Правильно, спасать пострадавших. Не важно, заложники это были или враги, — сейчас, главное, вывести их на улицу, где добрые и отзывчивые звери в белой форме помогут им более-менее прийти в себя, а потом не менее добрые звери в синей форме увезут державших в лапах оружие в удобные места, где их в одиночных номерах будут содержать до вынесения приговора. В 4:10 все пострадавшие были эвакуированы со второго этажа через окна, и два квада поспешили на первый этаж, где вовсю раздавались звуки стрельбы и пули железным дождём пытались потушить огонь жизни своего врага. Шестнадцать против тридцати. Ник был в составе квада, который штурмовал первый этаж. Хорошо, что Джулия обезболила ему раны, «заморозив» их, и на всякий случай дала пенал со шприцом и обезболивающим. Эффект продлится не больше часа, но этого времени должно было хватить, чтобы успеть уничтожить дона Винцента и спасти его жену. После того, как бойцов дона начали атаковать с двух сторон и они потеряли нескольких зверей тяжело раненными и убитыми, десяток бросил оборону входа на первый подземный этаж и передислоцировался на заранее заготовленные позиции на этом этаже. Здесь уже не было возможности как-то обойти врага, попробовать пробиться сквозь другой участок здания — под землёй ты должен идти лишь вперёд. Впрочем, у Ника созрела идея, как быстро попасть на второй подземный этаж. Выдержат стены — всё будет хорошо, они смогут спуститься. Нет — враги будут похоронены заживо под грудой обломков и земли. Прошёл десяток минут, и на пол в коридоре первого подземного этажа обрушились удары отбойных молотков. Дон Винцент сразу понял, что его враги хотят сделать, но возможности помешать им у него не было. Осталось лишь собрать всех оставшихся преданных ему зверей и принять последний бой. Второй и третий десятки обошли со всех сторон место предполагаемого прорыва, быстро сделали баррикады из всего, что было под лапами, — диваны, шкафы, кровати — в ход пошло всё. Минута шла за минутой, из потолка стали видны пики отбойных молотков, и по ним незамедлительно был открыт огонь. Напоследок хоть как-то усложнить жизнь врагу было целью каждого из бойцов дона, хоть на минуту, но задержать, причинить неудобства, а если повезёт, убить тех, кто по ту сторону баррикад. Но как бы ни задерживали десятки дона Винцента «призраков» — всем было понятно, что им никак не продержаться в этот день. Взрыв — и в полу первого подземного этажа появляется дыра, ведущая на второй этаж. Мгновение — и в неё роями рассерженных пчёл летят пули, стремящиеся ужалить своего врага хотя бы рикошетом, а если повезёт, то убить его. Но все их усилия пошли прахом — враг предусмотрительно спрятался за углом коридора, никто не был ранен и тем более убит. После того, как стрельба затихла, «призраки» начали под разными углами забрасывать в дыру светошумовые гранаты, спустя десяток секунд после взрыва они запустили в неё же несколько квадрокоптеров с камерами для того, чтобы осмотреться и понять, есть ли там боеспособные враги. Лучше потерять технику, чем жизни друзей. Впрочем, никто не открыл по ним огонь. Пускай даже ты и в противогазе, но светошумовая граната в замкнутом помещении — страшная вещь: ослепление на 20-30 секунд, потеря слуха на 4-6 часов, да и поражение резиновой картечью мало способствует сохранению боеспособности. Крайне неприятные ощущения, смею вас заверить. А если ты из 1% счастливчиков, то у тебя может быть повреждение внутреннего уха из-за избыточного давления. После подобного вряд ли тебе захочется оказывать какое-то сопротивление, особенно если каждые 15-20 секунд в дыру влетают новые гранаты, и неизвестно какие — светошумовые или боевые. Повезёт ли тебе в этот раз — и умрёт от осколков стоящий рядом с тобой — или же твой сосед будет радоваться тому, что выжил, а ты умер, закрыв его своим телом? Кто знает… Спустя две минуты после того, как в дыру были запущены квадрокоптеры, поток гранат иссяк. Ну и что с того, что они были уничтожены в процессе штурма? Главное — были сохранены жизни. Их, в отличие от техники, купить невозможно. После того, как все квады спустились вниз, перед ними