Кости

      Просыпаясь, Тэгун не смог сдержать рвущейся наружу усмешки. Он прекрасно помнил события вчерашнего вечера и, если честно, надеялся, что Воншик ещё ночью, дождавшись подходящего момента, сбежал прочь. Но, с другой стороны, он был достаточно забавен, именно поэтому Чон не лукавил, а пугал самыми правдивыми фактами о себе. То есть теперь у Воншика был выбор: принять услышанное или же сбежать, наплевав на всё. Чувствуя себя абсолютно выспавшимся и бодрым, Тэгун неспешно брёл в зал и не обнаруживал там ни мужчину, ни его вещи, что заставляло его усмехнуться ещё раз. Ожидаемо.       Вот только запоздало достигающие хозяина квартиры запахи еды и шум, доносящийся из кухни, заставляли повременить с выводами. Он был не один. И даже в такой сухой формулировке очевидной мысли находилось что-то трогательное, Тэгуну приходилось быстро прикусывать губу и тихо ненавидеть себя за это утреннее беззащитное состояние психики, когда несомненно хотелось кого-то любить. Борясь с этим наваждением, Чон быстро шагал в ванную комнату, даже не заглядывая в приоткрытую дверь обители еды — ещё не хватало встретиться с бодрствующим Воншиком взглядом и, не контролируя себя, ляпнуть что-то в духе ванильного пожелания доброго утра. Он тратил как минимум двадцать минут на душ и чистку зубов и только после шагал обратно. Звуки готовки уже стихли, а запах свежесваренного кофе и какой-то выпечки чувствовался особенно сильно.       Вот только на кухне его встречал не преданный тёплый взгляд щенка-Воншика, а абсолютно холодные непроницаемые, как у него самого, глаза незнакомца. Тот сидел на его кухне и преспокойно попивал кофе из его чашки, кажется, не замечая появления хозяина дома в дверном проёме. А потом, очнувшись, он лишался отчуждённого вида и весьма очаровательно улыбался, приветствуя коротким кивком.       — Проснулся, — сладко тянул он, отставляя чашку и картинно, как-то по-кошачьи, потягиваясь. Тэгун до такой степени не ожидал подобного хода событий, что ненадолго онемел и позволил себя усадить за стол, тем более что спрашивать ему ничего и не приходилось — мужчина давал ему ответы на все незаданные вопросы: — Меня зовут Хакён, я хороший знакомый Воншика и часто прихожу к нему на помощь в различных ситуациях. Сегодня он опять накосячил что-то со своим графиком, а потому вынужден был сбежать так рано по рабочим делам и не успел предупредить тебя. И поэтому я тут. Не то чтобы замещаю его, но готовлю, поверь, гораздо лучше. Кстати, ешь.       Опешив от такой продолжительной информативной тирады, Чон решил, что лучше будет подобрать упавшую на столешницу челюсть и занять её, допустим, глотком кофейной жижи, которая, несмотря на ожидания Тэгуна, оказалась отменным напитком.       — Ты кто-то вроде мамочки Воншика? — с прищуром выдал он, когда нахлынувший было шок отступил и начал неумолимо сменяться растущим раздражением. Всё-таки Воншик без его ведома разрешил в доме хозяйничать постороннему мужчине. На это нужно было злиться!       — Нет, я кто-то вроде идиота, дающего по пьяни обещания и выполняющего их после, по причине собственной честности и воспитанности, — чуть нахмурился Хакён, явно выказывая и своё неудовольствие таким раскладом тоже, но быстро взял себя в руки и вновь засиял подобно слепящим бликам солнца, что сейчас просачивались сквозь неровную занавеску.       — То есть Воншик заставил тебя пообещать присматривать за незнакомцами в их квартирах?       — Нет, я обещал ему, что выручу его в любой ситуации и помогу в исполнении любого дела, так что… ешь, — как-то слишком уж резко для милого человека рявкнул Хакён, а Чон недоверчиво покосился на поджаренную яичницу с ломтиками ветчины и свежие булочки, посыпанные сверху сахарной пудрой. Он бы с куда большим удовольствием предпочёл обычный рамен, а лучше бы и вообще не ел, потому что действительно не хотелось, но…       — А тебе не пора на работу? — делая небольшой глоток кофе, Чон старался выглядеть как можно более естественно и не показывать всем своим видом, что избавившись от незваного гостя, он поспешит избавиться и от его стряпни.       — У меня достаточно свободный график, чтобы составить тебе компанию, — Хакён не в пример быстро расправился со своей порции завтрака, не забывая восхищаться кулинарными способностями повара, то есть, по сути, себя же.       — И кем ты работаешь? — под ненавязчивым, но внимательным взглядом Тэгун принялся ковыряться в пышной желтковой массе. Тошнота подкатила к горлу ощутимым комком.       — Понимаешь, — начал Хакён неожиданно мечтательно, вместо того, чтобы дать краткий предельно чёткий ответ, — порой мужчины доходят до критической точки, ищут другого мужчину. Это неконтролируемая потребность их сущности и... и тут-то появляюсь я. Всё по-честному. Они получают желаемое обновление для себя, а я — деньги.       Тэгун не заметил, как за этими речами, недоуменно вглядываясь в лицо собеседника, опустошил половину тарелки. Описание его, надо сказать, не очень впечатлило — геройский вид Хакёна не вязался с весьма блядскими ассоциациями первыми, пришедшими на ум. Но мысль о том, что Воншик пригласил в его дом парня по вызову, попросту не хотела укореняться в мозгу из-за своей возмутительности. Попросить уточнений на этот счёт у самого Хакёна Тэгун не успел.       В коридоре что-то заскрежетало, грохотнула дверь, и едва обрадовавшийся скорейшему возвращению Кима Хакён почти сорвался с места, но тут до его слуха донёсся подозрительно знакомый мелодичный голос, который ему довелось слышать в своей жизни лишь единожды, но зато при каких интересных обстоятельствах…       — Тэгунни, я дома! Пришел тебя попроведать, как только смог, — Чон тяжело выдохнул, прекрасно помня, что ключи от его жилища имел при себе только Джехван. Он уже представлял, как картинно будет тот радоваться, обнаружив коллегу на кухне, да ещё и завтракающим, но… всё внимание Тэгуна переключилось на явно запаниковавшего Хакёна.       — Всё в порядке? — чуть приподняв бровь, поинтересовался он, даже не думая вставать навстречу своему громкоголосому гостю — Джехван был здесь как дома.       — Мне нужно отлучиться на пару минут в уборную, — с натянутой улыбкой выдал Хакён и выпорхнул из-за стола в нужном направлении. И только чудо помогло избежать встречи со своим недавним любовником — тот замешкался, снимая кроссовки и совсем не заметил проскользнувшего в расположенную неподалёку дверь мужчину.       И вообще-то Хакён не привык скрываться от своих любовников, даже если те были всего лишь на одну ночь, а отчего-то решали разыграть старых знакомых при встрече. Он не сбегал даже в таких случаях. Но теперь, от мысли, что ему предстоит смотреть в глаза человеку, принятому им по ошибке за Тэгуна, человеку, с которым у него был самый странный секс за всю жизнь, Хакён попросту растерялся. Он быстро набирал Воншику сообщение о том, что свою часть задания выполнил — и почти не соврал, ведь Чон притронулся к еде! — а теперь сбегает по своим делам. И пусть пришедшая на ум отговорка выглядела нелепо, в этот момент Ча мог думать только лишь о себе. Тем более… этот Джехван ведь врач, да ещё и близкий друг Тэгуна, по-видимому, так вот и пусть влачит бразды спасения друга на себе, а не на изящном, хрупком и почти непричастном к этому делу Хакёне.       Прислушиваясь к голосам доносящимся с кухни — тихому тэгуновскому и жизнерадостному сладкому голосу Джехвана, — Хакён выбирал подходящий момент и бесшумно выскальзывал прочь. Благо вещей у него с собой никаких и не было, а лёгкие лакированные туфли не требовали долгой возни. Оценивая обстановку как самую благоприятную для побега, Ча хватал свою обувь в одну руку, телефон убирал в нагрудный кармашек и быстро скрывался на лестничной площадке, предпочитая обуваться уже там.

