♫ ♪ ♫
— Этот смуглый парень, он кто? — первый вопрос, в принципе, был ожидаем. Хотя Воншик ответил бы на него без всяких игр, по крайней мере, частично и размыто, теперь же приходилось уточнять. — В принципе или относительно… — Конкретно для тебя. Кто он? — Тэгун смотрел пытливо, крутил в руках картонную визитку, через которую в момент его краткого отсутствия Воншик успел заказать пиццу. Они до сих пор продолжали сидеть на кухне за столом, даже если для этого приходилось сталкиваться ногами порой. И ощущать близость друг друга. — Друг с привилегиями. — Ты спишь с ним? — Моя очередь задавать вопрос, — Воншик едва не возликовал победно, когда Тэгун прикусил губу, не зная, что ответить и как обойти собственноручно установленные правила. Вот только вся эта история с женами… с их исчезновением — ведь Воншик не мог говорить, что знает больше положенного! — вдруг отступала на второй план. — Ты ревнуешь? — Немного, — Тэгун выпалил ответ так быстро, что Киму хотелось переспросить, но он не стал. Он и так всё прекрасно слышал. — Ну, так что? — Да, но не сейчас, когда мы с тобой… находимся рядом, — нужное окончание фразы всё никак не хотело подбираться. Кажется, теперь Воншик понял, что имел в виду Ча, когда сравнивал их отношения с общением Тэгуна и Санхёка. — Хочешь, чтобы я прекратил так делать? — Не знаю. У тебя было много партнёров? — Очень, — Воншику было тошно от того, что в этой игре отчего-то не получалось соврать. Даже мысленно. Он пытался, но правильный ответ всё равно срывался с губ и звенел колоколом в мыслях. — Не знаю точное количество — не спрашивай. Это просто любопытство сейчас, да? — Не совсем. Почему тогда здесь оказался именно Хакён, если он не единственный? — Друг — единственный, — ну вот тут Воншик немного лукавил, потому что ещё был Хонбин, но если Тэгуна интересовали именно те, с кем Воншик имел близость… — Хочешь, чтобы я стал таким же другом для тебя, верно? — голос Тэгуна зазвучал ниже на тон, заставил Кима чуть дёрнуться, как от холодного прикосновения, и впериться взглядом уже не в гладкую столешницу, а в Тэгуна. И уже не так важно было, чья и когда очередь задавать вопрос. Тэгун смотрел на него так, будто предлагал себя, а ещё попутно приглашал шагнуть в ад, по видимому, потому что иначе Воншик такую щедрость объяснить не мог. — Хочу. — Отлично, — и быть может Воншику показалось, но с усмешкой качнувшийся вперёд Тэгун вполне бы сошел за человека, собирающегося поцеловать, но… в дверь позвонили. Это был единственный раз, когда Воншик ненавидел оперативность доставщиков пиццы.♫ ♪ ♫
— Итак, — когда пицца была открыта на крошечной столешнице не осталась места для чего-то другого. Ким бодрился, как мог, но его угнетало это странное ощущение… будто бы его собирались купить. И ему не нравилось, что он заранее согласен. — Ты выяснил всё о моих тёмных делишках и, судя по тому, что я ещё не на улице… что дальше? — Я ещё не решил, но… — Тэгун отодвинулся на стуле настолько, насколько это вообще позволяло расстояние между обеденным столом и плитой за спиной старшего. Комнатка наполнилась запахами горячей еды, мяса и плавленого сыра и… от этого мутило ужасно. — Слушай, давай я подожду тебя в зале, а когда ты пообедаешь, мы… — Тэгун, — предостерегающая интонация заставила Чона на мгновение напрячься, но тут же пришла и волна возмущения. Это его чёртов дом, его чёртова кухня и, в конце концов, он старше Воншика, так почему же... — Ешь, я специально заказал две разных пиццы, чтобы не прогадать с твоими вкусовыми предпочтениями. — Я не голоден, — прозвучало весьма убедительно, вот только не для человека, которому успели вбить в голову мысль о надобности в заботы за Тэгуном, в его особом состоянии и при его некоторой психической нестабильности. — Не торопись тут. Тэгун успел встать. Успел сделать пару шагов и только после услышал обречённый выдох гостя. Впрочем, это ничего не меняло. Аппетит не появлялся, и Тэгун, на самом