♫ ♪ ♫
Тэгун не знал, что стонал не только в том вязком мире сновидения, но и в реальности. Конечно же, нет. А потому, пробуждаясь, он мог лишь удивлённо вглядываться сквозь тьму на обеспокоенного Воншика. Тот стоял рядом. Прямо на коленях перед кроватью и, судя по своему виду, казалось, готов был разреветься прямо сейчас. Глупая мысль, решил Тэгун и покосился на электронный циферблат часов, который и становился единственной болезненной подсветкой для лица младшего. — Ты всегда смотришь на людей, которые спят? — прохрипел Тэгун, только теперь понимая, как сильно пересохло в горле. Он приподнялся с матраса, и весьма удачной находкой оказалась протягиваемая Воншиком бутылка с водой. Мысль о рабе ещё раз всколыхнула сознание и затихла. — Только тогда, когда они будят меня своими стонами, — резонно заметил Воншик, и часть его только-только нахлынувшей было жалости растворилась. Он встряхнул головой, будто бы сбивая мимолётное наваждение, а потом поднялся, собираясь уйти. По его руке скользнули чужие пальцы, неуверенно окольцовывая запястье лёгкой хваткой. — Ты мог бы остаться здесь, — и только потому, что столь великодушное разрешение прозвучало слишком уж жалостливой мольбой, Воншик согласился. Он послушно обошел ложе и лёг на самый край, так, что их с Тэгуном разделяло расстояние как минимум в метр. — Ты мог бы… — Не мог, — Ким по себе знал, чего хочется, когда снятся кошмары. Хочется, чтобы кто-то обнял, делая второе погружение в сновидения безопасным. Хочется, чтобы кто-то согревал, не пуская дурные выдумки ближе. Но их ситуация была совершенно не такой, когда подобное было возможно. Воншик боялся сорваться, его ещё подтрясывало от воспоминаний о том порывистом нежном поцелуе, который он успел получить, а потому просто боялся не сдержаться, боялся стать похожим на тех, чьих имён Тэгун не называл, но выделял упоминания о них с таким отвращением, что невольно начинало тошнить. Как при разговорах о чём-то мерзком. И, наверное, Тэгун понял, в чём дело, потому что, укладываясь обратно, он больше ничего не просил. Лишь разворачивался лицом к Воншику и протягивал ему ладонь. Тот накрывал её бережно, сжимал в своей руке и в противоположность трепетному чувству, зарождавшемуся внутри, боялся расхохотаться, представляя, как слащаво и комично это смотрится со стороны. Спасал сон. Он накрывал обоих раньше, чем желание говорить действительно обретало смысл. А утром Воншик, не открывая глаз, судорожно шарил ладонью по измятой простыни, не находя больше чужой руки. Солнце ещё не успело толком подняться, а потому попытаться приоткрыть веки оказалось вполне сносной затеей. Первое, что увидел Ким, была пустая измятая кровать. Его сердце гулко ёкнуло в груди, поддаваясь моментально вымышленным тревогам, но тут на пороге спальни показался Тэгун. — Доброго утра, — бросил он совершенно нейтральным тоном. На нём был деловой строгий костюм, и сам он весь буквально светился лоском, что могло обозначать только одно. — Собрался на работу? — Да, думаю, Джехван после вчерашнего будет достаточно удовлетворён, чтобы закрыть глаза на мой своевременный побег с больничного, — он усмехнулся, произнося это колкое «удовлетворён», а потом чуть более обеспокоенно добавил. — Ты ведь не расстроен тем, что Ли приглянулся твой, эм… друг? — Это было бы слишком эгоистично с моей стороны, — заметил Воншик, хотя не мог ещё здраво оценивать своё отношение к интересу почти неизвестного ему человека к Хакёну. До разговора с последним он мог быть уверенным только в одном: Ча впечатлил тот секс во время игр с переодеванием, а значит, у Джехвана были шансы заинтересовать его хотя бы ещё на один раз. И всё же Воншику было бы приятнее думать, что Хакён всегда будет считать особенным только его одного. Этот странный вид дружбы с собственническими