предстала ужасная, но не раз виденная картина: в воздухе плавает пыль, на полу и стенах потёки крови, лежали тела их бывших врагов, а ноздри улавливали запах смерти, разлитый вокруг. Их цель была так близка, но одновременно бесконечно далека — вход в бункер преграждала стальная бронированная дверь, подобная тем, что стоит на кораблях и подводных лодках. Прошло двадцать пять минут с начала штурма, три десятка врагов были выведены из строя, но остался последний десяток и сам дон — зачинщик всего кошмара, происходившего последние две недели в городе. Впрочем, кто мешает им просто заварить эту дверь, а после, через несколько часов, с помощью нескольких взрывов открыть себе проход? Ничего, кроме неизвестности: есть ли у дона секретный отнорок, которым он воспользуется, чтобы убежать? Информатор говорил, что нет, но кто знает, так ли это? Поэтому надо действовать немедленно. Вновь в дело вступили отбойные молотки и, сделав несколько дыр за рамой двери, установили взрывчатку. Зайдя за угол коридора, сапёр, бывший аналитик, нажал на кнопку пульта, и взрыв сотряс окружающее пространство. Осмотрев полученный результат, сапёр вновь положил взрывчатку в углубления, оставшиеся после взрыва, отошёл с прикрывавшими его бойцами за угол, и через несколько секунд раздался очередной взрыв. В этот раз дверь с рамой перекосило, но она держалась на честном слове, нескольких кусках бетона и армированных прутьев. Несколько выстрелов из подствольного гранатомёта — и одна из последних преград пала, открыв доступ в покои дона. После того, как упала дверь, в открывшийся проём с двух сторон понеслись ураганы пуль. К сожалению, «призраки» не могли использовать боевые гранаты, ведь внутри находилось два очень важных зверя, и если жизнью одного можно было бы пренебречь, то второго обязательно надо было взять живым. Хотя как «обязательно»… По возможности. Получится живым — хорошо, придётся убить — тоже неплохо. В любом случае цель будет достигнута. Несомненно, можно было использовать светошумовые гранаты, если бы не крик дона Винцента: «Одна граната — и я убью Джуди, а потом подорву всех нас!» Сомневаться в его словах не приходилось — мало кто был способен на подобную подлость, и подобная угроза выглядела лишь логичным продолжением всего, что было до этого. Прошло несколько минут, и Ник понял, что пришла пора ставить на кон свою жизнь — либо он прорывается и убивает всех внутри, либо этот штурм затянется ещё на неизвестно сколько времени. Хотя достаточно одной-единственной гранаты, и всё закончится очень быстро — ценой жизни его жены. Если бы не его клятва, его любовь… Он бы принёс эту жертву! Если бы она была для него никем, обычным заложником. Если бы… — Прикройте меня, я войду и убью их, — спокойным голосом сказал Ник, обращаясь ко Второму, координировавшему их. — Уверен? — задал вопрос Второй. — Или у тебя есть способ это сделать? — Есть, — ответил Ник, прищурившись. — Даю слово. — Хорошо, тогда действуй, — спокойным голосом сказал Второй. — Но если тебя убьют — потом не жалуйся. — Не буду, — улыбнулся Ник. — Самое время для шоу. Глядя на действия Ника, Альт не мог сдержать горькой улыбки. Рисковать своей жизнью ради другого — это так глупо, так по-звериному. Нет, он его понимал, ведь испытывал к Джуди те же чувства, что и Ник, но был, так сказать, более рационален. Безусловно, они её любят и сделают всё для её спасения, но ставить на одну чашу весов судьбу города, а на другую жизнь жены абсолютно нелогично. Впрочем, он отвечает за рациональную часть мозга, и ему не очень понятны такие порывы, ведь Ник использует обе части — эмоциональную и рациональную, получая причудливое сочетание, из которого появляются либо великие герои, либо великие злодеи. Кем же станешь ты? Решать лишь тебе… Впрочем, мы отвлеклись от темы повествования, вернёмся же к Нику, ведь сейчас будут происходить события, определившие всю его дальнейшую жизнь.Прежде чем читать дальше, автор советует послушать песню группы Мельница — «Баллада о книжных детях»