деле, даже догадывался почему. Теперь, когда он был как никогда близок к своему давнему обидчику, такие мирские потребности, как еда, попросту отходили на далёкий-далёкий план. Ну и ещё, может быть, дело было в самом Воншике. В том, как он умело и быстро пробивал себе путь к доверию Чона. Он был весьма убедителен. И, — подумать только! — Тэгун практически был готов ему открыть то, в курсе чего не был даже Джехван. Такая открытость немного пугала. Нужно было осмыслить это. В одиночестве. Именно с такими мыслями, кутающийся в старенький плед, Тэгун засыпал на краешке дивана, сам того не замечая. А будил его чей-то пристальный взгляд. И, конечно же, обладателем этих больших и щенячьих глаз мог быть только Воншик. Когда Тэгун зашевелился, тот снова уткнулся носом в собственный телефон, но старший уже успел застать всё самое интересное. Потягиваясь, после продолжительного пребывания в неудобной позе, Чон невольно взглянул на незашторенное окно. На улице было темно, что навевало определённые мысли. — Почему ты не разбудил меня раньше? — выжидающий прищур и зевок во весь рот, сладко, ничуть не стесняясь чужого присутствия. — Потому что ты мило выглядел при этом? Или, быть может, потому, что до тебя было не так-то просто добудиться? — о, да. Воншик знал на что нужно намекать, чтобы так по-садистки сбить чужое умиротворение. Теперь уже Тэгун осматривал себя, но вся одежда была на месте и подозрительных пятен на ней тоже не наблюдалось. Последнее ещё не до конца проснувшийся Тэгун видимо ляпнул вслух, потому что на лице Воншика отразилось такое изумление, какого Чон ещё никогда у своего гостя не видел. — Сделаю вид, что мне послышалось. Ты хотел рассказать мне что-то? Так ведь? Об этих девушках… — Я передумал, — небрежно отмахнулся Тэгун, не думая даже объяснять, по какой причине эта игра в откровенность вдруг стала казаться неуместной. И дело было не в недоверии, а в том, что ему было жаль впутывать такого наивного и открытого Кима в свои дела. Он потянулся к бутылке с водой перед ним, а потом, подумав, не стал её брать, отчего разочарование на лице Воншика стало ещё выразительней. Он побрёл на кухню, чтобы через пару мгновений опешить прямо в дверях. На столе его ждал роскошнейший ужин на одну персону: мясо, карри с рисом, салат из свежих овощей — Тэгун так растерялся, что перехотел пить. Кажется, он спал и правда очень долго и чертовски крепко. — Мне было немного скучно, — раздалось настойчивое комментирование за спиной, где-то совсем неподалёку, — да и я подумал, что, быть может, ты больше любишь натуральные блюда, поэтому… — Я не голоден, — всё так же сухо прокомментировал Тэгун и всё-таки из принципа двинулся к раковине, чтобы набрать для себя отвратительнейшей на вкус воды. — Тэгун, — всё повторялось, всё вплоть до интонации голоса Воншика, который звучал как-то настораживающее, но всё ещё по-доброму. И Тэгун успел фыркнуть на это, прежде чем разразиться гневной тирадой о том, что он не ребёнок и сам решит когда… Но тут его грубо толкнули вперёд, заставляя больно стукнуться бёдрами о деревянный выступ столешницы. Вода выплеснулась на рубашку старшего мужчины, а стакан едва не выпал из рук. — Я старался для тебя, между прочим. Не огорчай меня, ты ведь наверняка ничего не ел даже утром, то есть голоден со вчерашнего вечера. Тихий голос, почти шепот даже, окончился неожиданной болью в шее. Его кратко клеймили укусом, а потом наваждение пропадало. Воншик стоял в дверях, как ни в чём не бывало, продолжая рассказывать о том, что и как он готовил и сколько раз при этом подглядывал в интернет в поисках правильных рекомендаций. Тэгун подумал, что ничего страшного не случится, если он попробует немного.♫ ♪ ♫
