***
Люциус Малфой был в ярости. Будучи одним из самых влиятельных людей в стране, он привык всегда и обо всем узнавать если не заранее, то одним из первых. Ни один министерский указ, ни одно нововведение в Хогвартсе не проходило без его ведома. Стоило кому-нибудь из совета лордов чихнуть, и об этом докладывали Малфою, а тот в свою очередь размышлял, каким образом это можно обернуть себе на пользу. Но последние несколько дней что-то явно пошло не так. Началось все с того, что, проснувшись посреди ночи от саднящей боли в руке, Люциус с ужасом обнаружил, что черная метка, остававшаяся бледной и почти незаметной вот уже тринадцать лет, ощутимо потемнела, проступив на коже предплечья выпуклой гравировкой. Но это еще пол беды. Не успел Малфой толком отреагировать на это странное происшествие, как тем же утром ему сообщили, что какому-то мальчишке-аврору из вчерашних выпускников академии удалось схватить сгинувшего черт знает сколько лет назад Питера Петтигрю. А еще спустя несколько часов список оживших мертвецов пополнило семейство Краучей в составе отца и сына, один из которых находился в глубокой коме, а второй выглядел совершенно свихнувшимся. Дальше больше. Едва Люциус отошел от фантастических новостей, как к нему в дом явился Корнелиус Фадж собственной пухлой персоной и, упав в кресло в гостиной, начал обмахиваться неизменной шляпой-котелком, попутно рассказывая такое, что обладай Малфой меньшей выдержкой, у него бы отвисла челюсть. Если отбросить все охи, вздохи и причитания, то в сухом остатке получалось, что воскресшая крыса Петтигрю на допросе сознался в предательстве Поттеров, инсценировке собственной смерти, убийстве двенадцати магглов, а также в том, что приказ привести Темного Лорда в Годрикову Лощину он получил не от злобного тирана и деспота Волдеморта, а от Великого и Светлого Альбуса Дамблдора, сфабриковавшего пророчество и превратившего молодую семью в сыр для мышеловки. — Ну Альбус! Ну скотина! Такую свинью нам подложил! Ты понимаешь, что будет, если обо всем этом пронюхают журналисты? — стонал Фадж, промокая платочком вспотевший лоб. — Это немыслимо! Блэк невиновен, Дамблдор — лжец, а еще все эти нападения и слухи о возвращении Сам-Знаешь-Кого… От репутации министерства мокрого места не останется, а в нынешней нестабильной ситуации это может грозить нам гражданской войной! — Все и сразу скрыть не удастся, — констатировал Люциус, напряженно размышляя над словами министра. — Из двух зол всегда нужно выбирать меньшее. Блэка придется оправдать. — Невозможно! — воскликнул Фадж. — Мы целых два года кричали на всех углах, что он опаснейший преступник, и теперь признать, что это была ошибка? — А ты хочешь остаться весь в белом? — раздраженно процедил Малфой. — Не выйдет, Корнелиус. Журналистам нужно бросить кость. Пусть обсасывают историю о несправедливо обвиненном праведнике Блэке, это даст нам время разобраться в том, что происходит. Кстати, Дамблдор уже в курсе откровений Петтигрю? — Нет. Его допрашивал лично Скримджер в моем присутствии, больше ни одна душа не знает о том, что он сказал. — Прекрасно, — впервые за день на лице Малфоя появилось подобие улыбки. — Позаботься о том, чтобы господин директор оставался в неведении как можно дольше. Пусть думает, что о его военных хитростях никто не в курсе. Сейчас, если обыграть все правильно, у нас есть уникальный шанс сильно пошатнуть авторитет этого непогрешимого борца за добро. — Было бы замечательно, — вздохнул Фадж. — Меня всегда раздражало, что он всюду сует свой длинный нос. Давно руки чешутся подвинуть Альбуса с его трона, вот только эта его репутация светлого защитника делает его почти неприкасаемым! Весь Визенгамот вместе с МКМ смотрят ему в рот, как же, победитель двух Темных Лордов! А эти гнусные слухи о том, что я лишь его марионетка, которые, я уверен, он сам же и распускает?! — И кто только верит в эту чушь? — усмехнулся Люциус. «Все умные люди прекрасно понимают, что ты моя марионетка», — мысленно добавил он. — Так или иначе, главное сейчас — сохранять спокойствие. Что бы не произошло, все должны думать, что у тебя все под контролем. Он с вежливой улыбкой проводил министра к камину, но едва языки зеленого пламени погасли, как улыбка сползла с его лица, а пальцы до хруста сжали трость. Честное слово, иногда наивность и инфантильность Корнелиуса начинали его раздражать, но учитывая, что большую часть времени ему это было на руку, приходилось терпеть. Однако, в данный момент интеллектуальные способности министра были наименьшей из проблем. Малфой заблокировал камин, подошел к небольшому круглому столику, служившему баром, и плеснул в стакан виски, но, едва поднеся