Пополнив боеприпасы, Ник приготовился к рывку. С помощью Альта максимально обострив свои чувства, он сказал: «Это личное, если убьют — штурмуйте. До этого — не надо». Получив утвердительный ответ от Второго, Ник вдохнул воздух и со всех лап побежал навстречу смерти. За шаг до пролома в стене, на месте которого раньше была дверь, Ник прыжком взвился в воздух, уходя с предположительной линии огня противника, и тут же в место, где он был несколько мгновений назад, ударили автоматные очереди врагов. Это только в кино главный герой, заходя в комнату, полную врагов, может стоять на одном месте, а они будут на него выбегать по одному или парами и сразу же умирать. В реальном бою в таких условиях если остановишься хотя бы на одно мгновение — умрёшь. Лишь укрытия способны дать передышку, да и то небольшую. Но для нашего героя это не являлось препятствием — имея реакцию, в несколько раз превышающую обычную, звериную, он мог танцевать со смертью: стреляя в движении и несясь подобно ветру, Ник лишь на мгновение опережал смерть, следующую за ним в виде очередей пуль. Это не могло длиться долго — пара-тройка десятков секунд максимум, он же не суперзверь. Естественно, за тот десяток секунд, что понадобился ему для умерщвления девяти врагов, совсем без ран он не остался. Пара пуль застряла у него в левом плече, ещё одна разорвала правое ухо, а последняя попала в бронежилет и, по ощущениям, а также подтверждению Альта, сломала пару рёбер, но без осколков — они просто треснули. Хорошо, что у него есть возможность временно убрать боль, однако слишком подавлять её не получится — это слишком сильное чувство, и чем дольше ты её убираешь, тем больше тебе вернётся потом. Ник развернулся к столу, за которым стоял дон Винцент, и его сердце дало перебой: перед ним на столе стояла Джуди, а ей в голову смотрел пистолет. Клише многих фильмов, которое используется режиссёрами для поднятия рейтингов. Но в кино это не более чем постановка, где актёры не пострадают, в отличие от реальной жизни. Тысячи мыслей пронеслись в мгновение ока, и Ник решил попробовать спасти свою жену, выслушав дона Винцента. — Прекрасный день, не правда ли, Ник? — улыбаясь, сказал он. — У тебя на глазах убили твоих зверей, кого-то задержали, кто-то умрёт из-за того, что ему не была оказана медицинская помощь, и ты всё равно говоришь, что этот ужасный день прекрасен? — осторожно задал вопрос Ник. — Естественно, — ответил дон Винцент. — Я выйду отсюда живым вместе с твоей женой, а после стану мэром этого города, его спасителем, разоблачившим преступное деяние нынешней власти, приведшее к огромному количеству жертв. Моя семья раздаст свои запасы «Хищника», а проплаченные журналисты выставят всё в лучшем свете: мы, несмотря на противодействие власти, опустившейся до убийства моих друзей и подчинённых, всё выдержали и помогли бедным жителям города, когда беда, казалось, была неотвратима. Благодарность ко мне будет огромна, и на её волне меня сделают новым мэром. Ты отличный парень, Ник, да и боец хоть куда, поэтому я предлагаю тебе перейти на мою сторону, стать моим консильери. Мы вдвоём будем руководить этим городом! Никто не посмеет тебе отказать в чём-либо! Просто согласись на моё предложение! Ника не покидало ощущение неправильности во время этой беседы. Было что-то такое, что заставило его внимательно осмотреть окружающую обстановку, пока дон пытался переманить его на свою сторону. Тела и кровь не смущали его — сейчас они не были достойны внимания, не несли никакой важной информации. Однако что-то привлекло внимание, одна деталь, выбивающаяся из общей картины. Взгляд Ника скользил по комнате, пока не остановился на Джуди. Она всё время не проявляла никаких эмоций, как будто пребывая не в этом мире. «Вот оно!» — мысленно воскликнул Ник. Хорошо, что дон уже договорил, как раз можно будет задать вопрос. — Что ты сделал с моей женой? — спросил Ник, надеясь на лучшее, но понимая, что ничего хорошего с ней здесь не происходило. — Она под кайфом, — честно признался дон Винцент. — Всё время кричала, звала тебя, но ты не приходил. И так изо дня в день. — ЧТО. ТЫ. СДЕЛАЛ. С МОЕЙ. ЖЕНОЙ?! — прорычал Ник, чувствуя, как его покидают остатки разума. — А ты разве не получил наше послание, в котором