Кости

      — Хёк утверждает, что между ним и Тэгуном ничего не было, — с задумчивым видом произнёс Ким, уже сидя в своём авто и раздражаясь пристальным взглядам своего хёна. Тот видел всё, чувствовал, что что-то не так, но в нынешней ситуации мог лишь переводить все стрелки на себя, не рассматривая иных вариантов.       — То есть, для тебя главное это, а то, что я… — Хакён возмущённо фыркнул, когда от него отмахнулись с искренней небрежностью, он буквально задохнулся возмущением от подобного. Нет, конечно же, он был счастлив, что немного поникший в последнее время Воншик не особо-то жаждал его крови, но такое безразличие было всё же через чур наглым.       Воншику же меньше всего на свете хотелось сейчас объяснять, почему он так спокоен и даже испытывает некоторое чувство вины перед самим Хакёном. Его куда больше заботили тревожные мысли о том, что текущее местоположение Тэгуна ему не узнать так просто. Во-первых, молчал Джехван. Конечно, можно было попытаться узнать что-то у другого медперсонала клиники, но почему-то Ким был уверен, что никто и ничего ему не скажет. Во-вторых, был Санхёк, который сильнее собственной незаинтересованности Тэгуном как мужчиной клялся только в непричастности к его исчезновению. Ну, а в-третьих, Воншик серьёзно облажался, так и не узнав до этого момента адреса, по которому проживал Чон.       — Всё очень плохо, — проговорил Ким, отрывая взгляд с дороги на своего спутника, какого-то искусственно угрюмого для своего нынешнего сексуального образа. Тот вскинул на Воншика робкий взгляд и так не решился ничего произнести, отчего младший не выдержал и захохотал в голос. — Такое чувство, что ты вот-вот попросишь отвести тебя в церковь, где весь остаток жизни будешь замаливать этот грех.       — То есть, ты не злишься? — с проскользнувшим в голосе недоверием уточнил Ча, понятливо прищурившись, что придало его виду лисьих замашек. И нет, Хакён ни черта не считал себя мазохистом и был бы рад избавиться от груза вины при первой же возможности.       — Нет, хён, я не злюсь. Это скорее ты имеешь полное право стукнуть меня, но лучше тебе это сделать, когда мы остановимся. Потому что если я отключусь прямо на дороге…       — Эй! Не заговаривай мне зубы, — Ча всё-таки шлёпнул для приличия по мускулистому плечу друга, призывая прекратить все эти истеричные похихикивания и бессвязную болтовню. — Если ты продолжишь в том же духе, то я назло тебе начну расписывать подробности нашей встречи и то, как мне она понравилась и… подожди-ка.       Хакён возмущённо зашипел, когда до него вдруг стал доходить смысл чужого веселья. Он по одному лишь взгляду Воншика запоздало догадался, в чём дело.       — Ты мне подсунул не того парня, паршивец! — негодованию Ча не было предела, даже если он и понимал, что частично сам виноват в этой оплошности, ведь внешности Тэгуна он не знал, честно доверился золотистому бейджику на халате врача и… даже не подумал первоначально взглянуть на фотографии, сделанные Воншиком.       — Прости, хён, но показывать оставшиеся у меня снимки Тэ я бы тебе всё равно не стал, — отозвался Ким, прекрасно понимая, в каком направлении сейчас забираются мысли старшего мужчины. — Это, конечно, дичайше неправильно с моей стороны, но, наверное, так всё и должно было быть.       — Это ты сейчас так намекаешь, что внезапно начал верить в судьбу?       — Это я сейчас так признаю, что врал тебе и самому себе. Да, мне не безразличен Тэгун, и сейчас меня жутко напрягает тот факт, что он куда-то пропал, а все люди, которые могли бы что-то знать — молчат. И… я просто не знаю, что делать, — в конец вымотанный собственным признанием Воншик уронил голову на сложенные перед собой руки, и было отрадно, что произошло это уже после их приезда к дому старшего. Заглушенный мотор не мешал больше слышать шумное дыхание Воншика и тихое негодующее цоканье языка Хакёна. Тот думал, размышлял, каким образом лучше помочь другу, и в итоге остановился на самом очевидно варианте.       — Ты мог бы обратиться к Хонбину, — негромко проговорил он, прекрасно понимая, на что хочет сподвигнуть младшего. Вообще-то, кроме этого, у него засела неоформленная мысль попытаться узнать обо всём у всё-таки состоявшегося любовника, который наверняка приходился пропавшему коллегой, но как-то мало удовольствия виделось в том, чтобы пересекаться с незнакомцем повторно. Да ещё с такими благородными замыслам. Воншик, тем временем, услышав предложение, оторвал голову от руля и нахмурился.       