Наше фирменное заклинание

      Первую половину дня Гермиона и Теодор провели, давая показания аврорам из следственной комиссии. Им обоим пришлось предоставить свои воспоминания о признании Сэйбла Биста и подписать гору документов. Против драконозаводчика были выдвинуты обвинения в преднамеренном причинении вреда здоровью человека, после чего группа авроров отправилась на его задержание. Гермиона и Тео также изложили свои подозрения относительно причастности ныне заключенного в Азкабан Сайласа Биста к повреждению мозга магглов на финале Чемпионата мира по квиддичу в девяносто четвертом году. Сотрудникам аврората не составило труда, сопоставив факты, прийти к выводу, что версия Гермионы и Теодора в отношении обоих Бистов не беспочвенна. Заверив их, что займутся пересмотром дела восьмилетней давности, представители комиссии сообщили, что свяжутся с ними в случае необходимости дачи свидетельских показаний в суде.       Когда Гермиона и Тео, уставшие, но удовлетворенные результатом, вошли в свой офис, то обнаружили там новую папку с горой пергаментных свитков внутри. После успешно раскрытого преступления им было поручено следующее задание. К документам также прилагался драматический рассказ Холидея о том, как он героически страдал, снова в одиночку выслушивая претензии Писгуда по поводу их негодной работы и отсутствия на рабочем месте. Гермионе ничего не оставалось, кроме как в очередной раз издать тяжелый вздох, думая, действительно ли стоило так стараться ради этого отвратительного, неблагодарного человека? Но ее грела уверенность, что она восстановила справедливость. И от этой мысли все прочее, в том числе и мнение самого Писгуда по этому вопросу, отодвигалось на второй план. Если он окажется настолько твердолобым, что не оценит их усилий, она не станет унывать, а обязательно придумает что-нибудь еще. Пойдет на прием хоть к самому Шеклболту, но не позволит Министерству необоснованно уволить Теодора. Единственное, что действительно расстраивало Гермиону, так это охлаждение в отношениях с Тео. Он, как обычно, сказал, что не обижается на нее за то, как закончился вчерашний вечер. Но с момента их сегодняшней встречи он был сдержан и ни разу за все утро не выдавил из себя даже подобия скупой улыбки. Из-за этого между ними возникла непривычная неловкость. В конце концов Гермиона углубилась в чтение документов нового дела о краже артефактов у одного богатого волшебника-коллекционера. Она принялась изучать его жалобы, показания свидетелей и делать пометки. Теодор же предпочел уехать на встречу с пострадавшим артефактором, чтобы лично допросить его, и с тех пор не появлялся.       В довершение всего настроение Гермионы практически упало до нуля, когда к ней на стол вместе с прочими служебными записками, сложенными в виде самолетиков, опустилось письмо Гарри, где он просил возвратить одолженную ей вещь, так как пришло время, когда она стала необходима ему самому. Речь, конечно же, шла о плаще-невидимке. Но девушку огорчила вовсе не необходимость вернуть его, она и так собиралась это сделать в ближайшие дни. Однако письмо друга было непривычно сухим и даже отдавало официозностью, как будто Поттер за что-то злился на нее, или она в чем-то провинилась. Гермиона ответила, что заедет к нему вечером еще до возвращения его жены с тренировки, предварительно заскочив домой за его вещью. Она с трудом досидела до конца рабочего дня. Поняв, что Нотт сегодня так и не вернется, Гермиона собралась и, к удивлению Холидея, покинула кабинет раньше него.       