нотками обладания не телом, но мыслями, был до такой степени взаимен, что Воншик вдруг понял, что испытывал Хакён, отпуская его к Тэгуну. — Всё нормально, правда. Хотя мне странно знать, что тебя это беспокоит. — Беспокоит? Вовсе нет. Просто я надеюсь, что ты не впадёшь случайно в депрессию в ближайшие дни, потому что у нас много дел. То есть, я бы хотел, чтобы всё решилось уже в ближайшие дни, — неспешно укладывая свои чуть волнистые пряди в некое подобие причёски, Тэгун следил за Воншиком через широкое настенное зеркало, которого гость не заметил посреди ночи. — Каких именно дел? — всё-таки уточнил Воншик, даже если ему и не очень-то хотелось влезать во всё это, но… он ведь уже вчера или днями ранее влез, когда только решил, что хочет всего Тэгуна, а не только его тело. — Нужно выяснить, где сейчас находится брат Санхёка, чем занят, где работает, но при этом сделать это так, чтобы никто ничего не заподозрил, в особенности сам Санхёк. Как я понял, он не особо в восторге от своего хёна. Но зато он в восторге от меня, значит, при очередной назначенной встрече я мог бы поболтать с ним ещё и… — Доверь это мне, — нет, Воншик понятия не имел, как будет тянуть информацию из своего босса. Он вообще едва не ляпнул, что может обратиться к знакомому полицейскому, чтобы всё разузнать, но вовремя прикусил себе язык. Во-первых, делать это было крайне опасно, зная о невероятном чутье Хонбина. Во-вторых, сам Тэгун мог испугаться такой затеи. В-третьих, она действительно была куда бредовей, чем мысль внезапно начать расспрашивать Хана о его семье. Воншик слишком ушел в свои мысли, а потому не сразу заметил, когда полностью довольный своей причёской Тэгун обернулся к нему. Чон смотрел не мигая. Оценивая. — Твой комплект запасных ключей лежит на столике на кухне, — это звучало как согласие. Нет. Это было кое-чем большим, чем простое «да». Воншик расплылся в довольной улыбке и упал обратно на подушки, когда Тэгун уверенно зашагал к выходу из квартиры. — Тэ? — Да? — тот извлёк из шкафчика в тумбочке мобильный, видимо, наконец-то решая вернуть себе связь с внешним миром. Ловкие пальцы быстро справились с вставкой прежней сим-карты на новое место. Видимо, Тэгуну уже не один раз приходилось «случайно» ломать телефоны. — Найди там время для обеда, ладно? — Тэгун не ответил, но хмыкнул достаточно показательно, давая понять, что он не игнорирует, но ничего не обещает. Этот вопрос так же ещё нуждался в решении, как и тысяча других, засевших в голове Воншика. Но пока он предпочитал досыпать всё возможное время, не пуская эти странные, а местами и жуткие мысли в себя.♫ ♪ ♫
Ближе к полудню освежившийся под душем и по-хозяйски сваривший себе кофе, Воншик смог заняться подведением некоторых итогов. Тэгун. Он явно начинал доверять, и поблёскивающие на солнце ключи были хорошим тому подтверждением. Достаточно раскрытый и откровенный он не был безнадёжен, как подумал в какой-то момент Ким. У него явно был шанс. Жены Тэгуна. Да, Чон рассказал, что произошло, выставляя себя при этом в довольно-таки жертвенном свете. И Воншик бы хотел верить ему на целую тысячу процентов, но слова доктора о склонности Тэгуна ко лжи продолжали повторяться в голове снова и снова. Санхёк. Он признал свою симпатию к Чону и вполне мог бы стать тем, кто занял бы место Воншика, не справься Ким с поставленной перед ним задачей — так твердила крепнущая паранойя, ссылаясь на то, что Хан влиятельней, осведомлённей и… он уже не очень любит брата, а потому, возможно, захочет… А, собственно, захочет что? У Воншика холодок прошелся от этого не заданного вслух вопроса. Он откладывал его так долго, как только мог, но всё равно возвращался к этой мысли. Месть… она ведь могла быть разного типа. Тем более, этот парень явно провинился перед Тэгуном больше остальных, а значит, и кары наверняка, по мнению того же Тэгуна, заслуживал иной. Можно было спросить об этом, но… Воншик уже догадывался, каким будет ответ. И это не пугало. Гораздо больше его беспокоило то, что всё это не казалось ему ненормальным. Настало самое время посетить Хакёна.♫ ♪ ♫