тебе чётко говорится, чтобы ты оставил это дело? — удивился дон Винцент. — Видимо, мои письма не дошли до тебя. Их исправно носили в твой почтовый ящик около дома. Ладно, сейчас уже поздно искать виноватых. Ты всерьёз хочешь узнать, что с этим куском мяса, которое ты называешь женой? — ДА, — Ник еле сдерживал себя, чтобы прямо сейчас не выпустить ему кишки, а после намотать их на лапу, посолить и смотреть как умирает эта… это. Нет слова, описывающего настолько уродливого зверя. — Она ВИЧ-инфицированная героиновая наркоманка, которую не один десяток раз пускали по кругу мои бойцы. Я предупреждал тебя, чтобы ты не лез в это дело, но ты не послушал меня. Вини теперь сам себя за то, что случилось с твоей женой. Сейчас она не более чем кусок мяса, который умрёт в течение полугода, если о ней будут заботиться. Все, кто слышал это признание, сжимали кулаки, а некоторые горячие головы хотели прямо сейчас пойти и растерзать это существо, не считаясь с потерями. — Ты-ы-ы… — задохнулся Ник от осознания всего, что пришлось перенести его жене в логове этого ублюдка. Невероятным усилием воли он удержал себя от падения в бездну слепой, безумной ярости и посмотрел в глаза Джуди, которой хватило сил лишь открыть их, когда речь зашла о ней. Между ними, казалось, возник мысленный диалог. Говорят, на это способны звери, искренне любящие и верящие друг другу. — Прости меня, Морковка, — сказали его глаза, из которых скатилось несколько слёз. — Наконец-то дождалась тебя, любимый, — лёгкое подрагивание её ресниц приветствовало Ника. — Всё, что сказало это чудовище, — правда? — расширившиеся зрачки глаз Ника требовали ответа, но в них читалась и безумная надежда на ложь. — Да, — тихий вздох Джуди. — Я отомщу ему, — чуть сощуренные глаза Ника рассказали его намерения. — Не сомневаюсь, милый. Отпусти меня, пожалуйста, мне очень больно, — опустившиеся и вновь с трудом поднявшиеся веки передали просьбу Джуди. — Хорошо. Я люблю тебя, родная моя. Прости меня. Прощай, — слёзы, катившиеся из глаз Ника, были тому самым весомым доказательством во всём мире. — Я тоже тебя люблю. Спасибо. Прощай, — тихий выдох Джуди и лёгкая улыбка закончили разговор двух любящих друг друга зверей. После нажатия на спусковой крючок патрон, дойдя до ствола, лёг в него, боёк ударил о капсюль и девятимиллиметровая пуля за доли секунды пролетела несколько метров, почти неслышно вошла в тело Джуди, попав точно в сердце. Спустя несколько секунд и тихое «Спасибо» она умерла с улыбкой на лице. Без боли, без страданий… Смерть была к ней более милосердна, чем последние две недели жизни. Дон Винцент замер от ужаса, сковавшего его тело. Ник, по его сведениям, примерный семьянин, только что убил свою любимую жену из-за его слов. Оказал ей последнюю милость — избавил от болезненного угасания, мук родных и слёз друзей. Сквозь слёзы, но выстрелил. Именно это и есть истинная любовь: видя, что ничем не можешь помочь зверю, с которым ты связан самой судьбой, и в будущем его не ждёт ничего, кроме боли и страданий, не лучше ли дать ему возможность уйти раньше, не испытывая мучений? Пускай каждый решает сам. Ник поднял глаза на причину своих бед и тяжело вздохнул. Плевать на город! Пускай умирает! Он шёл сюда ради своей Морковки, и ему пришлось сделать с ней это… Впрочем, сейчас рядом с ним стоит первопричина его скорби. Дон Винцент увидел полную горечи улыбку на лице Ника, но его глаза… Они были словно пылающий океан безумия. — П-подожди, Ник, а как же ваша обычная фраза при задержании? — сглотнул в страхе дон. — Вы имеете право хранить молчание. Всё, что Вы скажете, может и будет использовано против Вас в суде. Ваш адвокат может присутствовать при допросе. Если Вы не можете оплатить услуги адвоката, он будет предоставлен Вам государством. Помнишь такое? — Помню, — тихо ответил Ник. — Только ты не имеешь на них права. Между двумя выстрелами, которые сделал Ник, практически не было задержки, но обе пули, попав в локти дона Винцента, на краткое мгновение расцвели кровавыми цветами. Не торопясь подходя к будущему бывшему дону, скулящему от боли, Ник спрятал в кобуру пистолет и достал нож. — Найти и пресечь, огласить приговор[3*], — он тихо прошептал, наклоняясь над доном и переворачивая его на живот. Примечание автора. 