Сразу после свадьбы Гарри и Джинни поселились в своем новом доме в Годриковой впадине. По сравнению с их предыдущей маленькой квартиркой он казался просто дворцом — большие светлые окна, просторные комнаты. Единственное, чего не хватало, так это красивого сада. Но Поттеры были уверены, что и его можно вернуть, взрастив на бывших руинах молодые деревья. Подойдя к окрашенному в голубой цвет невысокому забору, Гермиона увидела несколько свежевысаженных годовалых яблонь. Этот юный сад был прекрасен, но, конечно, не шел ни в какое сравнение с буйством осенних красок на соседнем участке — у дома, который купил Рональд. Против своего желания Гермиона засмотрелась на деревья с толстыми стволами, на аккуратно подстриженные кусты разной высоты, на поздние осенние цветы и дорожки, выложенные крупными булыжниками, между которыми пробивалась трава. Этот дом и сад причиняли ей боль своим существованием. И Рон, скорее всего, возненавидит их — после того, что услышит от нее по возвращении из Америки...       Отвернувшись, Гермиона прошла к белой глянцевой входной двери жилища Поттеров и постучала. Гарри не заставил себя ждать, распахнув перед ней дверь.       — Привет, — он улыбнулся, пропуская подругу в дом. Но его улыбка была скорее натянутой, чем радушной. И Гермиона удивилась и встревожилась, не понимая, в чем причина такой разительной перемены. В глубине души она догадывалась — все дело в Роне. И сейчас друг наверняка будет допытываться о том, что же все-таки у них происходит. Гарри Поттер всегда обладал достаточно развитой интуицией, и ничто никогда не ускользало из его поля зрения. Часто ему даже приходилось быть кем-то вроде посредника между его лучшими друзьями, если они ссорились. И ему всегда удавалось их примирить. Но, к сожалению, сейчас у него не было совершенно никаких шансов вернуть все, как было.       Поздоровавшись, Гермиона сняла пальто, отдала его Гарри и прошла в гостиную, рассеянно поправляя ремешок сумки на плече. Она села в одно из мягких бежевых кресел, слушая громыхание посуды, доносившееся с кухни. Через минуту друг с подносом в руках появился в комнате. Девушка терпеливо ждала, пока он поставит свою ношу на столик и сядет на диван напротив.       — Я принесла то, что ты просил, — бережно вынув из сумочки коробку с плащом-невидимкой, она протянула ее Поттеру. Он молча принял ее и отложил в сторону.       — Вы с Джинни очень хорошо устроились, — похвалила Гермиона, желая начать непринужденную беседу. Но Гарри хмурился, всматриваясь в ее лицо пытливым взглядом.       — Спасибо, — ответил он, разливая чай. — Гермиона, ты ничего не хочешь рассказать мне? — начал он, пододвигая к ней обжигающе горячую чашку и тарелку с пряниками.       Девушка была немного ошеломлена таким резким переходом, минующим стандартный вежливый набор вопросов, вроде «как дела» и «что нового». Неужели ее ситуация с Роном настолько обострена, что Гарри даже не желает подойти к ней издалека? Обдумывая, что стоит рассказывать лучшему другу, а что нет, Гермиона поняла, что не готова к этому разговору. Ведь в первую очередь она должна была выяснить отношения со своим женихом, а уже после — посвящать в это кого-то еще. А значит, придется солгать Гарри, но тот слишком хорошо ее знал, чтобы поверить в сказки, будто у них с Роном все по-прежнему.       — Я завершила свое первое расследование, — пожав плечами, ответила Гермиона, стараясь сохранить невозмутимое выражение лица. — И помогла со сбором доказательств по другому делу восьмилетней давности, — добавила она, надеясь, что Гарри, увидев, что она не хочет говорить о личном, прекратит расспросы, как он делал всегда, когда чувствовал нежелание собеседника обсуждать какую-либо тему.       В ответ друг тяжело вздохнул, неторопливо размешивая ложечкой сахар в своей кружке. И Гермиона поспешила сменить тему.       — Расскажи лучше, что у тебя нового? — отпив глоток чая, поинтересовалась она, бросив взгляд на часы. Впервые за многие годы встреча с Гарри не радовала Гермиону и даже была в тягость из-за гнетущих ее обстоятельств и невозможности говорить с другом открыто. Понимание этого добавляло очередной камешек к тому грузу, что уже лежал на ее сердце.       — Да, есть кое-что… — поправив очки, Поттер перевел на Гермиону заинтересованный взгляд. — Представляешь, на работе происходят странные вещи… — подняв брови, начал он. — Двое охранников Азкабана говорят, что заснули на рабочем месте в один и тот же день. Можешь в это поверить? — прищурившись, поинтересовался он.       