— А потом мы отправились в парк погулять. И когда я заказал клубничное мороженое, то он, вместо того, чтобы поддержать мой выбор, предпочёл то, что с шоколадной крошкой. Думаю, это можно обосновать его желанием показать свою независимость и… — Я думаю, что ты просто слишком много внимания уделяешь своим профессиональным штучкам, — Воншик взглянул на Хакёна поверх оправы хакёновских же очков, которые успешно нацепил на нос. Тот продолжил лежать на удобном кресле для посетителей, и у Воншика невольно учащалось сердцебиение, когда он уделял внимание этому моменту. Слишком много всего происходило в этом кабинете раньше, чтобы спокойно находиться здесь теперь. — Наверняка парень просто не любит клубнику, вот и всё. А ты уже успел составить его психологический портрет и сделать выводы. И вообще я уверен, что дело не в мороженом. — Да не существует на свете таких людей, которые бы по собственной воле отказались от… Впрочем, ты прав. Как всегда. Я перегибаю палку и всё такое, но, Воншик, он же не разу даже не попытался меня поцеловать за всё это время! Даже в кино! В темноте! Даже когда главный герой так страстно лапал свою подругу, это же… — Это же самое настоящее свидание, не выходящее за рамки приличий? — подсказал Воншик, усмехаясь, и спешно возвёл руки в защитном жесте, потому что на него посмотрели так, что действительно становилось самую малость страшно. — Да, именно это я и хотел сказать, — на самом деле, конечно, Ча желал сказать уйму других несуразных вещей, да хотя бы о том, как этот Джехван смотрит на него! Добро и мягко, но не заискивающе. Так можно смотреть на плюшевого мишку или крольчонка, но никак не на живого сексуального человека, который старше на несколько лет, между прочим. — Я думаю, что мы просто отвыкли от нормальных отношений, когда предавались разврату на всех горизонтальных и вертикальных поверхностях, со всеми, кто желал того или почти желал, — задумчиво произнёс Ким, прекрасно понимая, что во взгляде старшего сейчас плещутся те же воспоминания, что и у него, о нём, о других, о тысячах безумств, которые слились воедино и теперь яркими мазками раскрашивали душу. А Хакён действительно смотрел на него и помнил слишком многое, например, то, как Воншик пришел сюда в первый раз, когда его наконец-то одолело любопытство, где и кем работает его хён. Он взял его прямо на этом самом рабочем столе. Чуть грубовато и ошеломляюще страстно. Ча за это потом пришлось платить неприятными ощущениями, всякий раз, когда он нагибался подобрать что-то из сброшенных со столешницы вещей. Или, например, взять это же кресло. Тут Ким тягуче и по-садистски неспешно его терзал в другой раз, кажется, силясь избавиться от мыслей о молоденьком разносчике пиццы, который был категорически против связей с парнями, а после и вовсе оставил свою должность, потерявшись навсегда. И кажется, что всё это было только вчера, но… —…мне просто жутковато думать, что всё меняется против моей воли, — высказал за обоих единую мысль Хакён. — Будто бы всё уже решили за меня, и остаётся лишь плыть и плыть по течению, не решая абсолютно ничего. И я не скажу, что мне это не нравится, просто… —…страшно думать, что совершишь ошибку, — закончил за него Воншик. Его немного трясло, как всегда и бывало от таких моментов, когда единение было не телесным, а духовным — ещё более прочным и интимным. Ким встал из-за облюбованного стола и неспешно подошел ближе, не сводя взгляда с поднимающегося на ноги хёна. — Но на самом деле ничего ведь не изменилось, верно? Всё может