— Чувствую себя немного тираном, — заметил Воншик, забирая опустевшие чашки в раковину и, прежде чем Тэгун успевал заметить, что это мало похоже на извинения, громко хохотал. — Чертовски приятное ощущение! — а после, резко посерьезнев, добавлял: — Ты отлично справился, а теперь рассказывай всё, раз уж заикнулся об этом. И в ответ на чужую дерзость, Тэгун мог лишь неосознанно отвечать дерзостью большей. Этот защитный рефлекс всегда срабатывал безотказно, вот и теперь заставлял Тэгуна скалиться, обнажая ровные ряды зубов. — Хорошо, я расскажу. Но только не плачься потом и не говори, что хочешь обратно, потому что у меня ты билетов в прошлое не найдёшь, а цена забвения ныне очень высока, — и в этот момент Тэгун как никогда ранее походил на себя прежнего, того, кто встретился Воншику в первый раз. Этот пугающий и чуть отстранённый образ завораживал, вот только рушился едва ли не мгновенно. В Тэгуне будто бы боролись сейчас два человека — добрый и… ещё более добрый, только напуганный очень. Воншик не мог представлять себе происходящее иначе, даже если прекрасно понимал, что ослеплен собственными чувствами к Тэгуну. — Не могу. Воншик, давай мы забудем все эти мои бредовые попытки покаяния. Тебе не выдержать этого груза, ты не захочешь его удерживать, а я и так слишком привык им не делиться. И Воншик было сорвался с места, в сторону от этой мойки, чтобы крепко обнять Тэгуна и наобещать ему кучу всяческих благ в замен на это откровение, вот только это был не тот случай, когда бы такая тактика сработала. Он лишь усмехнулся и, кивком приняв молящий взгляд старшего, двинулся прочь из кухни. А тот устало опустился на столешницу, пряча лицо в сложенных перед собой руках. Когда входная дверь глухо захлопнулась за Воншиком, Тэгун, кажется, перестал дышать. — Так будет лучше, — прошептал он самому себе, чувствуя, как тревога пульсирует в висках и диафрагме одновременно. Пустая тревога. Воншик не знал ничего лишнего и, в принципе, мог вот так спокойно уйти прочь. Вот только какая-то часть Тэгуна уже не хотела этого. Его беда была в том, что он успел п о д у м а т ь, каково это будет — переложить часть собственной тьмы на чужие плечи. Ему нужно было это сейчас, да и всегда. Вот только признавать это получалось лишь теперь, когда он оставался один, да ещё и без возможности погрузиться в спасительную работу. Нужно было позвонить Джехвану, спросить, не взвыл ли он там от двойного объёма дел и не желает ли возвращения на пост своего психованного анорексичного друга. Но для этого нужно было вставать с облюбованного неожиданно удобного места, куда-то идти, искать затерянный мобильный и… вспоминать, что тот сломан и к использованию не пригоден. Где-то был запасной, но и на его поиски требовалось тратить силы, которых не было. Будто бы Воншик действительно мог их забрать, уходя. И как бы сильно не терзали Тэгуна противоречия в нём самом, это состояние подавленности он ненавидел ещё больше. И именно на этой ненависти он открывал резервный запас сил, позволяющий ему добраться до ванной комнаты. Наконец-то у него появлялась возможность долгое время просидеть в горячей воде, с ароматическими маслами, не беспокоясь за незваных гостей. Вот только это уже не приводило в должный восторг. И всё же он следовал этому порыву до конца, желая отдохнуть на тысячу лет вперёд. Потому что завтра он как ни в чём не бывало придёт на работу, и Джехван не сможет его выгнать, даже если попытается сделать это силком. Вот только все идеально выстроенные воедино мысли сметались, словно высохшие листья с тротуара в ветреный день. Скрежет открываемого замка и хлопок входной двери как-то не входили в планы Тэгуна. Он насторожился и мгновенно сбросил с себя всю налетевшую за время получасового отмокания дрёму — было не очень комфортно от знания, что дверь этой комнаты он так и не удосужился прикрыть. В этом не было смысла, когда он был один. — Джехван? — конечно же, это был Ли собственной персоной! Только у него был запасной ключ, и только он мог заявиться, вот так, даже не попытавшись для приличия постучать в дверь, воспользоваться звонком или — ну хотя бы! — крикнуть с порога о своём появлении. — Я