3* Цитата из песни группы HMKids — «Adeptus Arbitres». — Что ты хочешь? Скажи, я всё отдам! — сквозь боль воскликнул дон Винцент. — Деньги, дома, бизнес, что угодно! — Обязательно отдашь, — ответил ему Ник, вырезая из одежды прямоугольник от плеч до поясницы. — Лично мне ты задолжал одну жизнь. Долг крови можно оплатить только кровью. Хорошо, что искать тебя не надо, как раз оглашу приговор, приведу его в исполнение и отомщу. Искренне советую вспомнить что-нибудь хорошее перед своей смертью, не может существовать настолько гнилого зверя, который за всю свою жизнь не сделал ни одного доброго дела. Сердце дона Винцента дало перебой в своей многолетней работе — в голосе Ника не было абсолютно никаких эмоций, но был холод, куда более сильный, чем космический. — Давай договоримся! — закричал дон, чувствуя прикосновение ножа к своей спине. — Ты уже договорился, — тихо ответил Ник. — Я просто привожу в исполнение смертный приговор. Искренне надеюсь, что ты не умрёшь до того, как я закончу. Ник рассёк шкуру дона на спине, вдоль всего позвоночника, после чего сломал ему задние лапы в нескольких местах, а то он пытался куда-то ползти. Какой упорный, даже на краю жизни хотел выгадать хоть немного времени, но у него ничего не получилось. Сложно что-либо делать, когда у тебя передние лапы в локтях прострелены, а нижние поломаны. — Знаешь, у меня тут есть занятное лекарство, — сказал ему Ник, и если бы дон Винцент увидел его улыбку, то пожелал бы себе скорой смерти до того, как он начнёт выполнять задуманное. — Оно отключит у тебя боль, ты не будешь чувствовать ничего, но как только оно будет прекращать своё действие — ты возжелаешь смерти. Скажу сразу, что действие будет недолгим, но мне этого времени хватит, чтобы уничтожить тебя. После того, как Ник закончил разрезать шкуру, он сделал несколько уколов этим препаратом по всей длине позвоночника, а после навершием рукояти ножа начал дробить рёбра в местах их крепления к позвоночнику. Дон Винцент, как и говорил ему Ник, совершенно ничего не чувствовал, но понимал, что жить ему осталось недолго, а последние минуты жизни будут наполнены болью и страданиями, и никто не поможет ему, не убьёт из жалости и милосердия, как Джуди. Ник спешил, у него оставалось мало времени. Кровопотеря и блокада боли не оставляли ему выбора: это существо надо было не просто убить, а казнить, причём наименее гуманным способом, поэтому он и остановился на «кровавом орле». Достаточно будет потом показать фотографию трупа кому-нибудь из будущих убийц, и у них отпадёт всякое желание как-либо вредить окружающим. Какая ирония: убийца примером своей смерти послужит доброму делу. Теперь надо поломать рёбра, раскрывая их, как крылья птицы, что Ник незамедлительно сделал. Осталось лишь достать эти маленькие комочки, которые называются лёгкие, и положить их на плечи вместо насаживания на рёбра, иначе он скоро умрёт от удушья. Сделав это, Ник сел на пол перед лицом дона и, улыбаясь, начал наблюдать за ним. Спустя секунды после того, как Ник достал его лёгкие, дон Винцент начал чувствовать боль, и с каждым мгновением она становилась всё сильнее и сильнее, по частям уничтожая его разум, не давая даже закричать, — он задыхался, а боль лишь набирала обороты. Через пару десятков секунд он умер от удушья, терзаемый невыносимой болью, не способный сказать и слова. Ник встал и, не смотря на труп своего врага, подошёл к Джуди, его любимой Морковке, поцеловал её в лоб и обнял. Больше ему здесь делать нечего, да и жить незачем. Месть свершилась, теперь внутри него была лишь пустота и боль. Ник поднял тело Джуди, положив её голову и передние лапы так, чтобы они лежали на его левом плече, развернулся и пошёл к выходу из дома. Никто не останавливал его, все молча отдавали ему честь: он отдал жизнь зверя, которого любил, ради того, чтобы спасти город. Он избавил от мучений зверя, которого любил. Он… он несчастный зверь, нуждающийся в поддержке и утешении. Ник не помнил ничего: ни как шёл к машине скорой помощи с Джуди на лапах, ни как очутился в больнице, ни то, почему он оказался в больнице «призраков» и уж тем более что случилось с ним потом, у него в мозгу билась лишь одна мысль: «Я хочу умереть». Отказ от жизни, прямой приказ на уничтожение самого себя, начал убивать Ника, но замедлялся Альтом и Като, стремящимися сохранить его жизнь. Именно поэтому у врачей появилось время для действий, купирования симптомов. Они дарили лишние часы для борьбы с болью и пустотой, полностью заполнившими Ника.Часы спустя. Ночь дня невозврата.