Эти слова застали Гермиону врасплох. То, о чем хотел поговорить Поттер, вовсе не касалось Рона, как она опрометчиво подумала сначала. Похолодев, она почувствовала, что все глубже увязает в трясине лжи, в которую сама же себя и загнала.       — Когда это произошло? — поинтересовалась она, осторожно поставив на стол чашку из-за боязни, что ее руки начнут дрожать, и она выдаст этим свое состояние.       — В прошлом месяце, — ответил Гарри, как ни в чем не бывало надкусывая пряник. — Как раз на следующий день после того, как ты приходила ко мне за плащом-невидимкой, помнишь? — продолжал он тоном, которым обычно интересовался о каких-нибудь пустяках, вроде погоды на завтра.       — Припоминаю… — замялась Гермиона, пряча руки на коленях. — Надеюсь, из-за того, что охранники заснули, не случилось ничего непоправимого. Никто не совершил побег… Ведь так? Все в порядке? — с плохо скрываемым беспокойством спросила девушка, отлично понимая, к чему клонит ее лучший друг.       — Если бы кто-то сбежал из тюрьмы, Гермиона, эта информация не остановилась бы на уровне руководства Азкабана, а давно выплыла бы наружу, — с неожиданным раздражением ответил Поттер. — Началось бы расследование.       — Понимаю… — опустив взгляд, тихо ответила Гермиона. — Но тогда кому понадобилось проникать в тюрьму? Есть ли версии?       — Нет, — закидывая в рот оставшийся кусок пряника, уже более спокойным голосом ответил Гарри. — Но Макнейр орал, что видел «грязнокровку».       Второй раз за последние пять минут Гермиона почувствовала себя так, словно ее окатили ведром ледяной воды. Бешеные глаза заключенного, кричащего на нее из-за решетки маленького окошка его камеры, вновь возникли в ее памяти. Мерлин, так это был Макнейр... Теодор бросил в него заклинанием — но это были всего лишь чары немоты. Они забыли стереть Макнейру память. Как они могли так сглупить? Справиться со всеми препятствиями, преодолеть защитные барьеры, но при этом настолько нелепо ошибиться?       — Он сумасшедший, — сцепив лежащие на коленях пальцы в замок, чтобы не выдать дрожи в руках, произнесла она. — Кто ему поверит?       — Никто, — утвердительно кивнул Поттер, отставляя пустую чашку в сторону и наклоняясь ближе к Гермионе. В его пристальном взгляде читалось разочарование.       — Зачем ты одалживала плащ-невидимку, Гермиона? — обрушил он на нее прямой вопрос, ответ на который тут же застрял где-то в ее горле, словно черствый кусок хлеба. — Для чего ты интересовалась системой охраны Азкабана? — продолжал он, каждым словом ударяя ее, словно тяжелым молотком.       — Ты знаешь, зачем, Гарри... — прошептала она, с трудом подавляя тяжелый вздох, разрывающий грудную клетку. Она больше не могла смотреть Поттеру в глаза и опустила взгляд в пол.       — Гермиона! — воскликнул он в ответ, как будто все еще до конца не верил, что она действительно была в этом замешана. Поднявшись с дивана, Гарри подошел к окну, приложив ладонь ко лбу, словно проверяя температуру.       — Прости меня, Гарри, — надрывно произнесла она, теребя рукав своей мантии, — прости, что я вмешала тебя во все это.       — Мерлин! — с прежней горячностью воскликнул Поттер, вновь разворачиваясь к ней лицом. — Ты ужасно рисковала. Зачем тебе это было нужно? У тебя неприятности? Ты могла бы рассказать мне обо всем, что бы это ни было. Я бы помог!       — Я не смогла получить разрешение на допрос одного из заключенных. Сайласа Биста. Мне это было очень нужно для расследования, — нехотя солгала она, понимая, что вряд ли Гарри Поттер проникнется рассказом о ее бескорыстной помощи сыну Упивающегося решить его личные проблемы. — Я пришла и ушла. Никто не пострадал, — объяснила девушка, глядя на друга виноватым взглядом.       — Не могу поверить, — покачал головой Поттер.       — Он навредил здоровью ребенка, Гарри! — продолжала она уже более уверенным тоном. — Я не могла оставить это так!       