стакан ко рту, передумал. Трезвый рассудок сейчас был нужен, как никогда, чтобы найти ответы на возникшие вопросы. Точнее сказать, вопрос был всего один: какого Мордреда происходит?! Потемневшая метка и три воскресших покойника в один день — это определенно не может быть совпадением, а появление именно этих покойников, да еще тот факт, что они каким-то чудом оказались в руках бравых авроров, наталкивает на мысль, что кто-то буквально подарил министерству троих преступников. Только что красной ленточкой не перевязали. И что бы, мать вашу, это все могло значить? Люциус закатал рукав и задумчиво оглядел метку. Никто из бывших пожирателей толком не знал, как работает древняя магия, которую использовал Темный Лорд для связи с ближайшими сторонниками, поэтому сказать наверняка, на что могла среагировать метка, сказать было нельзя. Ясно одно, что бы это ни было, оно как-то связано с Лордом, но как? Не мог же он… Малфой вздрогнул и, быстро опустив рукав, все же схватил со столика стакан с виски. Нет. Невозможно. Даже если допустить, что теоретически он мог вернуться, разве стал бы он медлить? Прятаться и выжидать совершенно не в духе Лорда, он бы сразу призвал всех пожирателей и потребовал бы пасть на колени. И ведь пали бы. От мысли, что было бы, если бы Волдеморт действительно вернулся, Люциус скривился так, будто у него заболели все зубы разом. Что бы там не творили сейчас эти идиоты, разбрасывающиеся метками, ни один здравомыслящий человек не пожелал бы снова взглянуть в безумные глаза того монстра, в которого превратился под конец некогда сильный и адекватный лидер. Однако, как иначе объяснить произошедшее? Следующие несколько дней Малфой посвятил поиску ответа на этот вопрос, отодвинув текущие дела и как следует тряхнув всеми своими связями, но к своему крайнему замешательству обнаружил, что никто из сильных мира сего ни черта не знает. Единственное, что удалось выяснить — метка «ожила» не у него одного. Все прочие счастливые обладатели магической татуировки тоже поначалу переполошились, но затем успокоились, сообразив, что кроме того разового всплеска, больше метка активности не проявляла. Люциус, однако, был настроен гораздо менее оптимистично. Он слишком хорошо понимал, что ничего в этом мире не происходит просто так. Раз Петтигрю и Краучи так внезапно ожили, значит это было кому-то нужно, но кому? И тут Малфой вспомнил. Вспомнил и поразился, как эта мысль не пришла в его голову раньше? Большинство загадочных событий так или иначе связаны друг с другом, а последним загадочным событием за несколько месяцев был тот слепой парень, о котором Люциус, как ни старался, так и не смог узнать ничего, кроме явно фальшивой легенды о племяннике Грозного Глаза. Тем же вечером к Прайдеру был отправлен филин с письмом, в котором Люциус назначал встречу, но, вопреки его ожиданиям, вместо самого Гая обратно вернулась сова с… вежливым отказом. Решив, что парень не понял намека, Малфой послал второе письмо, уточнив, что немедленная встреча необходима, и это не просьба, однако, ответ, не заставивший себя долго ждать, был тем же. Сказать, что Люциус опешил — это ничего не сказать. Он даже не смог вспомнить, когда в последний раз ему кто-то смел отказывать, тем более, дважды. Даже самые влиятельные и богатые люди крайне редко позволяли себе игнорировать его приглашения, а тут какой-то мальчишка… — Что б я так жил, — процедил Малфой сквозь зубы, бросая пергамент в камин. Больше всего его раздражал тот факт, что достать Прайдера сейчас было почти невозможно. Ну, не являться же, в самом деле, в Хогвартс, под светлые очи директора, чтобы потребовать объяснений? Тем не менее, отказ от встречи только усилил подозрения Люциуса относительно причастности Гая к последним событиям. Но как бы в этом убедиться наверняка? Поразмыслив, он отправил еще одно письмо, на этот раз Северусу. В конце концов, именно он составил протекцию Прайдеру при их первой встрече, наверняка, должен что-то знать. Но и тут Малфоя ждало разочарование. Снейп в своей немногословной манере прислал короткую записку, содержание которой было подозрительно похоже на предыдущие послания: не могу, мол, сильно занят, экзамены принимаю. И вот тут Люциуса охватило бешенство. Да что, черт возьми, они там себе думают?! Что его, Люциуса Абраксаса Малфоя, можно вот так взять и безнаказанно послать? — Ну, ничего, господа, — мстительно прошипел он, сжимая пальцами серебряный набалдашник трости, — вы об этом пожалеете.Глава 49. Загадочные происшествия
22 августа 2017 г. в 13:45
— То есть как это — исчез? — Гай неосознанно сжал кулаки, чувствуя, как по позвоночнику пробежал холодок дурного предчувствия.