Состояние Ника ухудшалось. Он перестал дышать сам, и если бы за него этого не делала техника, то его желание сбылось бы. Консилиум врачей, собранный для лечения Ника, не мог понять причину ухудшения его здоровья. Десятки теорий рассматривались и отбрасывались, множество анализов показывали, что причины для его состояния не существует. Время шло, но причина так и оставалась неизвестной, пока слово не взял психолог, женщина, о которой все говорили с уважением и за глаза называли «наша мама». — Послушала я вас всех и поняла, что вы все упускаете одну ключевую деталь, которая объясняет абсолютно всё. Посмотрите на проблему в другой плоскости и поймёте, насколько она проста, — произнесла старая слониха. — Тогда объясните нам, пожалуйста, уважаемая Грета, — попросил её главврач. — Всё просто, — начала рассказывать она. — За две недели от него ушла жена с детьми, потом её взяли в заложницы; под боком красивая женщина, которую хочется, но нельзя; переживания за детей; работа на износ по раскрытию этого дела, и, как апофеоз, он узнал, что сделали с его женой, после чего убил её. Думаю, про десяток убитых им в ходе операции говорить не стоит. Сейчас у него лишь одно желание — умереть, что он и претворяет в жизнь. Ника надо вытаскивать из этого состояния, иначе мы потеряем его. — Но как нам это сделать? — задал вопрос один из докторов. — Я всё чаще думаю, что каждое новое поколение врачей всё хуже и хуже. Ладно, не обращайте внимания на старческое брюзжание. Пускай Джулия, раз уж любит его, будет рядом с ним. Говорит, спит, читает ему — он услышит. По крайней мере я на это надеюсь. Есть мнение, и не только моё, что некоторые звери, находящиеся в коме, слышат всё, что происходит рядом с ними. Искренне надеюсь, что это именно такой случай. Ты поняла, что надо делать, девочка моя? — Да, — тихо ответила Джулия. — Тогда иди и делай то, что должно, — напутствовала её Грета. — Хорошо, — сказала Джулия, вышла из зала, где заседал консилиум, и пошла в палату, к Нику. Джулия лежала на постели около Ника и пыталась осознать всё, что сделал её любимый зверь. Она с радостью бы выполнила просьбу психолога, даже если ради этого пришлось бы пожертвовать службой в «призраках». Джулия так хотела занять место жены Ника, и вот у неё в лапах появился шанс стать ею. Но какой ценой она получила его… Уж лучше бы ничего этого не случалось, пускай она никогда не была бы рядом с ним, но Джуди жила! Жаль, что ничего изменить уже нельзя. Теперь остаётся заботиться о Нике, быть ему поддержкой и опорой, той, кто постоянно будет рядом. По крайней мере постараться стать такой, чтобы Ник захотел быть вместе с ней. Шло время, но у Ника не было никакого улучшения здоровья, наоборот, ему становилось всё хуже. Видя это, Джулия, не имея никакой возможности хоть как-нибудь повлиять на любимого ею зверя, сама не заметила, как из её глаз начали течь слёзы и, чтобы хоть как-то выразить всю боль и надежду, завыла. Сначала это были тихие, едва слышимые подвывания, но, презрев всё, что может случиться, перестала скрывать свои чувства. Полный боли, скорби и безумной надежды вой раз за разом разрывал тишину коридоров больницы. Так плачут матери, потерявшие своего ребёнка, и весь мир скорбит вместе с ними. Но всё когда-нибудь заканчивается, и Джулия, сама не заметив этого, заснула тревожным сном, готовая проснуться от любого шороха, малейшего движения и изменения сигнала от аппаратов, к которым был подключён Ник.То же время, то же место. Внутренний мир Ника.