♫ ♪ ♫

      Воншик, читая сообщение от своего хёна, сразу почувствовал неладное. Было что-то подозрительное в этом умасленном покорностью сообщении, что-то не присущее Хакёну и настораживающее. Он перезвонил сразу же, как только смог. Вот только ничего этим звонком, по сути, не добился. Хакён пересказал ему текст отправленного сообщения, как на автомате, добавил, что всё в порядке… а потом сорвался, высказывая разом всё про присутствующего там Джехвана, про его нежелание видеть эту «хитрую рожу» и заканчивая совсем уж невразумительным:       —…ему не нравится, как я готовлю! — и в праведном гневе Хакёна было столько эмоций, что Воншик не смог сдержать улыбки, он так и не успел спросить — кому именно из врачей не угодила его готовка. К слову сказать, Джехван, не мучаясь особо угрызениями совести, прикончил приготовленную Хакёном порцию, а вторую, с одним ему доступным умением, втолкал в Тэгуна, не переставая нахваливать его улучшившиеся кулинарные способности. Тот же и не подумал убеждать Джехвана в обратном и вообще говорить, что до его прихода тут был и ещё кое-кто. Его такой расклад вполне устраивал. И Хакёна в общем-то тоже.       Уже с более спокойной совестью закончив работу с неожиданным и срочным заказом Санхёка, напоминавшим более попытку к примирению и способ для выяснения новостей, Воншик перебрасывался с заказчиком ничего не значащими фразами, не спеша открывать всей правды, пока наконец Хан не сорвался первым.       — Да, мне понравился Тэгун. Да, ну и что с того?! Разве это повод скрывать от меня вести о его нынешнем состоянии и его желании работать со мной… с нами и дальше? — насупившись выдал Хёк, чувствуя себя скорее старшеклассником-неудачником, нежели владельцем крупного популярного журнала мод.       — Сейчас он нуждается в отдыхе, и все твои предложения не обсуждаются, — ещё одна вспышка осветила зал. Этим утром Ким снимал исключительно аксессуары и украшения. А потому возможность разговаривать открыто не нарушалась посторонними, это играло на руку Воншику, помнившему из прошлого вечера ещё кое-что важное.       — Слушай, а вот сейчас, отбрасывая тот факт, что я как-то покушаюсь на непорочность этого мужчины, ты можешь мне честно ответить на один вопрос?       — Попробую, но не уверен…       — Тебе не показались странными какие-то вещи в разговоре с ним? Может, темы, которые его интересовали, или он тебе задавал странные личные вопросы? — Воншик понял, что кадр испорчен за долю секунды до того, как раздался щелчок и вспышка озарила комнату слепящей волной. Его руки вновь начали дрожать, в особенности, когда Санхёк так серьёзно задумался над этим вопросом. Он приоткрыл рот, снова закрыл и наконец начал говорить, подбирая слова медленно, будто бы и не здесь он в этот миг находился вовсе.       — Не думаю, что во всей нашей беседе было что-то странное. Да, он был впечатлён результатами, которых я успел добиться. Я в свою очередь был в восторге от его прирождённого таланта, как модели. Всё это эмоционально, подкреплённое алкоголем, перешло немного в неформальный стиль, — под конец Хёк практически тараторил, будто бы боялся, что его перебьют и не позволят оправдаться. — И, чтоб ты знал, я и тебе хотел предложить выпить с нами за такой успех, но ты был таким психованным, что мы толком и поговорить-то не успели, потому что Тэгун не хотел оставаться со мной наедине. Ну и, чтобы ты далее не спросил, я отвечу заранее, что да, мы виделись с ним и после, но это скорее напоминало встречу работодателя и ломающейся и набивающей себе цену модели, чем что-то ещё.       — А родные… — Воншик прокашлялся. От всей этой ситуации и волнения у него в горле пересохло, он перестал даже пытаться фотографировать и теперь стоял вглядываясь в переросшего его мальчишку в поисках чего-то… даже ему толком неизвестного. — Разговоры про родных у вас были?       — Хм… возможно, — кивнул Санхёк и напрягся, ему не нравилось быть в роли допрашиваемого. — Воншик, к чему это всё? Да, он спросил у меня что-то про помощь со стороны семьи, но это не выглядело как попытка обвинить меня в трате папочкиных денег или что-то такое. И уж тем более это не было похоже на поиск стабильного богатенького любовника, не зависящего от старших.       На последней фразе под рукой Кима что-то хрустнуло, и он понадеялся, что это всё-таки палец, а не что-то в дорогущей аппаратуре, обеспечивающей ему стабильное безбедное существование. Санхёк насторожился. Не то чтобы он думал, что под пальцами, переломившими крепление фотоаппарата к ремню, может оказаться его шея, но всё равно нащупал свой телефон в кармане дорогущих новеньких брюк и прикинул, как быстро он сможет вызвать сюда своего водителя и охранника по совместительству.       — Ты мне не говорил, что у тебя есть брат, — чуть обиженно выдал Ким, слыша чужой выдох явного облегчения уже за спиной — он отвернулся и принялся за последнюю часть съёмок, чуть поддерживая фотоаппарат, тяжесть которого теперь не ощущалась на шее из-за маленькой произошедшей неприятности с поломкой.       — И дело только в этом? Чёрт! Ну ты и напугал меня, парень, — Санхёк неловко растрепал свои волосы и натянуто рассмеялся. — Боги, ты мне устроил весь этот разбор полётов только из-за того, что Тэгуну я случайно ляпнул про этого придурка, а тебе — давнему другу — не сказал о нём не слова?       — Что-то вроде того, — неохотно откликнулся Воншик. Всё-таки, да. Так было лучше для них обоих. Пусть бы Санхёк думал, что Ким приревновал его, как друга. По крайней мере пока.       — Не хочу говорить об этом придурке, когда я в хорошем расположении духа, а рядом с тобой такое случается постоянно, — пробормотал Хёк слишком тихо, так, что Воншик боялся, обернувшись, обнаружить на скулах мальчишки пятна смущённого румянца. Он не стал оборачиваться. — Тут и говорить не о чем. Мы с ним практически не общаемся, потому что он считает, что всё, что я делаю — это не мужская работа. Думает, что я приторговываю наркотой или органами людей, потому что не могут люди за тряпки, а уж тем более за бумажки с этими тряпками отдавать так много денег.       — Вздор, — фыркнул Воншик, впрочем, коварного оскала, зародившегося на его лице, это не убрало.       — Вот именно, — согласно кивнул Санхёк и этим закрыл тему, полностью подключая своё участие к рабочему процессу.

♫ ♪ ♫

      Когда на обратном пути Воншик раздумывал над тем, что было бы неплохо заехать за кофе для Тэгуна и чем-нибудь ещё вкусным, его размышления прервала телефонная трель. И Ким почти был уверен, что это Хакён, решивший выпросить за свои утренние геройства заслуженный презент, но на экране высветилось имя Хонбина, что было странно для такого времени, когда работа Ли ещё была в самом разгаре.       — Слушаю, — Воншик сразу же включил громкую связь, чтобы не тратить время на простаивание у обочины. Он прикидывал, как лучше всего рассчитать свой маршрут и нужно ли ему заезжать за своими вещами домой, в то время, как из динамиков доносилась приглушенная возня — Хонбин отдавал кому-то указания, прежде чем, наконец, нормально поздороваться.       — Привет. Надеюсь, я не очень отвлекаю тебя? Потому что если… — Воншик громко показательно фыркнул в ответ на чужой осторожный тон. Хонбину всегда казалось, что если он звонит Воншику без предупреждения, то наверняка застаёт того занимающимся сексом с кем-то. Эта гомофобная паранойя могла бы неплохо смешить, если бы Воншик не чувствовал себя виноватым за тот случай, когда они с Хакёном на два голоса решили разыграть позвонившего им Хонбина… кто же знал, что в этот момент парень окажется в библиотеке, да еще и с включенным на максимальную громкость динамиком.       — Я абсолютно не занят, если не считать рук…       — Воншик! — получилось довольно возмущённо и по-девичьи визгливо. На этот раз Ким не выдержал и расхохотался, сбавляя скорость во избежание неприятностей.       — Я имел в виду, что нахожусь за рулём сейчас. Ну и у кого из нас порочные мыслишки после этого, Ли Хонбин?       — Всё равно у тебя, — пробормотал наверняка раскрасневшийся Ли, но тут же взял себя в руки, накидывая маску делового полицейского. — Заранее скажу, что тема довольно серьёзная, но, может быть, я и перегибаю палку. Знаешь, у меня тут всё из головы не шел тон, с которым ты спрашивал у меня о том парне, чьё местонахождение я пробивал для тебя. Вы с ним близки и…       Воншик невольно кивнул. Хонбин всегда был хорош в своём деле именно из-за умения подмечать мелочи, даже когда зацепок практически не было. — В общем, я тут немного посидел над его биографией, известной нам… не подумай, что я всех твоих знакомых пробиваю постоянно, но тут я просто зацепился глазом за некоторые данные. Тебе лучше прийти ко мне, как только сможешь, ладно? Ведь, как говориться, предупреждён, значит…       — Что всё это значит, Хонбин? — Воншик злился, ему не нравилась эта игра в недоговорки, но в тоже время он прекрасно понимал, что Ли никогда не говорит о серьёзных делах по телефону. — Скоро буду. И, надеюсь, ты не сбежишь на обед.