Вообще-то Хонбин был отличнейшим парнем и их с Хакёном общим другом, работал в полиции и был исключительным натуралом со склонностью к гомофобным замашкам. То есть уже по двум пунктам Ли противоречил возможности знакомства с парочкой геев, склонных нарушать закон. Но так уж вышло, что и познакомился он с обоими как раз из-за склонности последних периодически ловить кайф от попыток потрахаться в общественных местах. То есть конкретно до этого случая все попытки оказывались осуществлены и на практике, но тут не вовремя заглянувшему в дальнюю часть библиотеки человеку приспичило отсчитать обоих за непристойное поведение. Невозмутимый Хакён тогда предложил мальчишке присоединиться к ним и… собственно после этой фразы разбирательство уже и продолжилось на рабочем месте Хонбина. Лекция о необходимости соблюдения норм моральных устоев как-то плавно переросла в обсуждение личной жизни Хонбина. Ли потом неоднократно удивлялся, как это вообще получилось, но это удивление с ним никто делить не спешил — Воншик на собственном опыте знал, каким прекрасным и наблюдательным собеседником может бывать Хакён. И пусть вначале Хонбин считал себя едва ли не загипнотизированным чуть насмешливым голосом одного и мягким бархатным тембром другого, но потом нашёл множество плюсов в общении с парочкой. Во-первых, они не стремились отбить у Бина девушек, с которыми и так всякий раз клеилось… не очень. Во-вторых, они давали действительно дельные советы по отношениям — и, наверное, это было отголоском от первого фактора, но Ли всё равно частенько выделял его в отдельный пункт. Ну и в-третьих, после того первого дурацкого намёка на совместный секс, его правда не пытались совратить. Почти.       И всё-таки Воншик не горел желанием просить помощи у этого человека. Хотя бы потому, что Хонбин уже неоднократно и весьма нудно объяснял своим друзьям, что не имеет права пользоваться рабочим положением в личных целях. Но всё же… этот случай ведь был действительно особенным. Позволяя Хакёну вытаскивать себя из машины и вести в дом, Ким уже искал в контактах необходимый номер. Хонбин ответил почти сразу — он ещё был на работе, и это чувствовалось в его сосредоточенном голосе. Пока вызванный Хакёном лифт поднимал мужчин на нужный этаж, Ким уже успел вкратце рассказать всю историю исчезновения его знакомого, конечно же, умолчал о том, какие отношения их с Тэгуном связывают. Он ограничился весьма ёмким определением «приятели» и был недалёк от истины. Собственные радужные мысли не в счёт. Назвав полное имя, а также название клиники, в которой работал Тэгун, Ким долго вслушивался в чужое приглушенное угуканье и треск клавиатуры — Ли записывал данные пропавшего. А после обещал перезвонить, как только узнаёт что-то о нынешнем местоположении мужчины. Поблагодарив и нажав кнопку сброса, Воншик спокойно выдохнул. Очнулся он уже в старом потрёпанном кресле в маленькой гостиной Хакёна. Сам хозяин квартиры скрылся в ванной комнате, по-быстрому приводя себя в порядок.       — Ну и? Всё не так уж страшно, верно? — просушивая волосы, поинтересовался вернувшийся Хакён. После всего этого маскарада хотелось не минутного душа, а получасового отмокания в воде с ароматическими расслабляющими маслами, но… он всё ещё был слишком нужен здесь. — А всё потому, что у нашего Бинни новая пассия. Пока она хороша, не ведёт себя как истеричка и… ты чего?       — Всё никак не привыкну к твоим перевоплощениям, — честно отозвался Воншик, потому что действительно каждый раз порядком подвисал на моменте, когда изящная стервозная девица вновь превращалась в ещё более изящного, хрупкого и какого-то нереального Хакёна. И всё-таки Воншик чуть недоговаривал, потому что сейчас он не меньше подвисал и на тянущихся минутах, он чувствовал собственное подвешенное состояние в этом ожидании и заметно нервничал. И Хакён всё-таки был бы откровенно хреновым другом, если бы не заметил этого.       — Слушай, — начал он чуть прочистив горло, — я понимаю, что тебе сейчас не особо-то хорошо, поэтому… давай немного выпьем, расслабился и немножко абстрагируемся от всего мира. Идёт?       Воншик неуверенно кивнул. Впрочем, он не помнил ни одного случая, когда бы от советов и предложений Ча ему становилось хуже, чем бывало на тот момент.

