Альвир

      «Скучно-о… Мне скучно. Ску-у… чно», — лёжа на постели и наблюдая за жизнью странной синей гусеницы на стене, думал Айс. В который раз он пожалел о том, что оставил рюкзак у де Зиро, который с воодушевлением потрошил его. Шантинель уехал чёрт знает куда неделю назад, оставив питомца Кларе и Миру. Но ребята, поскольку были ещё молоды, развлеклись с Милейте и ушли, закрыв клетку. Так что обязанности по уходу за птицей медленно, но верно перешли к садовнику, которого альвир недолюбливал. Подумаешь, обгрыз он те светящиеся цветы, но ведь они вкусные!       В общем, последние несколько дней будущий император бессовестно прохлаждался, иногда отдыхая в родной клетке или нежась в постели, читая разные книги. Оказалось, что все оборотни являются потомками магов-Предтечей, истинных жителей Ариэлиссона. Но вот что интересно: ни Шантинель, ни Клара и даже ни старик Гилберт не знали об этом, а когда Айс оставил книгу открытой на столе, Мир, пришедший проверить питомца генерала, из написанного ничего не понял. Выходит, альвиры понимают язык, на котором говорили и писали те древние маги? Или это из-за того, что он родился на Земле? Интересно. Но продолжая читать книги Предтечей, Айс сильнее задумывался — чётко писалось, что богов было шесть: Лия, Лайя, Лута, Лур, Лиму и Лавио. Три сестры и три брата. Но сейчас известно только о двух богах — злобном Луре и Великой и благородной Лие. Куда подевались те четверо? Ещё один вопрос в свинью-копилку поразительно огромных размеров. Но хотя бы Милейте узнал, что за чудовище напало на него, разодрав крыло. Это был один из здешних «знаменитостей» — рант, которых в книге называют «Проклятьем Легендарного мага». Не много ли «легенд» на один мир? Так вот, этот маг колдонул в древности то самое проклятие, из-за которого и появились монстры — души убийц, заполучившие ужасные тела. Хм, а Джаю-то в ранты прямая дорога…       Генерал приехал совсем неожиданно, застав Айса в человеческой ипостаси на своей кровати спящим. Альвир со стоном потянулся, медленно открывая глаза. «Ой, бля…» — заметив Шантинеля, нависавшего над ним со взглядом голодного волка, оборотень уполз под одеяло. — Ну здравствуй, Орлов, — с интонацией директора в бывшей школе Айса проговорил Бронден-Валь. Он сел на кровать и положил руку туда, где, как ему показалось, находилась голова любовника. Чувствуя нежные поглаживания по заднице, Милейте тихо заржал, высовывая голову наружу. — Привет, мой генер-рал. Ай! — Молниеносно скинув одеяло, Шантинель отвесил звонкий шлепок по филею оборотня, а после всем телом прижал его к кровати. «Куда же ты пропал, счастье моё?» — целуя Айсавонда в щеки, шептал генерал, зарываясь пальцами в перья. — Я… М-м… У меня были дела, Шанти, — «Хорошие же дела!» — с ехидцей высказалось второе Я, в котором Айс с удивлением узнал Змейку. Голос был женский и высокий, словно у девушки, значит, его подруга молода. Ну, зато теперь скучно не будет… — Знаешь, когда тебя не вижу, так грустно и больно становится, будто кто сердце разрывает. Есть какое-то определённое расстояние, на котором мне становится плохо… — задумчиво проговорил генерал, продолжая лежать грудью на спине любовника. Орлов прокряхтел что-то похожее на «Слезь с меня, мать твою!» — Извини, — мужчина тут же лег рядом на спину, затащив крылатого на себя. Альвир фыркнул и положил острый подбородок на грудь Шанти, принося почти незаметную боль. — Ну так что? — Это связь, — тихо ответил Айсавонд, вспоминая книгу про оборотней. Связью называлась магическая нить, которую могут видеть только некроманты, что объединяла двух или трёх людей, а при её натяжении боль чувствовали все, кто был связан ею. Так вот почему у Милейте так сильно болела голова! Они с Шанти пара! От осознавания данного факта на лице альвира расцвела совершенно глупая и мечтательная улыбка. — Шанти, кто я для тебя? — Раньше я бы назвал тебя просто любовником на одну ночь… Но сейчас… — Генерал будто бы не решался сказать, что думает. Лицо его чуть покраснело, а прекрасные фиалковые глаза странно блестели. — Ты мне нужен, Орлов. Необходим. Ты — моя любовь… Я не знаю, как мог сказать это сейчас. Это… странно, — Бронден-Валь