быть как и прежде? — Всё? — Хакён сократил расстояние ещё на шаг, улыбаясь так, как умело только он один на всём свете. — Всё, — подтвердил Воншик и громко сглотнул, когда его собственные руки привычным образом взметнулись вперёд, притягивая к себе Ча за изящные плечи, а после спускаясь к точёной талии. Жар охватил тело раньше, чем Воншик успел придумать хоть одну причину «против», да и сам Хакён не подумал сопротивляться, он с готовностью ответил на поцелуй и обвил руками крепкую шею стоящего перед ним мужчины, полностью отдаваясь ощущениям. Вот только чем больше пьянел от разгорающейся страсти Хакён, тем больше в сознание приходил Воншик. Он всё ещё целовал, но уже сравнивал. Потому что невозможно было не сравнивать, когда у Хакёна поцелуи сладкой тягучей патокой, а у Тэгуна — холодным и, несомненно, горьким кофе. Когда первый своим внутренним пламенем способен сжигать вселенные, а второй замораживать людей живьём, просто одним лишь случайно брошенным взглядом или прикосновением. — Ты где-то не здесь, — заметил Хакён, отстранившись, снимая свои очки с Воншика и надевая их на себя. В его голосе не звучало ноток обиды, да и сам он лучился довольством, которое тут же объяснял, укладывая руку на воншиковский пах. — Всё в порядке, правда. Тот шипел и отстранялся, потому что лёгкое сжатие самым чувствительным образом отдавалось в возбуждённой плоти и хлёстко било по нервам. Да, Хакён определённо был прав. Всё было в порядке, он хотел Ча, как и прежде, вот только в голове поселился один весьма цепкий и серьёзный вирус по имени Чон Тэгун. Он-то и становился своеобразным блоком если не для тела, то для мыслей Воншика. — Можешь не беспокоиться на этот счёт, — тем временем бросил Хакён, усаживаясь на своё рабочее место и дожидаясь, когда Ким теперь уже займёт место пациента. — Я имею в виду по поводу моих душевных переживаний касательно тебя. Всё-таки пока это тело ещё реагирует на меня так, я способен выбить из твоей стороны любую дурь. Другое дело, что сейчас ты этого, очевидно, не хочешь. — Не хочу, — кивнул Воншик. И даже если не желающая мгновенно отступать эрекция добавляла значительную долю дискомфорта, он был счастлив иметь для себя вот такого собеседника, который всё понимал абсолютно правильно, и зачастую без слов. Он был ему благодарен и за эту правду о существующей возможности растоптать возникшую влюблённость, но… он действительно не хотел её лишаться. По крайней мере, пока. — Если ты желал рассказать мне что-то, то самое время начать, — вернул себе полностью деловой тон Ча, поправляя очки на переносице. — Потому что мой первый клиент придёт через час, а мне, видимо, предстоит ещё многое услышать. И Воншик начал рассказ, не тая абсолютно ничего, потому что это был его Хакён. Тот, кто мог принять абсолютно всё, но и узнать мог тоже всё без исключения, если бы Воншик начал что-то утаивать. Только здесь и не было надобности во лжи. Хакён слушал. А Воншик всё говорил, говорил и говорил.♫ ♪ ♫
— Знаешь, — Хакён прокашлялся. В горле пересохло так, как будто это он не смолкал здесь последние минут десять. — Сейчас я, конечно, выскажу своё мнение по этому поводу, но как только ты выйдешь за дверь моего кабинета, я забуду абсолютно всё, что услышал. И пока этого ещё не случилось, пообещай мне, что всё пройдёт гладко, и что тебя… что вас обоих не поймают. Потому что я не хочу тебя терять только лишь из-за того, что кому-то из вас не хватит ума, чтобы скрыть следы преступления. — Это можно считать одобрением? — Воншик поражался самому себе, но как только он начал говорить, его всё сильнее укутывало в свои объятия спокойствие, грела уверенность и становилось как-то по-особенному легко. Будто бы с каждым произнесённым словом Ким становился на шаг ближе к исполнению чего-то запретного. И на шаг ближе к