♫ ♪ ♫

      — В общем, человек, интересующий тебя, оказался недавно зарегистрирован в одной из больниц, адрес я тебе уже выслал, но… не уверен, что тебе это как-то поможет, — оперативно отчитался Хонбин уже полчаса спустя после звонка Кима.       — Почему? — голос Воншика звучал сдавлено и хрипло, и совсем не от большого количества сигарет, которые он приговорил в ожидании ответа.       — Потому что он находится в психиатрической клинике, судя по всему. И, знаешь, есть ещё кое-что, и я думаю…       — Бин, мне пора.       — Но…       — Спасибо за помощь, теперь я твой должник.       Хакён ничего не спрашивал. Он по виду Воншика понимал, что всё достаточно серьёзно, но… не смертельно. На лице младшего читалась холодная решительность и доля здравого беспокойства, но никак не паника. Он быстро привёл себя в порядок, стоя перед зеркалом, хотя совершенно точно было ясно, что делает он это исключительно на автомате, а не из желания выглядеть привлекательно. Он повернулся к своему хёну уже у самой двери.       — Я позвоню тебе, как только разберусь со всем, — пообещал он и бросился к выходу, спешно выискивая ключи от авто в карманах.

♫ ♪ ♫

      У нужной клиники Воншик был уже через полчаса. Ничем не примечательное трёхэтажное здание никак не напоминало закрытое заведение с десятком опасных психов, оно вообще не выглядело как больница, и это немного успокоило мужчину. Всю дорогу он думал о том, почему Чон мог оказаться именно здесь и… всё никак не находил подходящего ответа. Он бы мог винить себя, но разве могло его поведение привести к столь серьёзным последствиям? Воншик не знал. Он старался не мучить себя догадками, теперь уже осознано придавал себе вид серьёзного и собранного человека и только тогда спешил зайти в здание.       В приёмной его встречала молоденькая сонная медсестра, которая улыбалась ему исключительно натянуто, совсем не питая к посетителю реального добродушия. Она честно пыталась изобразить заинтересованность на маленьком кукольном личике, но было очевидно, что замерзшая на стоп-кадре картинка фильма интересовала её значительно больше.       — Здравствуйте, чем я могу помочь? — всё-таки дежурно поинтересовалась она, понимая, что вошедший не собирается уходить прочь, признав ошибочным свой визит.       — Мне нужен Чон Тэгун, я знаю, что он находится у вас и… — заметив подозрение на лице медсёстры, Воншик спешно добавил: — Господин Ли Джехван сегодня занят на работе, и поэтому я временно заменяю его…       — Ах, вот оно что, — девушка заметно расслабилась, и Воншику оставалось лишь благодарить собственную смекалку и везение, да и память в придачу за то, что подкинула имя врача без каких-либо проблем.       — Могу я видеть его сейчас?       — Да, конечно, поднимитесь на второй этаж и сверните от лестницы направо, ваша дверь — номер восемь, — видно было, что дежурная порывалась проводить мужчину самостоятельно, но перспектива остаться на рабочем месте и посмотреть фильм была гораздо увлекательней. Тем более, что в посетителе чувствовалось что-то такое, что не подразумевало флирта со всеми из него вытекающими вещами. Да и Воншик — он бы никогда не признался об этом девушке вслух, — совершенно не желал делить с ней изумление Тэгуна.       — Скажите, а пациент Чон, он… в порядке? — услышал Воншик собственный голос, и подумал, что вот теперь его ложь действительно раскроют, его выгонят, и… Ким не хотел думать, что будет тогда.       — Вам следует спросить об изменениях в состоянии вашего… знакомого у наблюдающего его врача, не думаю, что имею права говорить с вами о таком. Но, если это действительно для вас так важно, то могу обрадовать — выглядит он гораздо лучше, чем в первый день своего поступления сюда.       Такой вердикт обнадёживал самую малость. Воншик всё ещё не знал, чего он боялся увидеть больше — забинтованных недавно изрезанных запястий или же чего-то похуже. Ким в принципе не знал, чего ожидать. А потому проще было не думать, подниматься по лестнице и тупо шагать к заданной цели, чтобы вскоре решительно направиться к двери и замереть, когда та открылась самостоятельно.       Перед Воншиком оказался приземистый мужичок лет пятидесяти, в белом халате и с понимающими глазами за толстой оправой очков — образ типичного доктора, но неожиданно с нетипичным для него низким и хрипловатым голосом.       — Вы…       — От Джехвана, — спешно вспомнил о своей лжи мужчина, — он очень сожалеет, что не смог приехать сам, но работы накопилось столько, что времени даже на лишний вздох не найти. Поэтому я… прибыл вместо него, чтобы…       — Вы с вашим начальником уже решили, куда определитель господина Чона? — сходу озадачил врач Воншика. Конечно же, он сразу определил Кима как помощника старшего доктора, руководствуясь исключительно восприятием внешности, то есть… подходя к вопросу совершенно не профессионально, а потому и заминку его расценивая по-своему, и продолжая оглашать вслух весомые аргументы, о который младший и не подозревал. — Конечно же я помню, что Ваш начальник говорил об отсутствии у Тэгуна близких и родных людей, я это понимаю, но и вы поймите, что держать человека с таким диагнозом в психиатрической лечебнице это перебор.       — А что, если Тэгуна я возьму под своё попечительство? — решился спросить Ким, прежде чем успел обдумать столь рискованную формулировку вопроса. Но, всё-таки мысль о том, что Тэгуну здесь не место, брала над ним верх. Ложь посыпалась из его рта, как из рога изобилия. — Понимаете, Джехван считает меня недостаточно ответственным, но я достаточно долгое время общался с господином Чоном, чтобы желать ему помочь, да и он… думаю, он будет только рад остаться у меня на период своего… восстановления. Только, боюсь, мне потребуются от вас подробные инструкции с наставлениями и предупреждениями.       Воншик понятия не имел на что подписывается, и старший мужчина, кажется, чувствовал это. Он внимательно смотрел на гостя перед собой и молчал, не прерывая чужих речей ни на миг, он не верил всему, но всё же хотел доверять мужчине, имени которого до сих пор не знал. Но и не так важно было это, когда во взгляде его было столько искреннего беспокойства.       — Сейчас вы зайдёте к Тэгуну поговорите с ним на этот счёт, а потом вернетесь ко мне, и мы всё обсудим, — наконец вынес свой вердикт врач и двинулся дальше по коридору, не задерживая больше посетителя.       