Ник смотрел на рассыпающийся вокруг него мир и желал исчезнуть как можно скорее. Он сделал столько зла в своей жизни, что смерть — единственный способ расплатиться за всё. Тем более за убийство собственной жены, пускай и сделанное для избавления от страданий. — Ты что делаешь, идиот?! — закричал Альт, появившись рядом с Ником. — Зачем всё это?! — Так надо, — тихо сказа Ник. — На моих лапах кровь десятков зверей, я убил свою жену, совершил столько зла, что теперь у меня есть лишь один выход — умереть. Так будет лучше для всех. — Это для кого «для всех»? — задал вопрос Альт, стараясь хоть как-то сдержать разрушение мира. — Ты хоть знаешь, что творится сейчас вокруг тебя? — Нет, — ответил Ник. — Зачем мне это? Я хочу умереть. Дай мне уйти спокойно, я не хочу больше страдать. — Слабак, — сплюнув на землю, сказал Альт. — Жаль, что я пробудился. — Что ты сказал? — в ледяной пустыне безразличия Ника появились первые, слабые огни гнева. — Что слышал, — фыркнул в ответ Альт. — Только слабаки складывают лапы и покорно принимают смерть. Где тот зверь, волю которого нельзя было сломать? Куда он исчез? Скажи мне, и я уйду к нему. — Я не сложил лапы, — возразил ему Ник. — Просто устал, убил… — Слабак! — перебил его Альт. — Иначе ты бы так не говорил. Убивал зверей? Плевать! Они хотели забрать твою жизнь! Убил свою жену? Нет! Ты дал ей уйти без боли и страданий! Знаешь, что сейчас делает Джулия? Хочешь покажу? — Нет, мне… — начал было говорить Ник, но его вновь прервал Альт. — Щенок, слабак не имеет права указывать мне что делать, — бросил, как ударил, этой фразой Альт. — Смотри! Альт начал показывать истинные чувства Джулии, её слёзы и завывания, тихие слова любви и урчание, беспокойный и чуткий сон рядом с ним. Мало? Смотри на своих детей, ты хочешь бросить их одних в этом жестоком мире? Что? Биги воспитают их? Воспитают, но это сделаешь не ты. У них не будет детства, не будет родителей, им не к кому будет прийти со своими проблемами и переживаниями! Ты хочешь для них такого будущего?! Хочешь бросить их из-за чувства собственной потери? Так для них это тоже потеря, пускай они пока и не понимают этого! Боишься объяснять им, почему их мама умерла, если, конечно, будешь вообще делать это? Да, будет сделать сложно, но они — твои дети, поймут это! А если нет — то по крайней мере будут знать правду и им никто не солжёт. Одно это уже должно тебя вернуть к жизни. Если не согласен… умри. Я до последнего момента буду бороться за жизнь этого куска мяса под названием «тело», в котором мы живём. Решать конечно же тебе, но хочу, чтобы ты знал: если откажешься, то твоё место займу я. Пускай и ненадолго, на пару недель, но всё же буду управлять живым телом, из плоти и крови. Ты бы только знал, как я желаю этого… Пока твоя воля сильна — я ничего не буду предпринимать. Но как только ты ослабишь её, перестанешь быть верным самому себе — я буду напоминать тебе о том, что ещё есть я, твоё альтер эго. Помни это и живи дальше. Будь сильным — и ты всегда сможешь рассчитывать на нашу с Като помощь. Выбирать тебе: прорываться сквозь трудности и жить дальше или же угаснуть. Лежи и думай, время у тебя есть, хоть и немного. Через час я больше не смогу поддерживать жизнь в организме, поэтому постарайся разобраться в себе до его истечения.То же время, то же место. Больница, палата Ника.
Ник лежал и думал, ему, по сути, ничего больше и не оставалось. А что ещё было делать, если ты сам себя загнал в кому и время твоё сочтено? Очень-очень хорошо думать, разбираться, взвешивать и решать. И Ник принял решение. Он — воин, и бесчестием будет уйти как трусу, испугавшись будущих проблем, склонившись перед ними. Хватит рассусоливать, пора брать судьбу и жизнь в свои лапы, а там уж как кривая вывезет. На нём большая ответственность: дети, да и с Джулией надо что-то делать. Нравится она ему, чего таить. Раньше он не мог быть с ней из-за клятвы, которою дал Джуди, но теперь он свободен от неё и никто не сможет помешать ему быть вместе с ней. Не сразу, конечно, надо будет, чтобы прошло какое-то время, да и не сможет он сам так сразу принять её, но будущее постепенно становилось не таким уж ужасным. Скольких он уже убил? Десятки? Убьёт сотни