Тэгуну. — Как такое можно вообще одобрять?! — вспыхнул было Ча, но тут же успокоился, притягивая на лицо своё излюбленное чуть высокомерное выражение. — Это можно считать принятием твоего желания. Считаешь правильным — действуй, хочешь — добивайся. И, кстати, об этом хочешь. Хакён смолк. Вместо слов говорило одно лишь вопрошающее выражение, которое он показывал, не лишаясь при этом прежней маски. Но не один он мог так — без слов. Воншик не произносил ни слова, опускал взгляд вниз, на своё никуда не исчезнувшее возбуждение и хмурился недовольно. А старший вздыхал, прикидывая в уме, как сильно они оба будут жалеть потом, если Хакён поможет Воншику избавиться от этой проблемы сейчас. И в итоге Ча оставался сидеть на месте. Всё-таки Ким должен был в полной мере ощутить на себе прелести такого выбора, да и Хакёну не хотелось последнее время перед приходом клиента тратить на что-то определённо отвлекающее от серьёзных мыслей. — Я просто надеюсь, что ты в итоге не останешься обделён наградой за такую особенную помощь. Так и знай, тебя должна ждать просто огромная награда, гораздо большая и безумнее даже, чем твои прихоти, когда мы играли в карты на желания. — Хакён, не начинай! — простонал Ким, едва не сползая с кресла на колени, потому что даже от самых кратких и размытых картинок из прошлого, желание в паху вязало всё новые и новые узлы. — Говоришь, он на работе сейчас? — Именно так. — Так может заглянешь к нему прямо сейчас? — продолжал вносить свои предложения Хакён, с самым серьёзным видом добавляя: — Воспользуешься всё-таки моим способом, может. Я могу даже пару новеньких чулок одолжить и тот парик, ну, помнишь… — Хакён! — и в этот момент, прежде чем Воншик успел за пару шагов сократить расстояние до стола, прижать Хакёна к себе и вытрахать из него все подколки, вопреки протестам разума, в дверь робко постучали. — Что же, рад был с вами повидаться, господин Ким. Надеюсь, мы в скором времени увидимся и продолжим наши сеансы, — в этот миг ликующий и спасённый Хакён был неотразим. Воншику лишь оставалось молча восхищаться им и его умением держать лицо даже после новостей о том, что лучший друг собрался убить незнакомца ради человека, который ему ещё даже никем не является. Ни другом, ни любовником, никем. Но запасной комплект ключей от квартиры Тэгуна приятной тяжестью позвякивал в нагрудном кармашке, позволяя охотно улыбаться в ответ и уходить, наконец, прочь.♫ ♪ ♫
Вопреки советам Хакёна, который вообще по жизни любил выдавать весьма бесполезные идеи, Воншик всё-таки отправился к Санхёку, а не к Тэгуну. Во-первых, потому что необходимо было узнать, есть ли для него ещё какая-нибудь работа. Во-вторых, потому что действительно стоило самостоятельно попытаться выяснить что-то о его брате. Хотя бы имя. Хотя… последнее, как ни странно, умолчал сам Тэгун. Возможно, по своей забывчивости, а может, ещё по какой-то причине, но начинать стоило хотя бы с этого. В конце концов, если Воншик сумел найти самого Тэгуна, имея лишь смутные сведения об имени его коллеги и профессии, то почему нельзя было точно так же найти этого человека? Воншик решительно остановился у обочины и принялся вызванивать старшего. Тот отвечал не сразу, и, глядя на циферблат наручных часов, Ким догадывался почему — самый разгар рабочего врачебного времени. Он даже подумал было сбросить вызов, отключить телефон и уехать из страны, но его уже настиг чужой раздраженный голос. Такой, что Ким даже невольно задумался: как вообще этот бархат может звучать столь колко. — Если ты звонишь мне из-за какой-то ерунды, то так и знай… — Ты мне имя его не сказал. — Чьё имя? — и тут-то сердце Воншика пропустило несколько ударов разом. В голове мелькнула мысль, что Чон ничего не помнит, что он вообще всё выдумал, и что даже те ключи — не от его квартиры, всё