— В особняке Реддлов его нет, — мрачно ответил Северус, опираясь ладонями о столешницу. — Никаких следов мне обнаружить не удалось.
— Но как? — сквозь зубы прошипел Прайдер. — Куда он мог деться? Без палочки, без памяти, его караулили трое профессиональных наемников! Он что, просто взял и растворился?!
Снейп резко вскинул голову.
— Твои профессионалы валялись в холле без сознания, когда я пришел. Все трое. Я проверил их последние воспоминания, ни один из них не видел нападавшего. Ты понимаешь, что это значит?
— Что я заставлю их вернуть деньги, — раздраженно процедил Гай, меряя шагами кабинет.
— Глупый мальчишка! — внезапно сорвался Северус, резким движением сбросив со стола пергаментные свитки. — О чем ты думаешь?! Мы вернули с того света самого опасного и жестокого ублюдка магической Британии, а теперь он исчез! Тебе не кажется, что потраченные зря деньги сейчас наименьшая из наших проблем?
Гай остановился и, повернув голову в сторону Снейпа, криво усмехнулся.
— Ну давай. Скажи это.
— Что?
— «Я же говорил!» Давай, ты ведь предупреждал, что это добром не кончится. Вы все меня отговаривали, и оказались правы.
Северус сделал глубокий вдох, устало прикрыв глаза.
— Ты просто не понимаешь, насколько все это серьезно. Ты не знаешь этого человека так, как знаю его я. Думаешь, почему его все так боялись? Что делало его столь опасным? Он был опасен не потому, что был сильным колдуном или жестоким тираном, а потому что он совершенно непредсказуем. Его мозг работает не так, как у большинства. Его невозможно просчитать, невозможно предугадать, как он поступит в той или иной ситуации: накажет или пощадит, казнит или помилует, с какой стороны ударит и какое решение примет, руководствуясь своими, одному ему известными мотивами. Он как стихия, которую нельзя контролировать и от которой не укрыться. Вот это страшно.
Около минуты в кабинете царила гнетущая тишина. Гай сосредоточенно обдумывал слова Северуса, а тот стоял неподвижно, глядя куда-то в пустоту, словно видел вновь ожившие тени прошлого, преследовавшие его до сих пор. Наконец, Гай рассеянно потер лоб.
— Считаешь, он мог вспомнить?
Снейп вздрогнул, вынырнув из захвативших его воспоминаний, и отрицательно качнул головой.
— Исключено. Во-первых, на последнем сеансе мы восстановили только самые ранние годы, а во-вторых, если бы он снова стал самим собой, от твоих наемников бы мокрого места не осталось. Даже без палочки он втрое сильнее каждого из них, но, к счастью, он об этом еще не догадывается.
— Тогда я не понимаю, — Гая снова охватило раздражение. — Мне казалось, мы наладили с ним контакт. Он признал, что на данном этапе сотрудничество ему выгодно. Так какого дьявола он решил сбежать?
Снейп скрестил руки на груди.
— Именно это я и называю непредсказуемостью. Если только… — он скрипнул зубами. — Если только он действительно сбежал.
Гай замер, услышав последнюю фразу, словно наткнувшись на незримую стену, но затем коротко тряхнул головой.
— Чушь. Это невозможно. О воскрешении Реддла знали только мы. Краучи и Петтигрю ничего не помнят, кто мог…
— Насчет Петтигрю я бы не был так уверен, — язвительно заметил Северус, — учитывая, что ты доверил его Блэку.