♫ ♪ ♫

      В отделении, в котором располагался офис следователя Ли Хонбина, Воншика встречала приятная и ожидаемая для обеденного времени тишина, нарушаемая лишь шумом быстро сгребаемой с рабочего места дежурного каких-то бумажек из-под еды. Сам парнишка-дежурный, даже приветствуя Кима, не переставал быстро жевать, должно быть уже не в первый раз попадая в подобную ситуацию. Причём приветствие он выдавал лишь кивком, а пытливым взглядом, видимо, пытался изобразить участие в проблеме пришедшего.       — Я к господину Ли, у меня назначено, — отрапортовал Ким басовито и двинулся вдоль по правому коридору с такой скоростью, что даже если бы Хонбин забыл оповестить сотрудника о достаточно личных гостях, то тот всё равно бы ничего не успел поделать и уж тем более остановить мужчину.       Кабинет молодого следователя не особо изменился после крайнего визита Воншика сюда — разбросанные бумаги, непонятные отметки на карте, занимающей половину серой стены, какие-то благодарственные письма в скучных рамках. К слову сказать, последний раз Ким тут был потому что одному из заказчиков хотелось получить фото в стиле полицейского, а сам Воншик мало что смыслил в этом. Теперь он почти не помнил о всей забавности того мероприятия, но зародившийся в груди смешок всё равно заставил его прокашляться и обратить своё внимание на сидящего в кресле Хонбина. И нет, в виде его не было ни единой капли веселья. Разговор предстоял действительно серьёзный, как бы ни надеялся на обратное Ким. В глубоком взгляде Ли читалась лёгкая тревога, он то и дело теребил узел галстука своими красивыми, но не такими как у завораживающего Тэгуна, пальцами и поглядывал на Воншика как-то оценивающе.       — Я сразу перейду к делу, потому что есть и правда хочется неимоверно, — сухо вещал он, будто бы и не приходился ему Воншик никем, кроме возможного свидетеля или ещё кого-то в этом духе, что окончательно заставило Кима напрячься и безвольно упасть на любезно предложенный стул. Хонбин порылся в бумагах, но явно для того, чтобы собраться с мыслями — нужный листок первоначально лежал прямо перед ним. — Давай для начала определимся со статусом Тэгуна для тебя. Это не будет записано ни в каких протоколах и прочем. Я просто хочу быть уверен, что не допускаю ошибки.       — Ну… мы с ним живём вместе, — ляпнул Воншик, понимая, что если Хонбин будет знать всю правду, то ничем хорошим это не закончится. Он ничего не расскажет, а Воншик попросту сойдёт с ума от неведения, потому что от Тэгуна добиться чего-то столь же тайного тоже будет нереально. Хонбин удивлённо приподнял бровь на такое заявление, но ответом видимо остался доволен.       — Как я уже и говорил, возможно, всё это правда не является чем-то спланированным…       — Хонбин, меня посадят, за то, что я тебя ударю сейчас.       — Тэгун был женат. Дважды. Обе жены — мертвы. Причём одна из них умерла во время проведения операции им же. Она была беременна, при родах что-то пошло не так, я не буду сейчас углубляться во все эти медицинские отчёты, но суть в том, что обоих спасти не удалось.       — А вторая? — голос Воншика стал невыносимо хриплым. По ощущениям в горле рассыпался фургон с песком, что затрудняло и речь, и дыхание. Лёгкие наполнялись неестественной тяжестью. Он чувствовал себя… странно.       — Несчастный случай. Поскользнулась в душе, но у Тэгуна был в этот день приём, судя по данным из больницы, так что женщина действительно была одна в доме.       — Вот же… чёрт, — Ким был изумлён. Да, это слово больше прочих подходило ему сейчас, потому что ни страх, ни гнев от незнания этих тайн в его голове так и не успели зародиться. Он был слишком изумлён тем набором костей, который на самом деле крылся за столь восхитительной тонкой фигурой обычного, но необычайно красивого врача.       — Я тебя не заставляю и не прошу вести себя с ним как-то иначе, выяснять подробности и неизвестные факты, если таковые вообще имеются. Но, да, для меня странно, что живя с этим человеком, ты не знаешь таких трагичных подробностей его прошлого, — чтобы не говорил Хонбин, а он оставался предан своей профессии, и даже сейчас смотрел на Воншика прямо, явно считывая его реакцию на это всё.       — Возможно, ему попросту больно вспоминать такое. Дважды открыться людям и дважды их потерять, да ещё и ребёнка, чёрт… — Ким сгорбился, пряча лицо в ладонях и устраивая локти на коленях. Так он почти не чувствовал на себе внимания Ли, без которого и так было тошно, а ещё безумно жалко Тэгуна, такого искалеченного и по-своему одинокого. Воншику вдруг показалось, что он знает, откуда все эти проблемы с нежеланием есть. Захотелось сейчас же оказаться рядом с этим притворно холодным хёном и согреть его простыми человеческими объятиями без какого-либо подтекста.       — Возможно и так. Повторюсь, я от тебя ничего не требую и уж тем более не хочу, чтобы ты менял своё мнение об этом человеке, но… осторожней, ладно? Ты мой друг, я не мог молчать о таком.       — Спасибо за честность.       — Это моя работа, — Хонбин пожал плечами и встал с места, разминая затёкшие плечи. Теперь он походил на самого себя, а вот Воншик — нет, будто бы весь груз от этого знания теперь переместился на него. Заторможено поднимаясь следом он как-то растерянно принимал дружеские объятия и шагал следом за Ли на выход.

♫ ♪ ♫

      Кофе Воншик всё-таки купил. Но как бы он ни старался, ноги с трудом поднимали его на нужный этаж, к двери квартиры Тэгуна. И нет, он вовсе не боялся старшего мужчину, после того как узнал странные части его биографии. Он опасался, что тот поймёт всё по его лицу, решит, что Воншик следит за ним, как самый настоящий маньяк. И пусть его появление в больнице доказывало именно это, Киму не хотелось усугублять ситуацию.       Он вздрогнул, когда металлический скрежет проворачиваемого замка вырвал его из совершенно разбросанных чувств. Из-за приоткрывшейся двери выглянула взлохмаченная голова Тэгуна.       — Если тебе составляют такого труда походы ко мне, то почему ты ещё терпишь эти мучения?       — Ты что, ждал меня у двери? — Ким слишком опешил от такого хода событий, а потому даже не пытался контролировать свою речь. Ответом ему служили возведённые к потолку глаза Чона.       — Ты заходишь или нет? — лучшего приглашения и быть не могло. Воншик скользнул внутрь за хозяином квартиры, запоздало протягивая ему наверняка остывший кофе. Тэгун с подозрением посмотрел вначале в глаза своего зачастившего гостя, а потом и на бумажные стаканчики, несмотря на деланное недовольство в его голосе, Чон явно был признателен: — Каждый раз этот фокус с задабриванием не будет работать.       — Мне и не нужно каждый, только сейчас, — Воншик принялся неловко разуваться, только теперь замечая, чем до этого был занят Тэгун — на полу возле шкафа с одеждой громоздилась пара коробок с бумагами.       — Раз уж у меня всё равно пока что отпуск, я решил выкинуть весь этот мусор, — пояснил Тэгун, безусловно замечая чужой заинтересованный взгляд. — Когда работаешь с чужими жизнями, столько хлама накапливается…       — Я мог бы помочь тебе, — услышал собственный голос Воншик, прекращая стягивать с себя второй кроссовок. — Раз уж я ещё тут и одет побольше тебя, то я мог бы…       — Хочешь, чтобы я совсем не выбирался из квартиры? Нет, лучше я сам. А ты... не знаю, займись чем-нибудь, раз уж тебе так нравится играть в больного и подопечного, — Воншик едва сдержал смешок, думая, что у них с Хакёном это, возможно, в крови — любовь к играм типа "доктор-пациент". Ловя на себе не самый добрый взгляд Тэгуна, Ким всё-таки передумал оглашать мысли вслух.       — Надеюсь, ты не очень обиделся, что мне пришлось сбежать этим утром так быстро. И, надеюсь, тебя не смутило то, что я разрешил практически постороннему, по крайней мере для тебя, человеку…       — Поговорим об этом позже, — мягко отозвался Тэгун. Но от чего-то от этой мягкости младшему захотелось сбежать куда-то подальше, причём прямо сейчас, а ещё лучше вчера, но, так как Ким не обладал способностями перемещения во времени, он ограничился лишь тем, что прошел на кухню. Тэгун наверняка ещё не обедал.