сейчас выйду, только… Судорожно оглядываясь по сторонам в поисках брошенного полотенца — он ведь брал его с собой, верно?! — Тэгун уставился на приоткрывшего дверь Воншика и перестал барахтаться. Наверное, он выглядел до одури смешно, раз вернувшийся не смог сдержать улыбки, несмотря на то, что глаза его оставались тревожными. — Прости, я просто хотел убедиться, что с тобой всё в порядке. — Надеялся, что я вены тут резать буду?! — вспылил Чон, распрямляя плечи и силясь подавить в себе первоначальное желание — укутаться хотя бы в пену. — Так вот, чтоб ты знал: для такого случая люди запираются и не привлекают к себе внимание криками! Выйди! — Как скажешь, грозный хён, — Воншик хмыкнул, но послушно вышел. Судя по характерному шуршанию, он подпёр дверь спиной и говорил уже из этого положения. — Вообще-то я не имел право пользоваться твоими ключами, но так было проще, чем объяснять: куда и зачем я направляюсь. Тем более теперь, когда вылазка закончилась успешно, я могу всё рассказать. — Ты всегда такой назойливый?! Дай мне одеться нормально и не стой здесь! — Тэгун не мог ничего поделать с собой. По ощущениям, его эмоции заморозили до ледяной корочки, а потом быстренько разогрели обратно. Заставляя начавшие было застывать грусть и тоску клокотать чистым раздражением и... чем-то подозрительно похожим на счастье. Вот только Воншик это, кажется, понимал. Ну или просто продолжал пребывать в отличнейшем расположении духа, отчего и смеялся, бросая что-то про то, что дожидаться он будет привычно на кухне. И Тэгун лишь мысленно ужаснулся, подозревая, что Ким при длительном ожидании вновь что-то приготовит, и не то чтобы готовил он ужасно или несъедобно, но… — Закормит же до смерти, — пожаловался Тэгун собственному отражению, а то, глядя на него горящими весельем глазами, усмехнулось и показало средний палец в известном всему миру жесте. — Ну и где ты был раньше, такой дерзкий? Где ты прохлаждался пять минут назад до его возвращения, когда действительно был нужен? Отражение промолчало. Оно вообще предпочло стать нормальным и не выказывать своей индивидуальности какое-то время. А Тэгун уже совершенно точно смотрел теперь на себя — немного испуганного, раскрасневшегося от горячей воды, но лучащегося жизнью человека. А не на ту желеобразную массу, какой делало его изгрызающее отчаяние чуть раньше. Это не могло не радовать.♫ ♪ ♫
— Это что? — когда со всеми мелочами, вроде попытки добраться до спальни во влажной одежде, потому что кое-кто всё же забыл полотенце, было покончено. Переодевшийся Тэгун вошел на кухню, и теперь его мучил один весьма интересный вопрос. И нет, не тот, почему на его столе лежат аккуратно свёрнутые, но явно не фабричного производства сигареты. Его интересовало, почему их наличие вызывает на лице Воншика такую очаровательную и хитрую улыбку. — Это отличнейшее лекарство от нервов, — выпалил тот, не стирая с лица этого дурацкого, но такого идущего ему выражения. — Это не опасно, не вредно даже при сердечно-сосудистых заболеваниях, не вызывает тошноты, головокружения и побочных факторов, а также… — Не разрешено законом? — Тэгун вскинул бровь, прекрасно давая понять, что он не поведётся на эти красивые умные речи. И всё же чужой образ опытного продавца-консультанта его откровенно забавлял. — Вся магия вне стен школы — запрещена, но разве это уменьшает уровень её крутости? — младший пожал плечами и приглашающее кивнул на место перед собой, а потом вновь перевёл довольный взгляд на не шелохнувшегося Тэгуна. — Да ладно тебе! Ты уже сейчас не можешь сдержать улыбки. Ты всё ещё сомневаешься в эффективности этого средства? Или тебе обязательно нужно показать рецепт от врача, прописавшего мне это? — А он у тебя есть? — Тэгун всё-таки присел, но только исключительно из любопытства, чтобы получше посмотреть чужое приобретение вблизи, а ещё чтобы за самим Воншиком было наблюдать удобней. — Врач или рецепт? — глаза Воншика распахнулись