и тысячи, если они станут угрожать его семье. Семья — превыше всего. Ник усмехнулся, эта фраза очень подходила семье дона Бига, там все друг за друга стоят горой и никто в здравом уме не рискнёт сотворить зло кому-то из неё — оно вернётся обидчику десятикратно. Может, и вправду стать «призраком»? А что, все поймут и примут такое решение. Но это можно решить потом, через несколько дней или недель, в зависимости от скорости его восстановления. Сейчас же его главная задача — жить и сделать так, чтобы кто угодно, непроизвольно задумавшись о вреде его семье, со страхом отказывался от этих мыслей. Да, именно так он и поступит. Джулия смотрела на Ника не отрывая взгляда, и в один из моментов её сердце затрепетало — Ник улыбнулся. Что-то как будто подсказывало ей: «Верь в него и всё будет хорошо», хотя она так и собиралась делать. Им суждено быть вместе, и горе тому, кто попытается их разлучить или нанести им вред! В мире нет ничего страшнее женской мести и слёз ребёнка.Три дня спустя. Больница, палата Ника.
Ник открыл глаза и сделал свой первый самостоятельный вдох. Смерть его жены оставила незаживающий шрам на его сердце, боль от которого никогда не исчезнет, она лишь на время будет утихать, чтобы потом вновь напомнить о себе. Изменить прошлое невозможно, остаётся принять всё произошедшее и жить с этим дальше. Ему есть для кого жить и ради кого умереть, поэтому нельзя останавливаться и предаваться унынию, жалеть себя и пытаться вызывать жалость у других. Да, он убил свою жену, но, по его мнению, это было проявлением любви и милосердия. Вы считаете по-другому? Считайте! Ник думал именно так. Осознав всё, что он сотворил и разрушил, опустившись во тьму глубин и поднявшись в заоблачные высоты самого себя, Ник словно прошёл некое перерождение, став совершенно другим зверем, во многом отличным от того, кем был до этого. В момент, когда у тебя нет пути к отступлению и долг обязывает идти до конца, каким бы он ни был, звери могут обнаружить в себе скрытые способности. Для Ника это стало осознанием самого себя, обретением внутренней гармонии. Жизнь проста и понятна, а все проблемы легко решаемы, достаточно лишь приложить свои силы, и они растают, как утренний туман. Стало понятно, кем же были на самом деле Альт и Като, — Ник улыбнулся свои прошлым мыслям, когда он думал, что они — его враги. Ему не под силу навредить самому себе, как они и говорили, но горе тому, кто покусится на его семью. Спустя несколько часов к нему зашли Второй и Око, временно выставив за дверь Джулию, решившую всегда и везде быть рядом с Ником. Хотя они видели и слышали на записи её чувства к Нику, их разговор не должны были слышать посторонние звери. Нику рассказали о похоронах Джуди — её тело кремировали и прах передали родителям. Им сказали, что она отдала свою жизнь в попытке убить зверей, взявших её в заложники, но они не смогли уйти от правосудия — Ник лично убил их. Они решили предать её земле, а траурный кортеж, сопровождавший Джуди в последний путь, растянулся на многие километры. Рассказав это, Второй вышел из палаты, оставив Око и Ника одних. Им обоим о многом надо будет поговорить, раскрыть себя и попытаться воссоединиться спустя годы молчания и ложной известности. Возможно, они смогут понять друг друга, и тогда в городе появится мощнейший аналитический тандем — Око и Рыжий, отец и сын… Кто знает, может, спустя время и дети Ника придут сюда, станут «призраками»? Но будет намного лучше, если этого не случится. Тихая, размеренная жизнь обычного зверя тоже очень неплоха и имеет свои плюсы. Хотя этого, скорее всего, не случится — у Уайлдов словно шило под хвостом, так и лезут куда не надо. Если где-то происходит что-то необычное — ищи Уайлда в центре этого чего-то. Впрочем, об этом можно говорить очень долго и эти воспоминания не на один час рассказов. Да и через какое-то время, возможно, через год-два, всем им гулять на свадьбе двух рыжих, верных и любящих друг друга лис… Ни для кого не секрет, что они любят друг друга, им просто надо дать время для осознания и принятия этого. Впрочем, это уже совершенно другая история. Продолжение следует…