немного смущенно посмотрел прямо в глаза парня, которого он, в общем-то, и не так хорошо знал… Мужчина увидел в ярких изумрудных огоньках вселенских размеров любовь. К себе? Почему-то именно теперь такой известный бабник, как Шантинель задумался над этим. В крылатом любовнике было что-то необъяснимое, опасное, древнее. И это существо полюбило его? — Шанти, — прошептал Айс, обнимая генерала и утыкаясь носом в широкую грудь. Да, он был рад тому, что его парой оказался именно этот человек. ***       Генерал вновь уехал. Вот только в этот раз альвир отнюдь не собирался сидеть дома в полном одиночестве! Обернувшись птицей, Айс полетел вслед за лошадью Бронден-Валя, который ехал, как выяснилось позже, в столицу. Леса сменялись полями, а вскоре и богатыми садами, городами. Столица империи Айрун — город Гатто — чем-то напоминала Италию эпохи Возрождения. Эдакая «фэнтезийная» Флоренция, в которой главное отличие от земной — это жители города.       Всюду были богато украшенные кареты, дворяне, выглядящее не менее богато, чем экипажи, маги в длинных мантиях, спешащие по своим делам, и низшие оборотни-коты. Очень много котов. Айс мысленно улыбнулся — здесь понравилось бы его старой соседке бабе Шуре, которая до фанатизма любила лохматых и когтистых. Все нэки были бы затисканы и откормлены до состояния пушистой сардельки. А тем временем Шантинель подъехал к высокому дворцу с остроконечной крышей, совсем не вписывающейся в городской ландшафт. Охрана беспрекословно пропустила генерала, поклонившись ему. Айс попытался пролететь над воротами, но был отброшен в сторону мощным магическим щитом. Ах, что же делать? Мимо тех мужиков-стражников и муха не пролетит, не то что орёл. Может, в «смену караула» у него получится проскочить?       Дождавшись вечера, когда солдаты, несмотря на грозный вид, начали дремать, прикрыв глаза шлемами, Айс незаметно пролетел над их головами, наколдовав большие удобные листочки. Пусть ребята отдохнут.       Магия дворца была странной, но к альвиру отнеслась с пониманием… Пониманием? Дворец разумен! «Догадливый, — рассмеялся в голове мужской голос, и Айса обдало доброй энергией. Совсем не той, которой был пропитан воздух Ариэлиссона. — Наш мир полон тьмы ещё со времён Великого мага, юный альвир. Мир истощен, а потому к нему лепится всякая дрянь. Да и сам Магиес медленно убивает своих жителей, отбирая у них энергию. Раньше ведь у меня было воплощение, как у твоего портала».       «А не стоило разбазаривать все на этот мир, Нэкайо!» — воскликнула Змейка, и Милейте, пока шёл по длинный коридорам, будто бы увидел черноволосую девушку со змеиными глазами, которая отворачивается от поразительно рыжего мужика. Душа дворца же, пожав плечами, ответила не менее дерзко: «Знаешь что, Змея, я имею светлую магию, в отличие от тебя! Ты склонила этого легендарного оборотня к тому, чтобы он слился с твоей сутью! Он — светлое существо, которому вообще нельзя трогать что-то тёмное!» — Я изыняюсь, товарищи, — специально изменив слово, перебил собачившихся Айс. — но этот самый альвир пока что тут. А что за Магиес, Нэкайо? — Дворец вновь вздохнул, и по коридорам прошелестел слабый ветерок: «Это настоящее название этого мира. Те маги, которых вы зовете Предтечами, решили стереть прошлое, словно его не существовало. Конечно, ведь их боги оказались теми ещё разгильдяями! Думаешь, альвир, почему все теперешние не знают их языка? Предтечи-то померли все до одного, а знаний не оставили. Гады, правда?»       «Друг мой, — протянула Змейка в ответ. — Предтечи дураками не были. Ты сам подумай, что было бы, если бы эти знания были известны тому же Геолиндо. Это ж как надо выпендриться, чтобы даже мы — фантомы, один из которых домик, а другой — Тёмный портал — знали и побаивались его! Ну, что молчишь, Нэк?» Дворец действительно замолчал, и даже образ высокого красивого мужчины пропал из головы Айса, который наконец-то нашёл небольшую комнату, закрывающуюся на ключ. Змейка вздохнула у него в голове и тоже ушла куда-то в глубины сознания Айса, тихо матерясь, распинывая предметы и сетуя на «срачельник в мозгах». А самому оборотню не оставалось ничего больше, чем лечь спать.