Наше фирменное заклинание

      Вероятно, у МакМилланов достаточно денег для того, чтобы их единственный сын ни дня в жизни не работал. Но обычно такие чистокровные снобы, как отец Эрни, очень ценят положение в обществе. Именно поэтому Эрнест состоял на службе в Министерстве и, несомненно, в будущем метил на должность Министра Магии, чтобы воплотить в жизнь несбывшиеся мечты его отца. В каком отделе и на какой должности трудился Эрни, было не так важно, как то, что днем в среду его наверняка не было дома — ведь Гермионе и Теодору необходимо было переговорить с его молодой женой с глазу на глаз. После свадьбы новобрачные переехали в богатый дом в одном из лондонских предместий. Магглоотталкивающие чары обеспечивали молодой семье практически полное уединение.       Гермиона прикрыла глаза рукой — утреннее солнце было таким ярким, что слепило глаза. Прохладный ветер нещадно трепал ее мантию. Они с Ноттом стояли на границе аппарационного барьера особняка МакМиллана, куда она только что перенесла их.       — Спасибо, — поблагодарил он, высвобождая свою руку из ее ладони.       — Тебе все-таки не нужно было идти, ты еще не восстановился, — с беспокойством глядя на напарника, заметила девушка.       — Не лишай меня удовольствия, — с усмешкой ответил Теодор. — К тому же, Долиш будет рад узнать, что моя затяжная простуда позади, — с этими словами он направился к крыльцу. По сравнению с тем, с каким трудом Нотт перемещался по своему дому в понедельник, сегодня он просто бегал. Уже через мгновение Гермиона поравнялась с ним на ступеньках.       — Тебе нужно было сказать ему, что у тебя язва, тогда он охотнее поверил бы тебе, — саркастически заметила она, изогнув одну бровь.       — Лучше прибережем это оправдание для твоего отсутствия, — улыбаясь, парировал Теодор и постучал в дверь молотком, сделанным в форме сжатой в кулак руки.       — Что дальше? Снова заклинание на получение кредита доверия? — поинтересовалась Гермиона, сложив руки на груди и тем самым демонстрируя, что на этот раз объясняться с хозяевами придется ему.       — Нет, что ты. Домовых эльфов вряд ли удастся этим охмурить. Попробуем что-то другое, — хитро улыбнулся он.       — Например? — удивилась Гермиона, ожидая, что Нотт назовет еще парочку подходящих чар.       — Как насчет лжи? — предложил ее напарник. — Я знаю, ты в этом не настолько сильна, как в заклинаниях, — хмыкнул он, пряча довольную усмешку. — Так что предоставь это мне.       Массивная дубовая дверь со скрипом отворилась, и на пороге возникло сморщенное лицо домового эльфа. Увидев перед собой волшебников, он поклонился так низко, что Гермионе показалось, что его нос коснулся пола.       — Доложи хозяйке, что прибыли ее школьные друзья, — важно произнес Теодор, — чтобы лично поздравить ее со свадьбой.       — Сию секунду, сэр, — голос у эльфа оказался низким и протяжным. Бросив подозрительный взгляд на нежданных гостей, он захлопнул дверь перед их носами.       — Не знала, что ты был дружен с Миджен, — покачав головой, заметила девушка.       — Ложь, Гермиона, — напомнил Теодор. — Я же предупреждал.       — Но не очень удачная. В школе у Миджен не было друзей, — многозначительно посмотрев на Нотта, шепнула Гермиона.       Раздался тихий щелчок замка, и перед ними вновь появилось вытянутое лицо эльфа.       — Миссис МакМиллан сегодня никого не принимает, — объявил он, еще раз поклонившись, — и просит вас зайти в другой день. — Договорив, он вновь сделал попытку закрыться, но Теодор не позволил ему этого. Опустив ладонь на резную ручку, он принялся оттеснять эльфа вглубь дома. Было забавно наблюдать за выражением лица напарника. Он настолько не привык проигрывать, что не мог поверить, что его хваленая уловка не сработала, и тут же перешел в открытое наступление.       — Я вынужден еще раз напомнить вам, миледи... и вам, сэр, что вам следует уйти, — кряхтя, прогундосил эльф, тщетно борющийся с Ноттом.       — Нет, мы никуда не уйдем, — не без ехидства в голосе возразил Теодор. — Передай Элоизе, что, если она сейчас же не спустится к нам из своих покоев, то мы отправимся прямиком в Министерство на прием к ее мужу и спросим его, какие запрещенные темномагические заклятья практикует его жена, чтобы улучшить цвет лица, — произнес он на одном дыхании, продолжая удерживать ручку двери.       На этот раз домовой эльф ничего не ответил, он просто аппарировал. Гермиона вопросительно посмотрела на Нотта. Не слишком ли далеко он зашел?       — Это сработает, — кивнул он, толкая дверь ногой и проходя в гостиную. И оказался прав. Элоиза МакМиллан не заставила себя ждать. Не прошло и минуты, как она появилась перед ними.       — Что вы себе позволяете? — ее молодое и безупречно красивое лицо перекосилось от злости, отчего она напомнила Гермионе разозленную вейлу. Хоть девушка видела их всего однажды, на Кубке Мира — такое зрелище не забыть.       — Вы ворвались в мой дом! — продолжала новоиспеченная миссис МакМиллан. — Если не уйдете сейчас же, я обращусь в отдел обеспечения магического правопорядка! — повысив голос, пригрозила она.       — Нет нужды, — процедила Гермиона, предъявляя свой министерский значок, — мы уже здесь.       — Неужели? — на обезображенном яростью лице Элоизы отразилась тень понимания. — У вас нет разрешения на мой допрос, не так ли? — произнесла она, уперев руки в бока.       — Пока нет, — честно ответил Теодор, — но мы его получим и вернемся. К тому времени об этом будет знать все Министерство, и эта история прославит всю вашу семью.       — Хорошо, садитесь. Что вы хотите знать? — произнесла она после некоторой паузы, опускаясь в кресло. — Почему вы решили, что мне есть, что вам сказать? Я не практикую никаких темномагических чар. Это нелепое обвинение! — всплеснула руками Элоиза.       — Тогда чем вызвана такая внезапная перемена внешности? — задала вопрос Гермиона, присаживаясь на диван напротив. Теодор сел рядом.       — Мы все изменились, — сдержанно ответила супруга МакМиллана. — Я хорошо слежу за собой, юношеские прыщи давно позади, — чопорно подчеркнула она.       — А если мы придем сюда с обыском? — вмешался Теодор.       — Вы ничего не найдете, — тут же ответила Элоиза, растягивая губы в ехидной улыбке.       Гермиона раздосадованно цокнула языком. Неприятно было признавать, что они все еще в тупике — а ведь, казалось, нащупали нужную нить... Теодор печально вздохнул.       — Ладно, я надеялся, что мы сможем решить все по-хорошему, — начал он, поигрывая волшебной палочкой между длинных пальцев. — Гермиона, я сделал все, что мог. Она твоя, — пожав плечами, он перевел взгляд на напарницу. — Давай, расскажи ей, что мы уже успели накопать на нее.       Распахнув глаза, Гермиона уставилась на коллегу. О чем он вообще говорит? Опять решил поиграть в свои игры и поставить ее в неловкое положение? Элоиза тоже воззрилась на Нотта с немым удивлением.       — Глупо было думать, что героиня войны и лучшая ученица Хогвартса не сможет вывести тебя на чистую воду, Миджен, — тем временем продолжал Теодор. — Она сражалась против самого Темного Лорда. А тот, не сомневайся, был уж куда искуснее в сокрытии темной магии, нежели ты. К тому же, с тем универсальным усиленным обнаружителем чар, который оставил ей Альбус Дамблдор… дело и вовсе оказалось плевым, — хмыкнул он.       Гермиона сдержанно откашлялась. Она вообще не представляла, существует ли в магическом мире «универсальный усиленный обнаружитель чар», но надо было признать, что блефовал Нотт весьма вдохновенно и складно. Лицо Элоизы пошло пунцовыми пятнами.       — А… — Гермиона открыла было рот, чтобы что-то сказать, но Теодор жестом остановил ее.       — Хотя... знаешь, наверное, лучше не начинай. Дело ведь все равно будет рассматриваться в суде, черная магия, как-никак. А потом еще надо будет давать интервью в «Ежедневный Пророк». Успеем наболтаться. Бедняга Эрнест, он ведь еще даже не знает, что его ждет. Вот уж у кого его «долго и счастливо» в одночасье растает, как патронус. Идем, — с этими словами Теодор сделал попытку подняться с дивана. Но Миджен его опередила. Она вскочила так быстро, словно ее ужалила муховертка (1).       — Ваша взяла! Я все расскажу! — Элоиза принялась расхаживать по комнате, нервно теребя краешек домашней мантии. Теодор медленно опустился назад на свое место, устраиваясь удобнее. Не говоря ни слова, он подмигнул Гермионе, когда хозяйка дома повернулась к ним спиной.       — Я ни в чем не виновата, — наконец произнесла жена МакМиллана, заламывая руки. — Я не сделала ничего плохого. Я только купила крем для лица на Кривой аллее (2), — она чуть не плакала. — Я просто хотела, чтобы Эрни обратил на меня внимание. Он никогда не посмотрел бы на меня. Он всегда был во всем первым. Старостой, лучшим учеником на факультете, и таким привлекательным. А я… была так одинока. Я должна была что-то сделать. Пожалуйста, не говорите ему ничего! — взмолилась она.       — Где именно? — осторожно спросила Гермиона. Ей даже стало жаль Элоизу, но воодушевление от того, что Нотту удалось расколоть ее, все же преобладало.       — В Спини Серпент (3)! — пролепетала молодая женщина, доставая платок и прикладывая его к глазам, из которых брызнули слезы. — Я так и знала, что что-то не так с этим кремом, ведь он стоил целое состояние!       Гермионе название магазина было не знакомо, и она перевела взгляд на Нотта.       — Это лавка запрещенных лекарств, — пояснил он, — и редких запретных ингредиентов, таких, как шкурки вымирающих животных и…       — Ясно, не продолжай, — перебила его Гермиона, а затем перевела взгляд на Элоизу. — Нам нужен этот крем.       — Мердок! — позвала хозяйка дома. Перед ней появился все тот же сморщенный эльф. Сняв с шеи цепочку, на которой висел маленький золотой ключик, Элоиза вложила ее в ладонь эльфа. — Принеси мешочек из тайника.       — Слушаюсь, — ответил он, все же не упустив возможности бросить злобный взгляд на непрошеных гостей перед тем, как аппарировать. А через мгновение вернулся с черным мешком, перевязанным серебристой лентой, который Элоиза приняла из его рук и вложила в ладонь Гермионы. Эльф с тихим щелчком удалился.       — Его продал Лерой Ллойд? — нахмурившись, спросил Теодор.       — Да, владелец аптеки, — подтвердила Элоиза.       — Думаю, на этом мы закончим, — кивнув Гермионе, напарник поднялся с дивана. — Спасибо за информацию. И не вздумай никому говорить о нашем разговоре, — добавил он. Элоиза МакМиллан молча кивнула.       Солнце уже приближалось к центру небосклона, когда за их спинами захлопнулась дверь особняка МакМилланов. Настроение Гермионы заметно улучшилось, и она не могла скрыть торжествующей улыбки. Чего нельзя было сказать о Нотте.       — Как ты себя чувствуешь? — спросила девушка, пытаясь найти причину его мрачного расположения духа.       — Нормально, — ответил он. — Но аппарировать все еще не могу. Перенеси меня, пожалуйста, домой, — попросил Теодор, протягивая Гермионе ладонь. Она сжала его пальцы и, закрыв глаза, шагнула в темноту.       Когда перед глазами появился уже ставший привычным вид на особняк и лес, Гермиона повернулась к своему спутнику, чей угрюмый вид все еще беспокоил ее.       — Думаю, тебе стоит немного отдохнуть, а Лероем Ллойдом мы сможем заняться в понедельник, — предложила она.       — Нет, — ответил он, направляясь к дому и не давая Гермионе никакой возможности возразить. — Ты не пойдешь со мной в Спини Серпент.       — Почему? — непонимающе поинтересовалась она, последовав за ним.       — Гермиона, — остановившись на ступенях, Нотт повернулся к ней лицом. — Ллойд опасен. Вообще, это дело становится уже слишком рискованным. Откажись от него. Дальше я сам.       — Что? — Гермиона поднялась на две ступени выше, сравнявшись с Теодором ростом и с вызовом взглянув ему в глаза. — Ни за что! — сжав руки в кулаки, отрезала она.       — Ясно, я так и думал, — хмыкнув, он взбежал на крыльцо. Распахивая дверь и входя внутрь, он придержал ее для Гермионы, и она вошла следом.       — Как ты можешь просить меня о таком? После всего… — Гермиона едва не задохнулась от возмущения.       Теодор ничего не ответил. Раздался еле слышный щелчок — перед ними появилась Мэйбл.       — Мастер Теодор, мисс Гермиона Грейнджер, не желают ли отобедать? — пропищала она.       — Желаю, — бросил Теодор. — Гермиона?       — Да… почему бы и нет? — замявшись, ответила девушка. Уже наступило обеденное время, и не было смысла делать крюк, чтобы перед работой забежать куда-нибудь поесть. К тому же, они не закончили разговор. И даже если Нотт делал вид, что разговор окончен, Гермиону это не устраивало.       — Мэйбл покажет тебе ванную и столовую, — пожав плечами, Теодор скрылся на лестнице.       — Сюда, мисс, — Мэйбл все еще выжидающе стояла возле ног Гермионы, и девушке ничего не оставалось, как последовать за ней.       Умыв руки и лицо, она прошла в большую светлую комнату с длинным обеденным столом в центре, на котором стоял только один столовый прибор. Мэйбл добавила второй и предложила гостье занять место. Удобно устроившись на неожиданно мягком стуле, Гермиона бросила взгляд на широкие окна, из которых открывался отличный вид на сад.       — Мэйбл? — нерешительно позвала Гермиона эльфийку, не зная, уместно ли будет задать служанке интересующий ее вопрос.       — Да, мисс? — эльфийка Ноттов перемещалась с завидной скоростью.       — Почему ты не занимаешься садом? Тебе не нравится работать с цветами? — мягко спросила Гермиона. По роду своей деятельности девушка общалась со многими эльфами до перевода в отдел обеспечения магического правопорядка и знала, что они с наслаждением занимаются любой домашней работой. А особенно любят ухаживать за растениями.       — Ох, мисс! — к огромной неожиданности Гермионы, вместо ответа эльфийка закрыла лицо руками и разразилась горькими слезами. Гермиона соскользнула со стула и опустилась на колени рядом с Мэйбл.       — Что случилось? — ласково спросила она, погладив тщедушное плечико. — Я могу чем-то помочь?       — Мисс Гермиона Грейнджер так добра! — пуще прежнего запричитала эльфийка. — Нет, вы ничем не поможете. Это просто несчастье, такое несчастье! — слезы градом покатились из ее огромных глаз.       — Ты можешь мне рассказать, — требовательно произнесла Гермиона. В конце-то концов, что происходило в этом доме? Вечно заплаканная эльфийка, заброшенный при живом хозяине и домовом эльфе сад...       — Мистер Нотт запретил мне прикасаться к саду, но я все равно всегда понемногу избавлялась от сорняков, — всхлипывала эльфийка. — Я не должна была так поступать...       — Но почему? По какой причине Теодор запретил тебе ухаживать за садом? — изумилась Гермиона.       — Нет, не Теодор, а его отец, когда он еще был здесь. Миссис Нотт так любила сама ухаживать за цветами, и после ее смерти он был сам не свой от горя, мисс. Он велел оставить в саду все, как есть!       Рыдания сотрясали худенькое тельце эльфийки, и Гермиона уже пожалела, что задала этот вопрос. Она даже и представить не могла, что ответ может оказаться настолько глубоко личным, не предназначенным для посторонних.       — Но теперь мистер Нотт умирает в заточении, — продолжала Мэйбл, гулко высмаркиваясь в протянутую Гермионой салфетку, — и мастер Теодор даже не сможет попрощаться с ним перед смертью! — хлюпая носом, эльфийка зарыдала. Гермиона не нашла, что ответить. Она вспомнила о подслушанном ею разговоре Долиша с руководством, и о рассказе Ламберта. Теперь она понимала, почему Теодор не смог сдержаться, когда ему отказали в визите к отцу в администратиной службе. Ведь он просил о единственном, последнем посещении.       Тень, которую Гермиона до этого заметила краем глаза в проходе, пошевелилась, и в столовой появился Теодор Нотт. Было неизвестно, как давно он стоял там.       — Мэйбл, ты свободна, — резко отчеканил он, и эльфийка тут же испарилась. — Ты услышала все, что хотела? — обратился он к девушке.       Гермиона поднялась с колен, посмотрев на коллегу. Его лицо было каменным, непроницаемым.       — Я не хотела... — попыталась оправдаться Гермиона, подходя к нему ближе.       — Неважно, — отвернулся Теодор. — Тебе лучше уйти.       — Нет, — на этот раз была ее очередь категорично протестовать.       — Правда, сейчас не лучшее время, — ответил Нотт бесцветным голосом.       — Но я могу помочь! — с жаром возразила девушка. — У меня есть опыт… —       Гермиона замялась, не зная, уместно ли будет упоминать свою первую попытку сбора материалов для борьбы за жизнь Клювокрыла в комитете по уничтожению опасных созданий, тем более, что тогда они проиграли дело. Но за время работы в отделе регулирования и контроля за магическими существами ей не раз приходилось иметь дело с чем-то подобным.       — Я помогу, — пообещала она. — Мы справимся. Вместе, — подойдя к Теодору со спины, девушка положила руку на его плечо, стараясь подбодрить.       Она понимала, что он вряд ли согласился бы принять ее помощь, но она искренне хотела помочь. Она никогда не пожелала бы никому той участи, что выпала Теодору. Ведь, теряя последнего родного человека, он оставался совершенно один и, похоже, уже опустил руки. Но она все же ждала от него каких-то слов, согласия или…       Но вместо этого он развернулся к ней и, мгновенно преодолев разделяющие их дюймы, прикоснулся к ее щекам прохладными пальцами. Не ожидавшая такого Гермиона растерялась. Широко распахнув глаза, она посмотрела на Теодора. В его серых глазах горела решимость. Вцепившись в ее подбородок, он приблизил свое лицо к ней, и Гермиона поняла, что он собирается поцеловать ее. Она знала, что должна была отстраниться, оттолкнуть его, но замешкалась. Все происходило как будто на кадрах в замедленной съемке, хотя на самом деле заняло какие-то доли секунды. Теперь лишь незримая полоска дыхания отделяла их друг от друга, но вскоре и она исчезла, и губы Теодора прикоснулись к ее губам, вовлекая ее в требовательный, торопливый поцелуй. Приоткрыв губы, Гермиона позволила юноше завладеть ее ртом, разрешила себе наслаждаться его сбивчивым дыханием, его отчаянным, исступленным напором. Никто никогда не целовал ее так. Будто она — воздух, единственно пригодный для дыхания. Где-то вдалеке послышался бой тяжелых часов, отмеряя начало нового часа, возвращая их обоих в реальность. Реальность, в которой только что переполняющие ее чувства быстро сменились стыдом. Тем, который бьет наотмашь хуже пощечины — даже тогда не было бы так стыдно и больно. Оторвавшись от Теодора, Гермиона прикрыла губы ладонью. Как она могла предать Рона?       — Ты не должен был, — обвиняюще произнесла она, желая возненавидеть его за все произошедшее в этой комнате, но, к сожалению, слишком хорошо зная, кто из них двоих действительно виноват. У Нотта не было искренне любящей его невесты, дожидающейся его дома, чтобы спланировать скорую свадьбу. У Нотта вообще не было ничего, включая и совесть, чтобы помешать ему целовать каких бы то ни было девушек. Что бы ни случилось между ними, единственной виноватой во всем была она одна.       — Не должен был, — вторя ее словам, ответил Теодор.       — У меня есть жених. Я люблю его. У нас скоро свадьба, — ожесточенно произнесла Гермиона, вынимая платок и пытаясь стереть им чужие прикосновения с губ, но правда горчила своей простотой — вытравить вкус Нотта не помог бы и чан с Амортенцией.       — Я знаю, — с деланным равнодушием ответил Теодор, выводя Гермиону из себя. Невозмутимо отвернувшись к шкафу со стеклянными дверцами, в котором стояли спиртные напитки, он вынул пробку из бутылки с карамельного цвета жидкостью: — Огневиски?       Но ответа он уже не услышал. Толкнув широкие сводчатые двери столовой, Гермиона выбежала в холл, а затем и на улицу, спешно аппарируя прочь.