удивлённо, но врасплох он пойман явно не был. Тэгун задумался на мгновение, как часто этому человеку, сидящему перед ним, приходилось вот так заговаривать зубы полицейским, а как часто он пользовался собственным очарованием, чтобы развести каких-нибудь симпатичных юнцов. Он не смог сконцентрироваться на мысли толком, потому что чужая мимика заставляла его хохотать уже сейчас. — Как будто бы у тебя есть что-то или кто-то из этого, — быстро утирая выступившие в уголках глаз слезинки, Чон опустил взгляд и небрежно прокатил один из ближайших удлинённых бумажных цилиндров по столу. — И как много в них всякой дряни? Химии я имею в виду. — Обижаешь! Чистая органика, разве посмел бы я предложить своему хёну не самый лучший продукт?! — теперь Воншик искренне разыгрывал возмущение, вот только ничего, кроме нового порыва хохота, это у Тэгуна не вызвало. Он попросту не мог остановиться — слишком легко и уютно ему становилось в компании этого сумасбродного мужчины. В особенности когда не шло речи о его собственном прошлом и том, как это прошлое плотно застряло в настоящем. И, надо сказать, способ для вытягивания информации Воншик действительно придумал отличный. Тэгун ещё не был уверен в его действенности, но предполагал, что сработать вполне могло бы. Наркотическое опьянение имело гораздо более мягкий и продолжительный эффект, чем алкогольное. Это должно было развязать ему язык. Конечно, если Тэгун ещё был готов раскрыть себя не такому уж и постороннему человеку. А он действительно хотел бы открыться, и эта маленькая проверка с вымышленным уходом Воншика только укрепила очевидность этого факта. — Ну что? Ты согласен? — Воншику не сиделось на месте, он подпрыгивал и пытался заглянуть в лицо своему хёну, так и не посмевшему поднять глаз от столешницы. — Согласен ведь, да! Я же чувствую, что тебе хочется попробовать. Так что на вот бери и слушай… Но Тэгун слушать не стал, он уверенно отобрал протягиваемую ему зажигалку, изящно зажал терроризируемую им до этого сигарету меж указательного и среднего пальцев другой руки, а потом быстро подкурил её. Первый же раз затянувшись, Чон не спешил выдыхать всё из себя, медлил, а после красиво выпускал сизую дымку в сторону чуть приоткрытого окна. — Вау, — только и смог выдать Воншик, перенимая сигарету в свою руку. — Не думал, что ты… — Мединститут, — небрежно напомнил Тэгун, будто бы это всё объясняло, но для него так и было, по всей видимости. Он улыбнулся, глядя на затягивающегося младшего. — Мы пробовали там столько всего, что вспоминать жутко. Правда, жаль, что часть опробованного оказалось чем-то не входящим в список моих желаний. — Тэгун… — Но сейчас это не имеет абсолютно никакого значения, — отмахнулся Чон, немного расплываясь по столешнице — так было удобней тянуться обратно за сигаретой, даже если ракурс с такого положения заставлял разглядывать накачанную грудь и плечи Воншика, спрятанные под тканью тёмной неброской рубашки. — Ты думаешь, нам хватит так мало? Киму ткнули на сигареты и говорили про них, он знал это, но всё равно послушно проследил за направлением тонкого пальца. «Указующий перст», — мелькало в его голове, после чего уже он не сдерживал краткого порыва веселья. — На самом деле, ты ещё просто не прочувствовал всего до конца, — наконец поделился ещё одной тайной Воншик. Он судил по себе, но знал, что даже нездоровая комплекция Чона не может стать причиной для слишком раннего притока всех ощущений. И, пожалуй, был прав. Тэгун не чувствовал ничего кроме слабого опьянения и лёгкости, наполнившей его голову. Но он мог ещё здраво размышлять — и надеялся, что вообще этой способности не потеряет, — и всё ещё опасался, что так и не сможет рассказать ничего толком. Зрачки у сидящего напротив мужчины были расширены, и Тэгун подозревал, что у него самого — тоже. Такая мелочь, по сути, не меняла ничего, но будто бы выбрасывала за грань, после которой шагнуть назад становилось невозможно.