А Воншик замер у двери, ручки которой меньше минуты назад касалась морщинистая кисть доктора, двери за которой его совсем не ждал Тэгун. И старший мужчина ещё вполне мог быть обижен на него, мог закатить скандал или же просто проигнорировать гостя, звонить которому самостоятельно не стал. Заглядывая в палату, Воншик меньше всего ожидал увидеть бледное лицо измождённого Тэгуна, которое так искренне лучилось счастьем.       — Ты… — казалось, голос Тэгуна стал ещё тише, хотя и раньше особыми громкими нотками не отличался. — Я сломал телефон случайно, а визитка потерялась где-то, и я…       — Почему ты именно здесь, Тэгун? — в горле пересохло, а сердце забыло, как стучать, когда взгляд мужчины из замучено-радостного стал раздражённым.       — Это только моё дело, почему я здесь, но… — Чон заметно смягчился, понимая что он не в том положении, чтобы командовать. — Я, возможно, расскажу тебе чуть больше, если увижу за твоими словами поступки. Вытащи меня отсюда.       — Кстати об этом, — Воншику стало неловко от того, что он до сих пор стоит у двери, и он за пару шагов достиг стула перед кушеткой, на которой сидел Тэгун. Усевшись рядом, он почувствовал себя ещё более ужасно. Для полноты картины не хватало взять старшего за руку и слёзно умолять его рассказать, в чём же дело или просить поправляться скорее. Воншик невольно покривился собственным мыслям. — Врач, с которым я встретился в проходе, вроде как согласен отдать тебя в мои надёжные лапки, только он…       Ким даже ахнул от неожиданности, когда тонкопалая рука взметнулась к нему так быстро и накрыла его шею настойчивым давлением и теплом. Он мог поклясться, что чувствовал всю смесь запахов накрывших его в миг, когда Тэгун оказался так нестерпимо близко: медикаменты, кофе и… запах страха.       — Ты что, серьёзно думаешь, что тут так запросто оставляют наедине в камерах с психами?! — зашипел он на ухо Воншику, и у того по загривку табуном поползли мурашки. — Да здесь камер и датчиков всяких больше, чем у тебя любовников за всю жизнь случилось. И да, я уже понял, что ты соврал, чтобы попасть сюда.       Тэгун спешно отстранился обратно, чтобы их объятия не выглядели слишком затянувшимися. А после посмотрел на Воншика с хорошо разыгрываемой благодарностью. У того руки потряхивало от ощущения столь желанного тепла, от полученной ласки и от всего нуждающегося в нём Тэгуна в целом. Он даже поверил на мгновение, что всё это может быть правдой и моментально опьянел от ощущения собственного выдуманного счастья.       — Я бы хотел, чтобы за меня поручился господин Ли, но он слишком занят на работе сегодня, поэтому я один и… пожалуйста, Тэгун, обещай мне, что согласишься пожить у меня. Я присмотрю за тобой гораздо лучше, чем могли бы здесь, — и если первую часть своей фразы Воншик откровенно разыгрывал для невидимых ушей, то вторая сама по себе выходила искренней и, кажется, это чувствовал и сам Тэгун, следя за младшим с удивлённо расширившимися глазами. — Давай я уже сейчас поговорю с врачом, если ты согласен на такой вариант. Ведь чем быстрее я договорюсь о твоей выписке, тем быстрее мы окажемся дома, так?       Опешивший Чон согласно кивнул, вообще-то ему чудовищно хотелось покинуть это место, но он не думал, что Воншик будет желать забрать его до такой же степени сильно.