Поступок Сайласа Биста действительно настолько возмущал ее, что аргументы полились сами собой.       — Гермиона, твоя доброта погубит тебя когда-нибудь. Не будешь же ты из-за каждого ребенка пробираться в Азкабан? — покачал головой Гарри. — Пойми, как бы ни хотелось, нельзя спасти всех!       — Знаю… — сглотнув, ответила девушка.       — А Рон знает, где ты была? — спросил Гарри, останавливаясь напротив нее.       — Нет, — резко произнесла Гермиона. И попросила, умоляюще глядя на друга: — Пожалуйста, не впутывай и его в это.       — Почему? — тоном, требующим немедленных объяснений, спросил он, наконец снова садясь на диван. — Вы в ссоре? Что происходит между вами? Может, теперь-то ты расскажешь мне?       Гермиона ненадолго замолчала, закрыв лицо ладонями и качая головой, словно собираясь расплакаться. Но затем опустила руки и уставшим взглядом посмотрела на Гарри.       — Кажется я… — она шумно выдохнула, — я больше не хочу быть с ним. Я собираюсь отменить свадьбу.       — Ооо… — Гарри издал удивленный вздох и отклонился назад, словно увидел приставленную к его горлу волшебную палочку. — Бог ты мой, — ошарашенно прошептал он. — Ты серьезно? Ты уверена? Ты окончательно это решила? — вопросы из его уст посыпались один за другим, как из рога изобилия. И Гермиона поспешила прекратить их поток.       — Да! — в сердцах воскликнула она.       — Ой-ей, — прислонив сжатую в кулак руку к губам, Гарри замолчал, переваривая ее слова. — Он еще не знает? — наконец, спросил он.       — Нет, — ответила Гермиона.       Поттер закрыл глаза, качая головой.       — Ты должна сказать ему, — посмотрев на Гермиону взглядом, полным сожаления, произнес Гарри. — И чем раньше, тем лучше.       — Я знаю, — несчастным голосом произнесла она. — Я собираюсь рассказать ему все, как только он вернется из Америки. То есть, через два дня. Пожалуйста, пока не говори об этом никому. Даже Джинни. Она будет переживать. Не хочу, чтобы Рон узнал об этом от кого-нибудь другого. Я должна сама поговорить с ним, понимаешь?       В ответ Поттер издал тяжелый стон, отклонившись на спинку дивана. Гермиона отлично понимала, какую тайну просит его разделить. Но что ей оставалось делать? Разве она могла скрыть такое от Гарри Поттера, особенно когда он вот так вот задавал вопросы прямо в лоб, заставая ее врасплох.       — Даже и не знаю, как он отреагирует, — сняв очки и начав массировать веки подушечками пальцев, сказал Гарри. — Это просто…       «Как гром среди ясного неба», — собиралась добавить Гермиона, но промолчала, безуспешно борясь с подступившими слезами. Она понимала, что наверняка Гарри хотел сказать совсем другое. О том, что вряд ли Рон легко это воспримет, или что он не представляет, как его друг это переживет. Но Гарри молчал, щадя ее чувства.       — Ладно, — после недолгого молчания произнес Поттер. — Скоро Джинни вернется. Тебе лучше не показываться ей на глаза в таком виде, если не хочешь, чтобы она что-то заподозрила, — добавил он.       — Угу, — согласилась Гермиона, утирая набежавшие на глаза слезы. Поднявшись, они оба прошли к двери, где Поттер помог подруге надеть пальто. В ответ она хотела поблагодарить его за все. За то, что он прощает ей все ее ошибки и поддерживает. Но вместо слов из ее груди вырвался лишь горький всхлип.       — Иди сюда, — обняв Гермиону, Гарри по-дружески похлопал ее по спине. — Все образуется.       — Угу, — сглотнув, кивнула она, отлично понимая, что оба они даже не представляют, как именно все может «образоваться».       — Все, пока, — Гарри открыл дверь, выпуская ее на улицу в вечерние сумерки. Махнув ему на прощание рукой, Гермиона прошла по дорожке и вышла за забор, осторожно прикрыв голубую калитку за собой. Дверь дома за ее спиной неслышно захлопнулась. Свернув к главной дороге, Гермиона постаралась дышать глубже, чтобы успокоиться. Несмотря на тяжелый разговор, ей было немного легче. Ведь теперь она знала, что ей больше не нужно носить этот груз одной.