— Неделя прошла, Сев! — отмел его предположение Прайдер. — Если бы он проболтался, авроры были бы в Литтл-Хэнглтоне через час, причем устроили бы открытую облаву, а не нападали ночью исподтишка. А главное, сразу после этого они бы пришли за мной, Сириусом и Тонкс, но мы, как видишь, на свободе, так что Петтигрю здесь ни при чем.
— Допустим, — нехотя согласился Снейп, опускаясь на стул. — Но тогда кто?
Гай качнул головой.
— Не кто. Зачем. Если Реддла действительно похитили, значит, он кому-то понадобился. Ты знаешь какого-нибудь психа, которому мог понадобиться воскресший Волдеморт?
— Кроме тебя? — Северус саркастично изогнул бровь. — Ни одного.
Гай юмора не оценил. Он сосредоточенно перебирал в голове возможные варианты событий.
Кто или что заставило Реддла исчезнуть из особняка, не достигнув конечной цели — восстановления памяти? Пожиратели? Даже если предположить, что они каким-то образом узнали о возвращении хозяина, едва ли кто-то из них рискнул бы попасться ему на глаза. После общения с Малфоем стало ясно, что к незабвенному октябрю восемьдесят первого Темного Лорда панически боялись не только чужие, но и свои. Не даром же никто из них не попытался вернуть его, кроме отчаянного фанатика Крауча.
А если не свои? Месть? Кто-то из легионов врагов Волдеморта пронюхал, что тот вернулся почти беспомощным, и решил отомстить?
Неизвестно, что хуже.
— В любом случае, — медленно сказал Гай, — его нужно найти. Без Реддла — все, чего мы достигли, было напрасно.
— Каким образом? Даже если отбросить тот факт, что искать человека, не имея ни малейшего представления о том, где он может находиться, все равно, что иголку в стоге сена, мы с тобой связаны по рукам и ногам до начала каникул.
— У нас есть Сириус, — без особой убежденности возразил Гай. — Есть Дэн и парни Фабиана, которые за пару галеонов дьявола из преисподней достанут.
Снейп скептически хмыкнул.
— Беглый заключенный, сквиб-шпион и сброд из Лютного. Мало похоже на команду победителей.
— Больше не беглый, — Гай усмехнулся. — Сириус официально оправдан и даже получил формальные извинения от министерства.
— Что? — внезапно напрягся Северус. — Когда?
— Сегодня утром.
Снейп прикрыл глаза.
— Тогда его можно смело вычеркивать из списка. Уверен, что Дамблдор уже знает об этом, а значит будет следить за каждым его шагом. Он понимает, что Блэк — свидетель. Опасный свидетель, способный подорвать его репутацию святого и непогрешимого. Стоит твоему блохастому крестному открыть рот — и наш многоуважаемый директор будет долго объяснять всем с пеной у рта, что подставить Поттеров было стратегически верным решением.
— Сомневаюсь, что кого-то это взволнует, — Прайдер поморщился. — Ведь его действия в конечном итоге привели к победе, а победителей не судят.
— К временной победе, — уточнил Снейп. — На данный момент Темный Лорд — живой и здоровый — бродит не пойми где, и это значительно умаляет степень его победы. А теперь представь себя на месте обычного среднестатистического жителя магической Британии. Дамблдор предал людей, безоговорочно верящих ему, позволил заточить в Азкабан единственного наследника одного из самых влиятельных семейств, прекрасно зная о его невиновности, подставил под удар годовалого ребенка, а потом подбросил национальное достояние на порог магглам, даже не удосужившись позаботиться о его защите… Кто после всего этого пойдет за ним на новую войну?
— Тому сейчас не до войны, — заметил Гай.
— И кто знает об этом, кроме нас? — Северус поднял бровь.
Гай несколько секунд молчал.
— Ты прав. Все это могло бы стать идеальным оружием для политического убийства Дамблдора. Громкое заявление Сириуса, неспособность министерства остановить пожирательские налеты, продолжавшиеся весь последний год, и факт возвращения Реддла — после такого ему было бы сложно подняться, если бы не одно «но»…
— У нас нет Реддла, — мрачно заключил Снейп.
— Нет, — кивнул Гай. — И, что еще хуже, мы не знаем, у кого он есть.