♫ ♪ ♫

      В кабинете доктора было пугающее тихо. Тот сидел за столом, сложив руки перед собой, и просто смотрел на дверь, что ещё раз подтверждало догадки Чона о видеонаблюдении — мужчина явно знал, в какой именно момент ему следует ожидать гостей. Но в этом были и свои плюсы. На лице старшего читалась благосклонность, да и всю рутину с подписью различных заявлений он сократил до минимума. Воншик почти не вникал в детали этих бумаг, но суть уловил — он берёт Тэгуна на свой страх и риск. И спрос, в случае чего, тоже будет с него. Это выглядело не так страшно, как успел надумать себе Воншик, и уж точно не страшнее наставлений старичка.       — Я вижу по вашему взгляду, что вы добрый человек и явно желаете заботиться о господине Чоне, но помните, пожалуйста, что доброта порой может быть губительна. Не скажу, что с прошлого раза состояние этого пациента стало хуже, но… да. Тэгун стал более агрессивен, он больше хитрит и вообще не так эмоционально стабилен, как хотелось бы… Я бы оставил его здесь, если бы не имел надежды, что при правильном уходе по-настоящему близких людей шансов на восстановление нервной системы гораздо больше, а вы ведь… близки?       Воншик опустил взгляд, понимая, что врач видел гораздо больше, чем было на самом деле, но… разве не этого, как своей свободы, добивался Тэгун?       — О, вам не стоит стеснятся Ваших отношений, — поспешил заверить врач, видя чужое состояние растерянности. — Мы живём в современном обществе, где подобное уже не считается чем-то греховным. Ну а я, как лечащий врач господина Чона, могу только порадоваться, если ваши отношения принесут положительные результаты. Вы только помните, что любые ссоры, да и расстройства в принципе для него гораздо более опасны, чем для многих других людей.       — Я понимаю и… этого больше не повторится, — Воншик чувствовал себя пристыженным. И даже если он не мог быть уверен наверняка, что послужил причиной срыва Тэгуна, то уж точно был одной из них. — Я буду более внимателен теперь.       — Очень на это надеюсь, — улыбнулся доктор, и Воншик почувствовал себя подписывающим контракт с дьяволом.

♫ ♪ ♫

      Но на деле всё оказалось не так уж плохо, как ожидалось поначалу. Освободившийся от плена больницы Тэгун не спешил обратно становиться строгим собой, но и в объятия больше не просился. Он покорно забрался в машину младшего и позволил довести себя до более известного района и только тогда запаниковал.       — Ты везёшь меня к себе? — и только теперь Воншик понял, что за всю дорогу не проронил ни слова и не задал всех интересующих вопросов. Теперь же он лишь утвердительно кивал, готовясь отстаивать своё мнение до победного, но Тэгун лишь пожал плечами на это.       — В моей квартире было бы гораздо удобнее, — бросил он равнодушным тоном, а у Воншика от такой безразличной покорности внутри всё перевернулось, резко сворачивая к обочине, он посмотрел на своего удивлённого, но ничуть не напуганного спутника.       — Любые твои прихоти, но только давай уясним два пункта. Во-первых, я действительно не собираюсь оставлять тебя одного. Во-вторых, я всё ещё жду твоего правдоподобного рассказа о том, как ты попал в психушку, и почему этот раз, судя по всему, не первый. И, чёрт возьми, почему Джехван так преспокойно тебе позволил оказаться там?! Или… чёрт, как он позволяет тебе работать с людьми, если знает о твоих... срывах?!       — Судя по эмоциональной окраске слов, я могу предположить, что последнее тебя интересует особенно сильно, — хмыкнул Тэгун. Он сейчас совсем не походил на себя обычного — улыбался хищно и немного безумно, так, что Воншику становилось не по себе. — Мои неприятности не влияют на работу и пациенток. Вообще никак. А учитывая, что у меня здесь никто из родных не живёт, и близких знакомых, кроме Джехвана, как-то и не случилось… это действительно был самый подходящий выход. Джехван заботится обо мне. И, сразу же отвечая на твой второй пункт, скажу, что ничего особо страшного со мной не случилось и не происходит сейчас. Просто, на волне небольшого нервного срыва, вызванного большой нагрузкой на работе, я потерял аппетит и… в общем-то эта стадия голодания отчего-то уже и считается психологическим отклонением. Быть может, ничего бы страшного не произошло и дальше, но Хванни угораздило застать момент, когда я грохнулся в обморок. Он много ругался, как обычно в таких случаях, а потом не выдержал и направил меня сюда на, как он говорит, перевоспитание. Так что… пожалуй, тебе не о чем беспокоиться, на самом деле. Я мог бы позаботиться о себе сам и…       — Мы едем к тебе. Вместе, — улыбка с губ Тэгуна от чужой решительности, конечно, сползла. Ему не оставалось ничего иного, кроме как назвать собственный адрес, после чего Ким вновь и вырулил на проезжую часть.