это выдумка и… — Хан Бёнджун. Всё. Мне некогда. Простояв ещё минуту на месте и, кажется, целую вечность в недоумении, Воншик влился в общий поток машин. Первый пункт оказалось выполнить не так-то сложно. Мгновения страха и всё. Руки немного тряслись, но он уже располагал необходимой информацией для того, чтобы уже сейчас начинать искать компьютер с доступом в интернет. И, между прочим, такой имелся в наличии у того же Санхёка, к которому в любом случае требовалось заглянуть, что Воншик и делал. Он небрежно здоровался с охранником у офиса и проходил внутрь, не предъявляя никаких документов и прочей чепухи. Конечно же, его уже знали здесь. Ким вообще мимолётно думал, что уже может считать себя полноценным подчинённым Хана, потому что иные виды доходов как-то внезапно сместились на дальний план и были скорее выгодным хобби, чем столь же серьёзной возможностью заработка. С этими мыслями Воншик и добирался до кабинета Санхёка. Секретарши на месте не обнаружилось, а потому Ким решил избежать формальностей и сразу прошел к двери. Вежливо постучал для проформы и скользнул внутрь помещения, тут же опешив на месте. Его взору предстал вальяжно раскинувшийся на диване Хёк. Того окружала компания дам, которые ютились на ложе вместе с ним, а также сидели в креслах напротив. Изящные и длинноногие, все как на подбор. Нежные и лёгкие в каждом своём движении настолько, что Воншик невольно забеспокоился — не унесёт ли их случайным сквозняком. Но нет. Двум из них, по крайней мере, ничего такого не грозило. Тем, которых Хёк обнимал и притягивал к себе так по-собственнически, заставляя девиц жеманно хихикать. — Мог бы и табличку на двери разместить, если занят, — вместо приветствия неловко предположил Воншик, отводя взгляд в сторону. Будто бы было что-то донельзя неприличное во всём происходящем. И он бы обязательно выскользнул прочь, если бы Хан не заметил его раньше. — Я не занят. У меня просто внеплановый кастинг моделей и только, — с невозмутимым видом поделился Санхёк и даже не подумал убрать ладоней с мягких боков. Девушки сами скользнули в стороны, почти синхронно уходя от касаний. Видимо, они не были заинтересованы в показательном выступлении, даже если ценой за него могло стать прохождение кастинга реального. Впрочем, Воншика подобное не удивило — таким уж был его почти-друг Санхёк, он умел быть показательно довольным или показательно расстроенным. Вот как сейчас. Вся эта импровизация с осмотром, а точнее с пальпацией молоденьких моделей явно была попыткой утолить тоску, рождённую не взаимным чувством. Воншик вяло отбросил от себя эту мысль, напоминая, что Хан не мог знать о его визите заранее, но сама по себе мысль о том, что Хёк мог чего-то не знать уже казалась неправдоподобной. — Как всё прошло? — всё с тем же невозмутимым тоном, только доказывая правоту суждений, поинтересовался он, как только дамы по его же указке отправились к стилистам. Последнее, как оказалось, действительно было нужно для проведения пробной фотосессии. — Всё хорошо. Спасибо за помощь, — как можно более дружелюбно и нейтрально отозвался Воншик. Ему не хотелось бы обсуждать подробности прошлого вечера, даже при условии, что они случились благодаря некоторым добытым именно у Хёка компонентам всего мероприятия. Тот негодующе выдохнул на подобную сдержанность и похлопал по сиденью возле себя. Но Воншик предпочёл кресло напротив, желая таким образом показать своё отношение ко всем попыткам Хёка сблизиться. Нет, ему было здорово осознавать, что у него есть такой щедрый покровитель, но… Воншик не был готов с ним делиться подробностями даже в благодарность за всю его доброту. — То есть, ты мне ничего не расскажешь? — голос Санхёка стал холоднее на несколько десятков градусов. — Нет. — В таком случае, можешь начинать искать новую работу.